1983.
Валера схватился за бортик противня сложенным вдвое полотенцем, убедился, что пирогу еще немного нужно постоять и закрыл дверцу у духовки. Первый пирог, с приятной коричневой корочкой, уже ждал своего часа на блюде, второй — с вишней — все никак не желал допекаться до идеального состояния. Запахи в доме стояли умопомрачительные, успевший проголодаться Харламов старательно пытался не думать о еде. Не получалось. Вспомнив, что на обед они планировали сделать окрошку, Валера откинул упавшую на глаза челку и улыбнулся. Ему нравились домашние хлопоты, он даже не думал, что найдет в этом свое удовольствие и даже успокоение. Влажная генеральная уборка, например, всегда помогала успокоиться и привести в порядок мысли. Тарасов правда поначалу не желал отдавать свою часть обязанностей в его руки, но постепенно большая часть дел оказалась на Валериных плечах. Тяжелая липкая удушливая жара наконец-то сменилась небольшой, но все-таки прохладой. Июль выдался жарким, с грозами и ливнями, и как же Харламов радовался, что они сейчас жили на даче. В город выбирались редко и только по крайней необходимости. «Видела бы меня мама… И Танька… Пироги пеку, готовлю и первое, и второе, и компот, скоро смогу получать ученую степень по садоводству. А все благодаря Толе. Учит, показывает, объясняет. Конечно, к его любимым розам не подпускает, но в остальном-то справляюсь. Он конечно ворчит, что и сам все может… А мне приятно помочь и сделать в доме что-то самому», — улыбаясь собственным мыслям, Валера заварил чай, накрыл заварочный чайник все тем же полотенцем и присел на корточки. Под ногами крутился Палыч, с утра вдоволь нагулявшийся, требующий внимания и чего-нибудь вкусного со стола. Почесав за ухом пса, простительно заглядывающего в глаза и поскуливающего, глянул на отрывной календарь на стене. Сегодняшний день был обведен карандашом, но что он значил Валера не имел ни малейшего понятия. — Толь, а что у нас сегодня? — Харламов направился в комнату, отвлекать вовсю работающего Анатолия. — Дата какая-то важная? Я забыл… Тарасов оторвался от своих записей, задумчиво пожевал губами и снял очки. — Боря сегодня племянницу свою привезет, студентку. Попросил, чтобы пожила у нас до начала учебного года. — Ясно… Вылетело из головы совершенно. Ладно, разместить найдем где. Но ее же придется как-то развлекать. Сколько ей, лет восемнадцать? — Кажется двадцать. Или двадцать один… В общем, совершеннолетняя, — резко отозвался Анатолий и Валера, не уловив, в чем причина смены настроения, вздохнул. Не то что бы они друг друга не понимали, но сейчас он действительно терялся в догадках, что сказал не так. — Ты не хочешь, чтобы она здесь жила? — Да нет, как не выручить друга. Борьке я уже пообещал. — Заканчивай, и пойдем завтракать. Пироги уже готовы, чай я заварил. Тарасов, оставшись в одиночестве, с раздражением кинул очки на разложенные черновики. Он и сам толком не понимал, что его выводит из себя — то ли присутствие чужой, по сути, девицы, в собственном доме, то ли понимание, что Ольга легко заинтересуется Валеркой, и он, в свою очередь, вполне может с ней подружиться. К тому же Кулагин как-то обмолвился, что Ольга уже встречалась со спортсменом, хоккеистом. «Какого черта я ревную? Валера, если захочет, уйдет и не спросит никого… И так ли это плохо, если он женится, создаст нормальную семью, детей родит? Чего ему время рядом со мной терять…», — из невеселых и странных размышлений выдернул удивленно-обеспокоенный голос Валеры. — Ты идешь, Толь? Все уже на столе. — Иду! — отозвался Анатолий, поднимаясь из-за рабочего стола. Зачастую он сам не понимал собственных чувств и желаний. Вот и сейчас одна часть разума убеждала, что решать за Харламова глупость несусветная, а вторая объясняла, что для самого Валеры будет лучшим вариантом начать нормальную по советским меркам жизнь, сыграть свадьбу и не думать о ворчливом старом зануде, давно вышедшим в тираж.***
