Рыжая кукла и владелец красного барабана

Барыш кружился как белка в колесе. К обычным тренировкам добавились занятия джиу – джитсу и он кайфовал от занятий спортом, напрягая свое тело, обучая его новым и новым навыкам, чувствуя себя еще сильнее, еще ловчее, еще выносливее. За эти две недели, он часто бывал с родными, восхищенно наблюдая, как день ото дня меняется племянник, превращаясь из непонятного краснощекого свертка в подобие человека и, наконец-то, в милого, красивого ребенка, который, улыбаясь своей беззубой улыбкой, озаряет мир. Со стороны казалось, что Барыш доволен жизнью и самодостаточен как никогда раньше. Он выглядел деловым и сосредоточенным. Улыбался, когда этого требовала ситуация и достойно нес бремя славы – не хамил навязчивым фанатам, стараясь быть дружелюбным. Хотя с каждым днем это давалось ему все сложнее и сложнее. В общем, Барыш занимался всем, чем угодно, наполнял свой день всем возможным и невозможным с одной единственной целью – не думать о ней. Внутри у него разверзлась и гудела бездонная пропасть, она пронизывала его ледяным холодом и периодически шептала ему в самые неподходящие моменты – на тренировках, дома в кругу семьи, в толпе поклонников – убийственную в своей правдивой жестокости фразу «Она не с тобой. Ты одинок». Барыш держал на лице вымученную жизнерадостную улыбку, вспоминая слова одной железной бессердечной женщины: «Не показывай этому миру свои слабые места. Тебя обязательно ударят в них.» Правда заключалась в том, что именно она и вырвала у него из груди сердце и отдала обратно в руки, развернувшись и уходя от него навсегда. Когда на Барыша наваливались воспоминания, он закрывал глаза и глубоко втягивал носом воздух. Он хотел перевести эту боль в самосовершенствование, истязая свое тело и наполняя душу другими светлыми радостями. Иногда ему это даже удавалось. Или просто Барышу очень хотелось в это верить. Он привычно отвечал журналистам и фанатам, которые ловили его везде и задавали почти одни и те же вопросы: «Как ваша девушка, Барыш-бей? Она у вас такая веселая!» - «Спасибо! - Любезно отвечал Барыш – Сняла фильм, все хорошо! Она такая трудолюбивая и действительно веселая.» - Кивал, приветливо улыбаясь, Барыш и думал про себя: «Как хорошо, что я ее давно не видел!» «А как ваша партнерша Эльчин? Какая она классная! Вы так подходите друг другу!!!» Барыш опять вежливо улыбался, сжимая кулаки и чеканил в ответ заученную фразу: «Еще во время съемок ЛН… Наши энергии совпали… Зритель хотел видеть нас вместе… Шенол Совмез… отличный фильм!» и думал про себя, пытаясь не дать услышать собеседнику звук сжимаемых от ярости в кулак костяшек: «О Аллах, как же давно я ее не видел!!!» Все у них произошло так не логично, что Барыш даже не мог на нее обижаться – она честно предложила ему решение их проблемы. И шаг был за ним. Но сделать этот шаг Барыш не решался… Они не выходили из ее дома третий день, отключили телефоны и принадлежали исключительно друг другу. Если когда-то у Барыша спросят, какой бы день в своей жизни он хотел повторить, он выберет один из этих дней, когда он не мог уйти от нее, а она не могла сказать ему «Тебе пора». День и ночь перемешались друг с другом. Еще никогда дождь за окном не был так сказочно прекрасен. Серое небо шерстяным пледом укутало Стамбул. Ветер пел что-то лирическое или шептал бесконечные истории о дальних странствиях, бескрайней морской глади, о редкой красоты уголках природы. Барыш и Эльчин слишком хорошо знали и понимали друг друга, чтобы много говорить. Они просто были рядом, спали, ели, любили друг друга. Хохотали, когда было смешно. Грустили, когда было грустно. Действительно, Барыш выберет один из этих дней. Один из дней. Кроме последнего. - Я скажу тебе одну неприятную вещь, но наши отношения категорически требуют этой честности. – Эльчин выдала эту сложную тираду в минуты, когда Барыш лежал на ее животике, обнимая двумя руками с обеих сторон ее фарфоровое тело. Он витал между сном и явью, с закрытыми глазами и блаженной улыбкой на полуоткрытых губах. Эльчин накручивала себе на пальчик его волосы, гладила его бороду, его шею, его плечи. Ее лицо было спокойно грустным. - Помнишь, я вопила на тебя и ругалась, что ты хочешь вывести наши отношения из тени на свет. Я поняла, что ты был прав. Уже все пережили бы и были счастливы вместе. – Эльчин вздыхала. - Я струсила тогда и сейчас тоже трушу. Но нам надо это сделать. Точнее не нам. Тебе. Хотя бы потому, что ты мужчина. – С каждым следующим словом лицо Эльчин становилось все грустнее и грустнее. Несмотря на все достоинства Барыша, Эльчин подозревала, чувствовала, знала – он не решится. И она понимала, что этими словами включила обратный отсчет их общему времени, песочные часы перевернуты, и песок неумолимо уносит с собой их тайное счастье. Барыш подскочил: - Так я согласен!!! – Он по-мальчишески радовался и потирал руки. - Ты, правда, так думаешь? – Она грустно улыбалась и гладила его по лицу. Ее шелковый халатик, а точнее она в нем, такая сладко домашняя, расслабленно доступная, ее руки и губы на его теле, будут терзать его долгими бессонными ночами. Но Барыш еще ничего не знает об этом. Наоборот – он блаженно счастлив! Он думает, что это согласие! - Да я проору всем, что люблю тебя два года и хочу видеть моей женой! – Барыш целовал ее руки. - Правда, скажешь про два года? А как ты им объяснишь, например, свой летний отдых не с оказывается «давно любимой», а с давно «не очень любимой»? - Грустно спрашивала Эля. - Я боролся со своими чувствами! Думал, просто увлечение! Оказалось любовь! – Барыш удивленно поднимал брови и разводил руки в стороны. - Что тут не правдоподобного? - Барыш! - Эльчин опускает глаза и вздыхает. - А ваша Вена, ваши походы по ресторанам в ожидание «Золовки», твои слова, что если она написала сценарий, то точно все весело и на высшем уровне? Ты и ее бесконечные собаки??? Все отнекивания наши на протяжении двух лет? - Она терзала себя и терзала его. - Что ты сейчас хочешь мне доказать? – Барыш не понимал, к чему она клонит, но это ему очень не нравилось. - Что между нами ничего не было, и мы все это время любили своих официальных партнеров? - Что мы заврались! Что дешевим этим враньем наши отношения! Что если это та любовь, о которой не стыдно говорить, которая заставила нас пересмотреть существующие долгие отношения, почему мы до сих пор не вместе? Почему в течение такого продолжительного времени использовали бывших возлюбленных как ширмы? – Он никогда ее не видел такой. Такой красивой и такой серьезной, такой расстроенной и такой озабоченной. Она в крайней степени отчаянья. Если бы сейчас работала камера, это были бы очень сильные кадры. «О чем я думаю в эту минуту?» Барыш удивлялся сам себе. - Прости, не понимаю тебя! Что я должен сделать? - Он схватил ее за плечи и впился взглядом в ее полные безумного отчаяния глаза. - Я хочу, чтобы ты сделал первый шаг и официально расстался с ней. Я, со своей стороны, обещаю тебе распрощаться с Юнусом сразу, как только станет известно о вашем расставании. После этого я останусь с тобой, если ты продолжишь этого хотеть! – Эльчин успокоилась и говорила все это даже как-то безучастно, без мстительного блеска в глазах и патетического пафоса. На последних словах она грустно улыбнулась. - Даже не в качестве жены. Но в качестве официальной подруги. Это необходимое условия продолжения наших отношений. Решайся. - Она опять грустно улыбалась и гладила его. - А в чем проблема? Да с легкостью! Я сам мечтал об этом! - Барыш округлял глаза, делая возмущенное лицо, и старался выглядеть спокойно уверенным. Но внутри все похолодело и внутренний голос, уже почесывая затылок констатировал: «Мне нравится твоя уверенность, но хотелось бы хоть немного конкретики… Как ты это все представляешь?» «Не ной! – подбадривал себя Барыш. - Все решим!» «Ну-ну...» - сомневалось все внутри Барыша. - Поверь мне, я очень рада это слышать! - Эльчин говорила с ним как первая учительница, заводя робеющего ученика в класс. Потом она, тряхнув головой, словно преобразилась и стала вновь просто красивой соблазнительной женщиной без глубоких эмоций на изысканном лице. Когда Эльчин услышала слова Барыша о любви и уважении к Гупсе, ей стало безумно обидно, как стало бы обидно любой адекватной женщине. «Я не могу вытолкать его из своей постели, а он на весь мир рассказывает о любви и уважении к другой. В каком бреду и вранье мы живем!» Эта мысль зрела и зрела в ее красивой рыжей головке и рациональный мозг выдал безапелляционное решение: «Или она, или я». Да, решение не отличалось оригинальностью, но именно оно и продиктовало необходимость сказанных ею слов. «В конце концов, если отбросить не нужную лирику... » – Эльчин задавила в себе романтическую часть души (это и так не была ее сильная сторона) и рассуждала материальными категориями. «Есть только два варианта развития событий: или он выбирает меня (его вопросы «почему?». Любит, хочет…) и мы, дай Бог, вместе и счастливы. Или он не решается это сделать и остается официально с ней. Да, тогда мы не вместе, но и он, такой бесхребетный подкаблучник, мне не нужен. Да, мне будет больно. Возможно, даже очень больно! Но это придется пережить». - Пойми меня правильно, - Эльчин даже как-то извинялась, говоря ему это. – Чтобы идти дальше, надо перешагнуть это препятствие. - Да что ты уговариваешь меня? Я полностью согласен! Вот только не понимаю, мы что, не будем видеться, пока я не порву с ней? Ты откажешь мне в себе? – Барышу не нравилась даже мысль о таком варианте развития событий. «Причем одно к другому??? Что за бред???» - Да! Буду настаивать, чтобы не виделись! – Эльчин грустно решительно отвечала ему. – Надеюсь, что решение этой проблемы дело нескольких дней, может она сегодня – завтра занята, и вы физически не сможете поговорить. - Так и будет! Дело максимум пары дней! Но мне такая твоя категоричность не понятна! Ты слишком легко отказываешься от близости со мной! Я надоел тебе? – Он властно обнял ее, обвивая руками ее тело и говоря ей все это прямо в губы, прижимая ее к себе все теснее и теснее. - Наоборот! Я люблю тебя сейчас, как никогда прежде, и хочу честно относиться к тебе! Наверное, количество тебя во мне перешло какую-то критическую черту и требует перехода на новый виток отношений. Не тайной ворованной любви под прикрытием