19 октября
Я долго думала, стоит ли обращаться к психологу, ведь мне предстояло делать всё в тайне, а с тем тотальным контролем, которому меня подвергал Каулитц, провернуть это было очень сложно. Меня постоянно одолевали сомнения и мучили страхи, поскольку, узнай Билл о докторе Адамс, он точно бы пришёл в ярость, размазал бы меня по стене, а потом еще и заставил бы убрать всё это. Вот если бы у меня была подруга, которой можно было бы излить душу, которая смогла бы меня поддержать и, может быть, дать какой-нибудь дельный совет, мне бы и в голову не пришло идти и обсуждать свои проблемы с доктором. Конечно, у меня есть близкие подруги, но так как Билл категорически против того, чтобы хоть кто-то знал о наших отношениях, моя дружба с кем-либо всегда немного односторонняя. Я знаю о своих подругах всё, мы часто обсуждаем их личную жизнь, я даже знакома с некоторыми из их парней, они же в свою очередь лишь думают, что знают всё о моей личной жизни, к тому же я частенько рассказываю небылицы о своих свиданиях с вымышленными молодыми людьми. Это всё дико раздражает, и каждый раз меня мучает совесть: они же мне доверяют, открывают мне свою душу, а я утаиваю от них столь важную часть своей жизни. Выходит, грош цена такой дружбе без взаимного доверия? В общем, я запуталась. Благодаря Биллу у меня не только ненормальные отношения, но еще и с дружбой всё не слава Богу. Окончательное решение обратиться к психологу мне помог сделать тот факт, что в последнее время группа была очень загружена, к тому же через пару недель они отправлялись в свой мини тур по Европе. Я просто надеялась на то, что Билл, наконец, рассредоточит своё внимание и не будет следить за каждым моим шагом. Утром, за завтраком, братья были в приподнятом настроении, они должны были отправиться в аэропорт встречать Георга и Густава, которые, к моему счастью, решили приехать на несколько дней раньше запланированного. — Не хочешь поехать с нами? — неожиданно спросил меня Билл, стряхивая хлебные крошки со стола на пол. К слову, меня очень раздражала эта его странная привычка. — Нет, мне позвонила Кирстен, попросила помочь ей с выбором платья. Её сестра скоро выходит замуж и…- заметив строгий взгляд парня, я быстро добавила, — Я как раз хотела тебя предупредить об этом. В моих словах в принципе была доля правды. Мне действительно утром позвонила Кирстен и пригласила сходить с ней и некоторыми её подругами по магазинам в поисках идеального платья подружки невесты. Мы договорились, что я присоединюсь к ним, как только освобожусь. Конечно, о визите к психологу я не сказала. Она, к счастью, и не спрашивала, чем я буду занята. — Что за Кирстен? Та скрипачка? — спросил Том, смазывая горячий тост вишнёвым джемом. — Она самая. — улыбнулась я ему. — Вы разве так тесно дружите? — удивился Билл. — Мы сдружились, пока вы были в туре. Она оказалась очень милой, и у нас много общих тем. — Каких таких общих тем? — ему надо было знать всё, иначе он просто не мог успокоиться. Билл всегда задавал огромное количество вопросов, а я всегда старалась ответить так, чтобы за этим не последовал еще один миллион вопросов. Детали — вот, что интересовало младшего близнеца. Том закатил глаза и усмехнулся: — Билл, ну, какая тебе разница, о чем трепятся девушки? Младший пожал плечами и хотел было что-то возразить, но зазвонил его телефон. — Это еще кто? — заворчал он, глядя на высветившийся на экране незнакомый номер. — Ты ответишь или нет? Или смени свою мерзкую сирену на нормальный звук! — воскликнул Том. — Слушаю, — холодным тоном поприветствовал Билл звонящего. Или звонящую. — Нет, не узнал. Ах, Салли, — выдохнул он и отпил кофе. Мы с Томом переглянулись. Его взгляд молил меня не делать глупостей. — Прости, я весь в делах. Нет, ни денёчка. И ни часочка, — нервно ответил он и с шумом поставил чашку на стол. — Господи, я же ясным языком сказал — нет! — прикрикнул он. — Посмотрим, — ответил он на какой-то вопрос и положил трубку. Я, собрав всю свою волю в кулак, премило улыбнулась. — Мы с ней