***
Март-апрель 2015 С тех пор, как Билл сказал, что хочет познакомить меня с родителями и бабушкой, прошёл месяц, и всё это время я ходила сама не своя. Как это познакомить с родителями? Уже?! Нет, конечно, если бы мы были в Индии, то это знакомство произошло бы намного раньше, и, вполне возможно, мы уже вовсю готовились бы к свадьбе, но мы на Западе, и, насколько я знаю, парни здесь не очень-то спешат с таким серьёзным шагом. Удивлению моему не было предела, ведь с Биллом мы встречались чуть больше полугода. Это ведь не такой уж и большой срок. К тому же, смущало еще и то, что Том уже несколько лет живет с Рией, а представил её Симоне только в это Рождество. — Я взял нам билеты на 2 апреля, как раз попадём на праздник, — как бы между прочим сообщил Билл, когда приехал ко мне как-то в пятницу вечером. — Какой праздник? — спросила я, одновременно поражаясь тому, что 2 апреля уже через неделю. Хорошо, что хоть не за день предупредил. Каулитц любил вот так огорошить меня какими-нибудь нашими новыми планами, и ему было совершенно всё равно, если у меня уже было что-то задумано. Мне практически всегда приходилось подстраиваться под график Билла, тем более сейчас, когда с выходом нового альбома его звездная жизнь забила ключом. Разуваясь, Билл на мгновение застыл и глянул на меня с любопытством. — Пасха ведь, — пояснил он и, скинув кеды, направился на кухню, — 5 апреля. У тебя есть кофе? — Садись, сейчас сделаю. Пасха...— задумчиво произнесла я, засыпая зёрна в кофемашину. Мама рассказывала мне как-то о Пасхе, но мы, конечно, никогда её не справляли. Так что об этом празднике я знала только по маминым историям. — У тебя религиозная семья? — поставив перед Биллом чашку с ароматным кофе, я села напротив. Билл рассмеялся и покачал головой. — Я разве похож на парня из религиозной семьи? Мы просто отмечаем Пасху, как и большинство жителей Германии. Это обычный семейный праздник с яйцами, шоколадными зайцами и маминым тортом, не более. И поход в церковь — это тоже скорее традиция. Только бабуле моей не говори об этом , вот она точно религиозная. Она каждое воскресенье ходит в Церковь Святого Августина. — Они знают, что ты приедешь не один? — взволнованно спросила я. Вообще, меня очень пугала предстоящая встреча с семьей Билла. Я боялась, вдруг я сразу не понравлюсь Симоне, или вдруг я как-нибудь накосячу, что-нибудь скажу или сделаю не так. Что мне отвечать, когда кто-нибудь спросит о моих родителях? Неужели придётся рассказать, что я, опорочив честь семьи, сбежала в Америку? Да уж, я была не готова знакомиться с родителями братьев. Я, конечно, как и любая девушка в подобной ситуации, радовалась тому, что молодой человек захотел представить меня своим близким, но очень переживала по этому поводу. Билл посмотрел на меня исподлобья с лёгкой улыбкой. — Мама с нетерпением ждёт встречи с тобой, Оливия. Не стоит так нервничать, ты ей понравишься. Я немного успокоилась, конечно, но совсем переживать не перестала. — Чёрт, — вспомнив о работе, я хлопнула себя по лбу, — А как же моя работа? Меня могут не отпустить. — Твоя работа? — Каулитц усмехнулся и, допив кофе, с шумом поставил чашку на стол, — Если не отпустят, увольняйся к чертям из этого салона. Не понимаю, что ты там до сих пор делаешь. — Уволиться? И куда пойти, что делать дальше? — меня очень возмутило предложение Билла и тон, которым оно было произнесено. Я с таким трудом нашла эту работу. Да, она не идеальная, и это даже приблизительно не похоже на то, чем бы я хотела заниматься, но разве у меня был выбор? Я иностранка без высшего образования, мне еще повезло устроиться администратором, а так я могла бы сейчас начищать унитазы в какой-нибудь забегаловке. — Сидя в конуре, записывая каких-то девок на эпиляцию и стрижку, ты медленно деградируешь. Что тебя там держит? Поставив локти на стол, Билл подпёр кулаком подбородок и уставился на меня, ожидая ответа. — Как это «что держит»? — с негодованием спросила я, — Мне же надо на что-то жить и чем-то заниматься. Это же очевидно, что ты ко мне привязался? — Ты занимаешься ерундой, нелюбимым делом, и платят тебе крохи. Увольняйся, — твёрдо произнёс он. — Нет!— получилось довольно грубо, — Да!