Рыжая кукла и владелец красного барабана

Эльчин села на заднее сиденье такси и уставилась в окно. Она не очень любила быть за рулем. Умела, но может потому, что не часто это делала, не было уверенности и соответственно удовольствия от процесса. Скорее она любила отключить мозги и спокойно созерцать мир вокруг себя, когда от тебя уже толком ничего не зависит. Особенно, если за окном сказочный осенний вечер и блики огней отражаются в мокром асфальте, когда в голове так много всего и надо разложить это все по соответствующим полочкам. Водитель, еще не старый дедушка, стал выяснять, а по какой дороге лучше проехать, что там с пробками и разговор неожиданно повернулся к теме, что оказывается Эльчин несказанно повезло, таких водителей в Стамбуле раз два и обчелся, и скромный с виду дед - лихой водила с многолетним стажем! Еще сам Сулейман Великолепный просил повозить его по Стамбулу, но дед уже тогда был настолько крут, что был под заказом, и ну не смог выделить султану время и тот так и поплелся в гарем, жалуясь, наверное, бесчисленным женам на свою пропащую судьбу! Но для такой милой девочки как Эльчин дедушка всегда найдет время и заберет ее откуда надо, и довезет в лучшем виде! И визиточку, которую дедушка дает, надо сохранить в надежном месте. Эльчин кивала и улыбалась, надеясь что дед, наконец-то, замолкнет и оставит ее наедине со своими проблемами. Но в обязательную программу деда входила оказывается еще промоакция его сына – стоматолога. Дедушка обладает недюжинной наблюдательностью и знает, что у девочек в очках (Не обижайся деточка, дедушка просто мудрый, а по молоду был вообще ого го!) часто зубки кривые. Так вот это и сможет исправить его застилающий солнце днем и луну ночью, красивый как лев, умный как олень и глазастый как орел сын! И вот еще одна визитка для девочки, пусть она снова засунет ее в то же надежное место. И прикопит немножко денежек, потому как это не дешёвое удовольствие, но дедушкин сЫночка слепит из ее кривеньких (Ну что поделать, не всем дано блистать в этом мире как деду с сЫночкой!), новые ровные зубки и девочка сможет найти себе какого никакого мужа! Ах, какая у деда невестка! Когда сЫночка на работе, она застилает днем солнце, а вечером луну! А внуки? Ах, деточка, эти львята – вылитый дед! Такие же талантливые, красивые, умные! - Как ты это выдерживаешь?!!! – внутри у Эльчин все негодовало. Она уставилась в окно и попыталась абстрагироваться от навязчивого деда. – Я знаешь, что думаю… - Наконец-то, потекла мысль рассуждения. – Вот ты привыкла рассчитывать на себя. Все взвалить на плечи, справиться и первой прибежать к финишу под восхищенные взгляды толпы. А представь, что бежать не надо! Что ты уже этой толпе все доказала! Позволь себе быть слабой! Позволь себе уйти в тень! В его тень! Ты видишь, тебя просто тычут носом в него! Ты привыкла добиваться всего лучшего! Ну, так, а это что? Тебе достается лучший жених из возможных! Захочешь – будешь сниматься в том, что посчитаешь достойным! И все ночи - с ним! И все дни - с ним! Позволь себе это!!! - Эльчин вздохнула. -Ну, вот смотри, ты – кофеварка! Да, аналогия не очень, но ты поймешь меня! Да, ты можешь еще научиться печь хлеб, быть со встроенным телевизором, даже феном и прочей фигней! Все может быть включено в тебя, но в тебе как ни в ком другом одна невероятная функция – варить кофе! Так и у женщин! Невероятный, божественный дар! Чудо из чудес! Быть матерью! И ты пренебрегаешь этим чудом? И когда ты рассказываешь про то, что посадила сто розовых кустов, полетела в космос, получила Оскар, познала самое себя, но так и не удосужилась сварить себе кофе, ты не дура после этого??? - Эльчин вздохнула. - Это как с собаками, только еще лучше! – Пошутил с ней внутренний голос. - Не считай меня идиоткой! - Раздражалась согласная со всем, о чем сейчас думала Эльчин. И опять вздыхала. - Девочка, девочка, девочка… - Звал ее дед, чуть не оборачиваясь к ней с водительского сидения. – Ты очень дышишь тяжело. Ты часом не хвораешь? Мой брат доктор… По носам который… - И пошло – поехало про еще одного гениального родственника, конечно, послабее деда, но тоже ничего. Скромный малый отказался от министерского кресла, потому что односельчане не пустили и с криками: "На кого ты нас покидаешь!" целовали руки… - Убей нафиг этого деда!!! Тебя все равно никто не узнает в этом балдахине!!! – Свирепел внутренний голос. - Спаси мир от него!!! Даже улыбка сошла с лица Эльчин: - Как он меня задрал!!! Задушить наверное могу. - Практически приноравливалась она. – Правда, меня такую никто не узнает! Но отпечатки пальцев на ручке двери останутся! - Так вот у дяди Али в носу был толи нарост какой, толи нарыв… - не унимался дед. - Меня сейчас стошнит от этого!!! Уйми