Семья

Месяц истекал, приближая назначенную церемонию становления Боссом. Мои тренировки продолжались уже без Реборна, так как он слинял куда-то по «неотложным делам» и передал меня в руки Хибари-сана и Мукуро, которым, казалось, было только в радость лупить меня. Я удивился, когда Мукуро сказал, что готов стать моим Хранителем Тумана и с радостью поможет с тренировками. А Хибари-сан остался скорее из-за Мукуро, чем из-за нашего соглашения — ведь по сути это не я вернул иллюзиониста из сна, а кто-то другой, поэтому-то я и не рассчитывал, что эта парочка останется. И вот Хибари-сан, появившийся из ниоткуда в ошмётках синего тумана, замахивается тонфа, метит мне в голову, но я уже достаточно хорошо вижу движения противника и успеваю поставить блок. Больно, но терпимо. Мукуро снова скрывает напарника иллюзией, и всё начинается по новой: несколько минут затишья, я пытаюсь увидеть Хибари-сана и хотя бы попытаться нанести ответный удар. Так продолжалось уже несколько дней. Тренировки. Тренировки. Тренировки. В последнее время я жил только от кровати до тренировочного зала, и очень редко случалось побыть в тишине. А приближение церемонии наследования ещё больше давило. Я снова грузил себя мыслями об обязанностях, ответственности и тому прочему и по несколько часов не мог уснуть. А это, естественно, сказывалось на моём состоянии и тренировках. В последнее время всё сводилось только к ним. Оно и понятно, ведь Реборну нужно было сделать из меня, если не хорошего, то сносного кандидата за короткое время — что, кстати, у него вроде получалось. — Как же я устал, — выдохнул я, растекаясь по столу. Я сидел в библиотеке, за самым дальним столом и листал книжку. Вокруг не было никого, а в воздухе стоял приятный запах старой бумаги. За окном качались деревья и плыли облака, иногда скрывая солнце — хорошая погода. Самое то для… тренировки, которая начнётся через десять минут. Нужно идти. Я поднялся со своего места и вцепился в край стола, чтобы не закружиться вместе с комнатой. Было странное ощущение, будто грудь сдавили чем-то, я не мог нормально дышать и ненашутку испугался. Тело било мелкой дрожью, а ноги отказывались меня держать. Через пару минут всё прошло. Сам того не осознавая, я рассмеялся, опустившись на корточки у стола, всё ещё цепляясь за него, будто он был постоянной точкой в пространстве и не давал выпасть из реальности. Ну и что это такое?.. — Как хорошо, что вы все тут, — по тренировочному залу эхом разнёсся голос отца. Он неспешно вошёл, держа руки в карманах брюк. Мы как раз дожидались Мукуро, чтобы начать очередную тренировку. Но тот шёл следом. Хибари-сан убрал телефон и кинул в сторону иллюзиониста недовольный взгляд, от которого у меня мурашки по коже пробежали. Я же поднялся с бетонного пола, на котором сидел (его холодная поверхность успокаивала меня). — Сегодня можете быть свободны. — Объявил отец. Он обвёл всех взглядом и, кажется, на мне задержался на пару секунд дольше. И ушёл. Мукуро с Хибари-саном тоже не стали задерживаться. Я остался один в большом пустом зале с бетонными стенами глубоко под землёй. От воцарившейся тишины закладывало уши, никогда бы не подумал, что здесь может быть так тихо. