Сидя в приёмной у доктора Адамс, я думала о том, что совсем уже завралась с этими сеансами: то я у гинеколога, то я платье подруге подбираю, сегодня вот мне пришлось выдумать историю о том, что Кирстен внезапно приболела и попросила меня позаниматься музыкой с одной из её учениц. Мы с подругой давали уроки игры на скрипке и фортепиано детям. Только вот я была больше по части клавишного инструмента, а Кирс была превосходной скрипачкой. Так вот, я, преподающая кому-либо игру на скрипке — несусветная чушь, но Билл сейчас настолько погружен во всю эту суету, связанную с предстоящими концертами, что, когда я его предупредила о своих якобы делах в музыкальной школе, он просто кивнул и пробубнил что-то невнятное типа «Угу».
С одной стороны, я очень ждала дня, когда ребята уже уедут в свой мини тур, чтобы я спокойно ходила изливать душу психологу, а с другой — мне совершенно не хотелось снова расставаться с любимым, ведь даже самые недолгие разлуки с ним я переживала очень тяжело, особенно, когда из-за очень плотного графика группы нам с Биллом не удавалось толком поговорить хотя бы по телефону.
— Добрый день, Оливия, проходи, — из распахнутой двери показалась доктор Адамс, которая, как обычно, сияла улыбкой.
Я поздоровалась в ответ и зашла в кабинет. Поболтав немного на отвлеченные темы, доктор поинтересовалась о том, как я себя чувствую и как вообще идут мои дела.
— Оливия, я тебе уже задавала похожий вопрос, но всё же ответь мне еще раз: чего ты ждёшь от наших сеансов? Зачем тебе всё это?
— Ничего особенного не жду, — моментально ответила я. — я просто хочу говорить о том, о чём не могу делиться с другими. Знаете, что-то вроде услуги «подруга на час». Мне не нужно, чтобы Вы детально анализировали мои слова, искали корни каких-то проблем в моём детстве и всякое такое. Мне просто нужно выговориться.
— Ну, хорошо, — мягко ответила доктор. — Чем ты вообще занимаешься, Оливия? Где-то работаешь?
— Я пианистка, периодически играю в разных барах, иногда в ресторанах или на каких-нибудь мероприятиях, еще даю частные уроки музыки детям.
— Надо же! То есть ты, как и твой парень, посвятила себя музыке, — улыбнулась доктор.
— Да, только для меня это скорее отдушина, любимое занятие, а для Билла музыка — это всё, — да уж, он, если понадобится, и душу Дьяволу продаст за дело всей своей жизни. Может, уже продал, кто знает.
— Вас, наверняка, музыка и свела, — предположила доктор. — Или как вы познакомились?
Тут я поведала ей свою кофейную историю знакомства с братьями Каулитц, чем очень позабавила психолога. Честно сказать, иногда я забывала, что говорю с врачом, ведь она сразу поняла, что я имела ввиду, прося её стать моей «подругой на час». Я была безмерно благодарна доктору Адамс за то, что она не донимала меня каждые пять минут вопросами о том, что я чувствую по тому или иному поводу.
— Постой, но как же так вышло, что вы сейчас вместе? Не сказать, что между вами сразу возникла симпатия... — недоумевала женщина. — Когда же ты успела в него влюбиться?
Хороший вопрос, доктор Адамс, хороший вопрос...
Вы когда-нибудь влюблялись внезапно в человека, который до этого вам не нравился? Нет, не так... Вы когда-нибудь влюблялись внезапно в человека, который до этого вас только и делал, что раздражал?
Удивительная штука - любовь! Ты живешь себе тихо-мирно, занимаешься своими делами, погруженная в суету будней, решаешь свои мелкие проблемки, и тут в один прекрасный день тебе просто сносит крышу от нахлынувшего чувства, такого неожиданного и необъяснимого. И безответного.
