Белая полоса

Проснулся я сам. На улице занимался рассвет. В доме царила тишина необычайная, даже дыхания спящих не слышно, и первой моей мыслью было, что все меня снова кинули, а сами свалили куда-нибудь подобру-поздорову. Чтобы проверить сие утверждение, спустился вниз и там, в гостиной, застал картину вселенского катаклизма и апокалипсиса: мрачные донельзя, одетые в вещи для сна домочадцы различной степени побитости сидели в гостиной. М-21 в разодранной пижаме. Франкенштейн с сожжёнными с одной стороны кудрями. Тао с расцарапанной рожей. Такео с рукой на перевязи. Кертье различной степени подкопчённости, старший — так вообще без бровей. И на их фоне чистенькие и относительно свеженькие девочки и невозмутимый, как всегда в облачении с иголочки, Рейзел. В комнате тоже было не всё в порядке, чего стоили одни глубокие царапины на обоях и усыпанный стразами лифчик, спрятавшийся за комодом от посторонних глаз! — Что здесь произошло? Взгляды присутствующих скрестились на мне, но ответа на такой простой вопрос не последовало. — Серьёзно, что случилось? На нас кто-то напал? Теперь они посмотрели друг на друга. Тао чему-то усмехнулся. — Эй, хватит меня игнорировать! Я вправе знать, что… — Да ладно, чего уж там позориться… — пробурчал М-21. — Кто бы говорил! — сказали ему. Что они имеют в виду? Ничего не понял. В это время в гостиную прошествовал со стороны входной двери кот. Независимый. Гордый. Задрав хвост. А на нём — подпалина. Так. Это ещё что такое?! — Голди, — подозвал его я и взял на руки. Ко мне он пошёл, а вот на всех остальных поглядывал как-то… не так, как обычно. И это очень подозрительно, поскольку животина-то эта очень умная. — Что. Вы. Сделали. С. Котом?! Судя по всему, было что-то у меня во взгляде такое, что на этот раз соизволили ответить. — Мы здесь не при чём! — Он сам! — Да-да, конечно, рассказывайте. А это что тогда такое? — я выудил из-за комода лифчик и продемонстрировал его миру. — Это девочки… — скомкано пояснил Такео, почему-то зарумянившись (вместе с Регисом и младшим Кертье — очень интересный факт, между прочим) и бросив опасливый взгляд на Франкенштейна. А тот тоже пребывал в душевном раздрае: и краснел, и бледнел, и чем-то ему очень не нравились эти воспоминания. — Да ну? Тейра? Сейра? Чего это вы тут гардеробом своим разбрасываетесь? — Это не мы, — ответила сестричка. — Другие… кхм, девочки. — И откуда они тут взялись? — Пришли… Братец хакер подорвался с дивана: — Позвольте, я объясню ему! — и торопливо зашептал мне на ухо, пока никто не передумал. По его словам, произошло следующее: поздно вечером, когда я уже благополучно видел десятый сон, а все остальные наслаждались тишиной и покоем (в том, что он сильно хочет миролюбивого вечера, сумели убедить даже Тао), в дверь, минуя домофон, кто-то внезапно постучал. Босс, изрядно удивлённый, пошёл открывать и был буквально сметён потоком не отягощённых моралью девиц в ярких костюмах, которые одеждой-то назвать было сложно: одна была вся в блёстках и перьях, другая — в латексе, ещё среди них затесалась парочка «медсестричек», «горничная» и нечто совсем невообразимое, не поддающееся классификации. Пока Франкенштейн пытался сообразить, что за филиал бразильского карнавала у него внезапно тут открылся, предприимчивые мадмуазели уже готовы были размещаться всюду и начинать шоу, и то, что у нас, вообще-то, есть и свои девушки, их нисколечко не смущало. В результате экстренных переговоров выяснилось, что девочки просто ошиблись адресом, а тут столько красивых мальчиков, а самый красивый сидит, чай пьёт… и, конечно, никуда они больше не пойдут, здесь свой стриптиз и станцуют, а деньги — ну, так ведь мы можем заплатить, верно?.. Вот только босс, разумеется, был не очень рад визитёршам. Он плевался ядом и прямо-таки горел желанием выставить их вон, и желательно побыстрее, пока Рейзел не передумал. Потому что никакого разврата в доме не было и быть не должно! В то время, как Сейра и Тейра спешно отвлекали Ноблесса какой-то женской ерундой, проводив его на любимый балкон приватности для, остальные всеми правдами и неправдами пытались добиться того, чтобы незваные гостьи ушли подобру-поздорову. В итоге их пришлось выносить вручную, преодолевая сопротивление, и уже на этом этапе обнаружилось, что кто-то