смотрим одни и те же сериалы. Оказалось, что она тоже обожает «Секс в большом городе» и «Отчаянных домохозяек». Почти каждую неделю, пока вас не было, мы ходили в кино, а после пили кофе c каким-нибудь десертом и болтали обо всём на свете. Она очень добрая и много смеётся. А еще мы решили, что нам нужно попробовать вместе что-нибудь играть и выступить на одном из концертов в консерватории. Скрипка отлично звучит в дуете с роялем, — закончив свой маленький монолог на тему дружбы с Кирстен, я встала из-за стола, чтобы подлить себе еще кофе. Билл немного растерялся. Он, наверняка, даже сначала не понял, о ком я говорю, ведь он ждал моей бурной реакции на звонок от рыжей, но, к счастью, несмотря на дикое желание съязвить на эту тему, я подавила в себе этот порыв, чем очень, конечно, гордилась. Том облегченно вздохнул, а Билл после недолгого молчания задумчиво произнес: — Да… Скрипка и рояль — бесспорно хороший дует, — а потом, улыбнувшись добавил, — позвони, как закончишь. Я за тобой заеду, и мы где-нибудь все вместе поужинаем. — Хорошо, — ох, как же хотелось сказать какую-нибудь гадость про рыжую, но нет, сегодня нельзя провоцировать Билла. *** — Привет, Оливия, я очень рада тебя видеть, — доктор Адамс была, как всегда, сама любезность. — Присаживайся. Как твои дела? — Я тоже рада Вас видеть, доктор Адамс. У меня всё нормально. — Как поживает твой парень? — так непривычно было услышать этот вопрос. Никто ни разу у меня не спрашивал, как дела у Билла. — Он тоже не жалуется, — с улыбкой произнесла я. — Я смотрю, сегодня у тебя хорошее настроение, — отметила доктор и раскрыла свой толстый черный блокнот, пробегая глазами по каким-то своим записям. — В прошлый раз ты обещала мне рассказать о том, как вы познакомились со своим молодым человеком, но… но я бы хотела сначала узнать немного больше о тебе. Расскажи мне, откуда ты, чем занимаешься, чем увлекаешься, расскажи о своей семье, друзьях, о своём детстве. — Столько всего., — промямлила я. — Даже не знаю, с чего начать. — Хорошо, я тебе помогу, задавая вопросы. В прошлый раз ты сказала, что сбежала из дома и переехала в Америку. Это как-то связано с проблемами в семье? Где сейчас твои родные? Я глубоко вздохнула, рассказ предстоял длинный и неприятный. — Я приехала из Нью-Дели, это в Индии. Мой отец, Викрам Тхакур — крупнейший бизнесмен страны, он занимается транспортировкой нефти и нефтепродуктов, а мама Эмма, она на половину француженка, на половину англичанка. Они учились вместе в Кембридже, только папа на факультете мировой экономики, а мама изучала психологию. На втором курсе они начали встречаться, а в выпускной вечер отец сделал маме предложение, и тем же летом они уехали в Индию. У меня была большая семья: отец, мама, три старших брата. — произнеся эти слова, я заметно погрустнела. — Была? — взволнованно переспросила доктор Адамс. — Нет, они живы слава Богу, но мы больше не семья, точнее я больше не член семьи. Я сейчас постараюсь объяснить Вам. Мой отец, несмотря на европейское образование и брак с иностранкой, всё же оказался человеком очень консервативным. В нашей семье очень чтились традиции и обычаи индийского народа. Мы воспитывались в строгости, с детства нам прививали уважение к старшим, патриотизм, любовь к национальной культуре и всё в таком роде. Несмотря на это, мама настояла на том, чтобы её дети учились в Английской Гимназии. Это была элитная и очень дорогая гимназия с какой-то индивидуальной программой, там получали образование только дети крупных бизнесменов, известных актёров, политиков и дипломатов. Все предметы преподавались исключительно на английском языке, что отца, конечно, не радовало, но почему-то в этом вопросе он уступил своей жене, которую всегда горячо любил. После школы было решено отправить меня учиться в Национальную Консерваторию Нью-Дели, поскольку музыкой, в частности игрой на фортепиано, я увлекалась с детства. Отец был на седьмом небе от счастья, ведь я выбрала «женскую профессию». Да-да, он жуткий сексист и считал, что музыка- это