Я точно помню день, когда окончательно и бесповоротно влюбилась в Билла Каулитца. Это случилось в среду, когда Том должен был отвезти меня на повторный осмотр к Джону. В то утро старший Каулитц позвонил мне и сказал, что у него появились «неотложные и очень-очень срочные дела», он дико извинялся, что не сможет сам меня отвезти ко врачу и предупредил, что вместо него этим займется его младший братец, на что я ему ответила, что ни в коем случае не поеду никуда с этим грубияном. Не помню, как именно, но Том убедил меня согласиться. Я тогда очень занервничала и несколько раз бралась позвонить старшему Каулитцу, чтобы сказать, что поеду сама, но так и не решилась, поэтому в тот день мне пришлось ехать в клинику с блондином.
Билл должен был заехать за мной только в 3 часа дня, а я уже в 2:30 как на иголках сидела на пуфике в своей крошечной прихожей, нервно кусая нижнюю губу, и то и дело поглядывала на экран телефона. Когда мне пришло короткое сообщение «Выходи» от неизвестного номера, моё беспокойство удвоилось, нет, утроилось, но я всеми силами старалась скрыть это. Еще не хватало, чтобы он заметил моё вдруг возникшее из ниоткуда волнение. И не сказать, что я его боялась или еще что-то в таком роде, просто мне было до жути некомфортно в обществе Билла Каулитца, человека, который так явно проявлял ко мне свою антипатию, да еще и смотрел свысока.
Пулей вылетев из квартиры, я поспешила вниз. Выйдя из подъезда, я увидела Билла, прислонившегося к машине. Он был одет во всё чёрное: поло, зауженные джинсы и кеды. Его мрачный образ завершали тёмные солнцезащитные очки, зачесанные назад платиновые волосы и тонкая сигарета, зажатая между средним и указательным пальцами. Что-то было в его образе одновременно притягательное и отталкивающее. Наверное, если бы Люцифер вдруг решил наведаться к нам на землю, и ему нужно было бы для этого воплотиться в каком-нибудь теле, он бы точно выбрал для этой цели Билла Каулитца.
На мгновение я почувствовала лёгкую дрожь где-то в области сердца, когда парень еле заметно кивнул мне в знак приветствия, но решила не придавать этому большого значения.
— Шевелись давай быстрее, принцесса специй, у меня дел куча! — произнёс он с нескрываемым раздражением, открывая передо мной дверь машины.
— Какая еще Принцесса специй?— тихо пробубнила я себе под нос, садясь в кресло.
Когда парень завёл машину, и мы, наконец, выехали на главную дорогу, я всё же не удержалась:
— Вообще-то у меня имя есть.
Блондин непонимающе уставился на меня и затянулся сигаретой:
— Поздравляю. И что мне прикажешь делать с этой информацией? — равнодушно спросил он, тем самым, еще больше меня нервируя.
— Ничего! — воскликнула я. — не называй меня принцессой специй!
— Ну, да, на принцессу ты точно не тянешь. Что-то я загнул, — сказал он, одарив меня при этом не слишком дружелюбным взглядом. Узнаю наглеца.
Я не стала ничего отвечать, лишь отвернулась и уставилась в окно, мечтая поскорее покончить со всем этим.
Минут пятнадцать мы ехали в абсолютной тишине, в воздухе висело нервное напряжение. Я продолжала смотреть в окно, иногда поглядывая украдкой на Билла, который курил очередную сигарету. Сама того не осознавая, я на несколько секунд задержала свой взгляд на блондине, что не осталось незамеченным парнем.
— Да не засматривайся ты на меня так. Понимаю, устоять сложно, но ты уж постарайся как-нибудь, а то дыру во мне проделаешь — произнёс он с явной издёвкой. Откуда только столько самолюбия?
— Ты слишком много на себя берёшь, Каулитц. Не все должны по тебе сохнуть. Знаешь, не у всех такой... эм... специфический вкус, — произнесла я, демонстративно осмотрев парня с ног до головы, при этом всеми силами стараясь скрыть смущение. Уж не знаю, заметил он или нет.
Билл усмехнулся, качая головой и уже было открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, наверняка, малоприятное, как зазвонил его телефон.
— Привет, малыш, — сладко произнёс он в трубку. — Да, как всегда, жутко занят, но... — тут он перевёл на меня свой взгляд и продолжил. — но для тебя я, конечно же, найду время... Да... Я заеду к тебе сегодня после девяти, что-нибудь придумаем.... Да... Ну, конечно, Одри... До встречи!