его! – Стонало внутри Эли. - Так брат одним пальцем… - вещал дед, поднимая палец вверх - Души этого идиота!!! – все кричало внутри. - В сумке есть мокрые салфетки! Вытрешь руки и ручку!!! - У меня просто аллергия, дедушка! – Прервала Эльчин дедов словестный поток. На пыльцу. – Уточнила она. - Какая пыльца??? Ты рехнулась??? Осень на дворе! – Внутри все сильно удивилось. - Точнее на амброзию… - Эльчин улыбалась, включив наивную дурочку. - Амброзия в начале августа цветет… Что ты несешь? - Критиковал ее внутренний голос. - Или на домашних животных… - Продолжала она лепетать деду ахинею. И тут же переключаясь на себя: "Что ты хочешь? Чтобы я сказала ему про то, что вздыхаю, не зная идти ли мне замуж за самого завидного жениха Турции? В таких очках и с такой задницей? Выяснится что, у него еще один брат, теперь уже психиатр, который вправляет мозги кривозубым одиноким девочкам, на которых не смотрит его сын-лев! - А что не так с задницей? Многих только от таких поп и прет! Хотя похоже Барыша прет от кукол Барби. Его сегодня так затрясло… Может его в детстве укусила кукла Барби, и чтобы снять заклятие он должен всех кукол Барби, которых встретит в своей жизни того… Ну ты поняла! Эльчин чуть не засмеялась вслух, этот театр абсурда вне и внутри ее перестал ее раздражать, а начал доставлять удовольствие. Между тем дедушка открывал недалекой пассажирке истину: - Точно от них! Понатаскают в дом этих с глистами! Лижутся с ними! Тьфу, зараза! Дом должен быть домом! Чистота! Я жене сразу сказал… - Спасибо, мы приехали! Остановите здесь, пожалуйста! – Эльчин давно теребила в руках деньги, еле сдерживая желание затолкнуть их мерзкому деду в рот. Она вышла и вздохнула с облегчением. - А могла бы и придушить! – не унималось внутри. - Да ладно, жалко его. Целый день за рулем и поболтать не с кем! – Эльчин двигалась в направлении к дому Барыша. Она вышла примерно на километр раньше, даже не зная из –за чего больше, то ли от желания пройтись, то ли реально боясь за жизнь деда. - Тебе его жалко??? Ты точно рехнулась! Давай пока не поздно, верни деда - проси визитку психиатра! – Откровенно издевалось внутри Эльчин. И если Эльчин решила, что пьеса в ее театре абсурда подошла к концу, то она сильно ошибалась. Это был пятнадцатиминутный антракт, не более того. Сменились актеры, но главная роль по прежнему была ее. Насколько надо быть наивной, чтобы надеяться, что в день рождения любимца Турецких (и не только!) женщин, ей удастся беспрепятственно подойти к его дому? Когда спокойно бредущая по мокрой улице Эльчин, надежно согретая своим поролоном, с натянутым поглубже на ушки черным паричком, подошла к дому Барыша и подняла глаза, ей стало плохо. Человек двадцать с шарами, цветами и транспарантами типа: «Барыш, мы тебя любим! Барыш ты лучший!» - топтались под забором именинника. И что особенно возмутительно – все девчонки!!! Эльчин вздохнула. - Ладно, ладно! Я вам устрою! Я еще от деда не остыла!!! - Эльчин по - боксерски передернула плечами и руками и ринулась на ринг! Прикалываться, так прикалываться! - Что тут происходит? – К толпе подошла невысокая кругленькая девочка. Она немножко переваливалась со стороны в сторону, казалось что у нее кривоватые ножки и она прячет их под юбкой средней длины и сапожками. У нее был высокий тонкий голосок и в темноте было не разобрать, но, наверное, она носила брекеты, она все время при разговоре как бы собирала слюну во рту, издавая попискивающе – причмокивающий звук. На ней были одеты очки с широкой оправой. Она поправляла их постоянно, морща при этом носик и поднимая верхнюю губу, отчего становилась похожа на что-то среднее между Ведатом из ЛН и козой с прищуренными глазами. – Я спрашиваю, что здесь происходит? – В голосе этого создания звенели нотки праведного гнева. - Мы пришли поздравить Барыш бея с юбилеем! – Очень по-деловому ответила самая бойкая и самая ярко накрашенная из всех девочек. Эльчин глянула на нее снизу вверх, поправила очки, пошевелила козьим носиком и показала верхние зубы. «А накрашенная такая почему? Надеешься на что-то? Я сейчас тебе дам…» - уже ненавидела она эту нимфетку. И вслух пропищала – прочмокала, разводя руки в стороны: - А Барыш бея нет! И сегодня не будет! Он с друзьями празднует день рождение в загородном доме где-то. Может завтра к вечеру будет. Сам не знал еще. – «Съели, козы, живо по домам уроки учить! Куда ваши мамы смотрят! Что ж вырастет то из вас???» - Нудила про себя Эльчин. «Что ты деда то включила, еще про глисты им расскажи! Отправь детей по домам и иди кровать имениннику грей, как было велено!» - отозвался здравый смысл. И тут самая бойкая из девиц спросила: - А кто вы вообще такая? – И нагло уставилась на Элю. Эльчин задергала носиком, яростно