Лавстори. Правильный выбор.

Предавший однажды, предаст не единожды... Эта мысль бесом крутилась в голове Коновой, и она нажимала на педаль газа, чтобы машина мчалась быстрее в ночную темноту города. Мышцы спины сводило от навалившейся истерики и неуверенности в себе, но больше всего убивало поселившееся в голове сомнение в человеке, к которому она так привязалась. Да, она задержалась, да, это невозможно было запланировать, но всему же есть предел человеческой воспитанности, приличные друзья приходят в гости в приличное время. И всему же есть какое-то блядское кармическое объяснение — для чего это происходит с ней и именно сейчас. Зачем когда она успокоилась, великая вселенная кидает ей такое ожидаемое испытание... Алиса, Алиса — дрянь, ну, как же такое возможно? Она неуклюже припарковалась, бросила машину, не выравнивая положение, и торопливо ступая по скользкому асфальту дороги направилась к дому. Чем ближе она подходила к двери, тем больше становился страх, что там за ней: бездна одиночества, жизнь без семьи и любимого человека, старость успешной женщины? В чем тогда измеряется успех? Успешен ли ты если достиг чего-то на работе, материально обеспечен, но физически ты один, никому не нужен? Страшные размышления мелкими перебежками до двери парадной. Ключ от парадной, лифт на седьмой, ключ от лестничной площадки - последовательность взламываемых преград, прохождение решающих этапов. Ключ во входную дверь — блок. Ну, да, они закрылись, звонок — и мелодичный звук поставивший финальную точку на безызвестности. Внутренняя истерика достигла апогея, контроля почти не осталось. - Оля, мы же дома, почему не позвонила в домофон? - радостное лицо Алисы. Она сейчас была такая домашняя, в джинсах и серой майке, с босыми ногами и в обнимку с Ником, который уже тянул руки к своему родному врачу. - Да, Ники, мама пришла, - Алиса помогает малышу сократить расстояние до мамы, приближается к ней и целует в щеку: - А мы тут пытаемся пить, но без тебя совершенно не получается, Сергеева говнятский собеседник сегодня, - Алиса совершено непринужденно выдает много слов, скорее всего на неё немного подействовал алкоголь и она чуть навеселе. Ольга берет малыша на руки, он смотрит чистыми глазами, явно не спал, а участвовал в беседе, и по задумчивому выражению лица Марины был и у неё на руках. Для Ольги сейчас не врет только сын, и ей хорошо, что он есть. Конова вернула Ника Алисе, потеряв последние силы держать марку, она устало прислонилась к двери и сползла вниз. Тех самых сил, осталось только сдерживать слёзы и смотреть на Алису, до которой начал доходить смысл происходящего. - Марин, возьми Ники, - она резко развернулась и протянула сына смущенной Сергеевой, - Идите на кухню, у Оли есть разговор ко мне. Пожалуйста, - она впивается взглядом в тормозившую Сергееву, которая всё же берет Никиту на руки. Девушка с ребенком медленно развернулась и решив, что её вмешательство ни к чему не приведет, молча ушла, малыш даже не сопротивлялся происходящему. - Ты, с ума сошла? Я бы никогда так с тобой не поступила, - спокойно, с высоты своего роста, над сидевшей на полу, сказала девушка. - Как так? - прошипела Конова, ощутившая глубину своего падения: - Так же как с ней? - Если бы ты сейчас стояла, и я выпила бы больше, то я, скорее всего, сейчас бы тебя ударила. Алиса развернулась: - Вставай! Живо в кабинет, - это был прямой и четкий приказ, такого тона от Алисы Конова не слышала никогда. Сопротивляться или что-то говорить было бесполезно, именно, в этот момент Ольга поняла, что проявляется тот самый сложный характер Алисы, с которым были знакомы лишь близкие. С которым была знакома и она, просто в жизни им не пришлось столкнуться с ситуацией открывающей эту «приказную» черту Алисы. Они были очень спокойной парой и даже Ники оказался такой же как приемные мамы, и Ольга принимала это как должное. Два буддиста и их ребенок. Но буря