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, я улёгся на пол и закрыл глаза. Тишина и спокойствие окутывали меня со всех сторон. Холод бетона пробирался через одежду и приятно охлаждал тело. Мысли плавно сменяли друг друга, унося меня за собой. А тело старалось дышать как можно тише, чтобы не прерывать этот поток. Я будто растворялся во всём этом. — Что ты здесь делаешь? — тишина, как тонкая паутина, улетела, унесённая словами. Странно, но я даже бровью не повёл, услышав голос отца. Он прошёл совершенно бесшумно, но я его скорее почувствовал или просто знал, что кто-то подошёл. Я медленно открыл глаза, щурясь от бьющего прямо в глаза света, и посмотрел на склонившегося надо мной отца. — Что ты делаешь? — Лежу. — Тебе так понравилось это место, что решил не покидать его даже в выходной? — губы чуть искривились в улыбке, что меня несколько удивило. — Скорее, не вижу смысла покидать его, завтра ведь снова возвращаться. Ты что-то хотел? Я уже поднялся на ноги и стоял от отца на небольшом расстоянии. Подходить ближе не хотелось. Он это понял и не стал возражать. — Ничего особенного, просто узнать, как тебе здесь… — Нормально. Просто прекрасно! Особенно это ежедневные избиения меня под названием «тренировка» и та попытка убийства. Я не стал говорить это вслух и даже постарался никак не выразить это внешне. Какой смысл жаловаться на то, что я сам же и выбрал? «Нужно валить, пока меня не втянули в ещё какой-нибудь разговор» — выдал мозг, и я с радостью принял эту идею. Я сказал, что мне нужно идти, и быстро смылся. Поздновато налаживать отношения, папа. Собственная комната встретила меня пустотой. У меня не оставалось сил, чтобы заметить это, когда я приползал сюда после тренировок, но сейчас, когда стою здесь без желания уснуть на этом самом месте, возникает ощущение одиночества. А стены начинают медленно давить. Не было никакого желания оставаться. Поэтому я взял телефон, который оставлял на тумбочке, и вышел в коридор. И куда пойти? Телефон завибрировал, на дисплее определился номер Гокудеры-куна. Мы с ним давно не виделись. Казалось бы, резиденция не такая уж и большая, но мы ни разу не пересеклись ни утром, ни вечером. — Джудайме! — его весёлый голос поднимал настроение. — Бьянки дала мне выходной, и если ты не занят, мы могли бы встретиться. — Я тоже свободен, — я улыбнулся, прислонившись к двери. — Тогда я сейчас подойду к твоей комнате. Я угукнул в ответ и убрал телефон в карман. Подумав, решил, что лучше будет сменить потрёпанную толстовку на что-то более приличное, поэтому вернулся в комнату и подошёл к шкафу. Выбор был не слишком большой, поэтому я просто натянул на себя футболку. С закрытием дверцы шкафа открылась дверь в комнату — пришёл Гокудера-кун. Точнее ворвался, как настоящий ураган, тут же заключая меня в объятия. От неожиданности я пошатнулся, но не упал, удержанный тем же Гокудерой. Мы простояли так несколько минут. Или больше, не знаю. Я чувствовал его тёплое дыхание на своей шее, и мне было так хорошо и спокойно, что не хотелось больше ничего, только стоять вот так целую вечность. Его запах — сигареты и порох, — такой родной и приятный обволакивал меня, избавляя от любых мыслей. Мои переживания стали вдруг такими неважными, стены перестали давить. — Куда пойдём? — спросил наконец Гокудера-кун, не двигаясь. Я лишь слабо пожал плечами. — Пошли. Парень потянул меня за собой. Вы вышли в коридор, потом на улицу. На парковке, где стояли машины семьи, стоял новенький чёрный мотоцикл с висящим на руле шлемом. Гокудера-кун горделиво расправил плечи и прошествовал к нему, довольно улыбаясь. Он достал ещё один шлем и кинул мне. Раньше я бы запаниковал и обязательно бы уронил его на землю, отбив себе ещё и ногу, но сейчас я совершенно спокойно поймал его. — Откуда у тебя мотоцикл? — Бьянки пригнала, — Гокудера уже надел свой шлем и оседлал железного коня, улыбаясь мне. — Прокатишься со мной? Я надел шлем и запрыгнул сзади, обвивая руками талию парня. «Поехали!» — скомандовал я, и мотоцикл рванул с места. Я почти слетел, но неведомые силы помогли мне не ударить в грязь лицом во всех смыслах. У выезда пришлось