почмокала слюнкой во рту… «Плюну сейчас в нее случайно, нахалка такая! Десятый час она Барыш бея ждет!» … Поправила очки и с выражением лица достойного английской королевы во время тронной речи, произнесла: - Я убираюсь у Барыш бея! – И посмотрела на всех так, как будто по меньшей мере сказала, что является ему сестрой или матерью. Все, все без исключения девочки посмотрели на нее с завистью! «Везет же этой уродине!», «Как ей удалось?», «Не иначе одна или другая специально такую мымру ему всунули, что бы не опасно было оставлять его!», « А вот была бы я, или я, или я… – и так подумали 20 девичьих мозгов - и все бы было иначе!» - Мне надоела эта комедия! Я мерзну и хочу в дом! Когда ты уже наиграешься??? – Ныло у Эльчин внутри. - Значит так, милые девочки! – Эля играла такую патронессу, приближенную к святая святых, такую крокозябру, нерушимо уверовавшую в собственную неотразимость. – Все подписали шарики своими именами! Есть ручки? Ручки есть? Да, да пишите. Вы занесете все во двор. Плакаты воткнете в землю. Шарики привяжем к деревьям. Никакой еды! Категорически никакой еды! – она делала брезгливое выражение лица, как у Корая и причитала: – Что, что ты принесла? Он не может есть такого! Ты его видела? Ты видела его? Как, как он может такое есть?! Убери, убери это все немедленно! – Детвора суетилась и выполняла ее указания. – А теперь по домам! – хлопала она в ладоши. – Живо! Живо! - А можно у вас спросить… - Затопталась рядом с ней милая, робкая, но все равно не очень нормальная девочка. (Не обижаемся, девочки! Мы здесь все не нормальные, включая автора!) – А с кем он сейчас? С Эльчин? - Ну, вот что с ними делать? Ей надо самой по лавочкам целоваться, об одноклассниках думать, а она среди ночи мерзнет под дождем, чтобы узнать, с кем Барыш. Буду обламывать. Ну, что делать? – опять вздохнула Эльчин. И пропищала: - С кем? Это вы про ту худую рыжую? Девочки, ну при чем здесь она! Если бы вы знали, как он любит свою девушку! Только и слышишь от него: Гупсёнок, Гупсюнчик, Гупсиненок, Гупсюничка моя! – Она на всякий случай внимательно посмотрела по сторонам: «Надеюсь, ни одна зараза не пишет это на мобильный телефон? Барыш четвертует меня за это!» Стыдно сказать, но она наслаждалась производимым эффектом! Некоторые девочки выглядели расстроенными, другие дергали подруг за рукава, как бы говоря: «А я тебе говорила!» Погрустневшая делегация выходила из калитки на улицу. Ей хотелось прокричать им вслед : «Девочки! Милые! Живите своей жизнью! Не теряйте свою жизнь и молодость под чужими окнами, отслеживая чужое счастье! Срочно домой, искать свое!» Она открыла дверь и ввалилась Барышу в дом. - Оффф… Думала, не дойду! Эльчин моментально подошла к зеркалу и стала преображаться. Она потянулась вверх, возвращая себе свой рост, осанку. Она влезла руками под парик и с наслаждением сняла его с себя, распустив сеточку и тряхнув волосами. Она стягивала с себя другого человека, другую судьбу со всеми причитающимися к ним чертами характера и комплексами, которые надела сегодня днем вместе с этим образом. Вся ее сегодняшняя пышнотелость фиксировалась на специфическом белье, она сволокла все с себя, с наслаждением проводя ладонями по голому телу. - Хорошо, что у Барыша теплый пол. – Подумала она и босая пошла искать мусорный пакет, безжалостно наполнив его своим сегодняшним вечером, крепко завязав кулек и бросив его у входной двери. Перед зеркалами в доме Барыша расхаживала белокожая изящная обманчиво-хрупкая женщина, с копной рыжих волос на голове. Эльчин не думала, а вот как могли бы удивиться встретившие ее сегодня люди, увидев ее настоящую? Как бы робел охранник, может не так бы хвастался дед, хлопали бы в ладоши девчонки под дверью Барыша? Если задуматься, они были ей минимум безразличны, а кто-то даже неприятен. Она в каком-то роде просто использовала их в тех целях, которые перед собой ставила, и они ушли в небытие, канули в лету, а день продолжался. Эльчин зашла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. - С этим кривлянием, кажется, даже морщины на носу сложились…. – Проводила она пальчиками по переносице. Эльчин собиралась идти в душ, и пошла брать футболку и шорты в шкафу. Сказать по правде, она не очень любила бывать у Барыша дома. Даже не потому, что пока не хотела официально заявлять о себе, а любой переступивший через порог человек мог поставить ее в подобную ситуацию. Каждый раз открывая тот или иной шкаф, она боялась, что из него выпадут женские вещи! Вещи Гюпсюнчика… Гупсенёнка даже можно сказать. И тогда рухнут все ее надежды. - Ты меня удивляешь! И что такого? Выложишь на полу посреди гостиной из ее труселей «Оревуар» и домой, ждать пока Барыш сожжет их потом в твоем присутствии. Ты драматизируешь! Так