Покорное орудие

Выйдя из школы, я поправила свой старенький рюкзак, висевший на одной лямке - вторая была оторвана. В этот раз им захотелось поиграть в футбол, но мяча не было, и мой рюкзак идеально подошёл для этого. На улице шёл ливень, но зонта у меня с собой не было. Последний мне сломали год назад, и больше мама не покупала. Зачем тратить деньги, если я, по её словам, растяпа и неряха, через несколько дней снова его испорчу. Так же она отвечала, когда я просила её купить мне хотя бы новую куртку, взамен старой и порванной… Погода, словно злясь на меня за что-то, как и все, кто меня окружал, не желала утихать. Моё и без того нерадужное настроение стало просто отвратительным. Сделав пару шагов от порога школы, я тут же промокла. Посмотрев на небо, затянутое хмурыми и противными тучами, я побрела по тротуару. Люди, проходящие мимо и укрывающиеся от дождя под зонтами, удивлённо провожали меня взглядами. Они все спешат куда-то. Скорее всего, домой… Куда ещё можно спешить, когда за окном творится такое? Дома их ждёт семья, дорогие им люди. Меня же не ждёт никто, и желания возвращаться домой у меня нет… Мама, скорее всего, опять выпила. Может, к ней зашла её подруга, которая всегда приносит с собой бутылку водки или чего-нибудь другого, а может и кто-то другой из её друзей наведался. У неё много таких же, как она, алкоголиков… Однажды я так им и сказала, за что мама больно ударила меня по лицу, сказав, что они просто «любители выпить». После этого я вообще боялась с ней разговаривать, увидев рядом пустую бутылку из-под спиртного. Мне хватало и того, что она кричала и била меня без причины - зачем нарываться лишний раз? Все деньги, которые у нас появлялись, мама тратила на водку, поэтому одета я всегда была во что придётся. Из-за этого надо мной постоянно смеялись одноклассники. Первое время мне было очень обидно, я пыталась возражать им, часто вступала в драки, после чего много плакала. Но со временем я привыкла. Их грязные слова не пролетали мимо моих ушей, нет. Просто я научилась сдерживать боль, которую они мне причиняли, и проливала слёзы, когда оставалась одна. Сегодня они, как обычно, поймали меня на перемене и стали наперебой обзывать самыми грязными выражениями, да такими, какими не выражается ни один из друзей мамы. Но, видя, что внимания я на них не обращаю, они стали бить меня, отобрали рюкзак… Левая щека сильно болела, так же как и разодранные коленки. Я уже даже перестала представлять своё тело без синяков. Господи, когда же всё это кончится?! Ведь раньше всё было не так. Конечно, родители сильно ругались, чего я старалась не замечать, но всё не было так плохо, как сейчас. Как только папа бросил нас с мамой, она начала пить. А он пропал. Я больше ни разу не видела его после того, как он с криками забрал свои вещи и уехал. Мама перестала замечать меня. Первое время я всё надеялась, что скоро она справится со своим горем, и мы продолжим жить, как и раньше - подумаешь, нет папы… Но прошло три месяца, и ничего не изменилось, полгода — то же самое. И я поняла, что так теперь будет постоянно. Один раз на перемене в школе мне удалось подслушать разговор старшеклассниц, которые обсуждали чьё-то самоубийство. Придя в тот день домой, я тоже захотела выпрыгнуть из окна, только вот мне стало очень страшно. Но после я никогда не переставала думать об этом. Каждый день. Несмотря на то, что мне было всего лишь одиннадцать лет, я уже желала покинуть этот мир. Вот только смелости не хватало. Я не заметила, как ушла далеко от школы, да и совсем не в сторону дома. Слёзы давно текли по щекам, но я настолько привыкла к этому, что не заметила их. Ну и пусть на улице дождь, я не хочу идти в то место, которое и домом-то назвать не могу. Я всё жду какого-то чуда, что что-то вдруг изменится в моей жизни, но каждый день повторяет предыдущий. Пусть я вся промокла до нитки и обязательно заболею - это лучше, чем сидеть в одном доме со своей пьяной матерью. Спрятавшись от дождя на крыльце какой-то аптеки, я подождала, пока он стихнет, после чего продолжила свою прогулку. Я шла по лужам в своих стареньких туфельках, даже не пытаясь хоть как-то обойти их. Ноги уже давно были мокрыми. Ближе к вечеру стало совсем холодно, да