Подле этой госпожи и пионы блекнут

Стоял в дверях, как вкопанный - ни шагу с места. Ждал султаншу и плевать, что долго - это было важнее любого времени, что, как известно, понятие практически несуществующее. Что такое часы, когда хочется вечность быть рядом? Они редко оставались наедине после поцелуя, будто избегали друг друга, боялись смотреть в глаза и повторить ту же ошибку. Хотя являлось ли это ошибкой или такая секундная слабость - всё таки больше наслаждение друг другом, более чистое, чем правильное поведение женщины, принадлежащей гарему? Кеманкеш уже слышал где-то издалека ее довольный голос и быстрые шаги, грубоватые нотки будто расцвели и стали такими нежными, приятными. Он посмотрел на ее тень, быстро движущуюся по старым стенам этого небольшого дворца. Как только глаза султанши заметили ее покорного слугу, то сразу же опустились вниз. Она прекрасно понимала, чего он хотел и она сама этого, без сомнений, хотела. Очень хотела обсудить всё, что произошло, а может и повторить, но правильно ли это было бы? — Кеманкеш, — Кесем сказала это очень тихо, но мужчина всё прекрасно слышал. — Что ты здесь делаешь? Что-то случилось? Разговаривает, как ни в чем не бывало. Будто глаза не прячет сейчас и не боится посмотреть на Кеманкеша. Будто не держится крепко за юбку платья, как обычно, когда нервничает. Будто не вздрогнула ее грудь, когда женщина увидела его. А он стоял, как всегда. Сложил руки в замок, гордо поднятая голова и только взгляд не такой, как всегда. Кесем нашла в нем отличие от обыкновенного с самого первого дня после их поцелуя - он был мягче, с прошением быть рядом, с любовью. — Завтра можем отправляться в Боснию, — говорил Кеманкеш. — Мы узнали примерное местонахождение Элмас Султан. Но я всё таки хотел бы порекомендовать Вам остаться здесь, там может быть небезопасно. — Как я могу не поехать? — Кесем оставалась спокойной, но в ее глазах явно что-то загорелось. — Дело касается моей семьи, я должна поехать. Кеманкеш поклонился и отошел от выхода в покои, когда госпожа направилась к ним. Он посчитал этот жест желанием не продолжать разговор, но не собирался отклоняться от темы. Насильно оставив Хаджи Агу за дверями, сказав только "уйди", Паша вошел внутрь, словив на себе удивленный взгляд султанши и встал напротив нее. Кесем взглянула на мужчину так, будто примерно такой наглости от него и ожидала. Вопросительным взглядом пройдясь по мужчине, она продолжала молчать, ожидая объяснений. — Вы совсем избегаете близкого общения со мной после случившегося, — Кеманкеш подошел ближе. — Прошу прощения, если Вас смутило это, больше никакого проявления чувств с моей стороны не будет. Его голос был холоден, даже в какой-то степени обиженным. Он наблюдал за тем, как глаза султанши становились немного злее, чем обычно, как ей не нравится это. Хоть это и правильно, и она лишь покорно согласится с этим, было видно ее недовольство. Возможно, женщина была даже не готова к таким разговорам, но и оставлять это так было бы глупым. Она встала с софы и подошла к нему. — Кеманкеш, ты знаешь законы и традиции, они были придуманы не вчера, — женщина повысила голос. — Научись держать себя в руках, иначе мы оба пострадаем. Хасеки покойного султана не может заводить отношения. Паша позволил себе взять руку госпожи в свою. — Я хочу, чтобы Вы стали моей, — тихо произнес он, положив в ее ладонь небольшую розочку. — Вы тоже этого хотите. Не забывайте о своей власти, ее настолько много, что Вы вполне сможете защитить себя. Он провел кончиками пальцев по ее щеке, почувствовав как госпожа будто девочка вздрогнула от его прикосновения. Глаза Паши пылали огнем страсти и желания и в какой-то момент женщина поняла, что это все - отражение ее собственных чувств. Доля секунды и она делает шаг ему навстречу, чтобы стать ближе к нему. Она так любит его аромат. Такой уже близкий, напоминающий аромат беспокойного Босфора и его камней. Он был так близок, но невозможно было от этого отказаться. — А ты? — Кесем обеспокоено взглянула в глаза другу сердца. — Что будет, если я не смогу тебя защитить, Кеманкеш? Он прислонился своим лбом к ее и грустно усмехнулся. В этой усмешке было все - боль от безысходности их положения, понимание того, что они держатся на волоске и чувство настоящей любви, которая с каждым годом все сильнее расцветает в его сердце. — А я не пожалею даже под мечом палача о том, что мне удавалось прикоснуться к Вам, моя госпожа. Его грубые, большие руки внезапно превратились в такие нежные, приятные, теплые. Они скользили по ее обнажавшимся плечам. По оливковой коже госпожи медленно стекал дорогой шелк, мужчина неторопливо от него избавлялся. И вот она стоит перед ним почти нагая, открытая. Ее красивые ключицы, красивые изгибы тела. Он видел много женщин, разных женщин, но она была будто творением самого искусного скульптора. Напоминала богиню из мифологии и так хотелось прикоснуться губами к аккуратной груди, к тонким плечам, к талии. Напоминала сладкие фонданы, которые хочется откусить и полакомиться ими. Его пальцы начали медленно и нагло изучать ее тело. Кесем видела теперь Кеманкеша совсем другим - смелым по отношению к ней, единственным, кто может ее приручить. Она чувствовала его прикосновения в своих самых тайных берегах, чувствовала как трепещет ее тело и вздымается грудь, когда он доставляет удовольствие госпоже. Паша слышит ее шепот о том, что им нужно остановиться, что они сами не ведают, что творят и продолжает, будто обезумевший. Ему хочется, чтобы госпожа немедленно стала его женщиной. Чувствует, как ее горячая грудь, покрывшаяся мурашками прикасается к его грудной клетке, нежно поднимает на руки женщину и вот они уже в кровати. Перед глазами проносится все - как он впервые увидел эту грубую султаншу, как она его ненавидела, как всячески отвергала его, как он ее пытался приструнить, как он спас ее и вдруг увидел в ее глазах не только благодарность, но и то, что пробудило в его сердце что-то теплое, давно покрывшееся мраком. Нежными движениями он раскрывает госпожу, как бутон розы и в этот самый момент они понимают, что влюбляются друг в друга сильнее, гораздо сильнее, что это уже приобретает оттенки более опасной любви. И госпожа, женщина, которая всегда поступит правильно, понимала, что не сможет в этой ситуации закрыть глаза на сердце. Она его женщина. Он ее мужчина. Она его огненный закат над Стамбулом. Он ее всегда беспокойный Босфор.