недостаточно хорошо прикрыл калитку на входе, через которую ушлые девицы и проникли на суверенную территорию. Н-да-а. — Хорошо, допустим, — отсмеявшись, сказал я. — Но вы ещё так и не объяснили мне, как в этом замешан Голди! Ну? — Эм-м… — почесал в затылке М-21. — Видишь ли… И мне рассказали вторую часть истории, которая, собственно, и собрала всех здесь в столь непрезентабельном виде с раннего сранья. После выдворения несанкционированных женщин за пределы дома и быстрой уборки Франкенштейн, восторжествовавший над хаосом, отправил всех спать, и тишина и покой были восстановлены. Несколько часов спустя М-21 отправился на кухню, дабы испить воды. А всем известно, что при таких обстоятельствах надо быть тихоньким, как мышенька. Вот он и был, причём мимикрировал под это млекопитающее настолько идеально, что на это купился дремлющий на холодильнике Голди и, как заправский ниндзя, молча спикировал с высоты на нарушителя покоя, выпустив когти, и прокатился так по пижаме на спине последнего от куртки до штанов, где и застрял. Не ожидавший такого предательства, М-21 начал падать и попутно опрокинул всё, до чего успел дотянуться в попытках удержать равновесие, причём большую часть сначала на себя, а потом и на пол. От одного стола грохот поднялся невероятный, что уж говорить о целой батарее сковородок? В конце концов, кот оказался погребён в самом низу этой кучи-малы, но совершенно не обрадовался такому повороту судьбы и подал голос. На поднявшийся шум явился Тао, включил свет, увидел пострадавших от недоразумения и, как благородный человек, стал спасать сначала Голда, придавленного тушкой М-21 и чувством вины. Шокированный зверь оказал спасителю активное героическое сопротивление и всячески вырывался прочь, при этом начав вопить благим матом, и (братец хакер готов был в этом поклясться) не раз прокляв всех этих неповоротливых человеков. Вскоре на грохот, кошачий ор и ругань залитого собственной кровью Тао, к тому времени беспорядочно перемещающегося по кухне с мстительным животным на голове, примчались Такео, его любимая пушечка из чемодана, буквально накануне усовершенствованная нашими сумрачными гениями, и Франкенштейн с братьями Кертье, младший из которых всё порывался бежать защищать Сейру, а старший — оказаться в центре событий. Стрелок, не разобравшись, что к чему, решил, что имели место атака и нападение Союза, и в предупредительных целях стрельнул, не особо целясь. При этом неведомым никому и ему самому образом выбил плечо и вылетел вон из кухни, впечатавшись в стену коридора. Бахнул взрыв. Причём фигакнуло так, как не было запланировано конструкцией, а всё потому, что при падении М-21 задел переключатель на плите, и та радостно выпустила в комнату достаточно газа, чтобы с выстрелом порядком так полыхнуть. Ровно настолько, чтобы подкоптить Раджека, опалив ему лицо, попортить причёску боссу и хвост Голди. «Опять!» — возопил тогда Франкенштейн, обнаружив незапланированную асимметрию, а вусмерть перепуганный кот жухнул прочь и не появлялся до тех самых пор, пока не услышал мой голос. К тому времени, как всё, по сути, уже закончилось, и только печально догорали занавески, которые лениво тушила противопожарная система, явились Тейра и Сейра, а также Рейзел, пришедший вслед за девочками, потому что взрыв отвлёк его от интеллектуальной деятельности, которой Ноблесс всегда развлекал себя по ночам. Он обозрел последствия безобразия и вздохнул. На сей раз приводить в порядок пострадавших бойцов выпала честь сестричке, потому что вцепившийся в покалеченные кудри босс был вне зоны доступа, стоя на месте, разглядывая руины кухни и что-то неразборчиво бормоча. Тейра действовала, как умела: протёрла проспиртованной ваткой боевые ранения М-21 и Тао, вправила и зафиксировала руку Такео и намазала противоожоговой мазью Кертье горячего копчения. Сейра в это время хотела было сделать всем чаю, но не получилось, потому что чай был погребён где-то в глубине разрушенного совместными усилиями помещения. Ну, а потом пришло время появиться на сцене мне, требующему ответов на не самые простые вопросы. Занавес. Это, блядь, просто шедеврально! Открытым, правда, ещё остался только один вопрос: как, ну вот КАК мне удалось всё это проспать?! Ну, и ещё… — У меня просто в голове не