большеада v2.0

Вонщик не обманул - где-то часов в семь вечера после памятной поездки по ночному Сеулу Тэгуну пришла смс с большим количеством извинений и приглашением как-нибудь выпить кофе, чтоб его могли поблагодарить за спасение из скотчевого плена и бесплатное такси. Конечно же, Тэгун не стал ни отвечать, ни перезванивать. Тэгун вообще по жизни был не самым общительным человеком, и с новыми знакомствами, тем более в таких обстоятельствах, он в принципе не желал иметь никаких дел. А уж о том, чтобы выйти из уютного дома ради каких-то сомнительных удовольствий, и речи быть не могло. Вместо этого он мог почитать, составить график работы с детьми на следующую неделю, выпить кофе, любуясь закатом из окон собственной квартиры. Да что угодно он мог сделать вместо того, чтобы бесполезно тратить свое время на каких-то малознакомых, хоть и весьма красивых, людей. Телефон снова пискнул, оповещая о новом входящем сообщении, и Тэгун тяжело вздохнул. Чего добивался этот парень, продолжая писать ему, он не представлял. Он не просил вот таких внезапных знакомств, настойчивых людей и навязчивых мыслей в свою голову, ни сейчас, ни когда бы то ни было вообще. Но как же сложно было изгнать чужой образ из своей головы. - Привет, - тишину пустой квартиры разорвал низкий голос, и Тэгун пошатнулся от неожиданности, непонимающе наблюдая за тем, как из темного коридора появляется смутно знакомая фигура. Какого черта. - Почему ты мне не отвечаешь? Тэгун силой воли заставил себя остаться на месте. Ему хотелось заорать от ужаса, или, может, для разнообразия спросить, как Вонщик оказался в его квартире, но он промолчал. Вонщик наступал как лавина. Медленно, но неотвратимо, сокращая расстояние между ними, шаг за шагом. Он был одет в то же, во что и тем вечером - Тэгун хорошо запомнил, потому что помогал отдирать скотч с его брюк. Но, когда он подошел совсем близко, Тэгун на секунду удивился, потому что от него ничем не пахло. Совершенно. Он слишком ярко помнил вчерашний дичайший коктейль, которым несло от Вонщика, а сейчас от него не пахло совершенно ничем, и это было странно, но Тэгун не успел как следует обдумать эту мысль, потому что Вонщик прижался к нему слишком близко и поцеловал в шею. Вот так просто - без предисловий и объяснений, и Тэгун с трудом проглотил возмущение вместе с каким-то неправильно-беспомощным звуком, слишком похожим на стон. - Как ты... - голос Тэгуна предательски сорвался, потому что губы на его шее так же внезапно сменились языком, влажным и мягким, и соображать становилось все труднее, а вот рухнуть на пол - все легче, - нашел мою квартиру? Вонщик усмехнулся Тэгуну в шею, вместо ответа предпочитая просто продолжить то, что начал. - Отсюда открывается отличный вид, - одна из ладоней Вонщика скользнула по спине Тэгуна, мягко и плавно, вниз, останавливаясь чуть ниже поясницы. Тэгун хотел сказать, что это само собой, панорамные окна, закат над городом, он копил на эту квартиру целую вечность, но не смог даже вздохнуть, потому что Вонщик внезапно грубо сжал его задницу, и прошептал в самое ухо. - И это я не про вид из окна. Тэгун рвано вздохнул, развернувшись лицом к незваному гостю, потому что какого хрена вообще, но так и замер, даже не успев возмутиться. Вонщик улыбался как сам как дьявол, сбежавший из преисподней. - Будь хорошим мальчиком, - пальцы Вонщик, внезапно слишком сильные, сжали подбородок Тэгуна, заставляя посмотреть на себя. Внутри зашевелилось что-то незнакомое, так похожее на желание подчиниться. Тэгун никогда не думал, что его могут завести грязные разговоры, но, возможно, дело было в том, что он никогда не встречал кого-то с таким голосом и такими сильными руками. Стоило бы сказать, что Тэгун его совсем не знал, и не собирался ничем с ним заниматься, и уж тем более не стал бы слушаться и быть хорошим мальчиком, но возмущения остались невысказанными, потому что у него, кажется, отняли право голоса. - Если ты будешь слушаться, то в конце тебя будет ждать вознаграждение, - Вонщик грубо оттянул голову Тэгуна за волосы, заставляя откинуться назад и едва не потерять равновесие. - Если нет, то пожалеешь об этом. Выбор за тобой. Тэгун с трудом втянул в себя воздух, потому что ему было больно от чужой хватки, но пальцы в его волосах сжались ещё сильнее, не собираясь отпускать. Из груди против воли вырвался стон, и Вонщик усмехнулся ему куда-то в шею. Господи, почему именно он, почему именно сейчас, когда у Тэгуна слишком давно никого не было, и тело позорно предавало, игнорируя голос разума. - Я не слышу твоего ответа, - Вонщик укусил Тэгуна за открытую шею, прямо в адамово яблоко, и Тэгун в очередной раз захлебнулся стоном. - Да… - получилось слишком тихо и жалко, но Тэгуну и без того было бесконечно стыдно и жарко. - Я не слышу. - Да, я буду... хорошим мальчиком, - Тэгун почувствовал, как щеки загорелись предательским румянцем. Никогда еще он не чувствовал себя так глупо. И так возбужденно одновременно. - Молодец. Вонщик отпустил его голову, нежно проводя пальцами по чужим волосам. Тэгун зажмурился, чтобы не видеть чужой улыбки, и тяжело выдохнул. Он совершенно не представлял, на что подписался. Здравый смысл орал о том, что это неправильно, они знакомы два часа, разговаривали и того меньше, и Тэгун не такой, он не может позволить себе отдаться вот так сразу, без прелюдий и предисловий, Тэгун не такой доступный, Вонщик же может бог весть что себе надумать и уйти сразу после того, как все случится, и он разочаруется в Тэгуне, и… Тэгун не успел додумать мысль, потому что Вонщик отстранился, убирая руки, а проклятое тело совсем забило на хозяина, подаваясь вслед за этими руками. Вонщик победно усмехнулся, и Тэгун едва сдержал разочарованный стон. Разум умолял собрать остатки гордости в кулак и оттолкнуть незваного гостя, но тело тянулось вслед за чужими руками, и как вернуть себе контроль обратно, Тэгун совершенно не представлял. Он слышал, как Вонщик довольно сопит, гладя Тэгуна по нежной коже шеи, опаляя ключицы горячими прикосновениями, и проклинал самого себя. Вонщик был слишком властным, слишком горячим и слишком желанным прямо сейчас. Он дышал Тэгуну в шею, забираясь горячими руками под футболку и оглаживая кожу требовательными прикосновениями, и Тэгун мог только едва слышно вздыхать в ответ, стараясь не выглядеть слишком нуждающимся в чужих глазах. Так же легко, играючись, Вонщик потянул ворот футболки Тэгуна вверх, и Тэгун зажмурился, практически наощупь позволил стянуть с себя одежду, потому что ему все еще слишком стыдно было посмотреть в лицо своему желанию. Но зато тактильные ощущения обострились в несколько раз сразу. Он чувствовал, как Вонщик прижимается к нему своим невероятно горячим телом. Он был готов поклясться, что может ощутить его каменный пресс через ткань рубашки своей кожей там, где его касалось чужое тело. Он слышал чужой голос, продолжающий шептать какой-то безумный бред. Грязный, пошлый и совершенно бесстыдный, о том, какой Тэгун послушный и горячий, и как восхитительно будет разложить его на столе и трахнуть. Уши Тэгуна горели, потому что Вонщик все продолжал и продолжал говорить, раздевая его, шептал в самое ухо. И лучше бы он заткнулся и сделал уже хоть что-нибудь, чем продолжал это бесстыдство. Слишком давно Тэгун был один, слишком отвык от такого внимания к себе, слишком забыл, каково это. Поэтому просто плыл по течению, позволяя раздевать себя, мысленно надеясь, что не утонет в этом водовороте событий и ощущений. - Послушный котенок… - пробормотал Вонщик, когда Тэгун остался без одежды, в одних трусах, напротив панорамного окна. - Я бы поставил тебя на колени и заставил мяукать, но это мы, пожалуй, отложим на следующий раз. Тэгун вздрогнул, проглотив возмущение вместе со стыдом, и почувствовал, как горячие