официальных половинок, а выхода на свет. Поэтому и прошу тебя начать этот выход их тени. Она была в его руках такая сладко доступная и одновременно неприступно решительная. Такая все еще его и в то же время - уже ускользающая из его рук. Она поставила Барышу конкретную задачу, он был готов ее решать, но пока не знал как. - Говоришь «люблю» и выгоняешь. Говоришь «хочу» и отрезаешь доступ к тебе. Ты так изощренно решила избавиться от меня? – Барыш начинает злиться. Он знает, что все ее требования справедливы. Но вдруг за ними прячется еще что-то? «Может она, правда ищет рыбу по–солиднее и избавляется от меня таким образом???» - Не говори ерунды! – Эльчин вырывается из его объятий и встает с кровати. - Наверное, мы переобщались с тобой. Нам надо собраться с мыслями. И еще раз взвесить все «за» и «против». - Вот как это по-твоему! Все взвесить! Разложить по полочкам! Может, я еще и не на той полочке у тебя лежу, которая что-то значит!!! – Барыш срывается с кровати и начинает искать джинсы. Он не видел их дня три. Он носится по дому в сопровождении собак, которые безгранично рады, что люди, наконец-то, вышли из спальни. Они восприняли все это, как игру и счастливы помочь человеку с поиске того, не знаю чего. Своим лаем они пытаются выяснить подробности: «А хоть что мы ищем? Оно пищит? Оно пахнет? Надеемся, это еда!» Голый разгневанный Барыш, в сопровождении двух маленьких собачек, носится по дому со свирепым выражением лица, заглядывая под диваны и кресла. Эльчин выходит из спальни и, не давая себе улыбаться, наблюдает за этой вакханалией. - Твои джинсы и свитер висят в гардеробе, под курткой. – Произносит она спокойным тоном с нотками все той же первой учительницы, теперь помогающей бестолковому ученику найти свой портфель. Барыш демонстративно, испепеляя ее горящим от возмущения взглядом, натягивает на себя одежду. Эльчин подходит к нему и, гипнотизируя его мягкостью и сладостью, оплетает своими руками его плечи: - Я буду ждать тебя, мой ненаглядный псих, мой сладкий лев, и скучать по тебе! – Она шепчет ему это в губы и трется носиком о его нос, щеки, зарываясь ему в ушко, посылая бежать мурашки по его телу. Барыш моментально расслабляется и возбуждается одновременно. - Правда, будешь ждать? – Он прижимает ее к себе, дышит запахом ее волос. Он дрожит от ее близости и хочет остаться с ней снова и снова. «Ну что она опять придумала??? Почему я должен уходить???!!!» - Правда. Но есть одно «но». Реши его. Решись на него! Прошу тебя! - Она борется с отчаянием в своей душе. Она не хочет верить, что это их последние совместные часы. Что это расставание надолго, а может навсегда. - Может мне остаться? – Барыш хватается за соломинку, целуя ее волосы и гладя ее тело в шелковом халатике. - Иди. Звони ей. Говори с ней. И возвращайся! – Эльчин отстраняется от него. Ее глаза затянуты туманом от его близости, волосы растрепаны, отчаяние борется в ней со здравым смыслом, надежда и любовь с рациональностью. Барыш вздыхает и отстраняется от нее, грустно осуждающе глядя на нее. - Я скоро вернусь! Не надейся избавиться от меня подобным образом! – Он уже отворачивается к двери, собираясь уходить, он не хочет больше касаться ее и не может не коснуться. Он разворачивается и, снова глядя на ее губы, страстно впивается в ее рот. Он сминает ее тело своими руками, набрасываясь на нее как будто не было этих трех дней бесконечных занятий любовью. - Барыш… Так ты никогда не уйдешь… - Шепчет ему Эльчин. Она снова в кольце его рук, снова под напором его губ и его страсти. Она поворачивается к нему спиной, желая вырваться и отойти. – Уходи… - она пытается отстраняться от него и опять уступает под его натиском. - Хочу тебя! Не гони меня! Не могу уйти! – Он трется об нее своим возбужденным пахом, снимая с плеч шелковую синюю ткань и покрывая плечи поцелуями. - Барыш! Нет! – Эльчин настойчиво вырывается из его объятий и отходит от него. - Ты должен решить этот вопрос! – Эльчин тяжело дышит, запахивая на себе халат. Ее тело дрожит, но мозг уже контролирует ситуацию. – Уходи! - Эльчин! - Барыш снова возле нее. Его тело стонет от желания. Его охватывает безумие от одной мысли, что она может так жестоко поступить с ним. Она никогда не была жестокой. Она просто не поняла, КАК сильно он хочет ее. Он берет ее руки и прижимает к себе там, где у него горит пламя. Его глаза одновременно владеют ее и умоляют ее. Эльчин вздрагивает от этого прикосновения и вырывает у него свои руки. Она закрывает глаза и твердит Барышу непреклонным голосом: - Уходи! Барыш! Уходи! – Она закрывает лицо руками. У Барыша каменеет лицо. Ноздри раздуваются. Глаза метают молнии. - Вот так ты любишь меня!!! Бессердечная стерва! – Он распахивает входную дверь и вылетает на улицу. Дверь с металлическим грохотом закрывается. Эльчин убирает руки от лица. На нем застыло страдание, она тяжело вздыхает и идет к окну. - Может ты правда перестаралась? В конце концов, что тебе до нее? Может ему ее жалко? - Я не перестаралась! Пусть выбирает! Жалко??? Пусть жалеет, но без меня в своей постели! Я никогда не поверю в чушь, что влюбленного в другую женщину мужчину может что-то держать возле бывшей: взятые обязательства, жалость, страх, долги, дети, кандалы, дуло пистолета!!! Значит, НЕ ЛЮБИТ! Третьего не дано! Кто хочет – ищет возможности! Кто не хочет – ищет причины! - Ее сердце рыдало, тело ныло от разочарования, но мозг был здрав как никогда, и сила воли держала ее в руках, сжав душу стальным канатом. Она смотрела в окно. Как резко изменилась погода. Буквально какие-то минуты назад его руки перестали обнимать ее плечи, а городом уже успел завладеть серый морок. Дождь превратился в потоки слез плакальщиц на чей-то могиле. Ветер, одиноким смертельно раненным волком воет над своей судьбой. Даже красивый вид на Стамбул с ее балкона померк в эти минуты. Эльчин отошла от окна и, подхватив с пола собак, понесла их в свою кровать. - Если бы вы только знали, как маме плохо… - На ватных ногах Эльчин дошла до спальни и упала в постель. В свою постель, еще хранившую его запах. Ей захотелось завыть, как этому несчастному волку за окном. Собаки удивленно переглядывались: «Невозможно понять этих людей. То их лица светятся счастьем, маме хорошо. Этот милый Черныш смешит маму, гладит ее и мама счастлива. Теперь Черныш ушел и мама несчастна. Все дело в Черныше? Зачем тогда мама позволила ему уйти?» Неумолимый дождь льет за окнами машины. Небо того и гляди, обрушиться тяжелым бетоном на головы редких прохожих и капоты машин. Вдали умирающим волком воет ветер. Барыш автоматически реагирует на ситуацию на дороге, не в силах думать о чем-то еще, кроме Эльчин. - Она просто не может терпеть, когда все нормально! Ей надо терзать меня! Я должен доказать ей, что не завишу от нее!!! Я должен стать равнодушен к ней!!! - Наша песня хороша – начинай сначала! Мне кажется, или мы все это неоднократно проходили? – Скептический голос внутри сбавляет его пыл. - Теперь все серьезно! Я вынужден! – Барыш уговаривает сам себя. - А может, все-таки, начнем с разговора с Гупсе? Подумаем, как это все осуществить? Что такое сказать, чтобы она хотя бы тебя не убила сразу? - Конечно, подумаем! Но сейчас я хочу убить другую! – У Барыша душа выворачивалась наизнанку. Его так терзает из ниоткуда возникшая в нем пустота. Он даже застегнул куртку. Барыш не мог понять, жарко ему или холодно? Что-то болит или он устал? Хочет ли он пить или есть? Или спать? Ему казалось, что он теперь на другой планете среди незнакомых людей, у них другой язык, другой календарь, а он чужак среди них – его ориентир потерян. – Я справлюсь. Решено – срочно еду в спортзал! – Барыш с облегчением вздохнул. Он напашется сейчас там до полусмерти и даже не вспомнит про эту бессердечную стерву. Бессердечная стерва моментально всплыла в его памяти, она что-то сладко говорила ему и нежно улыбалась. Барыш замотал головой, сбрасывая наваждение. - Равнодушие и полный игнор – вот мое оружие против нее!!! - Ну- ну! Ну-ну! – Скептически отвечал внутренний голос. - Посмотрю, насколько твоего игнора и равнодушия хватит....

***

Баку. Город, которому удается вписывать в прекрасно сохраняемую старину яркую современность. Город, рожденный на востоке, но смотрящий на запад. Город, меняющийся с космической скоростью. Сколько еще нужно всевозможных эпитетов, чтобы попытаться охарактеризовать Баку. Но ни один из них не передает того истинного восхищения, которое охватывает туриста, попавшего в него. И вот «Время счастья» в этом городе. Актеров и всю сопровождающую группу горячо, практически по-родственному, встречают и везут на экскурсию по Баку. Этот город чем-то напоминает им родной Стамбул. А чем-то роскошный Дубай. Все, разинув рты, смотрят по сторонам. И только Барыш смотрит на нее. Он так давно лишен возможности это делать! Она выглядит, как хрупкая девочка. Волосы закручены на голове в пучок, на ней какие-то очечки, объемная куртка. Она мила и непосредственна, хохочет, с ее лица не сходит улыбка. На его ледяное приветствие, она широко улыбнулась и проворковала, что рада его видеть. Его показное равнодушие стоит ему невероятных, поистине титанических усилий. Он заставляет себя не смотреть на нее, не дышать рядом в ней. Он хочет видеть в ней внутренние муки, тоску по нему, хочет, чтобы она кусала губы и искала возможности быть рядом с ним. А он будит ее игнорировать. Но она абсолютно убийственно безразлично вежлива с ним! И все!!! Он не касался ее две недели, он измучен эротическими снами с ее непосредственным участием, он напряжен до предела, готов взорваться от малейшего раздражителя. Он несчастен! А она уважительно – вежлива!!! Бессердечная стерва!!! Наконец-то, оказавшись у себя в номере, Барыш может снять с себя маску и шепотом проорать все, что думает о ней, и, увы, о себе!!! «Ты поговорил? Поговорил? Поговорил?» Этот вопрос, заданный ее голосом, звучит в его ушах и выедает ему мозг. Барыш одевается на мероприятие. Он удручен, но стойко держится. «Боялся, что будет хуже. - Констатирует он сам себе. - В конце концов, я же не накинулся на нее. И надеюсь, не накинусь. Ну, а что я кому-то покажусь не очень веселым, так мало ли что? Я живой человек и не могу все время веселиться и ликовать». Он выходит из номера и идет к лифту, он слышит там знакомый смех и голоса. Они все живут на одном этаже