Сталь и Снег

Старые гнилые половицы противно скрипели подо мной, навевая какую-то странную тоску и вместе с этим гнев от скрипа. Скелеты, что предпочитали чаще молчать, шли без звука после меня…то есть вообще никакого звука с их стороны. Не тот же скрип половиц коридора, не дыхания, нечего. Словно призраки из страхов детей парили за мной как воздушные шарики. Приходилось чаще оборачиваться, чтобы проверить, идут ли они за мной или предпочли молча свалить куда-нибудь в соседнюю дверь. Но они шли и на мои подозрительные взгляды лишь ели заметно пожимали плечами, отчего одежда шуршала. Единственный звук с их стороны. Я повернула голову обратно и начала рассматривать выцветшие от лет, белые обои в бледно-зеленую полоску…или бледно-зеленые обои в белую полоску? Я не знаю. Я ничего уже не знаю. Стены были увешаны множеством фоторамок с различными эпизодами из жизни Кости… Кое-где появлялась и я, словно одно из ярких пятен на полотне. Именно возле подобной фотографии в бледно-золотой рамке остановился Гастер, чуть наклоняясь вперед.  — Это ты? — обратился после долгого молчания монстр, а Сансу пришлось чуть подняться на носочки, чтобы рассмотреть меня чумазую с счастливой улыбкой на лице, и Костю, что стоял чуть попадали от меня на коленях молился солнцу. Наше состояние было сложно описать на этой фотографии, но вот что произошло тогда, я, как и брат, помнили достаточно хорошо, чтобы потом рассказывать внукам, в виде интересного путешествия, упуская некоторые детали. — Мы застряли в катакомбах на тридцать часов из-за того что посеяли карты, — пожала я плечами, смущенно отведя глаза в сторону. Гастер вопросительно раскрыл глаз, имитирую приподнятую бровь, которую не имел. — Мы решили съездить в соседний Штат в катакомбы, где очень много всего интересного спрятано, но по стечению обстоятельств я забыла карту на поверхности, положив их в «парадные» джинсы, а карта Кости промокла от влажности в одной из секций. В общем мы потерялись и просидели под землей больше суток и чуть не погибли. Сидеть там, под землей, очень скучно и опасно… — Хех…а ты знаешь откуда мы? — спросил доктор, расправляясь и пропуская Санса вперед. — Эм…нет… — На горе Эббот, а точнее под ней, — буркнул короткий скелет, проходя мимо меня, но останавливаясь и в пол оборота смотря на меня. — И заперли нас под горой именно люди… — Как? — Такие как ты, могущественные маги. И чтобы разрушить созданный им барьер нужны души упавших людей, — продолжал отвечать Санс, а улыбка его стала больше грустной, нежели привычной шаловливой. — Мы не убивали их…по крайней мере до первого пути геноцида. — А вы…собрали души? — повернулась я к Гастеру, что стал не меньше серьезным в разговоре. Он возвышался надо мной подобно грозной морской скале, но было в его осанке что-то такое печальное и одинокое. Я уже знала ответ, ведь тех душ в руках Гастера хватило бы не просто разрушить слабенький барьер, но и разрушить всю вселенную. — Мы давно собрали души…но народ монстров об этом не знает, — сухо ответил королевский ученый, чуть склоняя голову к моему лицу. —А знаешь почему мы не выходим на свободу? — Да, — нервно сглотнула я, отступая назад, но наткнулась на Санса, что стоял ко мне спиной. Впервые мне не хотелось видеть его лицо, впервые я чувствовала вину не за себя, а за совсем чужих мне людей. — Из-за таких как я. Таких недоверчивых и вспыльчивых личностей, подобных мне, которые бы не просто заперли вас обратно, а убили до последнего. Я прекрасно знаю свои недостатки. Гастер усмехнулся, показывая привычную хищную улыбку, приближаясь ко мне. Короткий скелет вздрогнул под моим напором, ведь встречаться с доктором в упор мне не хотелось. Санс нервно вздохнул и, резко схватив меня за руку, открыл дверь, что вела в просторную гостиную. Мне не хотелось думать, что бы скелет сделал со мной в одиноком коридоре, но Сансу это не понравилось, скорее и мне бы тоже. Гастер за нашими спинами разочаровано вздохнул, видимо расстроенный концом издевательств