руки тянут с него трусы, приспуская их и освобождая его уже наполовину возбужденный член. - Идеально. Тэгун тихо охнул, когда Вонщик слишком неожиданно толкнул его вперед, и потерял равновесие, врезаясь в окно. Стекло охладило разгоряченную кожу, и это было почти приятно. Ровно до тех пор, пока Тэгун не вспомнил, что панорамное стекло не было блокировано с наружной стороны, и ближайшие соседи вполне могут увидеть все, что сейчас происходило прямо напротив. - Что… - Тэгун дернулся, пытаясь отодвинуться, но к нему сзади тут же прижалось сильное и все еще слишком одетое наглое тело. - Боишься, что соседи увидят, что ты принадлежишь мне? - Вонщик провел ладонями по плечам Тэгуна, нежно прикасаясь к бледной коже. Спустился по предплечьям, пощекотал ногтями нежную кожу и, крепко сжав запястья, поднял руки над головой Тэгуна, прижав их к стеклу. - Пускай смотрят. Тэгун дернулся, пытаясь освободиться из железной хватки, но пальцы сжались только сильнее, сдавливая кожу до тянущей боли. - Ты должен быть послушным, - прорычал Вонщик куда-то ему в шею, и Тэгун в очередной раз едва не застонал, чувствуя, как чужое дыхание опаляет его чувствительную кожу. Он почувствовал, как Вонщик требовательно раздвинул его ноги своим коленом и вжал в холодное стекло всем телом. Член ныл от желания, и контакт с холодным стеклом только придавал происходящему остроты. До этого момента Тэгун никогда даже представить не мог, что его могут так завести все эти мазохистские штучки. Вонщик открывал в нем новые грани, доселе неизведанные, и это было слишком хорошо и слишком стыдно. И Тэгун обязательно убьет его, обязательно, как только освободится из железного захвата чужих рук. Ну, и если не умрет от стыда раньше. - Ты - самое красивое, что есть в этом мире. Пускай смотрят. И завидуют. Вонщик прижался своим пахом к его заднице, и Тэгун почувствовал, насколько он возбужден, почувствовал его каменный член своей задницей. И как же хотелось сделать уже хоть что-нибудь, и сдерживать желание потереться хоть обо что-то своим возбуждением стало невозможно. От холода, давления стекла на его собственный член и трения Вонщика Тэгун сходил с ума, кусая губы. Он был возбужден, и хотел уже чего-нибудь серьезнее этой пародии на близость. Хотел, чтобы ему отсосали, подрочили, трахнули уже, наконец, взяли силой, и перестали мучить, потому что еще минуту этой пытки Тэгун не выдержит и сойдет с ума. У Тэгуна слишком давно не было секса, даже одна минута промедления могла свести его с ума. - А ты уже готов… - задумчиво прошептал Вонщик, царапнув кожу живота Тэгуна чуть ниже пупка, и Тэгун потянулся вслед за прикосновением, позорно сдаваясь чужой власти. Тормоза отказали окончательно, и Тэгун подался назад, до звездочек в глазах вжимаясь в горячее тело Вонщика, бездумно, беспомощно, принимая поражение. - Раз ты так умоляешь, то я дам тебе то, что ты хочешь, котенок. Вонщик коротко, но больно укусил его за шею, наверняка оставляя отвратительный засос, и наконец-то грубо сжал своими пальцами болезненно ноющий член Тэгуна. Тэгуну показалось, что стекло треснуло от нагрузки, и он полетел в пропасть с двадцать шестого этажа. И проснулся. Сбитое дыхание никак не хотело приходить в норму, и Тэгун долго сидел на кровати в полутьме, пытаясь осознать себя в пространстве. Щеки горели лихорадочным румянцем, руки подрагивали, вспоминая чужие требовательные прикосновения, и это было действительно страшно, потому что такие грязные и мокрые сны не снились Тэгуну с университетских времен, а сегодня он проснулся от того, что кончил в собственные трусы. Кончил позорно и слишком быстро, и, кажется, в его жизни появилась очередная причина для ненависти к самому себе. Экран телефона засветился, привлекая внимание, и Тэгун едва сдержал в себе желание выматериться вслух. На телефоне висел десяток непрочитанных сообщений, и рука Тэгуна потянулась, чтобы удалить их, так и не открыв. Но шея горела в том месте, где во сне Вонщик оставил ему засос, и кожа моментально покрылась мурашками, стоило только вспомнить все те непристойности, что ему шептали в полутьме, и рука дернулась, замирая на полпути. Да блять. *** Вонщик нетерпеливо постукивал пальцами по столу, пытаясь справиться с нервозностью. Он не знал, на что именно рассчитывал, приглашая случайного спасителя в кафе, но надежда умирает последней. Он бы с большим удовольствием пригласил Тэгуна в бар, там была совсем другая атмосфера, знакомые люди, и там он смог бы расслабиться, но почему-то это сразу показалось ему плохой идеей. Тэгун не выглядел как человек, готовый наебениться до потери сознания на первом же свидании, тем более он не выглядел человеком, ищущим приключений, а пойди они в бар, Вонщик не мог представить последствия. Там всегда случалось неконтролируемое безумие, даже если ты просто зашел в гости без конкретной цели. А так рисковать Вонщик не мог. Не сейчас. На самом деле он и сейчас не был уверен, что Тэгун придет. Он не отвечал на его сообщения целую вечность, а если и отвечал - то короткими односложными предложениями или глупыми смайликами. Вонщик позвал его под предлогом благодарности за то, что тот увез его со знаменитой пати у Кёниля. Позвал, потому что терять такой шанс не хотелось, его безумно тянуло к Тэгуну с самого первого взгляда, и он должен был сделать хоть что-нибудь, чтобы потом всю оставшуюся жизнь не винить себя за упущенный шанс. Позвал, очень сильно рискуя и панически боясь отказа. И Тэгун согласился. - Привет, - тихий голос вырвал его из пучины задумчивости, и Вонщик резко встал со своего места, едва не перевернув стол. - Привет, проходи… Шикарно выглядишь, - Вонщик глупо жестикулировал, пока Тэгун усаживался на свое место, и изо всех сил старался не пялиться. Он чувствовал себя ужасно глупо, но ничего не мог с этим поделать. Тэгун выглядел просто потрясающе, словно модель, сошедшая с глянцевых страниц модных журналов, и горло пересыхало, стоило только кинуть беглый взгляд на его стройные ноги, обтянутые черными дырявыми джинсами. Тэгун сказал что-то едва слышно, и Вонщик замер, пытаясь это услышать. Но у него не вышло. Чужой голос был слишком мягким, слишком сладким, Вонщику показалось, что этот голос создал дьявол, чтобы искушать его снова и снова. - Вот, посмотри, - Вонщик протянул Тэгуну меню, случайно касаясь своими пальцами его руки. И от него не укрылось то, как Тэгун вздрогнул в ответ и замер. - У них есть чудесный фисташковый латте… Тэгун выглядел напряженным, по его непроницаемому лицу сложно было сказать, о чем он думал, и Вонщик хотел начать паниковать, но внезапно на чужом лице появилась мимолетная, едва заметная смущенная улыбка, и это вселило в Вонщика маленькую, совсем еще призрачную надежду. Осталось только постараться, чтобы всё не испортить. *** - И как все прошло? Тэгун зажал ухом телефонную трубку, продолжая разбирать альбомы с рисунками его воспитанников. Все его дети были способными, но рисунки некоторых вызывали у него беспокойство. Надо будет потом показать их штатному психологу, посоветоваться. - Я спросил, как все прошло, эй. Вы целовались? Тэгун едва сдержал желание послать своего друга в известном направлении, потому что за соседней дверью группа детей занималась физкультурой, и слышать нецензурную брань им явно не стоило: - Я не знаю. - Ты не знаешь, целовались вы или нет? Ты совсем тупой? - Заткнись, а. Нет, мы не целовались, На противоположном конце провода раздался громкий неприятный смех. Тэгун в сотый раз пожалел, что дружит с таким идиотом. Очень любопытным идиотом. Тэгуну не хотелось ему ничего рассказывать. Это было слишком личным. Кофейня оказалась по-настоящему уютной и теплой, кофе - фантастически вкусным, а Вонщик просто был Вонщиком. Он много разговаривал, громко смеялся своим невозможным