***
Кею рвало каждый раз, как только он представлял, что это именно его милая в чужих руках. Он задыхался, склонившись над унитазом, осознавая, что все эти годы почти спокойно жил, пока не встретил ее, а потом не приехала мать. Воздуха не хватало. Юноша чуть ли не царапал ногтями горло, вспоминая ее взгляд тогда. Этот грусный, разбитый и опустошенный взгляд будет преследовать его до конца жизни! Он кричал, но не слышал собственных криков. Да и не мог: стук собственного сердца, эхом раздававшийся в ушах, заглушал все прочие звуки. С душераздирающим криком вырывалось наружу осознание того, что ему больше никогда не увидеть ее улыбки — кто захочет вновь встречаться и улыбаться тому, кто бросил? Проклиная собственную беспомощность перед матерью, которая заставила его так поступить, Кея крушил комнату, разбивая один предмет за другим: монитор, телевизор, ноутбук или планшет — все это летело на пол, раскалываясь на сотни осколков. По которым брюнет ступал босыми ногами, совсем не чувствуя боли. Ведь боль от потери любимой заглушала все остальное. Нет, она жива, но он больше никогда не сможет прикоснуться к ней, увидеть улыбки, показать всю ту нежность и любовь, что у него под кожей. С гулким стуком, Кея ударил кулаком о стену, а потом еще раз и еще, до тех пор, пока в глазах не стало темно, а из рассеченных костяшек не потекла струйка крови с кожным покровом. Он должен вернуть свою «холодность» и «бесчувственность», вновь стать «железным куском металла вместо мозгов и сердца».НО КАК?
***
Хибари Кея с трудом разлепил глаза. Голова нещадно болела от «свежих» воспоминаний, живот крутило и одолевало желание нырнуть под холодные струйки воды в душе, чтобы больше не чувствовать этой некой остро-тупой опустошенности, но… Вставать совершенно не хотелось, потому что в крепких объятиях было так уютно!.. Кея прикрыл глаза, расслабляясь, но тут же распахнул их и внимательно осмотрелся вокруг. Он был не в своей бездушной, черной с болотно-зеленым «традиционным» цветом комнате и он был не один. Сквозь гул в ушах в голову пробились воспоминания о том, что все произошедшее — не сон, а если он сейчас разбудит девушку только потому, что снова боялся, что она сон — она его убьет не моргнув, поэтому брюнет лишь сильнее прижал девушку к себе, запечатлев на ее макушке поцелуй, тихо усмехнулся и вновь уснул… …Знал бы он, как по доброму заулыбалась шатенка, начиная слегка поглаживать грудь мужчины, чтобы забрать все его страхи себе и поделиться своим теплом…***
— Я нормально выгляжу? — в сотый раз спрашивала у Кеи взволнованная пока-еще-Савада. Сегодня домой должна была вернуться ее мама, и девушка очень сильно переживала, ведь последний раз она виделась с женщиной в весьма удрученной обстановке после смерти отца, а звонить напрямую боялась и (***
Следить за тем, чтобы Тсунаеши никуда не ушла от волнения после всех событий, пока Кея на работе, было поручено Рину и Гокудере. При этом в самом доме с «больной» и взволнованой остался только Рин. Хаято же общалась с подругой по видеосвязи, то и дело демонстрируя в камеру поблескивающее на пальчике кольцо и уже округлый животик. Как в таких условиях сбежать? У Савады Тсунаеши точно бы не получилось, хотя на сей раз она никуда «уходить»(п/а: имеется в виду похищение) не собиралась. — Я думаю, тебе лучше присесть, — высказал свое мнение мальчик. Гокудера отвлеклась на смену подгузников сына сестры, которая решила пойти на свидание с папой мальчика, поэтому экран в данный момент пустовал, а Савада, которую вот уже СОРОК ШЕСТЬ секунд как не пронзал успокаивающе-испепеляющий взгляд подруги, обняв себя за плечи, нарезала круги вокруг стула. — Да, — кивнула будущая Хибари, сделав еще один круг, — мне нужно сесть. Без Хибари Кеи ее беспокойство только увеличивалось, отчего девушка очень жалела, что он не поедет завтра с ней в аэропорт. С другой стороны, рядом с ней сечас сидел ее сын, — да, ее сын! — поэтому девушка уже начинала потихоньку успокаиваться, садясь на красный диванчик. К счастью, когда кареглазая начала придумывать, как объяснить маме, что она беременна и скоро свадьба, на экране ноутбука снова возникла Гоку, которая тотчас заставила подругу вновь попытаться взять себя в руки. Пусть и частично, но ей это удалось.***
Если кого Савада Нана и могла не узнать, так это свою дочь. Такой улыбчивой она видела ее только до смерти мужа. Случилось что-то хорошее?«Да!» — кричало материнское сердце.
