Семья

— Джудайме, пошли со мной? — Гокудера-кун вытащил из моих рук книгу, которую я читал в библиотеке. Он как обычно улыбался. — Куда? — Это секрет, — он приставил к своим губам указательный палец, и вытянул меня из удобного кресла. — Пошли. Я не стал сопротивляться — этот парень умел интриговать. — Почему «Джудайме»? — спросил я, пока мы поднимались по лестнице. — Номер твоей палаты 210, да? Десятая комната на втором этаже — всё просто, — объяснил он, не поворачиваясь. — Хочешь сказать, что запомнил номер моей палаты, но не запомнил имя? — У меня плохая память на имена. Приходится ассоциировать человека с чем-нибудь. — Другими словами, ты просто забыл, — пробурчал я. Почему-то меня это сильно задело. Но парень услышал это и развернулся ко мне. Я отвёл взгляд, дуясь. — Я не забыл твоё имя, Савада Тсунаёши, — сказал он с едва заметной улыбкой. Его обычный грубый голос стал каким-то другим. Мягче что ли… Это заставило меня поднять на него глаза. Может, это из-за тусклого освещения лестницы, а может, мне просто померещилось, но Гокудера немного покраснел — на его светлой коже это было особенно заметно. Похоже, он и сам это понял, развернулся и продолжил подниматься. — Ты привёл меня на крышу? — спросил я, идя следом. — Но разве сюда можно ходить? — Сюда никто не ходит, поэтому можно, — отозвался парень. Он повернул круглую ручку и открыл дверь с торжественным видом. Солнечный свет ударил прямо в глаза, пришлось зажмуриться. Но когда я снова смог видеть, то моему взору открылся прекрасный вид на лес и заходящее солнце. Желтеющие верхушки деревьев окрашивались в оранжевый, и казалось, что весь лес объят пламенем. Облака окрасились в розовый, переходящий в фиолетовый; небо меняло свои оттенки с красного через оранжевый на белый и дальше начинало синеть и темнеть. Это может создавать только природа, даже самые лучшие художники или камеры не смогут передать такие переходы, которые длятся лишь один миг. Подобные вещи всегда завораживали меня. — Ну как? — спросил Гокудера, когда мы подошли к самому краю. — Красиво, да? — Прекрасно, — почему-то шёпотом сказал я. Я не моргал и не отводил взгляд, боясь пропустить что-то. Я хотел запечатлеть этот момент в памяти так прочно, насколько это только возможно. Гокудера сел на самый край и закурил. Он делал бумажные самолётики, которые частенько находили уборщики клиники, и запускал их. Похоже, это его излюбленное место. Я тоже опустился рядом. — Я всегда хотел посмотреть на закат вот так вот, а не из окна комнаты, — зачем-то ляпнул я. — Что тебе мешало? Нашёл бы какую-нибудь открытую крышу или что-то вроде того и смотрел бы хоть каждый день, — сказал Гокудера. Для него это было таким пустяковым делом… — Я слишком трусливый для такого. Я столько раз представлял это, но не мог заставить себя сделать… — Ты многое упускаешь, когда останавливаешься только из-за страха… Он хотел сказать что-то ещё, но его прервал грохот. Будто кто-то или что-то съехало с кровли небольших башенок, которые были по углам здания. Что-то действительно съехало, точнее кто-то. Это был парень 15-16 лет. Он был одет в брюки и странную белую рубашку с чёрными пятнами, будто коровьими. — Вот это да, уснул, — протянул он ленивым голосом, потирая ушибленную пятую точку. — А ты ещё кто? — грубо спросил Гокудера-кун, кидая на парня раздражённые взгляды. Он не любил, когда его прерывали. Только тогда упавший заметил нас и подошёл ближе, сев перед нами. У него были кучерявые тёмные волосы, тёмно-зелёные глаза, один из которых был прикрыт. Сутулые плечи, полуприкрытые глаза — всё в нём источало скуку и безразличие. — Я — Ламбо Бовино, — представился он. У него был слабый итальянский акцент. — Простите, если помешал вашему разговору. — Да ничего, — я видел, что Гокудера-кун был готов разразиться гневной тирадой в любой момент, и поспешил направить разговор в более мирное русло. — Меня зовут Савада Тсунаёши, а его — Гокудера Хаято. Приятно познакомиться. — Савада Тсунаёши? — переспросил парень. На его лице я уловил что-то похожее на интерес и кивнул. — Где-то это имя я уже слышал… Ламбо начал пристально смотреть на меня, прищурившись, и очень скоро это начало доставлять мне сильный дискомфорт. Я