басом, рассказывал что-то о своей работе. Он что-то спрашивал, довольствуясь односложными ответами, и увлеченно жестикулировал. Рядом с ним было спокойно и уютно, и дело было не только в полупустой кофейне. Хотя в то же время находится рядом с ним было сложно, потому что в памяти то и дело всплывал чужой голос, шепчущий всякие непотребства, и кожа снова горела огнем там, где его касались горячие руки. Тэгун прошел через девять кругов ада и не знал, что со всем этим делать дальше. - Мы просто выпили кофе, поговорили и разошлись, - Тэгун тяжело вздохнул. - Он звал меня в бар на выходных, но я не знаю. Он слышал многое об этом баре от Вонщика, и то, с каким восторгом тот рассказывал про его обитателей, подкупало. Но Тэгун всё ещё не любил людные шумные места, они вызывали в нем отвращение и ужас. С другой стороны, Вонщик рассказывал, что в баре практически жил настоящий живой лемур, а с недавнего времени - еще и огромный краб, с которым персонал периодически сражался на ножах. И обычно проигрывал. В итоге Вонщик пообещал, что если Тэгун сходит с ним в бар, то потом Вонщик отведет Тэгуна в контактный зоопарк, и это было слишком нечестно. Откуда он так быстро узнал слабое место Тэгуна. Тэгун пообещал подумать над этим предложением и написать ответ позже. - Слушай, я же знаю, что он тебе нравится. Почему ты не сходишь с ним на свидание? - Мне пора, пока. Тэгун сбросил вызов, согнулся над письменным столом и уперся лбом в прохладную столешницу. Он очень боялся начинать то, что по определению должно закончиться плохо. У него было мало опыта в подобных делах, но он был реалистом. К тому же, слишком занятым реалистом, и только глупых влюбленностей ему сейчас и не хватало. А вот секса действительно не хватало, и в этом заключалась огромная, огромная проблема. *** Бар #большеада встретил Тэгуна тихой душевной музыкой, приглушенным светом и общей атмосферой уюта. Людей было не очень много, и Тэгун мысленно вздохнул с облегчением, пока не увидел несущегося на него парня. Парень едва не сбил его с ног, пробормотал извинения, проорал еще что-то неразборчивое и поторопился скрыться в неизвестном направлении, потому что за ним несся кто-то в одежде, подозрительно похожей на официантскую. - Я убью тебя! - крикнул официант в след несчастному, тяжело вздохнул, моргнул пару раз и, кажется, наконец заметил Тэгуна. - Привет? Тэгун едва слышно пробормотал “привет” и пожал протянутую руку. - Ты новенький, да? Я тебя раньше не видел. Ли Хонбин, местный официант, - Хонбин очаровательно улыбнулся, сверкая ямочками на щеках, и Тэгун запоздало подумал, что если бы не Вонщик, то можно было бы, наверное… - Случайно забрел или кто-то пригласил? Тэгун не знал, что ответить, поэтому просто многозначительно пожал плечами. Хонбина, кажется, это удовлетворило, поэтому он жестом пригласил Тэгуна следовать за собой. Тэгун был рад, что здешние люди были такими ненавязчивыми, вот только… - Тот парень... - Хёк? - Хонбин поднял один из барных стульев, опрокинутых Хёком в момент бегства, и аккуратно поставил его к стойке. - Не обращай внимания. У парня скоро свадьба, а он так не хочет жениться, что всеми способами пытается покончить с собой. Сангюн, ты как? Из-под стола под аккомпанемент отборнейшего мата показалась взлохмаченная макушка бармена. Тэгун некоторых слов в жизни ни разу не слышал до этого, хотя он всегда считал себя знатоком родного языка. Сангюн, продолжая материться, отряхнулся, расправил плечи и грустно посмотрел в сторону сбежавшего. - Я убью его. - В очередь. Сангюн, это… М, а кто ты? Тэгун вздрогнул, почувствовав, что на него уставилось три пары внимательных глаз. Где-то тут определенно скрывался какой-то подвох. - Чон Тэгун… - Санхёк выкрал Эль Крабио и подложил Сангюну. Запомнил же, что у них отношения не заладились с самого знакомства. О, вот ты где, - Хонбин зашел за барную стойку и не без осторожности снял с полки радужного краба, так удачно притворяющегося элементом декора. - Чон Тэгун, это - Генерал Эль Крабио. Эль Крабио - Чон Тэгун. Приятно познакомиться, все дела, от пожатия клешни все же советую воздержаться. Тэгун только глупо моргал, провожая взглядом официанта, бережно транспортирующего краба в огромную ванну в одном из углов бара. Он еще и получаса не провел в баре, а уже перестал понимать, что здесь происходило. - О, вы уже познакомились, - знакомый голос зашевелил внутри Тэгуна что-то необъяснимое, но теплое. И стало только хуже, когда Вонщик, подходя ближе, словно случайно провел ладонью по его спине. От воспоминаний моментально бросило в жар, и Тэгун мог только молиться, чтобы его румянец никто не заметил. - Великий Вонщик, победитель скотча и скотча, если вы понимаете о чем я… Вонщик буркнул “очень смешно”, нахмурив брови, но, заметив легкую, едва заметную усмешку на губах Тэгуна, улыбнулся сам: - Сангюн, сделай нам что-нибудь такое, чтобы мы этот вечер запомнили навсегда. - К вашим услугам, - от хищной улыбки Сангюна Тэгуну стало не по себе, но пути назад уже не было. Пей всё, что тебе наливают, или как-то так. Тэгун не помнил дословно это правило, зато помнил, что его нарушать нельзя ни при каких обстоятельствах. *** Тэгун медленно обвел взглядом помещение бара, только сейчас осознавая, каким пьяным он уже был. Сангюн все продолжал подливать ему коктейли под аккомпанемент тихого голоса Вонщика и нежной музыки рояля, и конца этому в ближайшем будущем не предвиделось. Повышенный градус в крови дарил смутное подобие уверенности, достаточной для того, чтобы бесстрашно разглядывать незнакомых людей, обжимающихся и пьющих по углам. Тэгуну нравилось наблюдать за людьми незаметно, рисуя в своей голове психологические портреты и придумывая незнакомым людям истории. Вот того грустного парня, например, наверняка уволили с работы, судя по тому, с какой злостью и отчаянием он комкал в ладонях слишком официальный для бара галстук. Вот тот мужчина скучал по повзрослевшей и уехавшей в другой город дочери. А вот те два парня… - Они действительно целуются? Вонщик повернул голову, проследив за шокированным взглядом Тэгуна. - Ну да. Что-то не так? Тэгун мог назвать десяток причин, почему это действительно не так. Но первая и самая главная - они были парнями. Оба. И кажется, он сказал это вслух, потому что Вонщик вдруг как-то стушевался, поникнув плечами. - Для тебя это проблема? Прости, я подумал, что ты тоже… - Нет, - едва слышно пробормотал Тэгун. Если бы не алкоголь в крови и полумрак, он бы никогда в жизни не сказал это вслух. – Нет, дело не в этом, просто… Это как-то слишком. Откуда-то сбоку послышался противный смех Сангюна и звук удара полотенцем. - У нас приличное заведение, дорогой, - Сангюн показал Хонбину, ударившему его, неприличный жест, и подошел ближе к Вонщику, подмигнув ему. - Но по какой-то счастливой случайности сюда притягивает исключительно пидоров. И не переживай, твой новый друг – определенно один из них, я чую это за версту. Тэгун не успел ничего ответить, потому что Вонщик осторожно прикоснулся к его плечу. - Не слушай Сангюна. Шутки у него специфические, как и прическа, но в целом он неплохой парень, выпендривается просто много. Тэгун не успел даже возмутиться или что-то ответить, потому что Вонщик начал рассказывать очередную увлекательную историю про работу, и Тэгун отвлекся. Парочка, привлекшая внимание Тэгуна, исчезла со своих мест, и судя по тому, как Сангюн довольно улыбался, поглядывая на дверь в туалет, исчезла она в известном направлении. - Мы соединяем сердца и судьбы, - пропел Сангюн, уносясь в подсобку, и Вонщик отсалютовал ему своим бокалом, громко смеясь. Тэгун завис. Звук смеха Вонщика пробрался ему сквозь кожу и впечатал сердце в позвоночник, расплющил и распял. Ничем другим сбитое дыхание и вмиг вспотевшие ладони он объяснить не мог. А