и я вся промокла до нитки, поэтому, как бы мне этого ни не хотелось, возвращаться домой всё же пришлось. Подойдя к двери нашей убогой квартирки, я прислонилась к ней ухом, пытаясь понять, что происходит внутри. Если мама была не одна, то всё, что они там творили, было слышно на весь подъезд. Но я ничего не услышала. Это меня немного обнадёжило, хотя я понимала, что рано радоваться. Я тихонько дёрнула за ручку, и дверь с ужасным скрипом открылась. Значит, сегодня не придётся ночевать на полу в подъезде. Переступив порог, я даже не стала разуваться и поскорее направилась в свою комнату. Быть может, она меня не заметит? Но нет, удача никогда не была на моей стороне. Стоило мне сделать несколько шагов, как я услышала, будто кто-то что-то уронил, и через несколько секунд мама стояла на пороге и смотрела на меня недовольным взглядом. Она с трудом держалась на ногах, и от неё сильно пахло водкой. Как же я ненавидела этот запах… — Ну и где ты шлялась полдня?! — еле ворочая языком, спросила она. Мне не хотелось отвечать ей. Но если я так и буду стоять, не проронив ни слова и смотря на свои мокрые туфли, то она не вытерпит и обязательно ударит меня. — Гуляла, — тихо проговорила я, вжимая голову в плечи. — Вы посмотрите на эту идиотку! Гуляла она… А матери помогать не надо? Развела тут свинарник! — кричала она, пиная лежащую у её ног пустую бутылку из-под пива. Да, конечно, это я его выпила… — На! Купи мне коньяку! — сказала она, протягивая мне деньги. — И только попробуй не принести! — Но мне его не продадут. И там ни на что не хватит, — попыталась возразить я, но сразу же поняла, что зря это сделала. — Как ты с матерью разговариваешь?! — взвизгнула она, больно ударив меня по щеке, от чего из моих глаз снова потекли слёзы. — Вырастила на свою голову… — Да ты ничего, кроме своей водки и не замечаешь! — закричала я, глотая слёзы от боли и обиды. — Тебе всё равно, что со мной… Она снова ударила меня и больно схватила за ухо. — Ещё раз ты свой рот откроешь, я тебе язык отрежу! Не надо было тебя вообще рожать. Как чувствовала, что из тебя ничего хорошего не вырастет. Бегом в магазин! — рявкнула она, всунув мне в руки деньги. Не в силах больше стоять рядом с ней, я бросилась бежать из квартиры, выкинув бумажку, которую она мне сунула. Слёзы застилали мне глаза, из-за чего я несколько раз чуть не упала на лестнице. Она кричала мне что-то вслед, но я не слышала. Выбежав из подъезда, я понеслась куда-то, даже не разбираясь. Мне было всё равно, лишь бы подальше от неё. От этой женщины, которая, видимо, ненавидит меня всем сердцем. Её слова отдавались в моей голове, как звон колокола, причиняя сильную боль. Я всегда была лишней в этой жизни, никому не нужной. Поскальзываясь на лужах и грязи, я продолжала бежать без оглядки, не видя и не слыша ничего, что происходило вокруг. Я пыталась убежать от собственных мыслей, съедающих мою душу и приносящих страдания. По собственной глупости я выбежала на дорогу, думая перебежать её и направиться в сторону моего любимого парка, но как только я ступила на неё, из-за поворота появилась машина, летящая на бешеной скорости. Я не сразу заметила её, только когда свет от фар ослепил глаза. Я так сильно испугалась, что застыла на месте. А водитель, похоже, даже и не собирался тормозить. Я почувствовала острую боль во всём теле, но лишь на несколько секунд, а потом всё исчезло. Я ничего не чувствовала, ничего не видела. Я словно попала в саму тьму, не в силах выбраться из неё, только могла думать о чём-то. Но вскоре не смогла делать и этого. И прежде, чем меня поглотила эта тьма, я услышала странные звуки, похожие на звон металла…

