Пыль

      Её гложет печаль, когда на теле брата расцветают синяки от ударов. Когда на его лице застывает кровавая корочка от лопнувших каппиляров, близких к поверхности кожи. Злит, что брат выставляет себя посмешищем, не в силах защититься. Но она не предлагает помощь, чувствуя всей своей интуицией, что для него это будет унижением. Не заботой и передышкой — унижением. Этим он пошел в отца, а тот ненавидел показывать слабость перед женой и дочерью. Для них он всегда обязан оставаться сильным, даже когда этих сил на самом деле нет. Так что Тсунаеши могла лишь улыбаться, готовить завтраки и периодически приводить домой Юни, в то время когда не следовала за ней сама.       Первая встреча её и Реборна в доме Савада была забавной. Аркобалено подавился куском вафли и запил её горячим кофе, обжигая язык. И молчал потом пару часов, зыркая из-под шляпы злобным взглядом. Сама Юни говорила с ним в закрытой комнате, но после кивнула Тсунаеши, весело улыбаясь. Ясно, талантливо навешала лапши на уши касательно роли Савады в её жизни. Ведь даже госпожа Ария в личных контрактах называла её компаньонкой с расширенными полномочиями. А она ей и была. Сопровождала повсюду и помогала советом, учила чему-либо и постоянно стояла собственным телом между девочкой и опасностью — вот кем была Тсунаеши. Так что она просто была собой.       А Реборн бегал повсюду. Со своим верным хамелеоном, который под самый вечер позволял себе погреться в её Пламени, подзаряжаясь. Она видела это. А так как её Пламя было схожим с Небом брата, она стала кем-то вроде усилителя. Шатенка чувствовала, что её помощь в создании чего-то станет брату в будущем хорошей поддержкой. Именно её, так как Ичиро, сам не замечая, делал то же, что и она. Хамелеон сидел на его руках и тянул из него Пламя, незаметно для новичка, коим был пятнадцатилетний мальчишка. Ему это шло на пользу, так что Тсу не вмешивалась, только посмеивалась на уставший вид братишки по вечерам. И смеялась над костюмами стёбщика-Аркобалено, как оказалось, талантливого косплеера. Или талантливого тролля. Того это слегка задевало, но стоило только умиленно запищать над мягкими щечками и прижать его к своей груди, как наглый взрослый итальянец в детском теле бесцеремонно клал лицо ей в декольте. Или затылок, смотря как она его в тот момент несла. Вроде как — сама виновата. И смотрел так ехидно, что Тсуна даже умудрилась покраснеть! Дважды! А для неё, прошедшей тренировки Фонга, это был показатель. Правда потом это приелось, но Аркобалено всегда с удовольствием устраивался у неё на руках. Тсунаеши думала, что это связано с тем, что они обмениваются Пламенем, действие, которое немного ослабляет внутреннее давление на тело киллера и укрепляет его тельце.       Её Небо было слишком мощным и разрушало её тело просто потому, что она до сих пор не отдала свою ношу Хранителям, не желая влезать во всю эту грязь. Не желая втягивать в неё посторонних людей, не виноватых в том, что их изберет её кровь. У Реборна была похожая ситуация.       Его Солнце тоже весьма неслабое, а из-за обстоятельств еще и концентрированное, не имеющее выхода из-за печати-пустышки, разрушало его тело, укорачивая срок жизни. Все же любое лекарство в большом количестве — яд. А действия Тсунаеши помогали им обоим. Ей с давлением на мозг и гормональными всплесками, делая её более адекватной. Ему с давлением на тело, убирая постоянное напряжение и сопровождающее его слабую боль от разрушающегося организма. И кажется, пожирало сковывающую Солнце печать. Как ржавчина, медленно и верно разъедающая металл. Мелкие всплески на грани ощущений спустя две недели более чем тесного контакта это подтверждали. Печать слабела и в присутствии Тсунаеши в пределах одного города с Аркобалено не могла самостоятельно восстанавливать целостность. Она это проверила, покинув город еще единожды, чтобы забрать кейс с посылкой, которая теперь всегда сопровождала её повсюду в виде объемного рюкзачка на длинных лямках. Печать пыталась восстановиться, но те крохи, что успели, рассыпались в пыль, окатив уснувшего на её руках итальянца целительной вспышкой. После — он уже не пытался отдалиться, как и она, что весьма нервировало Ичиро.       