Значит, пару дней назад он чуть ли ни в десна целовался с медсестричкой, сегодня у него рандеву с малышкой Одри. И кто знает, сколько у него таких вот Мелани, Кэтрин, Тиффани и так далее. Судя по всему, парень тот еще бабник. Я сразу вспомнила, как придя домой после встречи с Каулитцами, начала штурмовать интернет в поисках информации о неизвестной мне до того момента группе Tokio Hotel. Каким же было моё удивление, когда оказалось, что у Билла репутация мальчика-романтика, находящегося в вечном поиске любви всей своей жизни. Вот это самое настоящее надувательство! И как ему удаётся быть таким милым и обаятельным на публике: вечно светящиеся радостью глаза, очаровательная улыбка, не сползающая с его лица, сладкие речи? Превосходный актёр, ничего не скажешь.
— Приехали, — отвлёк меня от моих мыслей блондин.
В приёмной клиники нас снова встретила та медсестра. Билл не смог сдержать своей радости по этому поводу.
- Лучана, как мне повезло, что сегодня твоя смена, — с этими словами он легонько коснулся губами её румяной щеки. Девица, даже если бы и хотела скрыть свои эмоции, не смогла бы, всё было написано у неё на лице. Ох, Лучана, я бы на твоём месте так не улыбалась.
Оставив двух голубков дальше ворковать, я направилась в нужный мне кабинет. Доктор Джон меня снова очень тепло принял и обрадовал, сказав, что заживление идёт по плану. Мне действительно повезло, что ожоги оказались на настолько сильными, чтобы оставить после себя неприятные шрамы. Дав ещё кое-какие рекомендации, Джон решил отпустить меня.
Выйдя со мной из кабинета, он поздоровался с Биллом и гневно сверкнул глазами на Лучану, давая ей понять, что она ведёт себя абсолютно не профессионально, так явно флиртуя с посетителем. Девушка осеклась и, надув свои пухлые алые губки, принялась что-то печатать у себя на компьютере.
— До субботы, Лучана, — многообещающе произнёс Билл, подарив на прощание девушке свою самую очаровательную улыбку, от которой та растаяла, как пломбир на солнце.
Я закатила глаза и последовала за Каулитцем на улицу.
— В среду Одри, в субботу Лучана. Хорошо устроился, Билли, — съязвила я, когда мы уже выехали с территории клиники.
— Ну-у, малыш, не переживай, как-нибудь и до тебя очередь дойдёт, — приторно сладко произнёс он, отчего жутко захотелось хорошенько заехать по его наглой физиономии.
— Фу, какой ты мерзкий, Каулитц! — воскликнула я, бросая на него злобный взгляд. — Слава Богу, я тебя больше не увижу!
— Взаимно! — рявкнул он в ответ.
Всю оставшуюся до моего дома дорогу мы ехали, не проронив больше ни слова.
— Ну, вот и всё, наконец, я от тебя избавлюсь, — произнёс Билл, припарковавшись напротив моего подъезда.
— Ну, ты и мудак, Каулитц, — выпалила я и пулей вылетела из машины.
Я услышала сзади звук хлопнувшей двери и быстрые шаги.
— Как ты меня назвала?! — буквально зарычал парень, обогнав меня и встав передо мной, скрестив на груди руки.
— Мудак! Я сказала, что ты, Билл Каулитц му-дак!— по слогам растянула я последнее слово и добавила напоследок, — А еще я желаю тебе, чтобы одна из твоих мерзких подстилок тебя заразила какой-нибудь гадостью типа хламидий или чем они там страдают!
Выдав маленькую гневную тираду, я поспешила к дому, при этом нарочно толкнув парня плечом.
— Ненормальная сучка! — прилетело мне в спину, когда я уже почти скрылась за дверью подъезда.