и не удивительно, что вышли примерно в одно время. Он идет по коридору, до поворота к лифту остается не более трех метров, и все в нем замирает в ожидании ее. «О Аллах! – Запоздало взывает к Богу Барыш. - Умоляю, никаких юбок! Пусть будет в темных брюках или какой-то безразмерной длинной халабуде! Или я за себя не отвечаю». Он поворачивается в сторону лифта и понимает, что Аллах его не услышал, а вот вселенная нет, не отвернулась от него! Вселенная откровенно потешается над ним! Он еще не знает, но тонкий, жестокий троллинг будет длиться весь вечер! Эльчин стоит к нему спиной, весело болтая с Дженгизом, со своим визажистом и парикмахером. На ней короткое платье, интересного красного цвета, по структуре ткани больше напоминающее паутинку. Она подстригла волосы (подстригла его любимые волосы!!!) и они живыми густыми волнами ниспадают на ее плечи. Она оборачивается на шум его шагов, и он, задыхаясь, падает убитым на красивый узорчатый ковролин отельного коридора. Она умопомрачительно красива! Она свежа, как цветы после дождя! Она идеальна своим кукольным совершенством! Ему кажется, что на него вылили кипяток, тело горит дрожью и исходит физической болью, дрожь переходит на плечи и руки, ноги подкашиваются, он хочет облокотиться на стену, чтобы не свалиться на пол. Потоки энергии со всего его идеально натренированного тела постепенно стекаются в одно конкретное место, и организм ставит ему ультиматум: «Если я сегодня не прикоснусь к ней, можешь сразу иди спать в тренажерный зал! Но и это тебе не поможет!!! Я ХОЧУ ЕЕ!!!» Они входят в лифт, и Барыш произносит, обращаясь к ней чужим глухим голосом: - У тебя невероятно красивое платье, Эльчин! – Его лицо остается каменным. Глаза - два темных бездонных колодца, на дне которых то ли пламя, то ли боль. - Спасибо! – Учтиво говорит Эльчин и, приветливо улыбаясь, растягивает юбочку, как это делают маленькие девочки, хвастаясь своим нарядом перед восхищенной родней. – Это для тебя! - Добавляет она и на секунду пускает в свой взгляд отличницы, себя настоящую с огнем и желанием, с тоской по нему и властью над ним. Барыш облокачивается на стену в лифте и поправляет ворот рубашки, заставляя себя не смотреть на нее и не дышать ею. – Чтобы тебе не было стыдно за свою партнершу по фильму! – Добивает она его «партнершей по фильму». Все выходят из лифта, и Барыш идет за ней. Он говорит ей, чтобы услышала его слова только она: - Судя по динамике твоих нарядов, в Дубай ты планируешь надеть купальник. – Ну, он не может промолчать!!! Во что она вырядилась??? Уж лучше бы была голая! Тогда он бы имел моральное право накинуть на нее свой пиджак и спрятать от всех! Но это, с позволения сказать, платье!!! - А это кстати идея! - Оборачивается на его слова смеющаяся Эльчин. Это платье - ее тайное и явное оружие от его холодности, его нерешительности, его показного равнодушия. Она торжествует, что выстрел попал в цель. – Но купальник будет закрытым, строгим таким! Предложу Рутику! Пусть думает! Или лучше, нет! - Она продолжает идти чуть впереди него, то поворачивается к нему, то идет вперед спиной, она болтает и веселится, она такая живая, такая легкая, такая манящая! – Не надо совместного купальника. Одену высокие трусики, как в старых купальниках, с красиво облегающей талией и бюстье! Мне пойдет, как думаешь? – Она бросает на него слегка насмешливый, любопытно вопросительный взгляд, бесцеремонно добивая его таким своим видом. Этот вид во всех своих безжалостных подробностях уже стоит у него перед глазами. Барыш молит о пощаде, глядя на нее исподлобья и пытается не завалиться на стену, опять и опять расстегивая ворот рубашки. – Какой цвет мне для купальника выбрать? – Эльчин произносит это и отворачивается от Барыша. Она ускоряет шаг и уходит вперед. «А что он себе думал??? Что я залью потоками девичьих слез его грудь в красивой черной рубашке! Никогда! Пусть ждет дальше!» Их усаживают за роскошный стол. Он опять рядом с ней. Он кое как ест, пытаясь не обидеть гостеприимных хозяев, кое как участвует в оживленной беседе, кое как отвечает на вопросы и благодарит за гостеприимство. Но все его естество уже настроено принимать только ее сигналы, все другое убавило громкость, ослабило свет, другие краски померкли. «Только не смотри на нее! Ни в коем случае не смотри на нее! Надо абстрагироваться от нее!!!» – Барыш твердит себе это, как спасительную мантру, как заговор от наваждения. Весь этот вечер, весь этот долгий мучительный вечер, он будет пытаться держаться подальше от нее. Когда на пресс-конференции один из журналистов попросит его придвинуться ближе к Эльчин, Барыш поймет, что его попытки не только увенчались успехом, но и замечены внимательной публикой. Ах, эта внимательная публика! Это первая подобная пресс-конференция в жизни Барыша и он надеется, что последняя. Такое впечатление, что все в курсе происходящих в их с Эльчин жизни разногласий, и все приняли ее сторону и безбожно подыгрывают ей! Сначала его обвинили в высокомерии. Барыш оторопел от такой несправедливости, но спасибо Дженгизу, тот кинулся защищать его. Дальше - еще веселее. Парень-журналист спросил у Барыша, почему с ним не