притормозить, чтобы охранник открыл ворота и записал нас. После чего мы уже неслись по дороге, оставляя позади град мелких камешков. Встречный ветер трепал одежду, забираясь под рукава футболки и вызывая на теле целые легионы мурашек. На дороге были только мы, а по обеим сторонам от нас — лес и поля, где-то далеко виднелись маленькие точки частных домов. Поначалу мне было немного страшно, и я цеплялся за Гокудеру-куна, как за спасательный круг, боясь всё же слететь. Но постепенно страх отпускал, уступая место наслаждению. Я даже осмелился отпустить парня и раскинуть руки, создавая ветру дополнительное препятствие. Тот пытался меня сдуть, но я только смеялся. Вскоре частные домики начали мелькать чаще и ближе к дороге. Мелькнул знак, оповещающий о въезде в город. Ближе к центру Гокудера сбавил скорость. Я глазел по сторонам с восторгом маленького ребёнка, хотел увидеть всё и сразу. Людей было много, но до толпы не дотягивало. Вокруг были прекрасные здания, украшенные наверно в каком-то средневековом стиле, перед кафешками устроены небольшие уютные террасы с несколькими столиками. В витринах магазинов мелькала одежда, обувь, мебель, игрушки и всякая всячина, которую мой мозг просто не успевал усваивать. Всё вокруг было залито солнечным светом и наполнено жизнью Казалось, каждый дом здесь обладал своей душой. Мотоцикл уже медленно катил по мощёной улице, Гокудера вертел головой в поисках парковки. Бросив мотоцикл, мы долго гуляли, поворачивая то туда, то сюда, и просто наслаждались днём, обменивались новостями прошедших дней (хотя они включали в себя только тренировки). После нескольких часов хождения ноги у нас болели, и пришлось занять столик первой попавшейся кафешки. Мы устроились на террасе, давая ногам заслуженный отдых. Почти сразу подошла молоденькая официантка, принесла меню. Пока мы изучали его, я всё поглядывал на своего спутника, поверх книжицы. Зелёные глаза от солнца казались похожими на два изумруда, завораживая своим блеском. Пепельные волосы, стянутые в хвост, немного растрепались от ветра. Поймав себя на мысли, что я любуюсь им, я быстро мотнул головой, возвращаясь к меню. Вернулась официантка. Гокудера-кун не сразу заметил её, зато я заметил, как она смотрит на него, и что-то кольнуло в груди. — Мне латте и лимонный бисквит, — улыбнулся я, возвращая меню девушке. Та быстро черкнула заказ в блокноте и повернулась к Гокудере. От моего пинка под столом, он быстро вернулся в реальность и заказал свой американо. Мило улыбнувшись, девушка удалилась. — Больно вообще-то — обиженно пробурчал Гокудера-кун, потирая ушибленную ногу. Я лишь хмыкнул, подпирая голову рукой. Я вроде бы злился, но не понимал, из-за чего. Из-за официантки, которая пыталась строить глазки моему Хранителю, или же из-за парня, который был слишком красив? Это и называется ревностью? Я прекрасно понимал, что это глупо, но не мог остановиться. — Ты чего? — спросил парень, вырывая из потока мыслей. Смысл его вопроса не сразу дошёл до меня. — Ничего. — Ваш латте и бисквит, — вернулась официантка с подносом. Эта пуговица на её блузке уже была расстёгнута? — Ваш американо. Ставя заказ Гокудеры прямо перед ним, она нагнулась куда ниже, чем требовалось, и снова улыбнулась. Или у меня уже паранойя? Парень сдержанно улыбнулся в ответ. Я лишь закусил губу посильнее и решил игнорировать их. Да, буду вести себя как ребёнок и дуться. Пусть. Делаю, что хочу. — Точно всё в порядке? — снова спросил Гокудера-кун, когда официантка наконец отчалила. Я сделал вид, что поглощён своим бисквитом, который, кстати говоря, был очень вкусный. Молчание. Гокудера молча пил американо, иногда поглядывая в сторону