потом посмотрел на Вонщика и снова едва не задохнулся, словно видя его впервые. У Вонщика были смешные маленькие губы, которые тот постоянно облизывал, выпив очередной коктейль, и глаза с опущенными уголками, из-за чего его взгляд должен был казаться грустным, но на самом деле просто выглядел усталым. Наверняка Сангюн подмешал ему что-то в коктейль, ничем другим эти внезапные мысли Тэгун объяснить не мог. Если так пойдет и дальше, дело может плохо кончиться. Потому что Тэгун совершенно не представлял, о чем думает сам Вонщик, и чего он добивается всем вот этим. И настало время его спросить об этом, пока в крови бурлил алкоголь, разжигая смелость и жажду совершить что-то ужасно глупое. - Я не понимаю, чего ты добиваешься… - Тэгун полулёг на стойку, лениво следя взглядом за руками Сангюна, смешивающими очередной алкогольный шедевр. В принципе, можно было смотреть куда угодно, лишь бы только не на Вонщика, раскрасневшегося от алкоголя, с блестящими глазами и влажными губами. Иногда Тэгун ловил на себе похожие, голодные взгляды, и это ввергало его в крайнюю степень растерянности. Он не знал, что нужно делать, он в принципе в отношения и прочую фигню между взрослыми людьми был не очень, не то, что с детьми. Дети хорошие. Дети не задавали провокационных вопросов и не смотрели так, будто мысленно уже раздели, разложили на барной стойке и вот-вот трахнут, дайте только допить коктейль. Но Тэгун был не из таких, и отношения на одну ночь его интересовали даже меньше, чем очередные идиотские исследования британских ученых. - Мне нравится, ну, общаться с тобой? Тэгун едва не рассмеялся в чужое лицо. Нравится общаться с Тэгуном, который за весь вечер мог и десяти слов не произнести. Который на бесконечные сообщения отвечал лишь парой смайликов, если вообще отвечал. Смешно. Но либо Вонщик был не очень умным, либо он придумал себе собственный вид психотерапии - выговариваться в сообщениях Тэгуну, фактически разговаривая сам с собой, либо был по-настоящему упрямым засранцем. Либо он, на самом деле, действительно чего-то добивался. Тэгун фыркнул. Он не понимал собственных чувств, и алкоголь нихрена лучше не делал. Но это хотя бы был вкусный алкоголь. Интересно, а губы Вонщика были бы такими же вкусными, если… Стоп. Какого черта. Какого черта он об этом думал и, самое главное, какого черта рука Вонщика делала на его колене. Он хотел возмутиться и скинуть ее, но шевелиться было слишком лениво, к тому же она просто лежала, не двигаясь и не принося никаких проблем, согревая кожу через ткань джинс. Пусть себе лежит, Тэгуну не было жалко. Тэгун хихикнул своим мыслям, слишком поздно осознавая, каким же пьяным он уже был. Его настроения менялись от отметки “не прикасайся ко мне больше никогда” до “выеби меня прямо сейчас, пожалуйста” и обратно за несколько секунд. Они сидели так близко, практически локтем к локтю, и если Тэгун бы захотел и чуть повернулся, он смог бы прикоснуться своим коленом к колену Вонщика. И все равно между ними была непреодолимая пропасть. Пропасть из страхов, комплексов и опасений Тэгуна подпускать к себе людей ближе, чем на расстояние вытянутой руки, и в прямом, и в переносном смысле. Но Вонщик уже который раз так легко нарушал границы его личного пространства, и Тэгун, вопреки всему, просто позволял этому случиться. - Оливку? – Вонщик подцепил плавающую в бокале оливку двумя пальцами и вопросительно посмотрел на Тэгуна. Тэгун не мог отказаться, потому что он никогда в здравом уме не смог бы отказаться от еды, поэтому покорно приоткрыл рот, и Вонщик, недолго думая, отправил её прямо ему в рот. Тэгун подцепил ее зубами и совершенно случайно лизнул его пальцы, и не смог отвести взгляд от того, как и без того широкие зрачки напротив стали просто огромными, а рука, все еще лежавшая на его колене, сжалась, едва не до боли. В помещении сразу же стало на несколько сотен градусов жарче. Заинтересованный взгляд по ту сторону барной стойки стал едва ли не физически ощутим, но Тэгун силой воли заставил себя не думать об этом. Всегда можно было соврать, что пылающие от смущения щеки – это всего лишь действие алкоголя. Он слишком давно не пил. Вонщик засмеялся, ответив что-то проходящему мимо Хонбину, и сердце Тэгуна больно дернулось в груди. Ревность это была или страх того, что они все смеялись над Тэгуном, - он не знал, но оба эти чувства были одинаково неприятны. Но ладонь на его колене внезапно зашевелилась и поползла вверх, обжигая кожу даже через ткань джинс, и Тэгун замер, как пойманный в ловушку зверь, когда рука Вонщика остановилась в опасной близости от его паха. - По-моему, его намерения вполне очевидны, - пробормотал Сангюн, поймав испуганный взгляд Тэгуна. - Да и ты, я смотрю, очень даже не против. Хонбин, дай им ключи от подсобки, пусть хоть у кого-нибудь в этом мире личная жизнь наладится. Вонщик пьяно улыбнулся, и в его усмешке Тэгуну почудилось что-то опасное. Весь мир словно замер, и все, кто был в баре, замолчали, уставившись на Тэгуна. Он никогда еще в своей жизни не чувствовал себя так неловко. Хотелось умереть или провалиться сквозь землю, лишь бы только не чувствовать на себе эти изучающие, почти презрительные взгляды. Нет, он не такой, что они там себе надумали, Тэгун не готов был отдаться в первой попавшейся подсобке первому попавшемуся человеку. И то, что Вонщик – совершенно не первый попавшийся, и что все внутри кричит о том, как ему хочется на самом деле, Тэгун предпочел проигнорировать. Он слишком привык держать свои чувства под замком, чтобы так легко забыть обо всем. - Мне пора, - едва не истерично бросил Тэгун, срываясь со стула и уносясь прочь, пошатываясь от алкоголя и непонятных чувств, бурлящих внутри. Он успел выйти из бара и свернуть в первый попавшийся переулок, когда его схватили за запястье, останавливая на месте. - Подожди, Тэгун, - дыхание Вонщика сбилось, как после бега, он стоял слишком близко, так, что Тэгун снова мог чувствовать невероятный коктейль из запахов. Алкоголь, парфюм, сигареты, что-то еще, что раньше Тэгуну казалось отвратительным, едва ли не до тошноты, но внезапно врезалось в память слишком сильно. И от этого коктейля не хотелось прополоскать рот и проветрить помещение. Хотелось зарыться в него с головой и просто постоять рядом. Тэгун сошел с ума. - Послушай, я не… - Вонщик неловко почесал затылок свободной рукой, другой все так же продолжая держать Тэгуна за запястье, словно боясь, что он может сбежать. – Черт. Тэгун зашипел, пытаясь освободиться из чужой хватки, но пальцы Вонщика держали слишком крепко, и попытки пришлось оставить. - Я не хотел… то есть тебя я безумно хочу, нет смысла врать, - хватка Вонщика становилась все слабее, пока не стала почти нежной, но Тэгун забыл продолжить попытки вырваться, гипнотизируемый глубоким, слишком искренним взглядом Вонщика. – Но я не хотел давить на тебя. Тэгун нахмурился, и Вонщик сбивчиво продолжил, невесомо поглаживая его запястье большим пальцем, словно пытаясь успокоить. Он признался, что из-за работы слишком давно нормально не общался с людьми, тем более времени на свидания и романтику не хватало катастрофически. А таких людей, как Тэгун, Вонщик не встречал в своей жизни никогда, и, опьяненный этим даже больше, чем алкоголем, не смог справиться с собой. В его словах было столько искренности, что Тэгун потерялся на несколько мгновений. - Ты мне очень нравишься, - хрипло пробормотал Вонщик, последний раз проводя пальцами по коже Тэгуна перед тем, как отстраниться и прочистить горло. – Но если ты не готов, или не хочешь, или я тебе противен, то… Тэгун помотал головой, останавливая его сбивчивую речь. Все эти слова, Тэгун был не слишком силен в них, и не знал, что нужно ответить. А главное - он не понимал, что ему хотелось ответить. Потому что простое «ты мне нравишься» было бы огромной, просто чудовищно большой ложью. Вонщик, конечно же, понял это молчание как-то по-своему, моментально поникнув и теряя блеск в глазах. - Давай я вызову тебе такси, – он прочистил внезапно предательски осипшее горло. - Тебе нужно отдохнуть, а самостоятельно выйти из этих закоулков в таком состоянии лучше даже не пытаться. Вонщик отошел, доставая телефон из кармана, и Тэгун тяжело откинулся на стену бара, пытаясь охладить горячее тело и закипающий разум. Потому что все внутри просто кричало, что это неправильно, что всё не должно закончиться здесь, иначе шанса на то, чтобы повторить свой сон, больше никогда не будет, и Тэгун боролся с этими мыслями, как и с вновь стремительно краснеющими щеками. Потому что воспоминания о том сне смешались с новыми картинками, подкинутыми разумом, о том, что могло бы быть, если Тэгун сейчас не станет вести себя как истеричная девственница на первом свидании. И дело было не только в сексе. Тэгуну всегда хотелось, например, проснуться с кем-нибудь в одной постели, долго наблюдать за спящим рядом парнем, сходя с ума от нежности, а потом встать и приготовить завтрак на двоих. Просто чтобы показать, что он заботится. - Такси будет через пару минут, - Вонщик пнул камешек, лежащий на дороге, и невесело улыбнулся. Тэгун не хотел отлипать от стены, но врасти в нее, к сожалению, было нельзя. К тому же тело хотело липнуть совершенно не к стене, и Тэгун боялся, что не сможет себя контролировать. - Тебе же по пути со мной? – Тэгун спросил еле слышно, и Вонщик вопросительно изогнул бровь, глядя на него. – Можем… доехать вместе? Вонщик тяжело вздохнул, ничего не сказав, но прислонился к стене недалеко от Тэгуна, засунув руки в карманы. Кажется, их ожидал длинный путь. Таксист повез их по странной, незнакомой дороге, и Тэгун мысленно считал уличные фонари, чтобы хоть чем-нибудь занять голову и перестать думать. Они сидели на разных концах сидения, но Вонщик ерзал, постоянно разбрасывая свои длинные ноги по всему салону, и несколько раз Тэгун, пошатнувшись на повороте, терял равновесие и вжимался коленом в его бедро, пока не плюнул и не сдался, оставляя все, как есть. Он чувствовал жар его кожи сквозь ткань джинс, чувствовал, как Вонщик был напряжен, словно натянутая струна, но ничего не мог сделать или сказать, потому что у самого точно так же всё дребезжало и искрило внутри. Только в отличие от Вонщика Тэгун совершенно не знал, что с этим делать. - Твоя остановка… - Вонщик осторожно тронул Тэгуна за плечо, заставляя прийти в себя. Тэгун огляделся – действительно, они стояли у подъезда к его дому, и он совершенно не помнил, как и когда они успели приехать. - Прости за испорченный вечер, - Вонщик старался не смотреть в его глаза, неловко комкая в пальцах края футболки. - Мне правда жаль, что все вышло вот так. Вонщик выглядел таким несчастным и трогательным, что у Тэгуна внутри взорвалось что-то горячее и очень болючее. Он был похож на одного из его воспитанников, когда те искренне раскаивались в содеянном, и Тэгун никогда не мог злиться дольше, чем пять минут, потому что дети. Ну и еще ему надоело слушать эту сбивчивую бессмысленную речь от обычно остроумного жизнерадостного парня, и его пьяный мозг нашел самый лучший выход – он заставил тело Тэгуна податься вперед, вжимаясь в Вонщика, схватить его за шею и поцеловать. Неловко, смазано, пьяно, но Тэгун мог поклясться, что лучшего поцелуя в его жизни не было. Вонщик замер на несколько секунд, прежде чем осознать и перехватить инициативу на себя, углубляя поцелуй и делая его из почти невинного мокрым и откровенным. И Тэгун не был против. Все его принципы и страхи полетели в пропасть, и, отстранившись, чувствуя на своих губах вкус Вонщика, смешанный с алкоголем, ему было совершенно плевать. *** Таксист, конечно же, выгнал их обоих из своей машины, приправив речь нелестными отзывами и едва не угрожая расправой, но Вонщику было плевать на это. Он с трудом сдерживался, чтобы не прикоснуться пальцами к своим губам, которые всего несколько мгновений назад так отчаянно целовали, и это было так нереально, что он списал бы все на свою бурную фантазию, если бы Тэгун не шел впереди, цепляясь за рукав его куртки, и если бы ему не были видны его пылающие уши. - Зайдешь… ко мне? – Тэгун остановился у двери в подъезд и отпустил Вонщика, всё так же избегая его взгляда. Вонщик видел, чувствовал, как Тэгуна изнутри раздирали противоречия, как он боролся с самим собой, пытаясь принять правильное решение, и никогда не простил бы себя, если бы прямо сейчас ему пришлось надавить на него, заставив принять решение. - Тэгун, послушай, - Вонщик осторожно прикоснулся к чужому плечу, заставляя Тэгуна вздрогнуть от неожиданности. Тэгун посмотрел на него, и внутренняя борьба слишком очевидно отразилась в его глазах. - Это плохая идея… Тэгун смотрел со смесью страха и непонимания, и Вонщик мысленно отвесил себе пару пощечин. - Мы оба пьяны… - у Вонщика никогда не было проблем с разговорами, но сейчас он чувствовал себя как умственно отсталый тюлень, не в состоянии связать между собой и пару слов. Все внутри кричало о том, что им нужно протрезветь и поговорить, по-настоящему, но тело совсем не слушалось. - Я не хочу, чтобы ты потом пожалел об этом. Тэгун качнул головой, и рука Вонщика сама потянулась вверх, чтобы осторожно убрать упавшую на чужой лоб непослушную челку. Тэгун прикусил губу и отвернулся к двери, вводя код. А потом снова схватил Вонщика за запястье и потянул за собой. Вонщик всё ещё пытался рассуждать здраво, но в лифте Тэгун вдруг прижался к нему. Просто вжался всем телом, уткнувшись носом куда-то под подбородок и глубоко вдыхая, словно пытаясь запомнить его запах. И где-то после этого контроль окончательно полетел ко всем чертям, и от того, чтобы сделать что-нибудь, Вонщика удержало только то, что лифт остановился - они прибыли на свой этаж. Путь от лифта до двери в чужую квартиру у Вонщика остался провалом в памяти. Он помнил только, как Тэгун толкнул его в коридор, заходя следом и все так же не отпуская рукав его куртки, но избегая его взгляда. Вонщик в очередной раз попытался что-то сказать, но Тэгун, скинув обувь, просто повернулся к нему и замер, уставившись блестящими глазами на губы Вонщика так, что ему моментально стало жарко под этим пронизывающим взглядом. Вонщик не мог ему сопротивляться, подаваясь ближе и прижимая Тэгуна к стене. Целовать его в коридоре оказалось так же фантастически, как и в такси. Только сейчас Тэгун отдал всю инициативу Вонщику и просто подавался навстречу, едва слышно всхлипывая, когда Вонщик вылизывал его нёбо и переплетал их языки. Тэгуна словно больше ничего не сдерживало, и сейчас, когда они остались наедине, не надо было притворяться кем-то и держать лицо, боясь осуждения или неприятия, и можно было просто отдаться своим чувствам, получив, наконец, то, чего так давно хотелось. Вонщик вжимал его в стену, жадно забираясь руками под рубашку и оглаживая кожу дразнящими прикосновениями, так, что Тэгун рвано дышал приоткрытым ртом, пряча глаза под растрепанной челкой, и это было настолько прекрасно, что Вонщик начал сомневаться, не снилось ли это ему. Тэгун зашевелился, зарываясь пальцами в волосы Вонщика, и притянул его к себе, в очередной раз требуя поцелуй. Вонщик не мог отказать ему, сокращая расстояние между их губами и воруя чужое дыхание. У губ Тэгуна был пряный вкус, неповторимая терпкость оливок и сладость мартини, и можно было бы сойти с ума, но нужно было держаться, потому что столько всего еще предстояло сделать. - Вонщик... - едва слышно, на выдохе, почти что стоном, умоляющим, нуждающимся. Тэгун бы наверняка возненавидел сам себя за этот тон, если бы был способен думать хоть о чем-то. Вонщик вторил ему, едва слышно