что, по шкафам? Искать труселя??? - Вот еще!!! Если мне суждено лицезреть ее белье, оно само выпадет мне на голову! Специально лазить по шкафам???!!! За кого ты меня принимаешь???!!! Никогда! - И гордая собой Эльчин открыла воду и легла в ванну. Она просто лежала, поливая себя теплой водой, представляя, что его ванна - это его объятья. Ей было так хорошо, напряжение сегодняшнего дня уходило вместе с водой, оставалось лишь ощущение теплоты и покоя. Зазвонил телефон. Конечно, это мог звонить только Барыш. Хорошо, что она догадалась взять телефон с собой в ванную. - Привет! Ты где? – Услышала она самый красивый из всех мужских голосов в мире. - Привет! Лежу в твоей ванной! – Расслабленно улыбалась Эльчин. - В моей ванной? – На том конце провода Барыш изображал удивление и облизывал губы. – Что правда? Эльчин даже села, чтобы ответить ему: - Ну, ты же сказал к тебе. И я как послушная девочка здесь. Что не так? – Недоумевала она. - Да я не помню, чтобы ты хоть когда-то делала, что я прошу! А послушная девочка вообще не про тебя! Я думал, мне сейчас придется носиться по городу в поисках тебя, случайно посеявшую за ненужностью мой ключ. – Все было не настолько плохо, но Барышу хотелось немножко сдраматизировать. - Ах так, да? Хорошо! Я собираюсь, и ноги моей больше не будет! – Эльчин улеглась поудобнее в ванную. Драматизировать, так драматизировать. - Не вздумай даже! Сиди, где сидишь! Лежи, где лежишь! В ванной говоришь сейчас... Сфоткай и пришли себя. – Голос Барыша к концу фразы потеплел и стал тише. Было понятно, что он закрывает трубку рукой. - Лимит «послушная девочка» на сегодня исчерпан! Ты грубо обращаешься со мной: «Пошла туда!», «Пришла сюда!», «Голос!», «Лапу!», «Апорт!». Короче, спасибо за приятный вечер, я домой! – Эльчин повесила трубку и продолжила поливать себя водой. Хотя пора выныривать. Он скоро будет дома. Тут пришло сообщение: «Фотку!!!» Эльчин ухмыльнулась, конечно, можно было бы проявить фантазию и что-то намудрить или опять надеть паричок и очки, но она решила, что Барыш слишком долго не видел ее в естественном состоянии и, переключив камеру на телефоне, сфотографировала себя. Ее фотогеничность является общепризнанным фактом. Поэтому достаточно просто посмотреть в камеру, слегка улыбнуться, а учитывая, что Эльчин голая, просто уложить руку, так что бы самое интересное было спрятано, но плечи и прочие аппетитные выпуклости профигурировали во всех подробностях и отправить фотографию. И если прислушаться, то скоро можно будет услышать, как где-то на другом конце Стамбула зарычит голодный зверь. Вот если зверь не зарычит, тогда стоит побеспокоиться, не захлебнулся ли зверь слюной и отправить ему наводящее сообщение, типа «Кстати - дома нет хлеба!» или « У кота закончился корм» Если в ответ вы получите что-то типа: «Будем есть пирожные» и «Кот обойдется» - значит вас любят. А если пойдут уточнения «Какой хлеб?» или «Спроси у кота, какой именно корм он предпочитает? А впрочем, я сам знаю» - вот тут стоит забеспокоиться и повнимательнее присмотреться к коту. Возможно, вас просто водят за нос... Вот такая ахинея лезла Эльчин в голову. Она улыбалась сама себе, вытиралась и одевалась в футболку и шорты Барыша. Эльчин видела в окна, как к дому подъехала машина. Из нее не очень ровной походкой вышел Барыш. Прощаясь и оборачиваясь к тем, кто еще остался в машине, он что-то продолжал говорить, жестикулировал, и, сжимая ладони крест на крест, поднимал руки над головой. Когда он зашел во двор, то явно удивился подготовленной для него юными прелестями под руководством Эльчин инсталляции, что даже почесал рукой затылок. Эльчин хмыкнула: - А что мне оставалось делать? Сказать, забирайте все с собой? Любуйся теперь! – И побежала открывать дверь. Переступил порог дома, Барыш устало улыбнулся, он был таким взъерошенным, пьяно-счастливым и каким-то безобидно милым. Эльчин обняла его за шею и сказала на ушко: - Вы долго сегодня! – И отстранилась, помогая ему раздеваться. - Ты даже не представляешь насколько! А после твоего ухода время стало тянуться еще медленнее! – делился с ней Барыш. – Я же не могу им сказать: «Пацаны, мне ТАК надо домой! Отпустите меня!» Да и неудобно, сама понимаешь. Поэтому я еле стою на ногах. Но все равно хочу хотеть тебя! – Он обнял ее, утыкаясь носом в шейку, вдыхая ее запах, размеренно целуя открывающиеся фарфоровые участки ее тела. Проводя ладонью по спине и попе, Барыш уловил отсутствия белья на Эльчин и спросил: - А что, сегодня не будет какой-то самостоятельной работы по женскому белью? - Я же сразу к тебе. Могла полазить у тебя и придумать что-то по мужскому. Боксерские шортики, красненькие бы желательно и поискать маечку. – Эльчин сразу нарисовала себе все это и уже показывала