официантки, которая продолжала глазеть на него. Это бесило меня ещё больше! Я был бомбой замедленного действия. Одно неверное движение и всё… Я тщетно пытался отвлечься на обстановку, даже начал изучать посетителей ресторана напротив. Каково же было моё удивление, когда из него вышел мой отец с каким-то парнем моего возраста и сел в подъехавшую машину. Хотя оно быстро прошло, ведь у него всегда много разных встреч. Машина с отцом уехала, а парень побрёл вдоль улицы, засунув руки в карманы. — Чего ты дуешься? — Гокудера отставил в сторону пустую чашку и смотрел на меня своими изумрудными глазами. — Я не дуюсь, — я тоже уже допил латте. Он подпёр подбородок одной рукой, а другой потянулся ко мне. Я отстранился, насколько это позволяла сделать спинка кресла, но Гокудера подался вперёд и дотянулся до моей щеки. Он провёл большим пальцем у уголка моих губ, и я почувствовал, как краснею. — Т-ты что делаешь?! — я подскочил со своего места. Все сразу обратили на нас внимание. — Ты такой милый, когда краснеешь, — Гокудера улыбался тёплой улыбкой, которой улыбался только мне, а на подушечке его пальца устроилась маленькая лимонная крошка бисквита. Цокнув, я вернулся в кресло. Неловко. Смущающе. Сердце бешено билось в груди, грозясь сломать рёбра. Руки чуть дрожали. Лицо горело. Что он вообще делает?! Да ещё и на виду у всех! Хотя это волновало меня в последнюю очередь. Я искоса глянул на официантку и не смог сдержать улыбки. Возможно, немного победной. Она стояла через несколько столиков от нас и, как и все посетители, видела эту сцену. Наверно, в ней сейчас билось всё, что она успела нафантазировать себе с участием Гокудеры. Мне было её немного жаль, но и не порадоваться я не мог… День медленно заканчивался. Солнце удлиняло тени и окрашивало небо в лиловый. Становилось прохладнее. Мы искали мотоцикл, потому что точное место, естественно, никто не запомнил. Я был даже рад, ведь это давало нам ещё немного времени побыть вдвоём. — Погоди-ка, — Гокудера-кун остановился. Он выглядел так, будто только что разгадал одну из загадок Вселенной: глаза весело поблескивали, на лице была какая-то странная довольная улыбка. Я непонимающе ждал продолжения. — Ты что это, — растягивая и смакуя каждое слово, начал он. — приревновал меня к той официантке? На несколько секунд я выпал из реальности, потеряв дар речи. Уши и лицо снова начинали гореть, но я вернул себе контроль. — Вот ещё, разбежался. — - Ооо, это так мило, — его улыбка стала ещё шире. Мне осталось только молча принять поражение и пойти дальше. После нескольких поворотов мы-таки вышли к парковке. Я стоял с шлемом в руке и ждал, пока Гокудера заведёт мотоцикл. Солнце уже село, и стало холодно. По рукам бегали мурашки, но я упёрся и игнорировал их. — Держи, — парень протягивал свою кофту, что весь день моталась у него на поясе. — Надень, уже холодно. — А ты? — я поднял на него глаза. Он был в рубашке поверх футболки. Рука всё ещё протягивала кофту, пришлось взять, хоть она и была мне велика. Гокудера притянул меня ближе. — Ты всё ещё злишься из-за этой глупой официантки? — спросил он с лёгкой улыбкой. Я не стал врать, лишь слабо кивнул. Дело было даже не в официантке. Ведь он красивый парень, который при желании может найти себе кого-то получше меня. — Ты идиот. — Я знаю… — Мне не нужен никто другой. Я клянусь тебе, Тсуна. Его слова приятным теплом разлились по телу, вытесняя другие мысли. Я чётко знал, что хочу сделать, и делал это. Его губы были тёплыми, с лёгким привкусом сигарет и отвечали на мой всё ещё неумелый поцелуй. Мы никуда не спешили, ведь это был только наш день, и никто не мог помешать нам. Пусть хотя бы сегодня всё будет так.