— не остался в долгу Каулитц, а потом добавил уже спокойнее, но с ноткой презрения, — Я не хочу, чтобы моя девушка торчала на окраине города в салоне, где даже не знают, чем шатуш отличается от омбре. Я горько усмехнулась. — Ах, вот в чём дело. Тебе за меня стыдно. Это не твой уровень, да? Билл фыркнул, вставая со стула. Медленно подойдя к окну, он достал из пачки сигарету и закурил. — И не твой, — выдохнув дым, сообщил он, глядя на меня с прищуром, — Чёрт возьми, еще год назад тебе завтрак слуги в постель приносили, о чём речь вообще? Это во-первых, а, во-вторых, ты музыкант, понимаешь? — судя по тому, как изменился его тон, терпение у Билла кончилось, — Ты очень талантливая пианистка, у тебя даже есть собственные произведения, какого чёрта ты забросила музыку?! Он был прав. К горлу подступил ком. Почувствовав, что могу вот-вот расплакаться, я начала усердно тереть глаза. Конечно, я хотела заниматься любимым делом, но что я могла поделать? У меня не было такой возможности. Я не могла позволить себе ни окончить здесь консерваторию, ни просто хотя бы приобрести фортепиано для практики. Билл молча наблюдал за мной. Наконец, я подала голос: — У меня нет возможности заниматься музыкой. — Очень интересно...— медленно произнёс он, качая головой, — А я тебе на что? — В смысле? — Как же долго до тебя доходит. Я могу помочь, Оливия. Я кручусь в этой сфере, у меня есть связи, — Билл затушил бычок и оставил его в пепельнице, которая всегда стояла для него на подоконнике. — Нет-нет, — запротестовала я, активно жестикулируя, — Не нужно,я так не могу. Ты и так столько всего делаешь для меня. Я до сих пор никак не свыкнусь с тем, что ты купил мне эту квартиру. — Мы же закрыли тему с квартирой, — Каулитц устало прислонился к подоконнику, прикрыл глаза и пальцами потёр виски, — Даже не хочу об этом снова говорить. — Ладно, хорошо, забыли про квартиру, — махнула я рукой. — Итак, я просто сведу тебя с нужными людьми, вот и всё. Я же не буду играть за тебя. Более того, я считаю, что скорее окажу услугу им, а не тебе. — Кому «им»? — Друзья Тома открывают через месяц бар и им нужны пианистки. Я договорюсь по поводу прослушивания. Каулитц снова уселся напротив меня, подперев рукой подбородок в ожидании моего ответа, но я медлила. — Пианистки в бар? — с подозрением спросила я, наконец, — Если это джаз, то я пас, ты же знаешь. — Знаю, — цокнул он, — Успокойся, никакого джаза. Они открывают что-то типа тихого бара с классической музыкой. — Звучит заманчиво, но мне всё равно как-то неудобно, — пожала я плечами. — Перестань, Лив, — Билл потянулся ко мне и накрыл своей рукой мою ладонь, — Это прекрасная возможность, ты ведь и сама это знаешь. Я улыбнулась и кивнула. Было бы здорово вновь заняться музыкой. Надеюсь, меня возьмут в этот бар.***
— Ты до сих пор в том месте играешь? — спросил Гордон, — Как же он назывался? «Клавиши», вроде? — «Ноты», —поправила я, — Да, бываю там несколько раз в месяц. Оставшееся время в пути мы провели за непринуждённой болтовнёй о разной ерунде. С отчимом Каулитцев всегда было легко общаться, он не напрягал неловкими вопросами, никогда не читал мораль и вообще был очень располагающим к себе человеком. И только когда мы припарковались в гараже, лицо Гордона приобрело серьёзное выражение и он встревоженно произнёс: — Лив, я не стал тебе ничего сразу говорить и, честно сказать, не хочу поднимать эту тему, но Симона...— он запнулся и, немного подумав, продолжил, — Мы читали статью. То, что там написано — ужасно. Я не знаю, как попросить тебя об этом, но, пойми, Симона очень переживает и...Я не уверен, была ли в статье правда или ложь, но, пожалуйста, — Гордон смотрел на меня умоляюще, и его тихий голос немного дрожал, — Пожалуйста, скажи ей, что всё выдумка. — Гордон, — я постаралась улыбнуться, — Не переживайте, журналисты любят плести интриги и выдумывать всякое. Статья - полная чушь, — махнула я рукой. Мужчина нахмурился и покачал головой. Может, я и могла провести Симону, но Гордон сразу всё понял. — Так я и думал, — произнёс он с разочарованием, вытащив ключ из замка зажигания, — Пусть только приедет, — и не договорив, мужчина вышел из машины, громко хлопнув дверью. Ох, не нравится мне всё это. Было намного проще, когда никто ничего не знал. Дома нас встретила тишина. — Опять в студии небось заперлась, — предположил Гордон, и понёс мои вещи в спальню Билла. Сначала я хотела последовать за ним, но потом решила, что всё же нужно поздороваться с Фрау Каулитц. Она действительно оказалась в студии. Женщина настолько погрузилась в рисование, что даже не заметила, как я открыла дверь. Немного потоптавшись на месте, я всё же решила обратить на себя