Холодный блеск зеркал

Первого выхода в свет Каспар ждал со страхом. Ему исполнилось пятнадцать, он казался себе нескладным и слишком высоким для своего возраста… А Гилберт подшучивал над его застенчивостью, говорил: «Вот это ты вымахал! Красава, красава. Оденешься по моде, ресницы слегка подкрасишь, и тёлки со всей галактики слетятся. Выше нос, конопушка». Да еще и нескромные вопросы задавал – парни больше нравятся или девушки, и не пора ли дать денег на посещение веселого дома. Каспар вроде и привык к тому, что у опекуна язык без костей и деликатность отсутствует, но всё равно краснел. Разве можно так говорить?! Юный блонди собирался, как на казнь. На самом же балу его опасения подтвердило то, что на балу Зольф сидел на диване в углу, с почтенными матронами из союзных государств, не привлекая ничьего внимания. Слыша шуточки элитников в адрес отца, Каспар растерялся еще больше. «Они же над ним откровенно ржут, они его воспринимают как посмешище, а раз я на него похож, я точно такой же…». Первый танец он с обреченным видом простоял в углу, сам не решаясь подойти даже к кому-нибудь из таких же стесняющихся страдальцев или страдалиц. И уже был готов подпирать спиной стену весь вечер, но, едва объявили второй тур, к нему подошел Фредерик Лагат и, улыбаясь, сказал: - Каспар, я удивляюсь, как такого симпатичного блонди еще никто не пригласил. Не откажешь мне? В это не верилось, просто не верилось! Младшего Лагата уже сейчас считали умницей и красавцем, он всегда был любимчиком и у одногодков, и у старшей элиты. Яркий, будто сияющий солнечным светом, юный феникс даже сам не осознавал, насколько привлекателен. Будто в полусне, Каспар протянул ему руку. Звучала быстрая, громкая, страстная мелодия, и Лагат был в своей стихии, уверенно вел Каспара, кружил в танце, более похожем на вихрь. Эти мгновения настолько отличались от рутины и тоски прежней жизни… Каспар чувствовал себя так, будто после долгого блуждания в темноте увидел свет в конце пути. Это ощущение ошеломляло. «И смотреть, не насмотреться, и дышать, не надышаться». Но танец закончился, Фредерик провел младшего блонди на прежнее место и скрылся в толпе щебечущих барышень. Каспар застыл, тяжело дыша, будто рыба, выброшенная на берег. На миг почувствовав, что такое счастье, он должен был снова вернуться в беспросветность будней. Время тянулось, как резиновое. Он пригласил какую-то долговязую рыжую девицу из Федерации, с которой никто не спешил танцевать… покружился в медленном танце с заместительницей отца… и снова стоял у колонны, глядя, как красиво и уверенно танцует Фред Лагат. Завидовал этим глупым девчонкам, которые с энтузиазмом вешались парню на шею. Еще одно поражение!.. * Каспар хотел забыть, стереть из памяти всё, что переживал день за днем без надежды, что кошмар когда-нибудь закончится. Он видел Фредди в Академии на переменах, на праздничных мероприятиях. И каждый раз боялся просто приблизиться. Просто смотрел издалека. Вслушивался в чарующий голос. А потом, хмурыми вечерами и ночами, пытался забыть эту проклятую любовь, из-за которой одни страдания. На праздниках он не раз фотографировал любимого, распечатывал фотографии и со злостью разрывал листы, зная, что никогда, никогда Фред не обратит на него внимание. Но стереть изображения с микрокарт не поднималась рука. Ненавижу. Люблю. Ненавижу. Люблю. У звезды потока и отверженного тихони не могло быть ничего общего. Фред жил своей жизнью, даже не подозревая, что кто-то безнадежно сохнет по нему. Так шли дни, складываясь в месяцы и годы одиночества.