Казалось бы, ничего не предвещало моей влюбленности. Каулитц, как обычно, вёл себя как самый последний засранец и хам, пытаясь почему-то постоянно меня задеть, и вроде как это не могло и не вызывало никаких положительных эмоций. Однако, вместо того, чтобы забыть всю эту историю со звёздными близнецами как страшный сон, я весь вечер среды не могла выкинуть наглого блондина из своей головы. Сначала я всё силилась понять, почему он, собственно говоря, так открыто меня ненавидит и даже, может, презирает. Я ведь ничего ему не сделала! Я лишь отвечала грубостью на его грубость — вот и всё. Можно подумать, я ему своим появлением спутала все карты и вообще стала его сущим наказанием. Мне это напомнило, как в детстве мама навязывала меня старшим братьям, когда те шли куда-нибудь погулять. Они тогда винили меня во всех смертных грехах и превращали прогулку в сущий ад для меня, постоянно издеваясь надо мной. В итоге я умоляла маму больше не отправлять меня никуда с братьями.
Ближе к ночи я опять засела в интернет, читая разные статьи о группе, в особенности, о её фронтмене, смотрела его фотографии и видео с интервью, поражаясь его специфическому стилю и резкой смене образа. Особенно меня забавляли слухи о нетрадиционной ориентации Каулитца. Да уж, Лучана и Одри бы поспорили на этот счёт.
Я не помню, как я заснула, но никогда не забуду, что той ночью мне снилось, что мы с Биллом работаем хирургами в клинике Джона. И вот мы стоим над операционным столом, удаляя воспаленный аппендикс то ли Одри, то ли Лучаны, и Билл вовсю со мной флиртует, а я хихикаю как последняя идиотка. Приснится же такое.
Знаете это чувство, когда снится что-то очень-очень приятное, но ты почему-то просыпаешься прямо посреди этого чудесного сна и потом проклинаешь всё на свете, пытаясь снова заснуть и вернуться в тот сладкий сон? Так и случилось со мной в то утро. Я проклинала соседей сверху, которым вдруг приспичило передвигать мебель, и всеми силами старалась заснуть и вновь оказаться у операционного стола вместе с очень привлекательным хирургом, что так мило заигрывал со мной.
Когда я поняла, что все попытки заснуть тщетны, пришлось встать. Заваривая себе кофе, я поймала себя на мысли, что со вчерашнего дня постоянно думаю о Билле. Я думала о нём весь вечер, а, когда заснула, видела сон с Каулитцем в главной роли, утром я снова думала о блондине и даже сейчас я думала о том, что постоянно думаю о Билле. Что за напасть? Нужно постараться выбросить его из головы, ему там не место. Нет, нет и еще раз нет!
***
Отрицать очевидное не было смысла, а врать самой себе было бы крайне глупо. Я влюбилась - все симптомы влюбленной по уши дурочки были на лицо. Где бы я ни была, чем бы я ни занималась, я думала только о Билле, от чего я стала жутко рассеянной и забывчивой, иногда даже заторможенной. Порой со мной говорил кто-то, я вроде бы слушала человека, но абсолютно ничего не слышала, потому что голова была забита мыслями о дерзком блондине. Моё сердце было готово вылететь из грудной клетки каждый раз, когда я слышала где-то имя «Билл» или видела мало-мальски похожих на него мужчин. Количество эндорфинов в моей крови явно превышало норму, поскольку я постоянно была в приподнятом настроении, а с моего лица не сползала глупая беспричинная улыбка. Чем он меня зацепил и почему так прочно засел в голове, было для меня загадкой. Странное ощущение — влюбиться в того, кто тебе не нравится.
— Ох, не знаю, доктор Адамс, как так получилось, но я полностью растворилась в человеке, которого видела всего два раза и который, к тому же, не питал ко мне никаких нежных чувств. За обе наши встречи Билл не проронил ни одного приятного слова в мой адрес, более того, он только и делал, что дерзил и грубил, пытаясь задеть меня. Представляете! А я, как самая последняя идиотка, буквально помешалась на нём!
— Ну, что сказать? Это старая песня - «хорошая девочка влюбляется в плохого парня», — улыбнулась она.
***
Как только я вышла из здания клиники, мне на телефон пришло сообщение от Тома.
«Буквально минуту назад я видел, как Кирстен со своими подругами выходила из кинотеатра. Выглядела она здоровее некуда! И тут может быть только два варианта: либо твоя подруга тебе наврала, потому что ей было лень сегодня работать, либо ты что-то скрываешь. И почему-то я склоняюсь к последнему.»
Да уж, покой мне только снится.