После завтрака Валера быстро перемыл посуду — пару тарелок да кружки и, чтобы снова не мешать Толе работать, ушел на улицу. Настроение почему-то испортилось, а в небольшом огороде как всегда было достаточно много дел. Он машинально таскал воду для полива, что-то пропалывал, подкапывал, обрезал, думая обо всем сразу и ни о чем конкретно. Еще недавно все было как-то легко и даже весело, они не спорили не ругались, Тарасов даже шутил на тему Валериного огородного «рабства». Мол, посмотрите, люди добрые, заслуженный мастер спорта, чемпион, Валерий Борисович Харламов копает грядки, раскидывает навоз и бегает на колонку за водой. Сам Валера отшучивался, что он теперь перепрофилировался, и физические нагрузки на свежем воздухе ему очень даже нравятся. Закончив с делами и критически оглядев разномастные грядки перед собой, Валера убрал с лица чуть влажную от пота челку. Надо было вернуться в дом, подготовить спальное место для гостьи и, пожалуй, немного передохнуть. Можно было бы почитать, позаниматься, но одна мысль об учебниках или художественном романе вызывала легкое отвращение. Напевая себе под нос прилипчивый мотив, Валера зашел в дом, вспомнив, что неплохо было бы снять растянутую майку и надеть что-то поприличнее. Вытащив первое, что попалось под руку из комода — вылинявшую клетчатую рубашку — наскоро переоделся и вышел на веранду. Муторное непонятное ожидание царапнуло где-то в области солнечного сплетения и Харламов усмехнулся. Не то чтобы он собирался понравиться племяннице Бориса Палыча или что-то в этом роде, но новый человек в окружении уже заочно беспокоил и заставлял нервничать. К тому же им с Толей придется спать в одной комнате — эта простая мысль дошла до него только сейчас и стало совсем уж неуютно. Одно дело когда они жили вдвоем, обособленно и кроме ближнего круга гостей не принимали. С ночевкой оставались редко, но даже в такие моменты спали, что называется вповалку — особенно когда приезжали парни, бывшие соигроки по команде. Две небольшие комнаты не были рассчитаны на почти двадцать человек. А еще Валеру явно смущал один немаловажный момент — девушка вполне могла начать расспрашивать их с Тарасовым о спорте, победах и так далее. И если он сам такие разговоры не любил, но старался реагировать спокойнее, то Анатолий даже намеков не переносил, тут же выходя из себя. Вспомнив, как не так давно на вечерней прогулке мальчишки, явно школьники, попросили у него автограф и какая реакция за этим последовала, Харламов снова усмехнулся, но уже совсем не весело. «Ну и что я заочно на незнакомую девушку накинулся? Не от хорошей жизни же она ищет, где можно пожить… Друзья-подруги выручить не смогли, выручил Борис Палыч… Ладно, разберемся как-нибудь. А насчет Толи — буду сглаживать, как могу, ей с непривычки будет сложно. Хотя, зная его… Он вообще не станет с ней контактировать, особенно первое время. Или они были знакомы раньше?», — сидя на прогретых солнцем ступеньках, Валера подставлял и без того загоревшие до черноты руки и лицо под ласковые теплые лучи. Большая часть лета осталась позади, расставаться с теплом, яркими красками заранее не хотелось. Так же, как и уезжать с дачи, оставлять до следующего года привычную тихую и спокойную жизнь. Задумавшись, не сразу понял, что уже пару минут смотрит на бидон, доверху заполненный сочной спелой вишней, оставленный прямо у дома. Собрал ягоды и, видимо, отвлекся на что-то