Барышу, напрягая мышцы и делая суровое лицо, принимая позы бодибилдеров на сцене или поигрывая руками, как боксеры на ринге. – Хотя я не допускаю тебя к сегодняшней самостоятельной работе. – Эльчин нежно гладила шатающего Барыша рукой по щеке. - Мы идем в ванную! – И она поволокла Барыша за собой. - Ты опять будешь принимать ванную? У тебя плавники вырастут! – Наивно удивлялся пьяный и ели сохраняющий связь с внешним миром Барыш. Эльчин раздевала его, усаживала в ванную и поливала приятной теплой водой. - Разве это не восхитительно! Все люди, как люди! А я такая особенная! Рыба золотая! Я буду исполнять твои желания! – Мило хохотала она, между тем, как поливать его водой, намыливать, мыть ему голову, приятно зарываясь с волосы и массируя кожу головы. Барыш был в таком полусознательном состоянии, он с удовольствием подставлял себя под ее руки, и снова и снова любовался Эльчин - ее живостью, ее чувством юмора, ее готовностью веселиться и ее способностью чувствовать его и понимать без слов! - Откуда она знает, что я не могу не то, что любить ее, я еле на ногах стою? – Удивлялся он в своем замедленно работающем сегодня мозгу. - А в чем таинственность этих знаний? Вот сегодня она точно не оракул! Это очень даже понятно. – Отвечал он сам себе. - Нет! Она всегда больше других знает обо мне! Она как никто меня понимает! И чувствует, как никто другой! - Настаивал Барыш. Эльчин отвела его в спальню и смогла уложить в кровать только, когда легла рядом. Так получилось, что она больше сидела, подложив под спину подушку, а голова Барыша лежала у нее на коленях. Она перебирала его влажные жесткие волосы, гладила его плечи, спину… Он был такой умиротворенно спокойный, такой хороший мальчик, такой идеальный красавец. - Расскажи мне сказку… - Попросил из своего полусна Барыш. - Про что же мне рассказать тебе сказку? – Невероятно нежным голосом отвечала ему Эльчин. – Может про храброго путешественника Синдбата-морехода, который плавал по дальним морям и странам, искал сокровища, сражался с пиратами. Или про Алладина, который попал в сказочную пещеру, смог перехитрить разбойников. Или… - Расскажи мне про куклу… - Снова сказал Барыш. - Про куклу? - Удивилась Эльчин. – Про куклу… - Снова повторила она, как бы соображая, что же там должно происходить с куклой. - И про барабан… - Опять тихо, но четко проговорил кажущийся спящим, Барыш. - Красный барабан. – Как бы уточнил он. - И красный барабан? О чем он сейчас? – Удивленно думала Эльчин. - Барыш… - Тихо позвала она. - Ты спишь? – Он не ответил. – Точно спит. Она сползла с подушки вниз и удобно примостилась возле по детски спящего Барыша. - Кукла и красный барабан? – Думала она. – Наверное, он имел в виду цирк. – И Эльчин закрыла глаза, засыпая, и слушая посапывание Барыша рядом. Она проснулась от ощущения его губ на себе. За окном была темная ночь, легкий лунный свет лился из незакрытых штор. Барыш дышал ей в затылок и жадно шарил руками по ее телу: - Я не любил тебя уже скоро как сутки! Вечером пришел никакой. Извини меня! Это непростительная оплошность… - Горячо дышал он. – Встань надо мной! - Не поняла… – Переспросила просыпающаяся Эльчин. Барыш лег ровно на спину, убрав подушку, которая была под его головой. - Стань над моим лицом на коленях и разведи ножки, дай мне себя там! – Дрожал Барыш от возбуждения. - Что он опять придумал?! – Трепетала Эльчин и послушно применяла нужную диспозицию. Она стояла лицом к спинке кровати на коленях, с ножками, разведенными над его лицом. Так что ее морская пещерка идеально располагалась над его ртом и жемчужина была в его безраздельной власти, как никогда. Эльчин схватилась руками за спинку кровати и превратилась в электрическую дугу. Барыш с таким настойчивым рвением, с такой жадностью накинулся на нее, что Эльчин даже стало больно. - Пожалуйста, не съешь меня… Мне даже немножко больно. – Простонала она. - Извини! Извини! Не буду больно! – И сбавив пыл, Барыш грел и ласкал, играл языком и обходил вокруг ее точку кипения. Его руки не на минуту, не останавливались – он гладил и сжимал ее ягодицы, гладил ее бедра, он рычал от переполняющего его возбуждения. Когда Эльчин оставалась в секундах от сладкой судороги, Барыш встал позади нее, тоже на коленях и вошел в нее со звериным рычанием, левой рукой прижимая ее к себе, а правой опять возвращаясь к ней между ножек. Он слегка наклонял ее вперед, с таким напором вколачиваясь в нее, так яростно дыша, что в голове Эльчин даже пронеслась мысль: - С ума сошел мой мальчик! Комната была почти абсолютно темная, они не разговаривали, ей даже стало казаться, что она занимается любовью с другим мужчиной, у которого меньше нежности в характере и больше чисто техничного подхода к сексу. Он просто пользовался