несерьезно, а значит самое то для женщины. — Как он проявлял свою любовь к тебе? — задала вопрос доктор, посмотрев на меня с какой-то долей жалости. — Ну… Я даже не знаю. Он был скуп на эмоции в отношении своих детей, поэтому трудно сказать. Он не был любителем всяких нежностей, объятий и поцелуев, но он заботился о своих детях, всегда интересовался нашей жизнью. Однажды он сказал, что гордится мной — это было в день вручения школьных аттестатов. Я была отличницей, и мое фото висело на доске почёта в главном холле гимназии. Пожалуй, на этом всё. — Тебе не было обидно? — Нет, я никогда не думала об этом. Если честно, мама с лихвой компенсировала недостаток отцовского внимания. И вообще в Индии это нормально. Мужчины там отличаются от здешних. — Понятно. У тебя были какие-нибудь отношения с молодыми людьми там? — Боже, что вы! -воскликнула я. — Меня бы убили! Это было исключено. Мне и думать запрещалось о «подобных глупостях». — И ты никогда не влюблялась? — Ну, в школе я была безответно влюблена в одного старшеклассника. Наверное, через это проходят все девочки-подростки. — Это точно, — задумчиво улыбнулась доктор. Наверное, тоже вспомнила о своей первой неудачной влюбленности. — Оливия, что же случилось, что ты покинула свой дом и семью? — спросила она через мгновение с серьезным видом. — На втором курсе консерватории, когда мне только-только исполнилось двадцать, мой отец как-то вечером позвал меня для серьезного разговора. Не буду вдаваться в подробности, но суть была в том, что мне предстояло выйти замуж за старшего сына одного из его партнёров по бизнесу. Эта новость стала для меня ударом. К слову, Радж, так звали моего якобы жениха, был самым омерзительным человеком из всех, что я встречала. Ему было тридцать шесть лет, а выглядел он на все сорок пять. Весь такой толстый, потный, с похотливой улыбкой и очень неприятным взглядом, — меня аж передёрнуло от воспоминаний. — В общем, это была катастрофа. Я постоянно плакала и умоляла отца отказаться от всего этого ужаса, но он был не преклонен. Он тогда сказал: «Ливи, я сделал для тебя всё, оплатил тебе прекрасное образование, твои сари* из самых дорогих тканей, твоим украшениям из золота и бриллиантов нет счёта, словом, я дал тебе жизнь принцессы, теперь ты должна мне отплатить. Этот брак очень важен для нашего бизнеса, ты не можешь подвести свою семью.» Я запомнила эти слова, потому что постоянно прокручивала их в своей голове. Мама была в таком же ужасе, как и я. Она старалась, как могла, но и ей не удалось переубедить мужа. До помолвки оставалось всего ничего, пара недель, в доме вовсю шла подготовка к празднику, я тогда вообще не выходила из комнаты, перестала есть и абсолютно потеряла какой-либо интерес к жизни. В один из тех дней ко мне в комнату влетела мама с взъерошенными волосами, вся заплаканная, в руках у неё были какие-то листочки. «У нас только один вариант.» — сказала она. А вариант состоял в том, чтобы я убежала из дома и как можно дальше. Я тогда посмотрела на неё как на сумасшедшую. Я искренне не понимала, как и куда мне бежать. Я абсолютно не была приспособлена к самостоятельной жизни: все решения за меня принимали родители, по городу я перемещалась исключительно на автомобиле с личным водителем, я даже ни разу сама себе чай не заварила, ведь дом был полон слуг, — пока я рассказывала свою историю, лицо Доктора Адамс сменило сотню выражений. Она явно не ожидала, что я окажусь сбежавшей из своего золотого дворца индийской принцессой. — Мам, ну, куда мне бежать? И как? Что я буду делать? — задавала я вопросы, всё крепче прижимая к себе подушку. — Я думала над этим всю неделю и. — Ты уже неделю думаешь о том, что мне нужно бежать? — не дав договорить, воскликнула я. — Дай же сказать! — я притихла. — Я долго думала и… Помнишь тётю Мэри? — Мэри? Но ведь она живет в Америке… — сказав это, я просто пришла в ужас.