приехала его Делиха? (Его Делиха!!! Так и спросил!!!) Эльчин прыснула смехом. Барыш взял себя в руки и спокойным голосом стал рассказывать, как они с Гупсе (Они с Гупсе!!!) не смешивают личную жизнь (Личную с Гупсе жизнь!!!) и карьеру. «Докатился! Докатился!!! – внутри него все негодовало. – У них прямая аналогия между Делихой и твоей девушкой! Классно тебе? Гордишься?» «Ну не из-за этого же я не с ней! Не из–за того, что она Делиха! Из-за этого ее может быть только жалко!» «Барыш! Ты болен??? Она взрослый, до нездорового охерения, уверенный в себе человек! Тебе ее жаль??? А может жизнь ее специально учит чему-то??? Как себя вести следует, а как не следует. Какие фильмы снимать нужно, а какие нет??? Она не брошенная собака и не инвалид, которые действительно нуждаются в помощи! Подумай на досуге об этом. Твое такое отношение уже и так стоит тебе бессонных ночей и любимой женщины! Ты настолько слеп??? Ты настолько глуп??? Ты настолько неприхотлив???» Барыш вышел из сеанса самоанализа на этапе рассказа про фильм, их совпавшие энергии и прочую уже множество раз проговариваемую им версию. Он честно надеялся, что пикантные вопросы закончились и тут у них спросили про сводящих их вместе коллег. Пока Барыш думал, что же такое ответить, Эльчин взяла инициативу на себя. Она, вообще надо отдать ей должное, светилась весельем и юморила, как могла, снова и снова доказывая Барышу свою независимость от него. Она ровна и самодостаточна вне зависимости от его присутствия или отсутствия в ее жизни! Было ли это действительно правдой, Барыш знать не мог. Но она уверяла его в этом, снова и снова причиняя ему боль. - Брат Дженгиз? – Вопросительно уставилась Эльчин на Дженгиза. - Это ты? Ты нас что ли сводишь? – Эльчин хотела сделать это шуткой. Не будь Барыш в образе Буки, возможно, она бы втянула в этот розыгрыш его. Но он был не расположен шутить. И Эльчин подыграл настоящий мастер этого дела. - Я? Я вас свожу? – Дженгиз ответил на шутку и пустился в рассуждения о природе их химии и ее влиянии на публику. «Да что ж они сегодня такие нудные!!!» - Эльчин томилась этой ситуацией. Ей не сиделось. Она ерзала на месте. И в очередной раз, когда Дженгиз пытался вырулить из словестных оборотов на ровную дорогу, не смогла не вставить свои бесценные для данной ситуации, пять копеек. Заканчивая фразу Дженгиза «…Вам кажется, что они подходят друг другу…», она шутливо добавила «А на самом деле они не подходят!» Зал захохотал. Угрюмый Барыш заулыбался улыбкой разбуженного среди зимы суслика. «Спорим, он даже не понял, чему мы смеемся! В каких облаках он витает? По Делихе соскучился. Не смотрит даже на меня!!! Как будто я прокаженная!» Эльчин было больно. Очень больно. Но она еще шире улыбалась, еще громче смеялась, еще задорнее шутила. С трудом дождавшись окончания официальной части, все разбрелись по своим номерам. Эльчин влетела в свой номер и упала на кровать. Конечно, она ждала Барыша у себя. Конечно, она очень скучала по нему. И, конечно, она не звала его и не позовет! Необходимое условия выставлено! Он не торопится его выполнять! Эльчин вздохнула и закрыла на минуту глаза. Как жаль, что не торопится. Открыв глаза, она поняла, что заснула на какое-то время. Эльчин в страхе и бешенстве вскочила с кровати: - Уже столько времени прошло, а он не идет!!! Не ищет встречи со мной! Вот тебе и правда!!! Вот тебе и истина!!! Не нужна я ему!!! - Боль и обида жгли ее сердце. – Какая же я дура!!! Да раньше надо было его выставить! Нимфоманка не нормальная!!! Как я могла??? – Она носилась по номеру, чуть не плача. Она распахнула окно. Ей было душно. Щеки горели. Сердце выскакивало из груди. - Срочно надо, куда-то уйти! Не могу его ждать!!! Надо бежать из номера! – Она схватила телефон и ринулась к выходу, дергая ручку и распахивая дверь. Как только она открыла дверь, на ее ноги что-то рухнуло – это в ее номер упал Барыш. Похоже, он спал, облокотившись спиной на ее дверь, и не успел удержаться, когда она, движимая буйным отчаянием, распахнула ее. «О Аллах! Спасибо! Спасибо! Спасибо тебе!!! Любит! Любит! Любит!» - пела ее душа. Но вслух она сказала: - Боюсь показаться не гостеприимной, но что это значит? Ты потерял ключ от номера и лег спать в коридоре? Так почему под моей дверью? – Эльчин замораживала его холодом и издевками. Барыш лежал на спине, его ноги торчали из двери номера и ему открывался восхитительный вид под Элину юбку: - Я рад, что на тебе есть хотя бы белье, раз с платьем не заладилось! Барыш не решился постучаться к ней в номер, но и уйти он не смог. Он сел подумать, как же поступить и заснул, сам не понимая как. А проснулся уже лежащим у ее ног. За этим он в принципе к ней и шел. Так что все сложилось удачно. - Ты потерял право рассуждать о моем белье! А раз тебя заинтриговало мое платье, могу дать координаты толкового портного. Закажешь для СВОЕЙ ДЕВУШКИ! – И тут она, пародируя голос задававшего вопрос журналиста, пропищала: «А почему вы приехали без своей девушки, Барыш-бей, без своей Делихи???» А затем пробасила голосом Барыша: «Мы с Гупсе не смешиваем карьеру и личную жизнь!!!» Она метала молнии и сжимала кулаки, глядя на него. Барыш