другое. Сидеть без дела надоело и Харламов, подхватив бидон, направился на кухню, на полпути затормозив. Он не придумал, что будет делать с ягодой, решил, что если Толя не будет против, то отдаст вишню Борису Палычу. Тот редко когда уезжал с дачи без каких-нибудь угощений или цветов для жены. О том, что приехали гости, первым понял Палыч — до этого спавший под столом, он подскочил, выбежал из дома и залаял, но не грозно, а радостно — Кулагина пес любил. Валера, как назло с мокрыми руками, на ходу вытирающий руки полотенцем, выскочил следом. Борис Палыч ласково гладил довольного пса, подставляющего пузо, что-то негромко говоря стоявшей рядом девушке. Светловолосая, в тонком платье в мелкий цветочек, она казалась маленькой, совсем хрупкой и куда младше двадцати лет. «Чем-то похожа на Иру», — промелькнуло в Валериной голове, пока он спускался по ступенькам и шел на встречу гостям. — Привет, Валер! — Здрасьте! — Ольга, знакомься — Валерий Борисович, — представляя Харламова племяннице, Кулагин постарался удержать серьезное выражение лица, но в итоге рассмеялся, глядя на растерянную и смущенную девушку. — Валер, это моя Ольга. Не стесняйся, к домашним делам привлекай. Все умеет, поможет в лучшем виде. Готовит — пальчики оближешь. Оль, Валерия Борисовича и Анатолия Владимировича слушайся. Веди себя хорошо. Домой поздно не приходи, иначе… — Совсем Ольгу запугали, — Валера отмахнулся. — Меня лучше просто Валерой и на «ты». А насчет поздних возвращений… Тут, конечно, есть клуб, но там, поверь мне, ничего интересного. Библиотека, правда, тоже есть. Оля, донельзя смущенная, наслышанная и о Тарасове, и о Валерии Харламове, уже сомневалась в правильности своего приезда, но деваться, по сути, ей было некуда. — Борис Палыч, пойдемте, чаю с пирогом, только утром вот испек. — Мне бы с Толей заодно переговорить. Я вообще-то ненадолго… — Поговорите, чаю попьете. А я Ольге дом покажу, — Валера перехватил у девушки чемодан, совсем небольшой и не сказать, что тяжелый. Пес понесся обратно в дом, видимо, решив сообщить хозяину, что в доме гости. Тарасов выглянул сам, в неизменной теплой кофте и чуть криво сидящих очках. — От работы оторвали? Извини, Толь. Вечером планировали, да у меня никак не получилось. — У меня как раз перерыв. Валер, покажешь тут все? — Разумеется, — Валера с готовностью кивнул. «Могло быть и хуже. А Оля, похоже, испугалась. Я-то уже отвык, каким может быть Толя, когда…» — мысленно поставив себе галочку позже поговорить на эту тему, занес в дом чемодан, оставил его у стены, потом пронесся обратно на кухню, поставил на плитку чайник. Раскрыл блюдо с нарезанными пирогами и вернулся обратно к гостье. Тарасов и Борис Палыч о чем-то переговаривались в комнате, Валера особо не вслушивался. Теперь он думал о том, что стоит показать Ольге, как помочь освоиться на новом месте, при этом не сильно навязываясь. Ольга, рассматривающая кусты роз — предмет особой гордости Тарасова — смущенно подняла глаза на Валеру. — Оль, а может пройдемся до магазина, прогуляемся, мороженого купим? — Давай…те. — Лучше все-таки на «ты», иначе я чувствую себя стариком. — Я попробую, — пообещала Ольга, поправляя ремешок на маленькой дамской сумочке. Валера ей явно понравился, высокий, спортивный, загорелый и обаятельный, он вел себя мило и гостеприимно, чего нельзя было сказать об Анатолии Владимировиче. «Дядя Боря говорил, что у него тяжелый характер и он не особо приятный в общении… Посмотрим, как оно будет дальше. Если что, все-таки попрошусь к Людке третьей в комнату», — мысленно решила для себя девушка, отвлекаясь на рассказы Валерия о том, где лучше всего купаться и какая в лесополосе вкусная земляника.