Посланная небесами

      Боль. Ужасная боль, пронизывающая все тело лежащего на площади под колокольней Нотр-Дама человека. От каменных плит, которыми вымощены городские улицы, неприятно веет холодом. Фиолетовая сутана местами разорвана и покрыта пятнами крови. Удивительно, но после падения с такой огромной высоты судья Фролло выжил. Его грудь, придавленная обломком каменного выступа, слабо вздымается. Мужчина прерывисто и едва слышно дышит, ведь каждый вздох дается с огромным трудом и отдается тупой болью в груди. Глаза судьи закрыты, обычно гладко причесанные волосы растрепаны и спутаны, спадающие на лоб пряди испачканы кровью, сочащейся из ссадины на виске.       Вдруг где-то рядом слышится шелест платья и тихая возня. Дышать становится заметно легче. Приоткрыв глаза, судья Фролло замечает женскую фигуру, склонившуюся над ним.       — Эсмеральда... — шепчет он, проваливаясь в забытье…       Пряный запах трав щекочет ноздри. Всем телом ощущается на удивление теплая и мягкая постель вместо жестких и холодных плит. Погруженный в дремоту судья Фролло начинает постепенно приходить в себя. Ровное дыхание мужчины мерно разносится по комнате, сомкнутые веки начинают потихоньку вздрагивать. Попытавшись пошевелиться, он сталкивается с препятствиями: сломанные рука и нога надежно обездвижены бинтами и шинами, грудь и плечо туго перетянуты, повязки на предплечье и кисти правой руки пропитаны каким-то составом и испещрены кровавыми разводами. Бинты вокруг головы приятно холодят виски.       Шелест платья совсем близко от судьи заставляет его обернуться на звук и осмотреть место, где он находится. Его взору открылась небольшая, небогатая комната, в которой были лишь кровать, маленькая тумбочка и стул. Рядом со своей постелью мужчина заметил молодую девушку. Нежно-голубое платье подчеркивало точеную фигуру, темные волосы водопадом спускались на плечи, смуглая кожа в отблесках свечей казалась золотистой.       «Цыганка», — брезгливо подумал судья и прикрыл глаза.       Девушка же осторожно и, по-видимому, не имея дурных намерений, слегка наклонилась и поправила съехавшую на край подушку. Затем Фролло почувствовал, как она легко дотрагивается руками до его висков. Смену повязки на голове он вынес с большим трудом. Все его существо было против прикосновений представительницы так ненавистных ему цыган.       Закончив, девушка тихо вышла. На звук закрывающейся двери судья открыл глаза и с облегчением выдохнул. К его удивлению, влажный бинт на висках, пропитанный какой-то целебной настойкой, приятно холодил кожу. Определенно, сейчас Фролло чувствовал себя гораздо лучше, чем когда лежал на площади перед собором. Незаметно для самого себя судья уснул.       Проснувшись через несколько часов, Фролло снова увидел перед собой цыганку. В этот раз она сидела на стуле рядом с кроватью.       — Ваша честь, вам нужно поесть. Я принесла бульон. Позвольте помочь, — смущенно произнесла она, поднимаясь и кивая на поднос с дымящейся тарелкой, стоящий на тумбочке.       Безо всякого сомнения, судья был против принятия пищи из рук цыганки, но, позабыв, когда он последний раз ел и отказавшись терпеть ноющую боль в голодном желудке, Фролло с тяжелым вздохом кивнул и позволил девушке помочь ему пообедать. Он с большим аппетитом и безропотно съел весь бульон, которым цыганка покормила его с ложечки. Заставив судью выпить лекарство и прихватив поднос, цыганка покинула комнату.       Едва за ней закрылась дверь, мужчина устало опустился на подушку. Усилившаяся после падения с собора ненависть к цыганам была слишком велика, чтобы он мог длительное время находиться в обществе спасшей его девушки и принимать ее заботу без ударов по самолюбию, но осознание собственной беспомощности заставляло терпеть.       Отвернув голову к окну, погруженный в свои нелегкие думы судья не заметил возвращения цыганки. Шелест ее платья отвлек Фролло от раздумий. Не оборачиваясь, он молча закрыл глаза, будто прячась от представительницы свободолюбивого народа. Понимая всю безнадежность своего положения, мужчина временно преклонил голову перед судьбой, приняв решение смириться и не пытаться что-либо изменить до своего выздоровления.       Скользнув взглядом по равнодушному лицу мужчины, цыганка откинула одеяло и принялась за перевязку. Изредка она бросала осторожные взгляды на подушку, где покоилась голова судьи. Среди местного населения Фролло имел славу жестокого охотника на цыган, ненавидящего их всеми фибрами своей души, в которую никто не смел заглянуть. Однако сейчас он, гроза Парижа, безвольно лежал на постели и не проявлял никаких эмоций, к огромному удивлению девушки. Процедуру перевязки, занявшей около получаса, мужчина перенес молча и с закрытыми глазами.       — Доброй ночи, ваша честь! — негромко проговорила цыганка, заботливо укутавшая задремавшего судью одеялом, и покинула комнату.