ею, не задавая вопросов и только его тяжелое сбивчивое дыхание, сладкие стоны и жаркие жадные поцелуи, обжигающие ее тело, говорили за него. - Пусть любит, как считает нужным. Я его. Была, есть и скорее всего, буду! Могу я лишить себя этого безумного удовольствия??? – Пролетело в ее сознании, перед тем как разгоряченное тело сжала судорога, и она забилась и застонала в его сильных руках, и почувствовала, как он бьется в ней теплым фонтаном, зарываясь в ее затылок, рыча от удовольствия в ее волосах. - Я не хочу выходить из тебя. Давай аккуратно ляжем… - Прошептал Барыш ей в ушко. К ней возвращался ее Барыш. Они, не разъединяясь, сползли на кровать и он прижал ее спинку к себе. Усмиряя дыхание, он прошептал ей, жадно и нежно обвивая ее руками, как будто она может просочиться сквозь его пальцы: - Я люблю тебя! Если я вдруг не говорил тебе этого давно или ты забыла… - Я не забыла, - тихо ответила она, засыпая и улыбаясь в коконе из его сильных рук... В следующий раз Барыш разбудил ее на рассвете. Он сидел на кровати, поджав ноги под себя. Проснувшись сам, он первым делом побежал принимать душ и пить воду, его мучила нестерпимая жажда. И не только она. Кто-то когда-то рассказывал при нем, что мужчину в состоянии алкогольного опьянения обуревает дикая похоть, потому что, являясь ядом для нервных клеток головного мозга, алкоголь нещадно убивает их, и вот эта фаза умирания и сопровождается реализацией базовых глубинных инстинктов – в частности, инстинкта размножения. «Как страшно и просто» - еще тогда ужаснулся Барыш. Вот это "страшно и просто" сейчас творилось с ним. Он и трезвый то не был в состоянии запретить себе хотеть Эльчин. А сейчас, шатаясь по собственному дому, пытаясь вымыть из себя приличную дозу алкоголя всеми возможными способами, он просто изнемогал от желания. Он помнил, что по животному накинулся на нее то ли вечером, то ли ночью… Но вместо того, чтобы посыпать голову пеплом, он дрожал от возбуждения при одном воспоминании об этом, он хотел снова быть в ней, нанизывать ее на себя, ловить стоны удовольствия с ее дрожащих в оргазме губ! И вот он уже сидит на кровати, поджав под себя ноги, нежно разворачивает мирно спящую на боку Эльчин на спинку. Дрожащими руками убирает волосы с ее лица и проводит большим пальцем по ее слегка приоткрытым во сне губам. Аккуратно поворачивает ее к себе, подводя под ее тело свои сильные руки и тянет на себя, разводя ее идеальные ножки и подсовывая по ее попу подушку. Эльчин просыпается, начиная поднимать руки и усиленно трет кулачками глаза, чтобы рассмотреть, что происходит, куда едет кровать, может что-то случилось? И видит над собой внимательное и какое-то не в себе лицо Барыша. - С тобой все в порядке? – спросонок спрашивает она и пытается приподняться, разлепляя сонные глаза. - Ну, как сказать… Спать не могу! Есть не хочу! Хочу только пить и любить тебя! Это нормально? - И он входит в нее, только сейчас начинающую понимать, что она оказалась лежащей практически на подносе перед ним. Барыш нависает над ней, медленно входя в нее до самой глубины, ловя ее всхлип и волну ее тела на своем неумолимом сегодня члене. Эльчин сладко выгибается под ним: - Я могу продолжить спать? – Стонет она. - А у тебя получится? – Он насмешливо поднимает брови. На его лице выражение сладкой муки, мышцы напряжены и только полуоткрытые сочные губы шепчут ей в ушко. – Я не дам тебе спать, не надейся! - Ты со мной, как с куклой, сейчас обращаешься! Разложил на подушечке, спящую! – Стонала и возмущалась Эльчин. - Куколка моя! Конфетка моя! Самая сладкая женщина в мире! – Руки Барыша скользили по ее телу и остановились на груди. Он жадно сжимал их, забирая в рот соски, мечась от одного к другому. Стоя на четвереньках с теснее-тесного вжатой в него Эльчин, он двигался у нее внутри захлебываясь от наслаждения, он шаг за шагом покрывал поцелуями ее шею, ключицы. – Это я марионетка в твоих руках! Это ты мой кукловод! Ты смеешься, открывая свой сладкий ротик – и я уже не вижу никого, кроме тебя! Ты даешь мне прикоснуться к твоей фарфоровой идеальной ножке – и по моим венам бежит огонь! А если я в тебе, как сейчас – то мир вокруг перестает существовать, потому что только ты и есть мой мир! - Это слишком красиво, чтобы быть правдой! И слишком пафосно, чтобы я тебе верила! – Стонет Эльчин. Ее нет. Она превратилась в кучу сладкого зефира и течет медовой рекой за его руками, ловит каждый его вздох и жадно держит его в себе, зажимая до синяков своими железными ножками его бока. Вот еще миг… Еще миг… И ее тело сладко неумолимо забьется в судороге. - Правда еще красивее… Как ты… - И он начинает извергаться в нее, еще сильнее сжимая ее хрупкое тело в своих руках, с каждым последним рывком умирая и