Зато получалось гармонично — спереди Аркобалено на руках, а за спиной рюкзачок со смертельно опасным сюрпризом. По идее, полное совпадение. И видимо, Реборн тоже думал о чем-то похожем, потому как Юни и Тсунаеши он начал таскать повсюду с собой. Едет Ичиро в горы на тренировку? Вы едете в качестве заложников, а параллельно можете устроить пикник, пока бедняга ищет вас с помощью компаса и схематичной карты. Если он опаздывает, то всем вам приходится мыться и отстирывать вещи от грязи и травяного сока. И всегда незнание, опасения, удивление. И усмешки старшей сестры, которая всегда с радостью распахнет объятья для зловредного коротышки в черной шляпе.       Первую попытку похищения Юни прямо на глазах впутавшего в этот бедлам брата Аркобалено, она лишь садится на колени, выдергивая из серьги коммуникатор. А следом открывает портативный лэптоп, собранный для неё ребятами, и запускает на нём программу слежения. И отдаёт приказ по коммуникатору Францу. Через полчаса возмущенная бесцеремонностью покойных похитителей взъерошенная девочка в огромной шапке сидит рядом с ней и ест приготовленные ей профитроли. Франц, рассеянно потирающий заклеенную пластырем царапину на скуле, сидит рядом и потягивает крепкий чай с молоком. А сама Тсунаеши неторопливо заливает в форму желе. В меню будет торт с ягодным желе, и ей приходится потрудиться. Реборн смотрит на эту идиллию, поджав губы, но позволяет взять себя на руки и чмокнуть в макушку. Атмосфера полнейшего абсурда прогрессирует.       Появление среди друзей брата пепельноволосого итальянца с зелеными глазами вышибает дух из обоих. Франц провожает парня с говорящим прозвищем «Дымовая бомба» задумчиво-оценивающим взглядом. И Тсунаеши явственно ощущает его предупреждение. Подойдёт ближе или попытается усидеть на двух стульях разом — и итальянца-полукровку не узнает даже Верде. Внутри пульсирует нить, по иронии судьбы соединившая троих. Пепельного подрывника и его сестру, сразу осознавшую происходящее и не решившуюся вмешаться в чужую игру. Девушка оказалась гораздо опытнее своего братца-раздолбая. Когда Реборн и Ичиро ненадолго покидают их, отправившись в суши-бар за заказом Наны, Бьянки садится за стол рядом и протягивает руку к Тсунаеши. Шатенка прикрывает глаза, протягивая руку в ответ, так же молча.       Их пальцы сплетаются, и нить, соединяющая с Хаято, истончается почти незаметно, и Ядовитый Скорпион хмурится. Тсунаеши понимает её сомнения. Итальянке не везло с Небом, как обладательнице слишком специфического Пламени Урагана. У неё он не яростно-безрассудный, как у Хаято, а льдисто-мстительный, яркий и невероятно артистичный. Она ― женщина с атрибутом, выбирающим мужчин, и этим все сказано. И она почувствовала то, что не чувствовала очень давно — ощущение родства. Семьи. Принятия. От женщины, что для её атрибута, вызывающего патологическую верность, практически приговор. Вот только у Тсунаеши и самой не стандартное Небо, слишком глубокое и пылкое для Гармонии, что ей мало мешает. Но она женщина, которая должна собрать мужчин, как было принято раньше. И им обеим придется принять сложное решение о выборе друг друга как членов семьи, пока еще можно разорвать связь безболезненно и без последствий. Для обеих.       Итальянка не замечает ничего, в задумчивости даже проигнорировав брата пару раз, но долго тискает Реборна, с надрывом, который тот чувствует. И когда спустя пару дней в груди екает от боли, Тсунаеши чувствует, как обрывается связь с Хаято и в груди разрастается сладкий холод, режущий острыми гранями. Пару минут их Пламя борется, ведь Бьянки старше и взрослее морально, но Тсунаеши отпускает себя, раскрываясь, как учили братья. Натягивается стальной нитью связь, и в голове проясняется настолько, что удается дать себе пощечину. Вторую перехватывает рука Бьянки, в чьих глазах Тсунаеши видит испуг. И своё отражение с потемневшим от усталости лицом. Они ревут в объятиях друг друга около часа, изведя целую коробку бумажных платков, а потом заваливаются вместе с Юни смотреть какой-то сериал. В процессе обмениваются мнениями и номерами телефонов. А после, Тсунаеши достает из коробочки, спрятанной в рюкзаке одну из пар массивных серег, которые отдает Бьянки. И та, надев их, переживает процесс знакомства с остальными, получая инструкции. А