- Америка? — воскликнула я. — Тише! — одернула она меня. — Хочешь, чтобы весь дом услышал? — Америка? — шепнула я как можно громче. — Да, Америка, — мама тоже зачем-то перешла на шепот. — Мэри готова помочь. — Но как же я туда доберусь? Ведь туда нужна виза, а её получить — это целое дело! — Мы всё уже продумали: Мэри вышлет приглашение и ты получишь гостевую визу. С того вечера я больше не плакала. Мы с мамой как только ни изворачивались, чтобы в тайне от всех приводить свой план в действие. Тётя Мэри стала моим спасением. Несмотря на то, что они с мамой почти не общались, она согласилась помочь своей несчастной племяннице избежать жуткого брака по расчёту. За неделю до помолвки я прошла собеседование в посольстве США, а за два дня я получила визу — это было каким-то чудом. Визы в Америку можно было ждать неделями, и большинству приходил отказ. Мне же очень повезло, и тогда я подумала, что это знак, и что я точно на правильном пути. За всё время, что мы с мамой готовились к моему побегу, мы ни разу не говорили об отце и о том, как он может отреагировать на всё это. Мы обе знали, что это станет для него ударом, и он никогда не простит меня. Говорить об этом не было никакого желания. Мы специально купили билет на ночной рейс, чтобы я смогла улизнуть из дома, пока все спят. Так, в ночь перед своей помолвкой я покинула Индию. Доктор Адамс смотрела на меня какое-то время, не моргая. — Удивительно, — произнесла она. — Я как будто услышала пересказ какого-то фильма. Но как же всё-таки отреагировал отец? Представляю, в какой он должно было быть ярости оказался, когда ты исчезла в день своей помолвки. — Да, через неделю со мной связалась мама и она сквозь слёзы рассказала мне о том, что отец был вне себя, он буквально обезумел от злости. Естественно, ведь мой побег из дома стал тяжелым ударом по чести семьи. Отец был опозорен перед всеми приглашенными родственниками, друзьями, партнёрами по бизнесу. Этого, конечно, он мне не простил. Более того, чтобы «очиститься от позора», он провёл обряд моих похорон, — я сама поёжилась от своих слов. «Обряд моих похорон» звучит просто ужасно мрачно и страшно. — Что провёл? — будто не расслышав, переспросила доктор. — Да, такое тоже практикуется в Индии. Этим самым он как бы отказался от своей дочери, «убил меня», чтобы смыть с себя и своей семьи ужасное пятно позора. С тех пор в том доме моё имя под запретом. — Господи! Впервые о таком слышу, — доктор Адамс явно пребывала в шоке от услышанного. Оно и понятно, никто не хоронит собственных живых детей. — Ты поддерживаешь связь с мамой? — Да, конечно. Мы часто созваниваемся или общаемся по скайпу. — Ты жалеешь о том, что сделала? — спросила она, резко захлопнув свой блокнот. — Я не жалею, я уверена, что поступила правильно. — Ты не чувствуешь себя виноватой? Ведь ты разочаровала отца и бросила свою маму, — я знала, что она пыталась сделать, хотела вывести меня на эмоции. — Я… я, — мой голос дрогнул, — я не знаю. Это странное ощущение. Иногда, когда я думаю обо всём этом, я чувствую некую вину, но потом, когда в эту же минуту я представляю себе, что осталась там и вышла замуж за этого человека… Нет, всё же я правильно поступила, — твёрдо сказала я. — И этого не случилось бы, если бы не поддержка мамы. Ведь это она как сумасшедшая практически не спала несколько недель, чтобы мы смогли провернуть всё это. Я думаю, точнее она сама мне это не раз говорила, что она бы себя не простила, если бы позволила тогда этому браку состояться. — У тебя удивительная мама, Оливия, — заключила доктор Адамс. — Тут Вы правы на все сто процентов, — улыбнулась я. Зазвенел таймер, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — С такими историями время всегда пролетает незаметно, — как будто себе сказала доктор, качая головой.***