рождаясь заново. - Как ты… - Вторит она ему эхом из своего сладкого забытья. - Как мы сейчас... Барыш сваливается на бок и подтягивает к себе Эльчин. Его голодный дракон накормлен и на какое-то время исчез в своем логове. Барыш восстанавливает дыхание и успокаивается. А за окнами сказочная осень. Дождь побежден. Солнце, наконец-то, просыпается и готово подарить этим наглым лилипутам еще один ясный, погожий день перед новой полосой дождей и холодов. Эльчин проснулась , когда Барыш еще мирно стал. Она посмотрела на измятую и перековерканную постель, валяющиеся на полу подушки, подняла брови и закатила глаза. - Монстр! Просто монстр! Безопасен только, когда спит! – Она вздохнула и, улыбаясь, вышла из комнаты, тихо, очень тихо прикрыв за собой дверь. Ей хотелось немножко побыть наедине с собой. Она приняла душ, нашла в своей сумочке крем. Вот только одежды то у нее никакой с собой не было! - А я еще вчера предлагала искать труселя! – Откликнулся на решение проблемы внутренний голос. - Барыш проснется, тогда решим. В конце концов, одену его джинсы – чем тебе не джинсы бойфренд? – Рассуждала Эльчин. – Наверное, подтяжки понадобятся, чтоб не потерять их. - Да, да! И в том пледике, что на диване лежит, дырочку в середине делаем и ты в пончо! Эльчин заварила на кухне чай и резала овощи. - Проснется, сделаю омлет. Надеюсь, ему не плохо, его не тошнит? – Задумалась Эльчин. - По ряду косвенных признаков, можно заметить, что его не тошнит. Или, во всяком случае, не тошнило. – Констатировал внутренний голос. Эльчин слегка улыбалась. Она вспомнила, каким увидела его впервые. Сдержанный, скромный, красивый, правда, до дрожи в коленях. Но что он такой … такой… ну в общем ТАКОЙ, даже подумать не могла! - И вот что мы имеем… - Рационалистка внутри нее постигла очередную истину. - Как бы мы не смеялись над стариком Фрейдом – примитивно, «извращенец», «озабоченный», он то был прав! Миром правят три вещи – жажда власти, секс и чувство голода! Он просто назвал все это откровенно прямо в лоб! Без так присущего человеческой природе желания все приукрасить. Давай сразу констатируем, первое делает тебя трудоголичкой, только это не желание власти, а тщеславие! Не перечь мне! Слушай дальше! И не последнее, не чувство голода привело тебя на эту кухню, хотя вроде бы логичнее не придумаешь! Секс, именно секс - спящий в комнате мужчина, боли в мышцах и дрожь в ногах, распухшие губы и выражение кошачьего блаженства на лице – причина того, что ты здесь! Для кого из прежних ты была готова устроить вчерашнюю клоунаду, уговорить Руткая, позориться на каждом углу и променять восхищенные мужские взгляды на взгляды полные превосходства и, в лучшем случае, жалости? Были такие? Я не права? - Права. – Вздыхала Эльчин. Открывшаяся в спальне дверь вырвала Эльчин из сеанса самопсихоанализа. - Бросила меня одного в комнате! – Барыш подошел к ней сзади, обхватив ее руками и, сдвигая своим лицом ее волосы, стал целовать ее шейку сзади. – Пойдем принимать душ вместе! – Он шептал ей это в ушко и упирался в ее ягодицы обещанием нескучного времяпровождения в душе. Эльчин развернулась к нему лицом и обняла его шею, она слегка насмешливо улыбалась ему, дразня и как всегда маня его: - Барыш! Может друзья вчера прикололись над тобой и накормили тебя тортом с виагрой? - Они очень правильные там все! Не могли бы! Да и она не нужна мне, пока у меня есть ты! Ты моя виагра! – Он поднял ее под ягодицы и понес в ванную. Его глаза горели, дыхание сбивалось. – Я хочу, чтобы ты повторила для меня вот тот танец бабочки, который когда-то уже танцевала на мне в моей ванной! – Его глаза поедали ее, губы дрожали от возбуждения. Казалось, он не прикасался к ней целую вечность! Руками Барыш уже пробирался под шорты, снимая их. – Ты попорхаешь на мне, моя сладкая бабочка? Ах, старик Фрейд, как ты был прав! Мы делаем серьезные лица и бежим на работу, стяжая каждый свою маленькую или большую власть, маленькую или большую славу. Мы - хомяки, ставшие в беговое колесо-вертушку, считая это рабское колесо своей судьбой и своим выбором. И если вдруг есть другой хомяк, который берет тебя за лапку и, целуя в шейку, дарит тебе другой мир, ощущение сладости и полета, если ты вдруг расправляешь крылья и, дрожа от кайфа, шепчешь ему в ушко: - На самом деле, я не хомяк… И он отвечает тебе: - А я знаю! Ну, какой ты хомяк? Ты моя бабочка! И ты паришь, ты живешь, ты держишь лапку своего хомяка, во влюбленных глазах которого ты - бабочка! Это женская версия второй движущей силы общества по Фрейду. Третья движущая сила - не повод для шуток. Упаси нас всех Бог, чтобы нами руководило чувство голода, и мы не имели достойных человека возможностей его удовлетворить! Итак, танец бабочки. Он свел ее с ума, он