прорычав его имя, перед тем, как впился поцелуем ему в шею, провел своим языком влажную линию от ключиц до кадыка, заставив его с шумом втянуть в себя воздух и откинуть голову, ударившись затылком о стену. Руки Тэгуна никак не хотели отпускать его растрепанные волосы, но остатки здравого смысла умоляли подождать, хотя бы пока они не примут горизонтальное положение, потому что еще пара минут такой пытки, и Тэгун был бы готов отдаться ему прямо у стены. И это напугало его. - Вонщик, подожди… - взгляд Тэгуна стал чуть более осмысленным, и он отстранился, кусая и без того покрасневшую нижнюю губу. - Все в порядке? - Вонщик попытался прикоснуться к нему, но Тэгун отпрянул, вжавшись в стену. – Эй. Вонщику казалось, что он мог слышать чужой сумасшедший пульс. Или это просто его собственное непослушное сердце билось в унисон с чужим. - Все в порядке, - чуть мягче, нежнее, медленно подходя ближе, как к дикому зверю, чтобы не спугнуть. Тэгун был похож на большого дикого кота, неприрученного, но в тайне жаждущего тепла и ласки, а Вонщик неплохо ладил с животными. Тэгун тяжело вздохнул, когда Вонщик всё-таки прикоснулся к его ладони своими пальцами, успокаивающе сжав её. Всё хорошо. Он слышал, как у Тэгуна в голове медленно ворочались тяжелые мысли, заторможенные алкоголем. Он видел, как сложно ему было принять решение и выбрать между разумом и чувствами, и поэтому решил сделать что-нибудь, что помогло бы ему в этом. Вонщик потянул Тэгуна за собой, двигаясь в полумраке чужой квартиры исключительно на инстинктах. Едва отыскав в гостиной поблескивающий в свете уличных фонарей диван, Вонщик опрокинул на него Тэгуна, тут же седлая его бедра. Тэгун дернулся, инстинктивно пытаясь оттолкнуть его от себя непослушными руками, и Вонщик тут же перехватил их в свои, закидывая Тэгуну за голову и прижимая к дивану. - Тэгун, послушай. Если ты скажешь мне, я уйду. Я встану и уйду, и больше никогда не прикоснусь к тебе, обещаю. – Вонщик случайно качнул бедрами, задевая пах Тэгуна, и тот выгнулся на диване, ошалелым взглядом уставившись в потолок. Вонщик пытался заглянуть Тэгуну в глаза, но тот упорно смотрел вверх, кусая губы. Собственный голос был слишком хриплым и звучал на несколько тонов ниже, чем обычно, но Вонщик предпочитал игнорировать это, фокусируясь на главном. Он действительно встанет и уйдёт, если Тэгун этого хотел. Тэгун молчал. Он не дал ни положительного, ни отрицательного ответа, и Вонщик тяжело вздохнул, отпуская его руки и отстраняясь. - Подожди, - слишком неожиданно и резко Тэгун рванул вперед, хватая Вонщика за край футболки и дергая на себя, заставляя вновь вернуться в исходное положение на его бедрах. Он тяжело дышал, раскрасневшийся и взмокший, и во взгляде все так же плескалась паника. – Не уходи… Вонщик ухмыльнулся, опускаясь ниже, крепче перехватывая его запястья и кусая за нижнюю губу, оттягивая ее и добиваясь самого прекрасного стона в мире. Пьяные они были или трезвые – они оба этого хотели. Тэгун пошевелился, и его запястья идеально легли в ладони Вонщика. Словно где-то там, на небесах, их вытачивали специально друг для друга. Кожа под его руками была теплая и гладкая, и Вонщику хотелось бы держать его так вечно, но рваный вздох вернул его в реальность. Тэгун выглядел так, словно был заранее на всё согласен, но при этом его щеки и уши горели от совсем не алкогольного румянца, и Вонщик хотел орать в голос от того, как сильно всё это его возбуждало. - Ты выглядишь как мечта садиста, – Вонщик сильнее сжал ладони, и Тэгун едва не застонал в голос от того, какая сильная была у него хватка. Вонщик не понимал, что он нес, слова лились откуда-то из самого сердца, минуя голову, но, кажется, Тэгуну они были по душе, потому что он издал какой-то совсем неприличный звук и выгнулся всем телом, на несколько долгих секунд прижимаясь бедрами к нависающему над ним Вонщику. Он был пьян, и это вполне могло сойти за оправдание, если с утра оно все же понадобится. Хотя Вонщик с трудом бы сказал, что пьянило сильнее - выпитый алкоголь или горячий, податливый Тэгун под его руками. Он никак не мог насмотреться. На бледную кожу, словно сияющую в полумраке комнаты, окрашенную предательским румянцем, на темные взмокшие волосы, спадающие на глаза неровной челкой, на влажные пухлые губы, потемневшие от поцелуев. Мысль о том, что эти чертовы губы и язык наверняка могли бы довести его до исступления, застряла где-то на краю сознания, поселилась там, пустила корни. Однажды Вонщик проверит, насколько она верна, но это будет точно не сейчас. Сейчас Тэгун ерзал на диване, невнятно бормоча что-то между проклятиями и просьбами, пойманный в тиски его рук, беспомощный, беззащитный и бесконечно открытый для него, и отвлекаться на посторонние мысли было смерти подобно. Вонщику хотелось заставить Тэгуна умолять, чтобы услышать, как сломлено, сдавленно прозвучит чужой сладкий голос, прося взять его обладателя, но слова застряли где-то в горле острым комом. Слишком велик был соблазн разложить его прямо здесь, но в голове назойливо маячила мысль о том, что с Тэгуном так нельзя, не в первый их раз, и если Тэгун сейчас мало что соображал, Вонщик должен взять всю ответственность на себя, как бы сложно это ни было. Собрав всю волю в кулак, Вонщик отпустил запястья Тэгуна, вставая с дивана. Тэгун протестующе замычал, слепо шаря руками по обивке, словно пытаясь найти Вонщика, но того не было, и это дезориентировало Тэгуна в пространстве. - Кровать, - тихо протянул Вонщик, беря Тэгуна за запястье и заставляя его подняться с дивана. – Нам нужна кровать. Взгляд Тэгуна, все еще шальной и расфокусированный, перестал быть паникующим, и, помедлив, Тэгун неопределенно кивнул головой в сторону. Вонщику оставалось только надеяться, что он всё правильно понял. И его страдания были вознаграждены, когда в соседней комнате обнаружилась большая двуспальная кровать. Тэгун споткнулся об нее и упал, едва слышно шипя, и Вонщик никак не мог перестать слушать. Все звуки, все движения, все жесты Тэгуна, всё, что бы он ни делал, - всё билось у Вонщика под кожей, заставляя задыхаться от восторга. Он всё ещё не до конца понимал Тэгуна, но он старался, действовал на инстинктах, слушал, смотрел, изучал. И у него была вся ночь впереди, чтобы во всём этом разобраться. Тэгун тянулся к нему, жадно, всем своим существом, и это единственное, что на данный момент имело значение. - Вонщик... - тихо протянул Тэгун, снова зарываясь в его волосы, когда Вонщик лег на него, не в силах больше находиться так далеко. Непонятно, что именно Тэгун пытался этим сказать, то ли сделай что-нибудь уже, то ли убери от меня руки и никогда больше даже не смотри в мою сторону. Но по тому, как он выгнулся, пытаясь потереться своим пахом о самого Вонщика, все становилось понятно и без слов. Под действием алкоголя и умелых рук Вонщика, стена отчуждённости, которой Тэгун отгородился от людей и мира, медленно ломалась, крошилась, лопалась. За десять минут их неловкой близости Тэгун сказал больше слов, чем за всё время их знакомства, и то, что его речь состояла преимущественно из имени Вонщика и каких-то бессвязных, невнятных предложений и просьб, не имело значения. Он больше не казался таким же холодным и неприступным, как в первую встречу - он сам тянулся за поцелуем, жадно, бездумно, требовательно. Он обнимал Вонщика, трогал его, касался горячей кожи, словно стараясь запомнить, словно никак не мог поверить в то, что Вонщик здесь, что он - реальный. Он стонал, тихо, но отчаянно, комкал в ладонях простынь над головой и выгибался навстречу, словно стараясь врасти в Вонщика. - Подожди, - Вонщик отстранился, только для того, чтобы начать расстегивать проклятые пуговицы на рубашке Тэгуна. Дело осложнялось тем, что сам Тэгун, все еще лежащий на кровати, постоянно