Эту историю я рассказывала в своей жизни всего два раза: первый раз Биллу, когда он просто завалил меня вопросами о моём прошлом, а второй — сегодня. Когда я открыла завесу своего прошлого перед Каулитцем, я думала, что он осудит меня. Я была практически уверена в том, что он обвинит меня в том, что я разочаровала семью, что подвела отца и вообще оказалась неблагодарной дочерью, но этого не случилось. Он был в ужасе от того, что мне пришлось пережить, и сказал, что поступил бы точно также, будь он на моём месте. Я тогда жутко расплакалась, потому что впервые за год в Америке кому-то рассказала об этом и, говоря о случившемся, я как будто вновь всё это пережила. Том, конечно, тоже всё узнал, я уверена, что Билл ему буквально на следующий день поведал мою историю. Я никогда не забуду, как за пару дней до Рождества братья радовались тому, что к ним приедут их родители. Тогда я практически впала в депрессию, вспоминая шумные и яркие праздники в Индии, которые мы всегда справляли в кругу семьи и друзей. Меня с головой накрыла ностальгия, и я всё никак не могла перестать грустить. В голове постоянно крутилась мысль о том, что я теперь практически сирота. Отец знать меня не хотел, братья тоже отказались от своей младшей непутёвой сестры. Одно радовало — у меня была мама, но и её у меня не было возможности хотя бы обнять. Вечером, за день до прилёта Симоны и Гордона, мы с Томом сидели на кухне и пили его любимый чай с мятой. — Боже, я так по ним соскучился! Мы не виделись почти год, и весь этот год я мечтал о мамином яблочном пироге, — с блеском в глазах говорил старший Каулитц, — Только жаль, что бабушка не сможет прилететь, — с грустью добавил он. — Здорово, когда есть семья. — тихо произнесла я скорее самой себе. Взгляд Тома моментально приобрёл лёгкий оттенок грусти. — Лив, — позвал он и как-то очень тепло и нежно положил свою руку поверх моей. Я вопросительно посмотрела на него и почему-то улыбнулась. — Лив, — повторил он и тоже улыбнулся. — Что? — подала я голос. — Не думай, что у тебя нет семьи. — Но её нет. — Есть, — твёрдо произнёс он и сжал мою руку. — У тебя как минимум есть один брат. Из моих мыслей меня вырвал звонок Кирстен. — Ну, ты где? — услышала я в трубке голос подруги. — Мы тут с ног сбились, ничего найти не можем. Хотим сделать перерыв на кофе, а потом продолжить, -тараторила она. — Я уже освободилась и как раз собиралась присоединиться. Вы ведь в Irvine Spectrum Center**? Я буду через десять минут, — говорила я, параллельно ловя такси. — Хорошо, ждём тебя, Лив! — сказала она и бросила трубку, не дав мне ответить. *** После кофе мы еще где-то полтора часа метались от одного бутика к другому. Кирстен перемерила несколько десятков платьев, пока мы не нашли то самое, что идеально ей подошло. Уставшие, но довольные, мы шли по направлению к выходу, когда мне позвонил Билл. — Пока я не позвоню, ты и не подумаешь мне набрать. — начал он. Никаких тебе «Привет» и «Как твои дела?». — Прости, мы совсем замотались, — пыталась я оправдаться, но я даже на расстоянии почувствовала, как он закатил глаза. — Ладно, неважно. Я надеюсь, что вы закончили, а даже если не закончили, то я всё равно уже подъезжаю к Ирвин. — теперь пришёл мой черед закатывать глаза. — Хорошо. Куда мне подойти? — Как будто так много вариантов! — рявкнул он. Ох, ну, всё, он чем-то раздражён, и мне теперь всю дорогу придётся выслушивать всё это. — Я буду на парковке! — Их здесь три! — крикнула я в ответ. Подруги удивленно уставились на меня, я махнула рукой мол «не берите в голову», на что они просто продолжили свою беседу, более не обращая на меня никакого внимания. — Бл*ть, каждый раз мы приезжаем в этот ебу*ий торговый центр, и каждый раз мы встаём на одну и ту же, мать её, парковку! Как же вы меня достали своей тупостью все! — крикнул напоследок и бросил трубку. Небеса, помогите мне пережить эту поездку. — Лив! — окликнула меня Хлоя, одна из подруг Кирстен, с которой они учатся вместе в консерватории. — Мы хотим остаться тут и пойти в кино, ты с нами? — Ох, нет, к сожалению, меня ждут, — уклончиво ответила я. — Жду-у-ут? -спросила Кирстен, растягивая гласные.- У тебя свидание? С тем менеджером по закупкам? Как же его… Тод? Тод! С ним, да? — ты почти угадала, подруга. — Ты меня раскусила. — улыбнулась я. Наконец, мы попрощались и я направилась на ту самую мать её парковку этого чёртового торгового центра.