надо мной. Гостиница оказалась самым светлым местом в доме. Глаза, отвыкшие от света, заслезились. Все здесь дышало какой-то декоративной стариной и настоящим домашним уютом. В искусственном камине фальшиво потрескивали несгораемые дрова, а пар, освещенный светом, имитировал огонь, что танцевал хаотичный танец. Каменная кладка пестрила детскими рисунками, нарисованные черным маркером или мелом, и только разборчивый текст выделялся на некоторых кирпичиках. «Дорогой маме» — было написано с самого сверху, чуть ниже написали ответ женской рукой -«Константин, я знаю, что ты не уследил за детьми!» Там дальше шли шутки Кости и гневные отклики Абель, а в самом конце, почти написано на полу — «Прости-и» Напротив камина стояли две кресло-подушки приятного пастельного зеленого цвета, а в одной из них уместился плюшевый гусь, державший в руках листочек и карандаш, словно художник творивший очередное искусство. Рядом с камином на полу лежал ковёр, имитирующий зелень с золотыми цветами, и только тогда я заметила разместившихся на нём Папса и Чернику. Первый скелет, одетый в ярко рыжий свитер, показывал что-то в книге брату и увлеченно рассказывал содержимое. Младший брат же с нескрываемым любопытством и увлеченностью смотрел на картинки, загадывая иногда вопросы. Папирус с Мирой и Боссом сидели на диване, что расположился чуть дальше, к углу, и обсуждали готовку, иногда поглядывая на рабочий телевизор, звук которого был отключен. У них царила уже другая атмосфера. Они то и дело повышали свой голос, стараясь убедить друг-друга, но не орали, а говорили это с улыбкою, радужным смехом, словно знали друг друга больше столетия. Входная дверь негромко хлопнула и на пороге появился Эджи, что стряхивал с черепа снег и бурчал на счёт метели за окном, но слова утонули в разговорах и смехе. Его враждебный взгляд то и дело проскальзывал по идиллии остальных жильцов, а затем возвращался обратно под ноги, словно нечего и не было. Он снова поднял взгляд, что уперся в меня. Разговоры утихли и все взгляды обратились ко мне. — Хуюшки, блять! — радостно вскрикнув, подняла я руки. — Я…это…завещание забыла написать кровушкой на снеге тогда, вот и вернулось, — хихикнула моя персона. Что ж было дальше? Мы стали жить своим чередом. Утром меня будил аромат приятного кофе со сливками, а лежащая рядом записка желала удачного дня. Кто это был? Я не знала точно, но было приятно на душе, и я в правда ходила с улыбкой весь день. На кухне меня ждало все наше семейство и мы завтракали, обсуждая все на свете. Затем мы расходились по своим делам. Мира с Боссом запирались в комнате, обсуждая очередной рецепт, Папирус и Черника мыли посуду и снова начинали готовить, а Папс с Сансом играли в приставку. Гастер забирал меня на улицу сразу после завтрака, тренировать силы Души. Я сама попросила его об этом, ведь хотела отомстить Эррору за всё, что он сделал мне, Мире и остальным, но где-то внутри от мысли, что придется его ранить, все горестно сжималось, сводило с ума. Я до сих пор не решилась со стороной, надеясь на то, что смогу остаться нейтралитетом до конца игры. Мне хотелось так думать. И только Эджи оставался одиноким волком. Мне было его жаль, поэтому, после тренировки, несмотря на жуткое желание лечь спать, я звала Чернику и мы в троём играли на улице в снежки. Поначалу Эджи боялся, что брат его накажет и вел себя отстраненно, но тому было наплевать и со временем скелет вел себя уже раскованнее. Он смеялся вместе с нами, переживал и извинялся, если попадал по лицу. Порой даже хитрил, используя магию. Я также старалась незаметно лепить снежки с помощью силы души, в желании выиграть бой. — Мазила! — пригибаясь, крикнула я, но как только встала, в меня попали сразу два снежка. Один точно в плече, другой сквозной в голову. Скелеты рассмеялись, а Черника, в основном он и смеялся, свалился в сугроб от снежка Джо. Дверь хлопнула и на крыльце появился Папирус с Мирой. — Ир! — помахала рукой подруга. — Поехали на машине кататься!