эмоций всегда была рядом, в Алисе это жило и никуда не пропало, а просто навремя спряталось. Когда она вошла в кабинет, Алиса уже сидела на столе, немного нелепо по-детски свесив ноги и придерживаясь за край руками, и она внимательно следила за входившей: - Закрой дверь. Конова закрыла дверь и прислонилась к ней, сегодня ей постоянно нужна была опора, своих сил выносить происходящее не было. - Оля, я требую объяснений. Что с тобой происходит? Обе молчали, одна в ожидание ответа, вторая в его поисках. Садизм и жесткость формируется не постепенно как можно было бы предположить, он всегда есть в организме как внутренняя дремлющая сила. Однажды достав её из себя, убрать обратно почти невозможно. Но несколько лет назад получив урок предательства, Алиса пересмотрела свои взгляды на это своё убеждение и на своё отношение к партнерше. Ольга поддержала её когда она уже попрощалась с нормальной жизнь, и жизнью вообще, в благодарность, она приняла Конову в родные люди, и всю себя направила на счастье Ольги. Незаметно, делая счастливой эту женщину, она поняла, что и сама становиться счастливой рядом, стала осознавать другое. Человек, который причиняет боль — боится потерять партнера и всегда физически делаю привязку на крови - некий древний ритуал на границе подсознания. Оскорбил, пустил кровь, совершил насилие — всё это приёмы эскулапа-колдуна, который не может доверять другому человеку. Насилием запускает порочную привязанность. Алиса умела доверять в этой реальности только двум людям — Оле и маме. Сегодня вечером, похоже, что Оля перестала чувствовать её доверие. Ольгин взгляд по предметам мебели, чтобы не быть тупо сосредоточенным в одну точку, и вот, она смогла немного привести мысли в порядок и саккумулировать свою текущую проблему в один тихий вопрос: - Зачем ты сказала её, что больна? Алиса сразу поняла о чем шла речь, она вздохнула, понимая, что когда-то придётся сознаться в своих чувствах, которые она аккуратно скрывала от Коновой: - Я не говорила ей этого. Я просто уточнила не боится ли она от меня заразиться и что у неё за проблемы со СПИДом, она же врач? - Ты хочешь мне сейчас что-то доказать или ты тогда ей что-то доказывала? - Конова была почти спокойна, ей казалось, что она знает ответ, но она всё равно хотела его услышать. - Знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы ты подошла ко мне ближе, - Алиса старалась в полутьме всматриваться в глаза любовницы, которой она ставила сейчас почти нереальные задачи. - Хорошо, я сделаю то, что ты просишь. Только ответь мне сначала на ещё один вопрос, потому что потом, я боюсь не смогу услышать твой ответ или даже не смогу задать это вопрос. - Давай. - Зачем были, вот, эти эстафеты, блядь, весёлые старты? Ну, зачем ты меня поставила на каблуки в девять сантиметров? Что это блажь, дрессировка? *** В Вене их встретил хороший друг Оли, профессор Хофман, он был смешной типичный европеец-ученый, в твидовом пиджаке и добром расположение духа. Конечно, этот друг знал о них, и принял Алису, которую он на западный манер называл Элис, открыто и как должно принимать половин своих друзей. Они два вечера гуляли по всяким винным местам, где пробовали австрийские вина и через четыре дня сумасшедшей конференции они сдружились с Зиги или Фридом, Алиса никак не могла определиться как сокращать имя Зигфрид. Кроме всего она нашла общий язык даже с белорусскими и украинскими коллегами Ольги, которые принимали её за сотрудника Коновой и общались на околонаучные темы. За жизнь с врачом Алиса нахваталась терминов и «знаний» чтобы поддерживать беседу на очень приличном уровне. В итоге, на закрывающей вечеринке, где было много ученых, некоторые были с пассиями, многие просто искали «взаимоотношений», Алиса старалась держаться в стороне, чтобы минимально компрометировать Ольгу. Счастливая за свою женщину, которую слушали, которой аплодировали и восхищались, Алиса стоит