Женщина облизнула пересохшие губы, шмыгнула носом, сдерживая себя, чтобы не разреветься на глазах у всех. Как же давно она не видела и не слышала собственную дочь! Да, тогда Хибари Кея звонил ей лично, говорил что с Тсуной все хорошо, что у нее просто переутомление и скоро ее выпустят, но сердце упрямо твердило, что дело не чисто и Нане надо было лично убедиться, что все хорошо. Тсунаеши ничего не сказала, лишь подошла к родной маме и крепко-крепко ее обняла, давая волю чувствам и чувствуя облегчение. Нана не могла пошевелиться, но уже через секунду вцепилась в бежевый пиджак ее родненькой девочки, тоже давая волю своим чувствам, начиная рыдать навзрыд. С ее девочкой все хорошо. С ее милой, прелестной дочуркой все хорошо! Она жива! Здорова! «Господи, спасибо! — шептала мысленно Нана, продолжая рыдать в объятьях Тсуны, — спасибо!» Нана не понимала, за что благодарит и почему, но не могла остановиться, словно ощущая, что это не зря и ее благодарность услышат… Дорога от аэропорта до дома показалась Нане невероятно долгой. И это несмотря на то, что водитель такси вез их коротким путем, а все светофоры перед ними не задерживали красный свет. Савада Нана то и дело прижимала руку к груди, чтобы проверить: бьется ее сердце или же давно остановилось от волнения, но сердце билось, вторую руку держала улыбающаяся Тсунаеши, ее девочка, что означало, что черная полоса их жизни канула в лету. Когда машина подъехала к дому, Нана заметила, что Тсу стала волноваться, начиная мять край белой футболки, скрывающейся под, теперь уже, мокрым пиджаком. — Все хорошо? — слегка осипшим голосом выдавила мама. — А? — Тсунаеши подняла голову, отрывая взгляд от рук и переводя на лицо мамы, — да, — улыбнулась, — все хорошо, просто, — чуть слышно добавила через полминуты молчания, — гадаю, как ты отреагируешь на «сюрприз». — Не волнуйся, — Нана взяла дочку за руку, слегка сжала и отпустила, чтобы открыть дверь остановившегося такси, — я не думаю, что мне от него станет плохо. — Ик! — испуганно взвизгнула шатенка, но взяла себя в руки, выскакивая из авто: благо еще в аэропорте заплатила, — д-да, ты права… Савада Нана была готова ко всему, но не к этому… Похоже… Стоило женщине войти в дом, как мальчик с блондинистой шевелюрой прыгнул на нее, цепляясь руками и ногами в ее ноги, заливисто смеясь и выкрикивая: — Бабуля! Нана, не ожидавшая такого, чуть не упала в обморок, но стойко перенесла информацию, лишь увидев виновато-смущенную улыбку дочери и ее сияющие глаза. Дальше… Хм… Спроси сейчас Нану о том, что было дальше — она не ответит. Ни под дулом пистолета, ни с сывороткой правды. Она запомнила лишь то, как перед ней сели два Хибари, а рядом с ними примостилась Тсуна. Мальчик, которого звали Рин, весело что-то говорил, видимо, отцу, тыкая, так сказать, в «маму» и «бабулю». — Так-с, — отпила воды женщина, приходя в чувства, — ты, — она обратилась к брюнету, — тот самый парень, что ее бросил? — Обстоятельства не позволяли мне остаться, даже когда я этого желал как никогда, — спокойно ответил Кея, поняв ее с первого раза. — Ясно, — хмыкнула она, посмотрев на стакан с водой в своей руке, слегка покрутила и перевела взгляд на молчавшую и поникшую дочь. — Папа не бросил бы маму! — закричал Рин, хлопая своими маленькими ручками по столу, — он ведь даже пришел к ней, когда те злые дя… Договорить Рину помешала ладонь «мамы» пока-еще-Савады. — Что. Это. Значит? — холодно, но дрогнувшим голосом спросила Нана. Она знала! Знала, что все не так просто! — Тсуна, — Кея с какой-то невыносимой болью посмотрел на девушку. Тсуна сделала судорожный вдох-выдох, кивая и давая молчаливое согласие на раскрытие всех тайн. Сколько времени прошло никто из них не знал.***
— Так значит, Кагами? — за окном уже давно стемнело, но никто даже не обращал на это внимания. Нана, наконец, смогла успокоить бушующие эмоции и теперь задавала дочери вопросы о том, как она провела те годы, о которых умалчивала, боясь рассказать родителям все свои страхи и поделиться с ними болью. Кея же сидел рядом и лишь изредка позволял себе вмешиваться в их разговор, мысленно благодаря сына за то, что тот уже давно ушел в свою комнату. Все-таки, даже ему не очень приятно слушать о тех днях и чувствовать как в сердце зарождается злость на всех тех идиотов, которые посмели к ней приставать, а так же мысленно решил поблагодарить друзей Тсу, которые часто ее выручали. Но мысленно. — Савада Нана, — позвал женщину, — прошу простить, но мне не нравится то, как звучит фамилия вашей дочери, — его аура так и источала нотки убийства, а сами слова чуть ли не выплевывал, — она ей не подходит. — Да? — немного опешила женщина, — какая же тогда подойдет? — Хибари Тсунаеши, — без раздумий выпалил он, скривив свои узкие губы в злой усмешке. В голове он уже видел, как разбирается со всеми этими идиотамиЗачем же тогда в семье повар?