***
— Нет, Том, всё! Я не хочу больше встречаться с тобой, не хочу видеть тебя! Твой эгоцентризм и неумение держать себя в руках меня просто дос-та-ли! — Стар, подожди… — Нет, не буду ждать! — сердечки на щеках принцессы разве что не пылали пожаром от гнева. — Я ухожу, и на этом все! Прощай, и, будь добр, не звони! Она так громко хлопнула дверью, что покачнулись на стенах фотографии, на которых были запечатлены радостные подростки: трехглазый демон и светловолосая девушка. Повисла звенящая тишина. Том стоял посреди комнаты, смотрел на дверь и не осознавал, что происходящее — не сон. Непривычно громко, словно разрушая застоявшуюся атмосферу, забили часы — было восемь вечера. Он вздрогнул, рассеянно посмотрел на фоторамки и все еще не верил, что она и правда его бросила. «Мы еще помиримся, — думал он, — это же бред, невозможно просто вот так взять и уйти, верно?» Он бегло осмотрел свою комнату и только сейчас заметил, как много здесь осталось от его — теперь уже бывшей — девушки. Вязанный ею шарф небрежно висел на дверце шкафа, календарь был буквально усыпан смазанными, но не лишенными особенного шарма, фотокарточками, на столе осталась ее расческа, на батарее висели красные гольфы, которые она оставила сохнуть здесь после тех игр в снежки, но которые так и не забрала. Юноша лег на кровать в обнимку с шарфом. Он пах ею. Его Стар. Его девушкой. — Я тебя не отпущу, — прошептал он. Шарф начал дымиться. — Я не хотел этого расставания. Я все исправлю, Стар. Дай мне только время.***
В тот день в замке было особенно тихо. Прислуга старалась как можно быстрее убрать зал, в котором проходил бал Кровавой луны; не перешептывалась, пугалась всякого шороха и уносила лед, в который недавно был закован Том. А он сейчас был очень, очень зол и буквально взбешен. — Аргх, черт тебя подери, черт-черт-черт! — белый смокинг валялся на полу и был истоптан в хлам. Значок с надписью «ноль дней без гнева», висевший на груди, будто насмехался над ним; напоминал, что все эти месяцы усердного труда были напрасны. Все его титанические усилия, работа над собой, этот чертов бал — все коту под хвост! «И все из-за Марко Диаза», — полыхала мысль в его голове. Этот танец был предназначен ему и Стар. Ему, а не какому-то смертному землянину. «Господи, если бы не этот придурок, сейчас снова было все нормально. Она бы вернулась ко мне. Мы бы снова проводили это время вместе. Прямо как раньше», — он смотрел на календарь, где они с принцессой запечатлены. То на море, то в горах, в парке, на башне, в подземелье, в его комнате, в ее комнате, в садах, целующиеся, плавающие, в компании их общих знакомых. Воспоминания вскружили ему голову, и сквозь гнев поневоле проступили слезы. «И все уничтожил Марко», — весь его гнев концентрировался лишь на одном пареньке. В голове все всплывала эта картина, где Диаз — а не Том — вместе со Стар кружится в танце, очарованный светом алой луны. «Они теперь, наверное, будут встречаться, — возникла мысль, заставившая сесть на угол кровати с опущенной головой, — не сейчас, так через некоторое время. Месяц, может, чуть больше.» И тут его будто ударило молотом по голове. «Если я не предотвращу это», — он посмотрел на себя в зеркало. В отражении он видел юношу, в глазах которого плескались боль, гнев и отчаяние. И готовность пойти на все. «Это прекрасная мысль, — подумал он, возбужденно кусая губу, — и я это сделаю собственными руками. Надо только дождаться, когда они будут одни, когда будут порознь». Шум от биения сердца заполнил голову, не оставив места сомнениям и другим посторонним мыслям. Что скажет Стар? Как отреагируют ее родители? Как отреагируют его родители? Это все не беспокоило его. Его цель — это счастье, которое у него несправедливо отняли. И он был готов на все. Все — ради Стар. Или его самого?***
Том сидел в своей комнате напротив зеркала, но отражения его комнаты в нем не было. Там была видна гостиная, много школьников, столпившихся вокруг Стар и Марко. Он не знал, чем было вызвано подобное волнение принцессы, так как смотрел на все глазами другого человека. — Марко… Я и правда влюблена в тебя! — Стар? — Прощай! — Эй, Стар! Баттерфляй со слезами убежала вверх по лестнице, и Диаз — за ней. Его «глаза» в том мире кто-то заслонил плечом, подростки начали что-то бубнить друг другу и охать, и Том уже больше ничего не смог разглядеть или услышать. Казалось, что внутри что-то рухнуло с диким грохотом: не слышимым обычному миру, но заглушившим весь эмоциональный и мысленный поток. Красная футболка и виски намокли от липкого пота, прерывистое дыхание было готово перерасти в истерику. Или яростный припадок. Робкий стук в дверь вернул сознание Тома в окружающую действительность. Он встал, небрежно кинул на пол мокрую одежду, и надел чистую, и открыл дверь: — Ну, чего вам?! — в его голосе прослеживалась одновременно тревога и ярость. Служанка с передвижным столиком и стоявшим на нем ужином вся съежилась и, наверное, была бы рада спрятаться прямо под стол. — У…ужин. Он молча забрал столик и с силой захлопнул дверь — так, что фоторамка, которая стояла на комоде, упала стеклом вниз. Том поднял крышку блюда. Там были его любимые стейки с кровью, но сейчас ему не хотелось есть вообще. Ему вообще ничего не нужно было, кроме Стар. А он ее потерял. Демон пребывал в прострации несколько часов. Бродил из угла в угол, пытался что-то съесть, отвлечься, но ничего не помогало избавиться от холодящей его злую душу мыслей. Он проиграл. — А может, и нет, — глухо пробубнил он себе. Подошел к зеркалу, которое долго искало пару глаз в доме семьи Диаз. На Земле было очень поздно, но очень удачно на кухню спустились родители Марко. Из разговора он узнал одно: Стар долго не появится на Земле. — Отнять у меня любимую девушку и при этом потерять ее! Какая же ты бестолочь! Он поймал себя на мысли, что неимоверно сильно хочет ударить его по лицу и бить, пока оно не превратится в кровавое месиво. Душить голыми руками и смотреть, как причина его гнева и страданий корчится от боли, хрипит и умирает в муках. Ему хотелось вылить на него всю свою боль, страдания и ярость, что кипела в нем уже который месяц. Его осенило. А что, собственно, мешает? Найти его, когда не видит Стар, когда он будет совсем один. Это ведь так просто. У него есть возможность просто превратить его в пепел — даже костей не останется. Возможно, как раз сейчас, когда его родители уйдут… Не вышло. Он видит, как Марко уходит на Мьюни, и в этот момент ему приносят письмо. Надо было подняться к отцу и пребывать рядом с ним при встрече дипломатов. Том сжег письмо прямо в руках, но это на секунду отрезвило его. Он упорно гнал прочь мысли о том, что будет после того, как он убьет, как ему казалось, своего заклятого врага. Как на него посмотрит Стар, если узнает. «Если она узнает», — подумал принц, застегивая пуговицы камзола. Он глубоко вздохнул и мысленно запихал свой гнев в далекий черный ящик. Не сейчас. Нельзя дать повод родителям подумать, что с ним что-то не так. «Надо немножко подождать, — думал он, — совсем чуть-чуть, Марко, и я покажу тебе, как много ты у меня отнял».