вскочил с пола, толкнул ногой дверь, чтобы закрыть ее, и уже держал Эльчин за руки. - Ну, хоть ты не убивай меня этим! Ты же знаешь правду! – Он дышал ею, касался ее. Все его тело, каждая его клеточка, тянулись к ней, желая быть с нею ближе и ближе. - Какую такую правду я знаю??? Правда, что ты не со мной!!! А с кем ты – меня не касается! Попросила, как человека – решись! И что??? Ты поговорил с ней??? - Эльчин выглядела сейчас свирепой фурией. - Почти… - Барыш просто любовался ею, буйствующей в его руках. Как красиво блестят ее глаза – ох, а как они могут затягиваться туманом страсти! Как же красиво укороченные волосы обрамляют ее лицо – он почти улавливает их запах, как же он хочет утонуть в них! А этот ругающий его ротик, что же он может делать с ним! Дрожь пробежала по его спине от одной мысли об этом. - Что значит «почти»??? Это как «почти»!!! Барыш! Ты… - Она не договорила, Барыш впился в ее манящие губы, поглощая ее, лаская и вбирая ее своими губами. Он пригвоздил Эльчин собой к стене, его правая рука уже под ее трусиками и гладит ее ягодицы. Он поднимает ее правую ножку, наслаждаясь гладкостью ее идеальной кожи, вжимаясь в нее все сильнее и сильнее. Она вся горит в огне его желания, под его властными руками, но пытается отстранить его, вытянув руки вперед: - Это ничего не меняет… Барыш! - Она тяжело дышит, желая его не меньше, чем он ее. Но он не воспринял ее важные слова серьезно, и она пытается трепыхаться. – Чтобы сейчас не произошло… Ничего не изменится! - Это очень многое меняет, Эльчин! – Он переносит ее на кровать и укладывает перед собой. Ее руки раскинуты в стороны. Он перебрасывает ее сложенные вместе ножки себе на плечо.– Я не умру сегодня ночью в тренажерном зале, например… Но тебе не надо знать этого... - И он завороженно добавляет: - Что может быть красивее твоего белья? - Съедая ее глазами, нежнее нежного он снимает с нее бледно кораллового цвета трусики, выглаживая ее бедра, ее ножки, ее попу. – Только твои платья! – Он покрывает поцелуями ткань ее платья на животе, особенно, где сквозь паутинку проглядывает ее тело. – Кто может быть красивее и вкуснее тебя! – Он разводит ее ножки и проникает в святая святых ее удовольствия. Эльчин выгибает спинку и по комнате прокатывается ее сладкий стон. Как же ей не хватало его! Металлический канат ее воли развалился на кусочки фольги. «Зачем мне красивое тело, если он не целует его??? Зачем мне красивые платья, если не ему снимать их??? Боже! Как же я люблю его!!!» Барыш отрывается от нее и подтягивает ближе к себе. Он стоит на коленях у края кровати и ее серебряные босоножки звездами лежат на его плечах. Он расстегивает на себе рубашку и брюки, овладевая в эту минуты Эльчин одними глазами, наслаждаясь ее томлением, ее трепещущим перед ним телом. Он врывается в нее, такую горячую и долгожданную, такую нереально красивую в этом красном платье из паутины редких заморских пауков. Его руки на ее ягодицах, он хочет ее, как единственное лекарство от своей болезни, как противоядие от яда, выедающего его внутренности. Он умирает без нее от жажды и от голода. Чем ближе разрядка, тем громче стучит его сердце, выстукивая для него ритм его жизни, его счастья, его настоящего и будущего. Взрываясь в ней, он обвивает себя ее ногами, укладываясь на нее, содрогаясь на ней, зажатый ее мышцами. Он чувствует, как ее пальчики задрожали в его волосах, и она опять обессилившей птицей раскинула руки в стороны, отдаваясь наслаждению, отдаваясь ему. Барыш падает рядом с ней, перекатывая ее на бочек, и удерживая ее ножку на себе. Он не может перестать ее гладить, перестать касаться ее. Наконец-то, он вдыхает полной грудью запах ее волос и шепчет ей: - Я чуть не умер без тебя. Чуть не свихнулся. Я так люблю тебя! – Он все теснее прижимает ее к себе и целует все, к чему может дотянуться. - Не верю! – Шепчет из забытья Эльчин. Она еще с закрытыми глазами парит в небесах. - Любил бы, уже нашел бы способ объясниться с… Барыш зажимает ей рот рукой. - Лучше молчи! Или я заклею тебе рот скотчем! Не хочу сейчас это все слышать! Эльчин моментально приходит в бодрое состояние и кусает его за пальцы, освобождая себя. Она уже уселась на кровати, поджав под себя колени и негодует. - Какой ты нахал!!! Это все несусветная наглость! Две недели его носит, не понятно где! Весь вечер он ведет себя со мной, как будто я прокаженная и заражу его страшной неизлечимой болезнью или как медуза Горгона, убью взглядом. Затем он укладывается спать под мою дверь, и – Але–Апп!!! – он снова в моей кровати!!! Это какой-то фокус! Я даже знаю, кто я в нем! А когда я пытаюсь возмутиться, он грозится мне заклеить рот! Барыш лежит голый на кровати и наслаждается ее видом и ее возмущениями. Значит, думала о нем и тоже скучала, раз так близко к сердцу приняла его поведение. Она такая куколка сейчас. Такая сладкая конфетка! Такая фарфоровая статуэтка в розовой паутинке! - Эльчин, разведи, пожалуйста, ножки и приподними свое кукольное платьице! – Эльчин замолкает и теряет дар речи. Ее начинает бить дрожь. Барыш смотрит на нее непроницаемым взглядом, приоткрыв рот и начиная глубоко дышать. Эльчин, томно глядя на