<center>***

</center> Роскошные ткани, ковры, золото. Все напоминало в этих покоях о той эпохе правления Сафие Султан. В этот день всем казалось, будто судьба решительно должна принять решение, не замедляясь ни на минуту. Плавные движения девушки, красивой госпожи напоминали будто движения волн на закате, по которым золотом скользит солнце. Темноволосая прятала свой силуэт за ширмой. Ее сладкий голос будто сам рисовал ее образ в глазах подданных слуг. — Пора отправляться в главный дворец, Гюль Ага, — протянула лениво девушка, ожидая, пока служанки затянут ее корсет на платье. Евнух вдруг заволновался. — Но, госпожа, если Кесем Султан узнает... Взгляд карих глаз внезапно выстрелил в слугу и тот немедленно замолчал. Девушка была не из простых и явно стало понятно, что придется еще долго понимать чертей внутри нее. Госпожа надела перстни на пальцы и не переставала смотреть на свое великолепное отражение в зеркале. — Я всего лишь хочу наконец увидеть своих племянников, — султанша легким движением руки воспользовалась одеколоном. — С тех пор, как мою бабушку - истинную и неповторимую Валиде Султан - прогнали из этого дворца, я ни разу их не видела. — Но мы рискуем. — Я Фериде Султан. Я человек, который знает о Кесем все, находясь в десятках километров, у меня под контролем ее дочь и в любой момент я могу уничтожить эту династию. Кто рискует, Гюль Ага?