***

Брезгливо сморщившись, Торин вонзил свой меч в раненого, но всё равно старающегося сбежать орка. Прохрипев что-то на своём грязном языке, он упал на пропитанную кровью землю и застыл. Дубощит же не обратил на это внимания, усталым взглядом осматривая поле битвы. Сегодня утром один из стражников прибежал в кабинет Торина, когда тот разбирался в лежащих на его столе бумагах, и передал слова караульных. На них надвигалось войско около трёхсот орков с Туманных гор. Король был встревожен и удивлен таким заявлением. Конечно, и раньше они нападали на него и его народ, когда они только обосновались в Синих горах. Эти проклятые твари, как часто думал Торин, так и хотят его смерти и смерти его народа. Отдав приказ собирать войско и отправляться навстречу оркам, Торин покинул свой кабинет вслед за стражником. Надев доспехи, он возглавил своих воинов, и уже через несколько часов они сражались, не позволяя врагу добраться до их дома. Эта битва быстро закончилась. Войско гномов превосходило своим числом орков, но и они, полностью разгромив врага, понесли некоторые потери. — Как думаешь, Балин, почему они снова решили напасть? — спросил Дубощит у подошедшего к нему друга. — Если бы я мог знать, Торин. Мотивы этих грязных созданий неизвестны никому, но мне кажется, что они преследуют тебя. — Возможно, ты прав, — ответил он, покидая поле боя вместе с Балином. Узбад наблюдал за тем, как гномы добивают оставшихся врагов и помогают своим раненым друзьям. Нахмурившись, он отвёл взгляд. Торин думал, что в Синих горах им уже ничего не будет угрожать, но он поторопился с этим выводом. Постоянное ожидание удара врагов не давало ему покоя. — Одного не могу понять, как им удалось пересечь Минхириат никем не замеченными, — вновь подал голос Торин, но тут же умолк, услышав странный звук где-то поблизости. — Балин, ты тоже слышишь это? — Нет, — ответил он и прислушался к окружающим его звукам. — Будто кто-то… плачет? — Да, так и есть, — подтвердил догадку Торина Балин. — Только вот непонятно, кто это. Уж не воин же! Торин был согласен с ним. Двинувшись на звук, он вскоре нашёл его источник, и это поразило его ещё больше. Спрятавшись за небольшой деревянной тележкой, сжавшись в комок и содрогаясь от страха, сидела и плакала девочка. Увидев её, король так и застыл на месте. Что делает человеческая девочка посреди поля битвы? Откуда она здесь? А она, тем временем, почувствовала что-то неладное и слегка сдвинула ладони, которыми закрывало лицо от творившегося вокруг неё ужаса. Увидев Торина и стоящего за ним не менее удивлённого седобородого гнома, девочка вздрогнула и стала в страхе отползать от них. — Стой, не бойся нас, — сказал Торин на кхуздуле и тут же чертыхнулся про себя. Откуда людской девчонке знать язык гномов? — Мы не причиним тебе вреда, не бойся, — обратился он к ней уже на вестроне. Но она никак не отреагировала на его слова, хотя было видно, что поняла гнома. Девочка уже давно очнулась посреди поля, не понимая, что происходит вокруг, куда она попала и почему все убивают друг друга. И это до смерти её напугало. Хоть Торин и разговаривал с ней дружелюбно, его вид и перепачканные в орочьей крови доспехи пугали её. — Кто ты? И откуда? — не переставал разговаривать с ней узбад, но девочка молчала. — Хватит бояться, если бы я хотел обидеть тебя, то давно бы сделал это! — грозно сказал он, протягивая ей руку. Она вздрогнула от его слов, но, поколебавшись несколько десятков секунд, всё же ухватилась за руку гнома, вставая рядом с ним. Она была маленького роста, с детским личиком и большими, всё ещё испуганными глазами. Её светлые короткие волосы были заплетены в растрепавшуюся косичку, а на щеке начал проявляться след от удара. Торин нахмурился, разглядывая его. Неужели она попала в плен к оркам, и эти отродья Моргота избили ребёнка? Ему бы не хотелось, чтобы это было так, но это единственное разумное объяснение её появления здесь. — Так где твой дом? — терпеливо повторил свой вопрос король гномов, внимательно оглядывая ребёнка. Её одежда была очень странной. Бирюзовая курточка, вся заляпанная грязью и порванная, странная обувь, которую Торин никогда не видел, и непонятно как сшитые штаны. Глаза девочки забегали по сторонам. Свободная рука стала сминать в пальцах ткань куртки. Она быстро оглянулась по сторонам, посмотрела на молчаливого Балина и только потом подняла взгляд на Торина и неуверенно пожала плечами. — То есть, ты не знаешь? — удивлённо переспросил узбад. — Торин, — подал голос Балин. — Скорее всего, она сильно напугана, чтобы ответить тебе что-то. Но что же нам с ней делать? Торин нахмурился. Оставить её здесь нельзя, но и отправить обратно, к людям, в данный момент он не мог. Оставался лишь один выход. — Возьмём её с собой, а потом разберёмся, кто она и как оказалась здесь.