внимание и легонько постучала по дверному косяку. От неожиданности, Симона перепугалась и выронила палитру. — Ох, вы уже приехали. Я совсем забыла о времени, надо же, уже почти полдень — запричитала она, вставая со стула, — Здравствуй, Оливия, — она крепко обняла меня, задержавшись на несколько секунд. — Здравствуйте, — улыбнулась я, вдыхая такой приятный аромат яблок и корицы, исходивший от волос Симоны — Вы снова испекли мой любимый штрудель? — А как иначе? Это уже стало традицией, — улыбнулась она, — Пойдём, выпьем чаю, поговорим. Тут мой взгляд упал на картину, которую писала Симона. Я обомлела, это был портрет Билла, но он был какой-то странный, не похожий на себя. — Боже, Симона, я думала, Вы не пишите портреты, — я подошла ближе. — Не пишу, но что-то вдохновение напало, — как-то грустно отозвалась она, — Тебе не нравится? — она, видно, заметила замешательство на моей лице,а я просто не могла понять, что не так с портретом. — Просто как-то странно, что-то не так...— задумчиво ответила я, вглядываясь в нарисованные глаза, — Такой холодный взгляд. — Да, так и было задумано. Смотрю на него, знаю, что это мой Билли, но не узнаю его, — мрачно произнесла Симона,— Совсем не узнаю, — тихо повторила она. — Симона, в статье всё наврали, — выпалила я, смотреть на её мучения не было сил, — Неужели Вы поверили? Мало ли что пишут, Вам не в первой читать всякие гадости про сыновей. — Правда? — с надеждой в голосе спросила она. — Да, у нас с Биллом всё хорошо, — уверяла я женщину, чуть приобняв её за плечи, — Вы же знаете, какой он, он не стал бы причинять мне боль. Просто журналистам нужна была скандальная новость. — Да, Билли не такой, он всегда был ласковым мальчиком, — бесцветно произнесла она, глядя на портрет сына. Я лишь молча кивнула и крепче обняла Симону. — Лив, детка, прошу, только не ври мне, — вдруг взмолилась она, посмотрев на меня взволнованно, — я вся извелась, эти дни были просто кошмарными. Не знаю, почему, но эта статья просто выбила меня из колеи. Ты права, я и раньше всякое читала про мальчиков, но чтобы такое. Неужели Билл тиран? Неужели мой Билли способен на домашнее насилие? Если это так, то что я за мать такая? — мне стало не по себе, всё это выливалось в самую настоящую истерику, надо было как-то успокоить бедную женщину. — Симона, перестаньте! Ради Бога, всё это чушь, не верьте. У нас с Биллом всё замечательно, нет никаких проблем и уж тем более никакого насилия. Вам нужно успокоиться, Вы перенервничали и совершенно зря, — сама не знаю, как у меня получилось быть такой убедительной, но женщина и впрямь стала понемногу отходить, — Лучше пойдёмте чай пить с Вашим несравненным штруделем.***
После немного напряженного чаепития я поднялась в спальню, чтобы немного отдохнуть и сама не заметила, как заснула. Наверное, я бы проспала до утра, если бы ночью меня не разбудил звонок на телефон. — Да, — вяло ответила я. — Лив?! — в трубке послышался громкий голос Билла на фоне чужих голосов и бьющей по ушам клубной музыки. — Билл, какого чёрта? Ты бы хоть вышел на улицу,— раздраженно произнесла я. — Сейчас...— и буквально через мгновение шум стих, — Всё, я на балконе. Я звонил тебе весь день и потом, после концерта, почему ты не отвечала? — с укоризной спросил он. — Я спала, — сухо ответила я. — Как ты там? — Ничего, только вот Симона расстроена. Ты с ней не говорил? — Мы не общались пару дней, — ответил он после небольшой паузы. — Она читала статью и была на грани истерики. Я сказала, что в статье ни грамма правды. — Боже, Лив...Ты...Спасибо. Ты правильно сделала, не хочу, чтобы она нервничала. — Билл, я...Билл? В трубке послышался какой-то женский голос,а потом и еще один. — Билли, хватит торчать на балконе, ну, в самом деле, все заждались, — в том, что это была Салли* и сомнений не было. Опять она увязалась за Каулитцем. — Билл? — Я перезвоню, — коротко бросил он и отключился. Ну, нет, так не пойдёт. Он там песни распевает, гуляет, веселится, а я здесь должна сидеть и врать Симоне, что её любимый Билли вовсе не эгоистичный садист, а, напротив, самый любящий и ласковый парень на планете. От злости и обиды хотелось всё ломать и крушить, но в итоге я просто расплакалась. И в лучших традициях сопливых мелодрам я просто уткнулась в подушку, заливаясь горькими слезами. Через какое-то время я заснула. _________________________ * Салли МакДуглас - бывшая ассистентка Каулитцев (см. главу 4 "Рыжая сучка Салли")