Причина жить

— Лесбиянка! Моя дочь — лесбиянка! Серёжа, ты понимаешь это?       Из комнаты раздались тихие всхлипы, которые явно старались скрыть. Покрасневшее лицо было скрыто за копной густых рыжих волос. Мать влепила ей звонкую пощечину напоследок, обещая записать её к психологу, который «уберёт эту дурь». — Нет, ты только посмотри! Она ещё ревёт там, — женщина всплеснула руками и тут же поднялась со стула, на который присела несколькими минутами ранее. — Я давно подозревала, что с этой Настей что-то не так. Наверное, стоило Яночку после той истории, — женщина чуть запнулась, не находя в себе сил произнести слово «суицид», — в общем, не откупаться, а поместить ненадолго в больницу. Проверили бы всё…       Пока женщина возмущалась на кухне под более спокойные речи супруга, девушка в своей комнате постепенно успокаивалась. Реже стали слышны всхлипы, перестала заламывать руки. Она сидела, уставившись в одну точку. В зелёных глазах затаился страх и печаль, а в душе — боль. Дверь в комнату тихонько приоткрылась, из-за неё, сверкая испуганными, но заинтересованными глазами, выглянула маленькая девочка. Яна вздохнула: маленькое беззаботное счастье ещё не знало, сколько злости её ждёт в этом мире, потому стояла, неуверенно улыбаясь, страшась, скорее, реакции сестры, чем чего-то ещё. Девушка кивнула — и малышка быстро подбежала к ней, залезла рядом на кровать и серьёзно, совсем по-взрослому глянула. — Почему мама кричала?       Яна опустошено пожала плечами. А что она могла ответить сестре? Что немалая часть общества презирает лесбиянок, к коим она относится? Что сейчас её собственная мать обзывала её такими словами, что хочется умереть. Что её мать презрительно кривилась, глядя на телефон, что разрывался от звонков Аси, а потом подошла, сбросила вызов и медленно, с затаённой угрозой, сказала, что общаться девушки больше не будут. Нет, ребёнку это рано знать. — Просто… Просто ей не понравилось моё поведение. — А что ты не так сделала? — Дверь распахнулась. — Катя, марш в свою комнату, — Елена — мать этих девочек — стояла на пороге, грозно смотря на обеих.       Как только Катя выбежала из комнаты, кинув последний взгляд на Яну, женщина подошла ближе к дочери и села рядом. — Яночка, у тебя там всё серьёзно? — Да. — Ну это же ребячество какое-то! Тебе 16 лет, что ты в этом можешь понимать? — Мама! Это моя жизнь, моё счастье! Почему ты вмешиваешься в это? — Выбирай: твоё счастье или моё. — А почему я должна выбирать? — Яна, ты должна понимать, что это ненормально. Я записала тебя к врачу, он тебя посмотрит, поговорит с тобой — и всё наладится. Будешь наконец-то нормальной, без этих своих наклонностей. И с этой я тебе запрещаю общаться. — Её зовут Настя! — Меня это не интересует. Надеюсь, мы друг друга поняли. Ах, да, и телефон твой я конфискую. — Мама!..       Женщина ушла, оставляя дочь полностью опустошённой. «Хорошо, что ещё из дома не выгнала», — пробурчала себе под нос Яна, падая лицом на подушку.       Успокоиться. Успокоиться. Надо успокоиться. Такая своеобразная мантра ничего не приносила. Ася говорила, что сигареты успокаивают. Интересно, так ли это. Вроде, отец хранил их где-то в коридоре на полочке.       Тихо и аккуратно Яна приоткрыла дверь, тенью проскользнула в коридор. В гостиной родители что-то обсуждали, но их разговор был заглушен шумом телевизора. На верхней полке действительно нашлись сигареты, а где-то в комнате должны были валяться спички. Вытащила одну, зажала в кулаке и вернулась назад в свою комнату.       Первая странно не привычная затяжка. Чуть закружилась голова. Со второй стало немного жечь в желудке. Новые, но ужасно неприятные ощущения заставили девушку выкинуть сигарету недокуренной в окно. Огонёк быстро растворился в темноте, потухнув на полпути. Где-то внизу кто-то чертыхнулся, споткнувшись, и ускорил шаг. Яна уже хотела закрывать окно, как взгляд её зацепился за того незнакомца, что был внизу. Уж слишком знакомой была походка.       Угловатая фигура. Явно подросток. Немного торчащие короткие волосы. Быстрая походка. Фигура промелькнула в свете фонарей и исчезла, подойдя к подъезду. "Ася..." - мысленно вскрикнула Яна, слушая, как раздались сигналы домофона в квартире.       «Что-то будет…» — выглянув в коридор, девушка поморщилась, видя с какими эмоциями её мама слушает то, что ей говорила Настя по домофону.       Руки женщины сжимались в кулаки, она едва сдерживала себя от гневной тирады. Однако высказать свои мысли ей не дали. Высказав своё мнение в ответ на слова женщины о том, что видеться девушки никогда больше не будут и Насте лучше и вовсе забыть всё, что связано с рыжеволосой, она сбросила вызов, удаляясь быстрой походкой в сторону ближайшей остановки, мысленно успокаивая себя и убеждая, что завтра уже всё станет на свои места.       Но у Судьбы на завтра были другие планы, как и на послезавтра, и на последующие дни и недели. С грустью в глазах она смахнула слезу, глядя, как, сидя в автобусе, страдает молодая девушка, периодически проводя руками по короткостриженым волосам, а в старой квартире на предпоследнем этаже сидит другая, вытирая слёзы и слушая обвинения от собственной матери.

Несомненно, всё это скоро кончится — быстро, и, видимо, некрасиво. Мозг — точно айсберг с потекшим контуром, сильно увлекшийся Куросиво.