ерзал, пытаясь схватить Вонщика за руку или что-нибудь еще, что находилось в достаточной близости от него. Когда Вонщик наконец-то стянул с него проклятую одежду, Тэгун упал на кровать, улыбаясь так, что Вонщик впервые за вечер по-настоящему понял, насколько он пьян. Сам Вонщик по сравнению с ним был совершенно трезвым, и это было очень большой проблемой. - Подожди, - Вонщик отстранился, пытаясь заглянуть Тэгуну в глаза. Тэгун лежал под ним, обнаженный, раскрасневшийся, тяжело дышащий. Бери - не хочу, но у Вонщика зудело где-то внутри, что это неправильно, что так нельзя, что они оба не были из тех людей, которые ищут отношений на одну ночь. А признаться в том, что между ними сейчас было что-то большее, чем просто секс, еще пока было слишком страшно даже самим себе. И, наверное, стоило закончить всё сейчас, пока Вонщик еще мог кое-как соображать, и плевать на собственное возбуждение и желание. Вонщик всегда слишком много думал о других, он был врачом, в конце концов. И он бы, наверное, рассуждал ещё целую вечность, если бы Тэгун не зашевелился под ним, тяжело вздыхая и пытаясь найти дрожащими пальцами край его рубашки. Вонщик снял с себя его ладони, переплетая их пальцы. Руки Тэгуна, запястья с выпирающей косточкой, тонкие, холеные пальцы с аккуратным маникюром, как очередная деталь пазла того, кем был Тэгун на самом деле, то, какой он тонкий, хрупкий в его руках, как он извивался и тянулся к нему, сверкая блестящими в полутьме глазами. Вонщик опустился ниже, прижавшись лбом к чужому лбу, ловя чужой взгляд, и едва не отпрянул, осознавая собственную ошибку. Тэгун был холодным и нелюдимым для всего мира, может быть, кроме детей; Тэгун был стеснительным и не слишком разговорчивым, он не любил быть в центре внимания, не любил выставлять свои чувства на всеобщее обозрение. Но только здесь и сейчас, для Вонщика, он был настоящим - просто хрупким парнем, которому хотелось тепла, любви и почувствовать себя необходимым кому-то так же сильно, как он в тайне нуждался в этом ком-то сам. - Тэгун… - Вонщик замер, глаза в глаза, и Тэгун шумно выдохнул, откидывая голову назад и открывая Вонщику волшебный вид на свою тонкую, беззащитную шею, усеянную отметинами его засосов. - Пожалуйста… - едва слышно простонал Тэгун, закрывая глаза и комкая в пальцах сбившуюся простынь. - Я буду хорошим мальчиком, пожалуйста… И Вонщик не мог отказать такой отчаянной просьбе. Он сдвинулся, достаточно для того, чтобы сжать член Тэгуна сквозь джинсы, и получить в ответ задушенный всхлип. То, что Тэгун был чувствительным до безумия, Вонщик понял и раньше, когда целовал его в шею, оставляя на коже пятна засосов, проявляющиеся слишком быстро. И эта чувствительность распаляла Вонщика, заставляя его двигаться вперед. Стянуть чужие штаны оказалось проще, чем рубашку, а вот перестать смотреть на его длинные, стройные ноги - совсем нет. Тэгун подтянул ноги к себе, сгибая их в коленях, и Вонщик удобно устроился между ними, наспех стянув собственную рубашку и откинув ее подальше и наконец-то проводя пальцами по бледной коже от щиколотки до колена. Тэгун застонал от такого простого прикосновения, и Вонщик двинулся дальше, провел ладонями по внутренней стороне чужих бедер, погладил, ущипнул нежную кожу. Тэгун дрожал под его руками, до боли сжимая простынь в ладонях, и его дыхание становилось всё тяжелее и тяжелее. И он даже не заметил, как Вонщик, всё также продолжая оглаживать его ноги, быстро стянул с него боксеры, освобождая возбужденный член. Тэгун завелся с полпинка, и это было так восхитительно, что Вонщик едва сдержался, чтобы не сказать чего-нибудь слишком ванильно-сладкого. Почему-то ему казалось, что Тэгун не оценил бы этот порыв прямо сейчас. Сейчас нужно было быть чуть грубее - сжать его член пальцами у основания, ущипнуть за сосок, добиваясь гортанного стона в ответ, провести ладонью по груди вверх, останавливаясь у самой шеи, и замереть там, наблюдая за тем, как Тэгун метался по постели, пытаясь избавиться от тяжести в возбужденном члене. Тэгун был слишком послушным, и Вонщик обвел пальцами его губы, едва не задохнувшись от того, как Тэгун, глядя на Вонщика мутными глазами, покорно открыл рот. Слова были излишни, но Вонщик не смог сдержаться и прорычал ему в ухо слишком горячее “хороший мальчик”. Тэгун задохнулся, зажмурив глаза, и обхватил его пальцы своими покрасневшими губами. Он облизывал их своим невероятным языком, прикусывал, сжимал губами, и все слова застряли у Вонщика в горле, вместо них наружу рвался только едва ли не звериный рык. Все, на что его хватило, это только прорычать: “Смазка”, надеясь, что у Тэгуна было хоть что-нибудь под рукой. Тэгун нехотя выпустил пальцы Вонщика из своего горячего рта и промычал что-то протестующее, в очередной раз задыхаясь, когда Вонщик провел мокрыми пальцами по его члену, сжимая в ладони чужие яйца. - Нам нужны презервативы и смазка, - Вонщик отстранился, привлекая к себе внимание. Тэгун рвано вздохнул, пытаясь толкнуться в чужую ладонь. – Хей. Смазка, Тэгун. Я, конечно, был бы не против оттрахать тебя так, чтобы ты завтра не смог даже встать с кровати, но что-то мне подсказывает, что утром ты не оценишь этого порыва. Тэгун простонал что-то, смутно напоминающее проклятие, и махнул дрожащей рукой в сторону прикроватной тумбочки. Ладно. Смазка у них была. И это было половиной успеха. - У меня… - Тэгун беспомощно всхлипнул и вновь попытался толкнуться в горячую ладонь Вонщика, сжимающую его член. – У меня нет презервативов… Вонщик нахмурился. - Мы можем без них…- щеки Тэгуна, и без того горящие румянцем, покраснели еще больше. Вонщик мог поклясться, что он видел его пылающие уши. Вонщик с силой сжал основание члена Тэгуна, заставляя его метаться по кровати, кусая губы. - Ты хочешь, чтобы я тебя наказал? Тэгун покачал головой, и Вонщик еще сильнее сжал его член, прижимая бедра Тэгуна к кровати свободной рукой. К счастью, удача в этот раз была на их стороне, потому что презервативы у Вонщика оказались с собой. Не то, чтобы он мог представить себе, чем закончится этот вечер и что всё случится именно так, как случилось, но никто не мог запретить ему надеяться. Вонщик был оптимистом. Он отстранился, наощупь найдя на прикроватной тумбочке тюбик с каким-то кремом. Осталось только надеяться, что он подойдет, потому что у Вонщика не хватило бы силы воли, чтобы продержаться дольше. Собственный член противно упирался в джинсы, принося давно забытый дискомфорт, и с этим надо было что-то делать. Он наспех разделся, под тяжёлым взглядом распластавшегося на кровати Тэгуна. Тэгун не переставал облизывать губы, смотря на Вонщика завороженными глазами. На несколько секунд Вонщик просто замер, позволив любоваться собой, и ловил на себе восхищенный, голодный взгляд. Первый палец вошёл слишком тяжело. Тэгун медленно дышал, откинув голову, и напряженно хмурил брови. Вонщик осторожно пошевелил пальцем внутри Тэгуна, и тот в очередной раз с шумом втянул в себя воздух. Тэгун был невероятно узким. - Как давно у тебя не было секса? – Вонщик огладил бледное колено Тэгуна, пощекотал кожу, отвлекая. Тэгун снова бросил в ответ неразборчивую фразу, поджимая пальцы на ногах. Судя по всему, секса у него не было очень давно. Если только не… - Ты же не девственник? - Вонщик спросил осторожно, почти не надеясь на ответ и втайне боясь его. Быть первым у Тэгуна безумно хотелось, но это и тянуло за собой огромную ответственность, на которую Вонщик в данное время и данном состоянии был отчаянно не готов. Тэгун не ответил ничего конкретного. Просто немного извернулся, кинув на Вонщика не поддающийся расшифровке взгляд, и пнул его в бедро. Практически неощутимо, но очень красноречиво пнул. Вонщик мстительно ухмыльнулся, и протолкнул влажный палец глубже, заставляя Тэгуна