заставил ее забыть о нормах приличия и о канонах женской скромности, он всегда так искренне хотел и любил ее, что она просто не могла ни ответить ему тем же. Не он сделал ее страстной женщиной - она родилась такой, но позволить себе это проявить, она смогла только с ним, в ответ на его необузданную страсть! - Как именно ты хочешь, чтобы я любила тебя? - с легкой насмешкой спрашивает Эльчин, садясь на него и маня его глазами, жадно блуждая руками по его идеальному телу, чутко реагирующему на малейшее ее прикосновение. Она начинает касаться губами его лица, его шеи, его груди, его плеч. Барыш кипит от страсти, и напоминает собой в эту минуту готовый взорваться атомный реактор. Его руки вцепились в ее бедра, он страстно желает усадить ее на себя, войти в нее снова и снова, опять и опять быть в ней, гореть в ней, взорваться в ней! На его лице страстная мука! И вот Эльчин садится на него, жадно забирая его в себя и с разведенными ножками, фактически на цыпочках начинает двигаться на нем, вбирая в себя и отпуская, сжимая в себе и расслабляя тиски. Она танцует для него этот танец бабочки, творит для него невообразимое! Невероятные ощущения, невероятный вид, невероятный кайф! Сладость и огонь уже текут по его телу! Может его еще дурманит выпитый накануне алкоголь? Но ему кажется, что в его руках трепещет порхающая огненная бабочка. Она как будто жрица какого-то огненного любовного культа и ее танец - это ритуал посвящения в адепты этого самого культа. Она забирает этим актом любви с ней его сердце, его душу и ставит на него свое тавро – тавро рабской зависимости от нее! - Разве ты когда-то забудешь меня такую? – Спрашивает жрица любви и его пальцы обжигает прикосновение к ее фарфоровому телу. - Разве ты когда-то не захочешь меня такую? - И целуя ее, он проваливается в сладкий омут и пьет из него живую воду. - Разве ты когда нибудь сможешь предпочесть мне такой другую? – И она сжимает его в себе, позволяя ему взорваться невероятно красочным и мощным оргазмом. Она дает ему почувствовать себя всесильным в эту минуту, на самом деле забирая этим у него последние крупицы воли. Тавро уже стоит в его мозгу и светится вечным рабским желанием снова и снова повторить священнодействие с этой жрицей любви, снова и снова почувствовать ее вкус на своих губах, снова обладать ею и снова принадлежать ей! Они сидели за столом, друг напротив друга. Барыш с удовольствием ел и сладко улыбался Эльчин. У нее же на языке горело признание, от которого она не могла есть, да и сидеть спокойно не могла. Оно терзало ее и рвалось наружу. - Барыш… Я созрела до осознания одной вещи… - Барыш непосредственно по-детски улыбался ей и продолжал есть, как бы подбадривая ее и говоря: «Ну, что ты еще придумала?» Он беззаботно смотрел на нее, грея глазами и прямо окутывая ее своей нежностью. Эльчин мялась, теребя в руках салфетку, то растерянно улыбаясь, то становясь серьезной. - Я хочу, чтобы у моих детей были твои глаза! – Выпалила она и замерла, глядя на него. Сначала он продолжал безмятежно улыбаться ей, но когда осознание сказанного дошло до него, на его красивом лице ураганом стали сменяться самые яркие эмоции. Сначала он прищурил глаза и слегка насупил брови – «Мне такое послышалось!» Затем его брови взлетели и глаза распахнулись, он прижал руку к груди от удивления - «Мне не послышалось!» И наконец, он зажал сжатыми руками рот и посмотрел на нее такими глазами, что казалось сейчас потекут слезы! Барыш чудом не подавился омлетом, он вскочил со своего стула и кинулся к Эльчин. Он сел перед ней на колени, обнимая ее руками за талию и утыкаясь лицом в ее колени. -Я хочу сказать тебе «Да»! Не потому, что ты потрясающий любовник и красивый мужчина. Это данность, не нуждающаяся в подтверждении. Не из-за этого я хочу быть с тобой. Просто, нам весело вместе, ты смеешься с того же, с чего смеюсь и я. Я никогда не видела, чтобы ты проявлял неуважение к окружающим людям, хамил им - я ненавижу людей, которых распирает от собственной важности. Ты не такой! – Эльчин гладила его голову на своих коленях, чувствуя, как дрожит кольцо его рук вокруг нее. - Ты - мой теплый дом! Ты – горящий зимой камин! Именно поэтому я хочу засыпать и просыпаться вместе с тобой! Готовить тебе еду! Орать с тобой на футболе! Я даже готова терпеть твой ночной храп, видишь, как я люблю тебя! - Неужели я храплю? - Спросил удивленный Барыш, и оторвал свое счастливое лицо от ее колен. Казалось, удивить его еще больше сегодня просто не возможно. - Я на перспективу говорю! – Сладко смотрела на него Эльчин, гладя его по щекам руками и играя своим носом с его волосами. - Я согласна, чтобы у моих детей были твои глаза. А у твоих – мои волосы. Ну, или наоборот! – И она снова улыбалась ему счастьем.