Операция "Сестрёнка"

>378241 «Многие из вас меня помнят.» Я вздрогнула и подняла голову. Звёзды пропали, как и голограммы. Я стояла посередине выжженной земли, покрытой замысловатыми граффити. Почва из ненависти, боли и гнева. Голос слышался отовсюду. Он дрожал. — Неужели смог? — прошептала я, вытирая слёзы рукавом формы. — Ещё один… — прошелестел брат в гарнитуре — Мой сынок. Горжусь им, выебал мою дочь… Я вытащила средство коммуникации и не глядя выбросила. Его мне ещё не хватало. «Я писал истории о том, как трахал свою сестру. Писал и дрочил. Писал и заходился в мечтах о своей сестрёнке. Знаете… Она не очень похожа на ваших. „ Подул прохладный ветер. В небе высоко-высоко над тредом вспыхнул белёсый свет. Тусклый, как свет угольной лампочки, но наращивающий силу. ‚Она была… она остаётся невероятной. Человечной, сильной, храброй девчушкой, однажды сломавшей руку задиравшему меня хулигану. Естественной, невозмутимой, прозрачной. Я хотел вогнать в неё член. Выебать её погрязнее. И тем самым не просто насладиться, но и… Исправить. Сделать обычной, нормальной девушкой, читающей журналы, следящей за модой и за детьми, варящей не трубы, а макароны. ПОМОЧЬ найти свой путь, свою женскую сущность.‘ Сияние разрасталось. Я смотрела в небо, а в десяти метрах от меня стоял мой распоротый брат и делал то же самое. Я подумала, что это единственное, что нас когда объединяло. Мысль мне понравилась. ‚Каким же я был уебаном.‘ Новый пост. Длинные пальцы стучали по клавиатуре. Дорофей дрожал всем телом, крепко сжав зубы и стараясь накрыть ноут своим телом от разошедшегося ливня. Вой в ушах и светомузыка в небе не мешали. Мир замедлился и посерел. У парня оставался только холод от ветра, жар сердца и простая, математически элементарная задача. Он всего лишь писатель. Не учёный, не оперативник. Его дело — писать. И теперь он писал так, как никогда не писал. Короткими постами, чтобы ничего не потерялось. Ни одной опечатки — нет времени исправлять. Надо исправлять свои косяки, пока остаётся возможность. Ноут пока выдерживает случайные капли, а уж он точно выдержит. На часах ещё семь минут. Хватит. Должно хватить. Ради Феодоры. ‚Вы, во главе с абортированным ничтожеством, говорили мне, что всё так и будет. Что для неё естественно желать меня. Что она просто стесняется. Что надо подтолкнуть. Воспитать в ней интерес к себе. Показать ей свою, как вы это называете, любовь.‘ — Да как он смеет — НИИ-Сан сжал кулаки — Ёбаный щенок. Сияние дрогнуло. Небо вспыхнуло и тред мелко задрожал под ногами. Белый луч хлынул, пронзая тред. Я прикрыла глаза. — Вот ты как, мальчик… — сказала я и направилась к свету. — Ты смог. ‚И я слушался, будучи идиотом и подлецом. Я узнал её жизнь, познакомился с её интересами и стал самым близким человеком для неё. Я познал её. И тогда, только тогда я признался себе, смог признаться, что действительно…‘ ‚люблю её. И любил все эти годы.‘ Отправить. Котофей шмыгнул носом. Слёзы рекой стекали с лица, смешиваясь с дождевой водой. ‚И она любила меня. По-настоящему. Хоть и не показывала этого. Но я продолжал и вы всё у меня отняли. Желание засунуть и спустить превратило меня в одного из вас. Я потерял волю к жизни, потерял совесть и самообладание. Я потерял свою сестру. Она уже меня не простит.‘ Отправить. Новое сообщение. Дора смотрела на экран смартфона. Не сбавляя хода, она мчалась через затопленную дорогу, по которой чинно проплывали легковушки. Риск попасть под машину у неё отсутствовал, а риск пневмонии оставался. Холодно. Как же холодно. — Братик… — прошептала она, удерживая эмоции — Ты ошибаешься. ‚Стереотипы. Любовь не дружит со стереотипами. Стереотипы — удел скота. Биомусора вроде вас. Старые байки про войну полов, про отсутствие альтернатив, про силу и слабость, управление и подчинение. Долина обоссаных дихотомий и вы как её аборигены — те, кто не любят, а всовывают, пихают, елозят и спускают. Кончающие, стонущие. Пустые. Существа со стручком и одной рукой.‘ НИИ-Сан часто дышал, глядя, как луч разрастается. — Это рождение лакунария — крикнул он с восторгом — Парень сейчас так свяжется с Новым Нульчом, что станет его частью! Он умрёт там, наверху, и перетечёт сюда! Имота не повернулась на шум голоса брата. Она спокойно шла по улице в сторону пучка света. — Хули ты туда прёшь? — выкрикнул Ау. — Хочешь, чтобы тебя в пепел обратило?! — Это не рождение лакунария — ответила она, не сбавляя шага — Это закат Сестроебача и моя дорога домой. ‚Вы организуете мир вокруг себя, чтобы этого никто не замечал. Назвать принудительное натуральство традицией, а желание спустить в очко — страстью. Назвать судорожный grep подходящей дырки поиском второй половинки, а похотливое домогательство — признанием в любви. Назвать изнасилование проявлением инициативы. Назвать неподходящую любовь преступной. Любовь не бывает преступной. Никакая. Но откуда вам знать? Любовь — это удел людей, а вы не люди. Вы чмыри.‘ Только сейчас НИИ-Сан понял план сестры. Ужас сковал лакунария. Он вытащил пистолет и прицелился ей в спину. Выстрел. Отправить. Ветер швырнул Дорофея на покрытую плиткой дорожку. Парень вцепился в спинку скамейки и в ноут. В двух метрах от него рухнуло дерево. Ещё одно. Лес валился как блядское домино, и гул ветра смешивался с треском умирающих стволов. Пальцы ныли. Ноут держался. Заряда хватало. На часах три минуты. Ещё два поста. ‚Вы гниль. Ваше кредо — ваша пустота. Ваша стихия — притворство. Ваша среда — иллюзии и дрочка. Вы не создаёте нового. Нервные, слепые, жалкие. Я был человеком. Я тоже читал хуйню, верил в хуйню и потреблял хуйню, я плевал на чувства людей, которые меня любят, врал себе, исходил на влажные мечтания, но я был человеком. Как моя сестра Феодора. События последних часов опустили меня. Бессильная злоба — всё, что у меня осталось. Но знайте, я не буду вам ничего обьяснять и проповедовать. Я буду убивать вас. Кастрировать, насиловать садовым инвентарём, превращать ваши жизни в фарш, как вы это сделали с моей.‘ Я почувствовала толчок в спину. Потом поняла, что это был не толчок. Обернулась — перепуганный НИИ-сан глядел на меня, удерживая двумя руками дымящийся пистолет. Ленивый выстрел из гуромёта превратил его руки в гной. Парень завизжал. Я отвернулась и шла к свету. Пуля в спине меня мало волновала. Белые трещины расползались по треду. Вибрация усиливалась. Конец был близок. Мне оставалось десять метров. Прости меня, мальчик. Я собираюсь войти в тебя. Отправить. Парк. Ветер. Холод. Пальцы. Клавиатура. Текст. Минута.