Вознесение

— Ещё один прекрасный день в Аду, — провозгласил Магнус с лёгкой ноткой иронии. — Насколько кровожадны демоны сегодня, Кэт?       Катарина только что закончила утренний обход территории дворца и сейчас с помощью магии пыталась избавиться от пятен на своём платье. — Они тут отлично устроились.       Магнус хмыкнул. — А Мадзи? Как поживает наш маленький сад? — Она настаивала на том, чтобы съесть первый выросший помидор. Он даже не успел созреть.       Он отвернулся от Кэт и улыбнулся. — Она сильна. — И этот мир сделал её лишь сильнее.       Улыбка исчезла с лица Магнуса. Было лишь одно объяснение изменениям в силе Мадзи. И он отказался это изучать.       Чувствуя печаль своего хозяина, Цербер у ног Магнуса заскулил, прося внимания. — Тише, Демон. Где Пифиас?       При упоминании своего имени змея прошипела, обвиваясь вокруг зубчатых краёв трона; её чёрные и серебряные чешуйки переливались на фоне потускневшей и потрескавшейся древесины. Магнус почувствовал через всю комнату, как содрогнулась Катарина. — Ты ненавидишь тронный зал и ты торчишь здесь уже вечность, Катарина, — задумчиво произнёс он. — Ты хотела сказать мне что-то ещё? — Ещё один маг пришёл сегодня. Новость о том, что в твоём царстве безопасно, распространяется.       Магнус кивнул. Это были неплохие новости. — А что насчёт Королевы Благого Двора? — Она без проблем разрешила ему войти. — Хорошо. — Магнус стоял к ней спиной, скрестив руки и глядя в окно на огромный пустырь. — Убедись, что любой маг, ищущий пристанища, сможет попасть внутрь. Сейчас это единственное место, где, я уверен, их не сможет убить Меч Душ. — Этот маг… Ещё он принёс новости из Нью-Йорка.       Магнус стиснул челюсти, игнорируя её слова, но это не остановило Катарину. — Как ты и ожидал, Валентин объявился с Чашей, — продолжила она. — Но теперь он использует её не только, чтобы создавать армию…       Он обернулся: красные всполохи магии метнулись с кончиков его пальцев. Он сделал глубокий вдох и сдержал своё разочарование прежде, чем оно смогло разрушить ещё одну комнату во дворце. — Он не сможет контролировать моих демонов.       Несмотря на этот порыв, ни один мускул на лице Катарины не дрогнул. Она убрала белоснежный локон за ухо и кивнула: — Твои стражи и магия хаоса справляются. Ни один демон не сбежит из твоего царства.       Он не нуждался в этих словах. Он чувствовал каждого из этих тёмных созданий так, словно иголки пронзали его кожу, их эмоции и голод впивались глубже, когда они были возбуждены, и превращались в постоянную сжигающую боль, когда они были под контролем. И с первого его дня здесь, который, кажется, был годы, а не недели назад, маг не позволял ни одной из тварей выходить из-под контроля. Пока он восседал на троне своего отца, его магия была намного сильнее, чем когда-либо. — И никогда не сбегут.       Магнус пересёк зал и опустился на трон. Пифиас скользнул по его плечам и легко обвил его руку, мелькнул раздвоенный язычок. — Я знаю. Но, Магнус… это ещё не всё.       Магнус стиснул зубы, стараясь сдержать свои чары. Было время, когда он делился с Катариной всем. Но это время давно прошло. — Если это не относится к моему недавно обретённому королевству, тогда я не хочу это слышать.       Без страха в глазах Катарина скрестила руки и приняла уверенную позу. — Чаша превращает смертных, переживших переход, в Сумеречных Охотников, но Валентин экспериментировал. Он понял, что Чаша работает и в обратном направлении… она убивает любого Охотника, испившего из неё.       Он стучал ногтями по трону, превозмогая тянущее чувство в животе. — И как неспособность Конклава защитить своих людей должна беспокоить меня? — Валентин забрал Алека.       Кровь застыла в жилах Магнуса.

****

      На полу перед Алеком лежал Виктор: тело его содрогалось в конвульсиях, а из глаз, носа и ушей пузырилась кровь.       Валентин стоял над Виктором с безумной сияющей улыбкой, изучая наблюдения, которые один из его людей нацарапал в книгу с кожаным переплётом, пока ещё один мужчина кружил рядом с ними, записывая мучительную смерть Виктора на телефон.       Но внимание Алека было сосредоточено на Люке, который стоял рядом с Валентином, скрестив руки и потупив пустой взгляд.       Алек сглотнул подступившую к горлу желчь и стиснул зубы так, что они могли растрескаться.       Он не пытался освободить запястья. Даже если бы у него был клинок серафима или лук, он бы не попытался сбежать. Побег будет доказательством страха, и он не собирался давать Валентину такое наслаждение.       Он знал, что умрёт.       Виктор дёрнулся: лучики жизни покинули его лицо, и без колебаний Валентин повернулся, чтобы взглянуть на Алека.       Алек встретил взгляд Валентина и не отвёл глаза.       По крайней мере, здесь оказался он — не Иззи, Макс, Клэри или любой из сотен Сумеречных Охотников в Нью-Йорке.       Он надеялся, что его парабатаю не придётся долго терпеть боль. Джейс достаточно силён, чтобы справиться с этим.       Валентин поднёс Чашу ко рту Алека, и Алек инстинктивно сжал губы, но шансов спастись не было, и он не боялся смерти. Золотистое зелье коснулось его губ, и Алек открыл рот, глотая густую горькую жидкость, не отрывая глаз от Валентина. — Ах, так это ты. — Валентин усмехнулся. — Ты руководил Институтом, а не он. Как жаль, что ты выбрал не ту сторону.       Алек выплюнул зелье в лицо Валентину, и Моргеншерн отшатнулся, наотмашь ударив Алека по голове. Резкая боль в его челюсти была ничем по сравнению с огнём, пылающим в его венах. Его позвоночник хрустнул, когда он откинулся назад, но Александр все ещё смотрел в глаза Валентину. — Как жаль. — Валентин вытер лицо рукавом. — Ты бы стал прекрасным воином в моей армии.       Алек впился ногтями в ладони, борясь с болью в горле. — Пошёл ты.       Он зашёлся тяжёлым кашлем, и кровь брызнула на пол склада.       Люк сделал шаг вперёд, его губы скривились. — И ты тоже иди на хуй, — выплюнул Алек.       Последняя его мысль была о Магнусе — об этих нежных губах, сильной челюсти, стихающем эхе его голоса, который никогда больше не позовёт его по имени, — а затем бездна смерти поглотила Алека целиком.