через трое суток Бьянки обзаводится стильным ремнем, браслетами и набором ножей, которые прячет под рубашкой, завязанной на поясе. Образ становится настолько панковски-независимым, что Реборн долго смотрит на свою старую знакомую и долго её расспрашивает, но та умело переводит тему, сдав пару наблюдателей от Варии и одного от Верде. Верде после этого долго ворчит, но совершенно без колебаний заменяет своего подчиненного на еще одного, который талантливо сбегает от Реборна, оставив того с носом. Ичиро последствиям этого вовсе не рад, так как разозленный Аркобалено успевает хорошенько его погонять, прежде чем остывает на руках Савады-старшей.       Дальше время начинает постепенно ускоряться. Громогласный паренек-боксер из школы брата вызывает смешок у следящих за обстановкой Ирие и Спаннера. Его милая сестренка напротив, скептический хмык и итальянскую идиому, не совсем лестную. Хару, вписавшуюся в компанию брата с легкостью, Франц встречает любопытным взглядом, как и она его. В итоге, иллюзионист обзаводится собственным портным в Намимори. Талантливая девочка рада подработать, да и заказы человека с похожим взглядом на моду ей приятны. Появление Ламбо вызывает тоску и желание прижать к груди. Так что в который раз получивший от Аркобалено ребенок, со слезами попытавшийся успокоиться, был заграбастан в объятия Савады. И, неожиданно для всех, резко успокоился, унесенный ей наверх. А спустя сутки весело лопочет, позабыв большую часть ругательств и не слезая с рук шатенки, ласково ерошащей ему волосы. Реборн пытается его согнать, но Тсунаеши непреклонна. Как и к Ламбо. В итоге им приходится пожать руки под взглядом шатенки, и тогда та начинает вести себя как прежде, перестав колоть взглядом. Реборн и Ламбо, неожиданно ставший частью носящих часть её проклятья, заставляющего его морально взрослеть быстрее, теперь делили время на руках Савады. А та безропотно им это позволяла, укачивая и иногда даже напевая нежные колыбельные, которые ей когда-то пела мама. А она пела Ичиро и Арно с Бьякураном.       Ситуация устанавливается странная. Но в голове с каждым днем все яснее, а тело, нагрузка на которое спала, теперь слушалось гораздо лучше. И потому, когда на неё нападает подросток, чуть старше её брата — она утекает из-под удара, закрывая собой Реборна. Просто инстинкт, который она не может подавить в себе. Правда Реборн ориентируется быстрее, когда она все-таки «случайно» поскальзывается и падает на колени. Её накрывает тьма от удара в шею, а открывает глаза она от удара током из наушника. Вокруг ни души, а вдали слышится грохот. Аркобалено увел неадекватного подростка подальше, так что ей можно идти домой. Но ёе смущает знакомое чувство, и, сталкиваясь с одним из товарищей брата неподалеку от дома, она вздрагивает, когда в глазах парня мелькает металлический отблеск. Он взглянул на её разбитые колени и оцарапанные руки, и уже такая реакция — Тсунаеши сопротивляется и ей удается. Нить связи не возникает, только дрожит ощущение узнавания. Судя по задумчивому лицу решившего проводить её парня, он тоже это ощущает. А ей не до этого, совсем не до этого. Пришли заказы и предупреждение от Бьякурана. В Намимори объявились наемники, пришедшие за Юни. Ей не до связи — у неё задание. Поэтому она почти равнодушно прощается с разочарованным парнем и передает его вышедшему брату, уходя к себе. Там сидит Юни, терпеливо расписывающая очередное упражнение по математике. Да, она девочка, которая очень много знает, но даже ей необходимо официальное образование. А в школу мафии берут только с четырнадцати. Поэтому она терпеливо изучает посланный Бьякураном материал и не жалуется, хотя мучение на детском лице иногда смешит Тсунаеши. Ведь ей братец сбрасывал куда более заковыристые задачки. Она обрабатывает раны, переодевается и приглашает Юни вниз, перекусить. А там встречается взглядом с парнем, от чьих ударов пришлось уворачиваться. Реборн привел его с собой и, увидев Тсунаеши, просит угостить их чем-нибудь, представляя парня как друга Ичиро, Хибари Кею.       