зажмуриться и с силой стиснуть зубы, чтобы не застонать в голос. Он нашел его простату и коротко царапнул её ногтем, с наслаждением наблюдая за тем, как стройное тело Тэгуна пробила крупная дрожь, и он с шумом выдохнул воздух из горящих лёгких. - Расслабься, - едва слышно, на грани, одновременно с тем, как он взял член Тэгуна в свободную ладонь и прошёлся по нему скользкими от смазки пальцами, заставляя теряться в ощущениях, прошептал Вонщик. Тэгун закрыл глаза и, вместо того, чтобы толкнуться в ладонь Вонщика возбуждённым членом, подался навстречу его пальцам. Вонщик присвистнул. Ещё немного, и он научится читать язык тела Тэгуна, как открытую книгу. Тэгун был слишком очевидным. Второй палец, как и третий, вошли легче, и Тэгун едва не стонал в голос, когда Вонщик вертел ими внутри, играясь с простатой и царапая чувствительные стенки. С каждой секундой дыхание Тэгуна становилось всё более отрывистым и рваным, и он едва слышал, что шептал Вонщик в необъяснимом порыве страсти, смешанным с дикой нежностью. Впрочем, это было и к лучшему. Когда Тэгун был достаточно растянут, Вонщик отстранился, наблюдая за тем, как тело Тэгуна подводило его, подаваясь навстречу пальцам, протестуя против ощущения пустоты внутри. Вонщик попытался перевернуть Тэгуна, чтобы поставить его на колени, но Тэгун вдруг начал сопротивляться, вцепившись в простынь и всё так же отводя взгляд, лишь вновь покрываясь смущенным румянцем, и Вонщик поддался ему. Тэгун был слишком прекрасен, распластанный на простынях, бледный, взмокший, с пятнами засосов по всей шее и ключицам, растрепанный и совершенно, непозволительно горячий и покорный – так что такие мелочи не имели значения. Вонщик хотел доставить ему такое удовольствие, которого он не испытывал никогда в жизни. Бледные, длинные, невероятно шикарные подтянутые ноги Тэгуна рискнули стать новым фетишем Вонщика, и он едва не рычал от удовольствия, беря его под коленями и разводя их в стороны, прикасаясь ко внутренней стороне его бедер, не в силах отвести взгляд от того, как Тэгун дрожал от этого простого прикосновения. Когда Вонщик, преодолев сопротивление мышц, наконец, вошёл, Тэгун не смог сдержать гортанный стон, полный боли и наслаждения. Вощик замер, наслаждаясь этим звуком, и поймал себя на мысли, что всё происходящее слишком нереально, чтобы в него поверить. - Вонщик… - сдавленно прошипел Тэгун вместе с новым стоном, когда Вонщик забылся и двинул бедрами. Он рвано выдохнул горячий воздух и зажмурился, комкая простынь в непослушных пальцах. Вонщик чувствовал, какой горячий и пульсирующий Тэгун внутри, и это едва ли не самое лучшее чувство, которое он испытывал в своей не такой уж и долгой жизни. Тэгун зашевелился под ним, неровно вдыхая и облизывая пересохшие потемневшие от поцелуев губы, и Вонщик забыл все на свете. Забыл, как двигаться, как думать, как дышать. В его голове билось имя Тэгуна в такт бешеному пульсу. - Вонщик… - простонал Тэгун, поднимая непослушные руки и касаясь ими плеч Вонщика. - Если ты хочешь, чтобы я начал двигаться, - Вонщик чуть наклонился, входя глубже и крепче перехватывая Тэгуна под коленями, - то ты должен попросить. Тэгун шумно втянул в себя воздух, качая головой. В его тёмных глазах металась паника, смешанная со стыдом. - Попроси меня, Тэгун, - Вонщик нагнулся ещё ниже, складывая Тэгуна практически пополам и касаясь его возбужденного члена своим животом, так, что его губы оказались почти у самого уха Тэгуна. Тэгун застонал в голос, от отчаяния, от возбуждения, от стыда. Никто никогда не делал с ним такого, никто никогда не превращал его тело и разум в желе, способное только на то, чтобы дрожать и подаваться навстречу чужим рукам. - Вонщик, пожалуйста… - Тэгун прошептал едва слышно, на грани, потому что терпеть эту пытку он не мог, член ныл от боли и возбуждения, и ему просто нужно было облегчить эту боль, дать ей выход, спастись. - Пожалуйста… И Вонщик услышал эту мольбу, выходя из него и вновь толкаясь вперед, сгибая пополам и добиваясь самого прекрасного вскрика в мире. Вонщик трахал его, меняя темп, не позволяя привыкнуть, сгибая пополам и отстраняясь, почти не прикасаясь к нему. Тэгун метался по кровати, то комкая простынь в пальцах, то пытаясь слепо найти ладонями Вонщика, царапая его кожу короткими ногтями, зарываясь в волосы, и по-прежнему стеная, умоляя одними губами, задыхаясь с именем Вонщика на губах. В какой-то момент Вонщик не смог справиться с собой. Ему нужно было чувствовать Тэгуна полностью, всем телом, кожей, вдыхать его запах, и он отстранился, поднимая не сопротивляющегося Тэгуна за собой, на колени, даря ему горячий, мокрый и слишком грязный поцелуй, смешивая их слюну и наслаждаясь тем, как Тэгун стонал ему в рот, дезориентированный, потерянный и всё ещё слишком нуждающийся. Вонщик разорвал поцелуй и, игнорируя протесты, развернул Тэгуна спиной к себе, прошёлся ладонями по горячей, покрытой испариной груди, погладил ключицы, коротко сжал шею, почувствовав дрожь в ответ, и снова вошел – коротко, резко, до конца. Тэгун вскрикнул, откидывая голову назад и опускаясь затылком на плечо Вонщика. В этой позе было новое откровение, слишком близко и чувственно, слишком интимно, и Тэгун не переставал стонать, потому что горячий член Вонщика внутри ощущался раскаленным железом, клеймящим его. Вонщику нравилось вот так - медленно и тягуче, наслаждаясь каждой секундой, заставляя Тэгуна под ним нетерпеливо стонать, умоляя перестать его мучить, но силы уже были на исходе, и Вонщику пришлось сдаться. Это было слишком близко, так, что можно ощутить чужой запах, потереться носом о плечо, укусить, оставляя очередной яркий засос - очередную метку, напоминающую о том, кому Тэгун теперь принадлежал. Тэгун рвано дышал Вонщику в шею, вцепившись в его бедро пальцами, и Вонщик, подстегиваемый его отчаянными стонами, ускорился настолько, насколько позволяла поза. Он почувствовал, как у него внутри разгорается пламя, которое не в силах потушить никто на этом свете, и Тэгун, подающийся навстречу и отчаянно цепляющийся за него, делал только горячее с каждой секундой. Вонщик попытался отстраниться, но Тэгун вжался в него спиной, жалобно застонав, и Вонщик просто отпустил себя, чувствуя, как его накрывает волна невыносимого удовольствия, лишая почвы под ногами. Придя в себя спустя несколько мгновений, Вонщик попытался отстраниться и выйти из Тэгуна, но тот по-прежнему цеплялся за него мертвой хваткой, тяжело дыша и зажмурив глаза. Вонщик в очередной раз едва не заскулил от того, каким красивым был этот парень, и его рука сама потянулась к чужому члену, чтобы закончить начатое. Он сделал еще несколько движений бедрами, выбивая из Тэгуна рваные всхлипы, и задвигал рукой, чувствуя, как Тэгун зашипел, как он напрягся всем телом и, наконец, кончил, до боли впиваясь ногтями Вонщику в бедро. Этот день, перетекший в ночь, отныне можно было записать в самые счастливые дни Вонщика. Тэгун вяло что-то бормотал, сонно моргая, пока Вонщик пытался привести их в порядок, насколько это было возможно. Он не знал, что делать дальше, и можно ли ему было остаться на ночь, но Тэгун вдруг поднял голову, глядя на Вонщика мутными глазами, словно боясь, что тот ему приснился, или что это всё было какой-то игрой, развлечением на одну ночь. И Вонщик плюнул на всё, забираясь на кровать рядом и притягивая вяло сопротивляющегося Тэгуна к себе. Утром Тэгун будет долго смотреть на него как на врага народа, будет ворчать и, может, даже злиться, но не перестанет готовить завтрак на двоих и самый вкусный кофе в мире, пока Вонщик полусонно будет наблюдать за ним, не в силах перестать улыбаться. Но это будет утром, а сейчас Вонщик просто ближе прижал Тэгуна к себе, вдыхая запах его волос, и заснул, чувствуя себя совершенно, идиотски счастливым.