с коллегами из ближнего зарубежья. Она сдружилась с белоруссом и шведом, ребята вроде бы и между собой общались, и её приняли в свой круг балбесов. Выстроившись в ряд, они обсуждали всех мало-мальски приятных женщин: - This one, professor Hitman assist, I'd probably hit her (Это ассистентка профессора Хитман, я думаю, я бы ей вдул) - I'd bang this girl. Look, Alice (А я бы вдул вот этой девчонке. Обрати внимание, Алиса) Молодые и немного пьяные они не стеснялись друг друга, им просто было хорошо от переизбытка новой информации, красивых молодых женщин и своей удачливости. Каждый знал, что уйдет сегодня спать не один, только Алиса знала, с кем точно удалиться в гостиничный номер. Когда Ольга с Зигфридом вошли в зал, Алиса улыбнулась, женщина идеально выглядела и была сверхуместно одета, да, пусть, это и был выбор Алисы. Черный атласный комбинезон на тонких бретельках, туфли на высокой шпильке, дорогое колье на прокат, но эффектно — она держала Хофмана под руку, хотя, явно была не с ним. Для всех мужчин в зале — это был сигнал, что эта красивая женщина ищет себе приключений на свою красивую попу, на эту австрийскую ночь. Молодой загорелый швед и не собирался сдерживаться в своих эмоциях, только потому, что возбудился на Алисиного босса: - Oh, fuck your boss, she's amazing. Dudes, I'd like her rough, (О, черт, твой босс, она великолепна. Я бы сделал это с ней жестко) - он посмотрел на коллег, и подмигнул задумчивой Алисе, которая всё же спросила: - Why? (С чего это?) - Well...She's cleaver one. Good face and body and D boobs. (Ну... Она умная, красивое лицо, тело.. и сиськи четвертого размера) - I don't think they're D, actually...it is C...I shag her, I know (Не думаю, что они четвертого, по правде, это третий... Я её трахаю и знаю, что говорю) Алиса была довольна своей выходкой как ребенок, отправившись от неслучившихся друзей в сторону фруктового фуршетного стола, она знала, что скоро Ольга к ней подойдёт. И она никогда не поделится своей маленькой победой, потому что она может задеть её женщину, а по сути в этом хвастовстве было много гордости и счастья. *** - Подойди, пожалуйста, ближе. Я отвечу на твой вопрос. Ольга шагнула вперед и подошла практически в плотную к Алисе, всё также сидевшей на столе. - Не знаю, Оля, что ты думаешь. Но для меня, ты на каблуках всегда была предметом гордости. Каждому, даже кому я не могла сказать это вслух, я про себя говорила, что ты моя женщина. Многим я кричала в наглые взгляды «завидуйте, я её трахаю». Твои каблуки возбуждают меня... - женщины смотрели друг на друга, жадно пытаясь поймать реакции друг друга, Конова явно ждала другого ответа. - Теперь подойди ко мне ещё ближе. Я отвечу тебе на ещё один вопрос, он давно крутиться в твоей голове. А я всё никак не могу набраться сил и признаться тебе. Ольга как загипнотизированный кролик сделала последний шаг и попала между ног Алисы, которая сразу сомкнула бедра и притянула к себе не очень послушное тело любовницы. Она не стала стесняться или выбирать действия, сейчас она претендовала на своё. Прижавшись плотно к телу, руками она нахально трогала грудь, губами прикоснулась к шее и выстраивая дорожку из поцелуев поднялась к уху, уверенно выдохнула: - Я не хочу тебе ничего доказать. Я люблю тебя, Оля. Очень. Эта фраза электрическим разрядом прошлась по Коновой, и это была самая приятная шоковая терапия за всю её жизнь: - Правда? - Я люблю тебя, правда. И сейчас ты соберешься и мы пойдём общаться с твоей подругой и будем изображать спокойную семейную пару. Скрывая то, что мы хотим сейчас жестко трахаться, уложив спать своего красивого сынулю. - Дорогая, а может ты тогда пока не поздно отнесешь Ники к маме, а мы и поболтаем как следует и … - мама Алисы жила с женщинами в одном доме, и часто помогала с ребенком, которого приняла как родного внука. - Ты поразительно логично и уравновешенно мыслишь, мой любимый нейро.