Пронзительно-серые глаза с непонятным отливом пристально следят за ней, когда она готовит закуски к чаю, на этот раз двух видов, и когда она подхватывает прыгнувшего к ней на колени Ламбо, отвлекая его беседой и едой. Ламбо непривычно молчит, только крепко прижимается к ней, а ей кажется, что он готов заплакать. Она извиняется и выносит ребенка из-за стола, покидая кухню. А в гостиной, на диванчике, она обнимает ребенка, укутывая своей заботой и тихо напевая колыбельную, пока он торопливо шепчет, чтобы она не уходила. И Тсунаеши горько, ведь она уверена — Ламбо не выпустят из Вонголы. Ей придется уйти, когда Бьякуран призовет — она уже сделала выбор и менять его не собирается. Но Ламбо она бы забрала любой ценой. Впрочем…       Решение приходит внезапно, о чем она сообщает Ламбо. Мальчишка в костюме теленка несмело улыбается, а после весело смеется. Его руки прячут в хитрую прическу ствол розовой базуки, которую Тсуна замечает краем глаза. А после, раздается взрыв на втором этаже и прошивает ощущением — Юни! И на этот раз всё гораздо серьезнее, чем когда-либо. Прощай маскарад. Ламбо быстро поцелован и отпущен, рука вскочившей девушки захватывает рюкзак, и шатенка выскакивает на улицу, рявкая:       ― Франц!       Иллюзионист приземляется на столб забора и взмахивает подозрительно знакомым трезубцем, от которого колет в висках. Но сейчас не время размышлять — рюкзак падает на землю, а в руках девушки нож и пистолет. Она босиком, и ногам ничего не мешает, но и не защищает.       Перепрыгнуть калитку, опережая паренька с тонфа, и разогнаться, как учили. Прыжок и удар с ноги отшвыривает одного, выстрел прошивает второго, а нож встречает горло третьего. Юни отбивается, вырываясь, и Тсуна узнает держащего девочку наемника. У неё с ним личные счеты. Щелкает рычаг смены режима на пистолете, и из ствола вырывается ледяная игла, пробивая бампер машины насквозь, застревая внутри. Мужчина кроет её матом, так как узнал, а парень бросается вперед, отрезая ему пути отхода. Вот только этот наемник — любитель огнестрела, и шквал пуль сгоняет их всех в укрытия. Реборн встречает Ичиро выстрелом со специальной пулей и бросает его на баррикады. Верное решение, для её братца близость реальной смерти будет к месту. А вот ей… Юни им не нужна, поэтому могут и покалечить. Этого человека Тсунаеши знала. Именно он тогда похищал её, собираясь продать криминальному авторитету на Сицилии, ныне покойному, как и вся его семейка. И тогда ей пришлось сращивать четыре ребра и шесть раздробленных фаланг пальцев. Отомстить она была бы рада, а тут такой шанс…       Вскрикнувшая Юни была брошена на асфальт — пуля поймала руку наемника. И Тсуна бросилась вперед, уворачиваясь и стреляя ему во вторую руку, заставляя выронить пистолет. И отшвырнув его на асфальт мощным хуком, который ей поставив Кикье, она хладнокровно навела пистолет на бок мужчины и выстрелила, прострелив следом колени и рявкнув:       ― Франц, он твой! А сама бросилась к последнему, бросившему девочку в машину и севшему за руль. Точный выстрел, прошивший голову мужчины, и Тсуна вытаскивает ребенка из машины, взваливая на плечо и быстро уходя подальше. Интуиция молчит, а Реборн, сидящий на столбике забора, внимательно смотрит на неё. А ноги вдруг подкашиваются, и она ощущает Пламя Франца, туманящее разум. Так надо. И она доверчиво закрывает глаза.       Упавшую девушку подхватывает соткавшийся из её тени иллюзионист и опускает на траву у самого дома. Юни, соскользнувшая с плеча и помятая, но спокойная, садится рядом. А иллюзионист отправляется к лежащему на асфальте мужчине, и тот через минуту начинает дико орать, извиваясь под рукой юноши, держащего его за голову. И вдруг затихает, судя по потекшей из-под век крови, уже навсегда. А Аркобалено приземляется рядом с девочкой и слегка насмешливо тянет:       ― Аватара, значит? Вонгола, быть может, в это и поверит. А его названная племянница весело хмыкает, выпутываясь из веревок и мило улыбнувшись, отвечает:       ― Для неё и стараемся. Кстати, дядя, тебе Тсуна понравилась? Аркобалено надвинул шляпу на глаза, поджав губы, а маленькая нахалка, весело рассмеявшись, резко склонилась к нему и прошептала:       ― Детки у вас будут красивые. Все пятеро. И отшатнулась, вставая и отправляясь в дом, оставляя ошарашенного итальянца смотреть ей вслед. После, тот перевел взгляд на лежащую на траве Саваду и хмыкнул:       ― Готовит она хотя бы нормально.