него, разъезжается ножками, стоящими на коленях, в стороны и слегка приподнимает платье. - Приподнимай, приподнимай! – Барыш тяжело дышит и торопит ее. Как же он хочет видеть ее такой – страстной, отдающейся, соблазняющей, искушающей и робеющей одновременно. Ему открывается сказочный вид и он, облизав пальцы, устремляется к ней в самое лоно. – Я хочу любоваться тобой, когда тебя накроет удовольствие! - И он начинает ласкать ее. Он чувствует, как ее жемчужина твердеет под его нежными и настойчивыми пальцами, как красивое личико Эльчин сковывает маска жадного ожидания, как ее глаза затуманились, дыхание сбилось. Она периодически приоткрывает глаза и смотрит на него из своего космоса, как бы говоря: «Пожалуйста, не останавливайся! Все, что угодно, но не останавливайся!» Ее удовольствие сейчас в его руках, на кончиках его пальцев. Барыш сам сильно возбужден, но он не сдвинется с места, пока Эльчин не зажмет его пальцы собой, пока она не застонет, не задрожит, окончательно теряя связь с реальностью, а затем сладко расслабляясь. И тогда Барыш развернет ее к себе спинкой и войдет в нее сзади, яростно насаживая ее на себя, входя в нее горячую, дрожащую, не остывшую еще от удовольствия и взорвется в ней, в очередной раз подтверждая себе, ей и всему миру, как он любит именно эту женщину, эту совершенную женщину! - Сними с меня это платье! Оно уже выполнило свою миссию? - Эльчин расстегивает тайные крючочки и молнии, и Барыш помогает ей снять розовую паутину с себя. - Да, платье принимается. Зачетное. Сейчас оно мне нравится больше, чем утром. - Барыш гладит Элино тело, которое пряталось от него под платьем, целует ее сладкую грудь. - Но утром ты меня им убила! - Он ложится и тянет Эльчин за собой под одеяло. - Чтобы оно понравилось тебе вечером, пришлось убить тебя им утром! Логика железная! - Эльчин юркает в нему и устраивается в его объятиях. - Потерпи меня в себе и на себе чуть-чуть. Хочу сторожить твой сон, дышать твоими волосами, гладить твое тело. Потом пойдем в душ. Поспи со мной! – Он зарывается в ее волосы, обвивая ее коконом своих рук. - С удовольствием! – Эльчин вытягивает руку из-под одеяла и шлепает по выключателю. Комната погружается во тьму. Только звездное небо за окном, верхушка минарета и пламенеющие башни вдали. - Ты мой сладкий сон! – Шепчет Барыш. - Не поговоришь, сном и останусь! – Шепчет Эльчин и насмешливо улыбается. - Молчи! – Стонет Барыш. – Ты так затерроризировала меня, что я не решался постучать в твою дверь и заснул у тебя на пороге. - Да я поняла, что с решительностью у тебя сейчас не ахти! – Эльчин почти спит. - Стерва… Не удержалась, уколола таки! - Шепчет засыпая Барыш. - Про бессердечную забыл! Спи уже! Чувствую, скоро вставать! - Правильно чувствуешь! – Трется об Эльчин Барыш и сладко засыпает. Все было как всегда. Будто не было ссоры и висящего над ними разрыва. Ночью они мылись в ванной, снова занимаясь любовью и теряли дыхание в объятьях друг друга. Утром, разбуженный восходящим солнцем, Барыш притянул к себе Эльчин и прошептал ей на ухо: «У тебя был двух недельный отпуск без меня. И я соскучился». Позже, разбуженный будильником Эльчин, Барыш вспомнил, как Эльчин рычала на него в Брюсселе, и деликатно испарился к себе. Он продолжал выглядеть со стороны таким же суровым, даже слегка угрюмым, как и вчера. Но причина была другая. Его душа порхала. Тело пело и работало, как часы. Но теперь ему очень хотелось закрыть глаза и спать, спать, спать, прокручивая перед глазами пережитую сладкую ночь и, по возможности, прижимая к себе сладкую попу Эльчин. Уже спеша на завтрак, они опять встретились, и Эльчин спокойно сказала Барышу: - Ты знаешь, что я не в силах говорить тебе «нет». Но если ты не сделаешь, что я тебя прошу, эта сказочная ночь будет последней. По-настоящему последней. Мне будет невыносимо больно, но придется оправдать высокое звание «бессердечной стервы», которым ты меня награждаешь. - И она уселась завтракать за стол к своим помощникам. Барышу, как всегда, достался Дженгиз. Вернувшись в Стамбул и сев в свою машину в аэропорту, Барыш сразу набрал Гупсе. - Какие люди мною заинтересовались! Соскучился? Я, признаться, тоже! - Весело сипела ему в трубку Гупсе. - Нам надо поговорить! – Не реагировал на ее шутки и прибаутки Барыш. - О чем? Неужели наконец-то решился сделать мне предложение? Так я даже знаю как надо! У меня презентация фильма, где-то конец января - февраль. Ты приходишь, заваливаешь меня цветами, становишься на одно колено и я, скорее всего, соглашусь! - Гупсе хохотала. - Сохрани идею на «Делиху 3». Я сейчас относительно свободен, определяйся, когда и где и напиши мне. – Барыш отключился. - Мне кажется или они в чем-то похожи? Обе знают, как мне надо поступать! – Барыш говорил сам с собой. - Ну, разница все таки есть! Одна как корона на голове. И пусть она тебе периодически безжалостно жмет голову, ты с ней как в короне. Это видно всем вокруг. А вторая как дырка на брюках, да еще и на самом видном месте. И тебе все время приходиться за нее оправдываться, прикрывать рукой, а в гости одевать другие брюки. И что ты выберешь? Барыш вел машину и кусал губы. Разве у него есть выбор?