напрягся, готовясь к чему угодно. — Эй, ты чего вылупился на него? — влез Гокудера быстрее, чем я успел что-то сказать. — Я точного где-то слышал твоё имя, — игнорируя его, протянул парень. — Мы раньше нигде не встречались? — Н-нет… И Ламбо будто осенило. Он щёлкнул пальцами, от неожиданности я вздрогнул. — Я слышал твоё имя, когда босс заключал сделку с Каваллоне в прошлом году. Ты же претендент на титул Десятого босса. Я впал в ступор на несколько секунд. Неужели все мафиози знают меня? А если они посчитают меня помехой и решат убить? Множество вопросов разом возникли в моей голове и наслаивались один на другой. Я чувствовал подступающую панику и ничего не мог поделать с этим. Никчёмный Тсуна, ты действительно думал, что отделаешься от мафии одним «нет»? — Что ещё за титул? — не понимал Гокудера. Он коснулся моей щеки, я дёрнулся будто от удара. Мозг отдал команду отступать, и я отодвинулся в сторону. Моя рука была уже на самом краю — точно, мы же на крыше сидим… Мысли путались. Я видел ошарашенного Гокудеру и не менее удивлённого Ламбо. Что их так удивило? Пальцы сами дотянулись до щеки. Мокрая. Я плачу? Почему? Почему мне так страшно? Я больше не мог оставаться там. Ноги понесли меня к двери. Парни крикнули что-то вслед, но я их не слушал. Слёзы продолжали катиться градом по щекам. В тот момент я был противен сам себе. Какой же я трус! И тряпка! Я даже не помню, как добрался до палаты и упал на кровать. Хару была там, я её сильно напугал… *** На утро я был полностью вымотан и проспал весь день. Проснулся в середине ночи и пролежал до рассвета рассматривая потолок. Я всё пытался понять, что так меня напугало, но не смог, поэтому решил сходить в душ. Прохладная вода привела мои мысли в относительный порядок, и я решил отложить все размышления в самый дальний ящик. Когда вышел из ванной, Хару уже проснулась. — Цуна-сан, тебе уже лучше? — Да, прости, что напугал тебя, — я попытался улыбнуться. — Всё в порядке, — она тоже улыбнулась. — Тот хулиган заходил — не помню как его имя — спрашивал про тебя. — Гокудера-кун? — девушка кивнула. — Похоже, он сильно волновался… Вы с ним поругались? Он тебя обидел? — Н-нет, он здесь не причём. Это всё из-за меня, я ужасный трус. — Ты не трус, Цуна-сан, Хару уверена, что ты очень храбрый, — она говорила так, будто действительно верила в это, но я не верил в это. — Пошли завтракать, ты же и вчера не ел. Голодный, наверно. Я слабо кивнул. Пока она не напомнила, я и не чувствовал, что так сильно проголодался. Хару открыла дверь, а за ней стоял Гокудера, который как раз собирался постучать. Девушка сразу всё поняла и прошмыгнула в коридор, оставив нас. Никто не решался начать разговор, поэтому первым решил нарушить молчание мой желудок. — М-мы как раз шли завтракать, — краснея, сказал я. — Давай поговорим по пути. — Хорошая идея, Джудайме, — улыбнулся парень. Мы молча дошли до столовой и взяли завтраки. Выбрали столик в самом углу, чтобы остальные не мешали разговору. Но даже это не помогло завязать его. — Прости, что убежал позавчера, — наконец выдавил я. — Ты не должен извиняться, — тут же выпалил Гокудера-кун. — Это тот парень в коровьей рубашке виноват! Это ведь его слова тебя так напугали. — Я и сам не знаю, что со мной случилось в тот момент, — признался я. — Меня накрыла паника, и я не мог с ней справиться… Я-я просто понял, что не смогу убежать от всего того, во что втянул меня отец… — Если я правильно понял, это не только твой отец втянул тебя, но и прошлый, Девятый, босс Вонголы, — сказал Ламбо, садясь за наш столик. — Ведь все решения принимал он. Ты был лишь одним из кандидатов. — Тупая корова, зачем ты снова лезешь к нам? — взвился Гокудера. — Я не думал, что ты так отреагируешь на мои слова, — спокойно сказал Бовино. — Прости, молодой Вонгола. — П-пожалуйста, не называй меня так, — смутился я. — Я не хочу лезть в мафиозные разборки и быть хоть как-то связан с ними. — Эй, тупая корова, ты опять лезешь к Джудайме? — Не называй меня так, Бака-дера, — Ламбо впервые ответил Гокудере и показал язык. Последний начал злиться ещё сильнее. Их потасовка выглядела довольно забавно со стороны. Кажется, впервые за очень долгое время я так искренне и долго смеялся.