укладывается, как вы умудрились во всё это вляпаться, — в конце концов, вынес вердикт я. — Ладно, так уж и быть, за Голди прощаю. Но, блин, парни, в следующий раз разбудите, что ли… * * * Общими стараниями кухня была восстановлена к обеду, а вот завтрак пришлось заказывать в ресторане, что ужасно расстраивало и без того не особо радостного Франкенштейна. Он, кстати, при первой возможности скрылся в своей лаборатории, чтобы привести себя в порядок, и вскоре щеголял обновлённой шевелюрой, будто бы ничего и не случалось. — Шеф! — позвал его Тао. Он был чем-то обеспокоен уже примерно полчаса, не реагировал на внешние раздражители и с бешеной скоростью управлялся с двумя ноутбуками сразу. — Тут, эм… я пока не уверен, является ли это розыгрышем… — Что случилось? — Секретное послание от Союза. — Что? — Тринадцатый старейшина, доктор Кромбель хочет встретиться с вами. Тайно. Босс призадумался, потом перевёл взгляд на Рейзела: — Мастер? — тот кивнул, и Франкенштейн нехорошо так усмехнулся. — Что ж, я приду. Не мешало бы прояснить кое-какие вопросы. Где и во сколько? Было бы неплохо, кстати, напроситься с ним, чтобы уточнить насчёт моего пра. Очень уж меня беспокоит сей вопрос, а тут можно узнать всё из первых уст. Обуреваемый такими мыслями, подкараулил босса вечерком, когда он вышел из дома, чтобы отправиться на встречу. Мы с Голди тогда коротали время, притулившись на стульчике во дворе, чтобы точно не проморгать сей знаменательный момент. — Свен? — Я хочу кое-что узнать у Кромбеля. Франкенштейн смерил меня взглядом и сложил два и два, придя к правильным выводам. — Ты ведь понимаешь, что это не увеселительная прогулка? — Разумеется. И я умею молчать, когда надо, ты знаешь об этом. — А ещё то, что ты являешься магнитом для всевозможных происшествий. — Твоя удача вполне перекрывает мою неудачу, мы уже имели шанс убедиться в этом. — Ненамного. — Но этого достаточно. К тому же, если что-то пойдёт не так, я могу за себя постоять. Мой собеседник усмехнулся. — Похоже, тебя не переубедить. Это действительно настолько важно для тебя, что ты готов встретиться лицом к лицу с таким противником? — Я уже сталкивался с ним. Вроде бы не кусается. Он рассмеялся. — Что ж, раз ты так уверен… не отставай. О, да! Визави уже ждал нас. — Вас… несколько больше, чем я предполагал, — сказал он в качестве приветствия. — Жизнь редко подчиняется чьим-либо планам, — парировал я. — Встретиться на том же месте, что и в первый раз, символично, не так ли? — продолжил Кромбель, обращаясь к Франкенштейну. — Мне показалось, оно подойдёт нам идеально. Не то, чем кажется на первый взгляд… как и ты. До недавнего времени я и не предполагал, что ты настолько значимая фигура. — То, что ты попробовал тогда напасть на меня исподтишка… это был не очень значимый план, в самом деле. — Ладно, я понял. Пустые споры ни к чему не приведут. Ты удивлён моим посланием? — Да не особо. Я ждал, когда ты, наконец, созреешь. — Что? — Учитывая твои повадки… эта попытка украсть информацию у меня, а также много других ошибок… Ну, ты сам себя поставил в довольно затруднительное положение, потерял своих людей, а значит, должен был попробовать заставить нас замолчать силой. Так себе успешное предприятие. Поэтому ты здесь, чтобы с нами договориться. Не сказать, чтобы доктора Ублюдка обрадовали эти выводы. — Ты довольно проницателен… кстати, об этом. Один вопросик меня интересует… ты Ноблесс? На лице босса не дрогнул ни единый мускул. Я же, осознав, в чём его подозревает наш собеседник, с трудом сдержал себя от того, чтобы жизнерадостно заржать, благо стоял в тени дражайшего всепапы, и мои душевные метания были не столь заметны на фоне его монументальной уверенности. Ух, повеселил! Ребятам расскажу по возвращении — пусть тоже посмеются. — Не хочешь отвечать? А если я спрошу у твоего спутника? Не стоит прятаться, мальчик, покажись. Франкенштейн кивнул мне, и я сделал шаг вперёд-влево, вставая под свет фонарей: — Сегодня прямо-таки вечер встреч, не так ли, доктор Кромбель? — Ты? — Какая жалость, что в прошлый раз ты не представился. — Ты тоже не сделал этого. — Всего лишь взаимная вежливость. — Может, тогда исправим это досадное упущение? — Мы здесь не для этого. У меня ведь тоже есть несколько вопросов, на которые я хотел бы получить ответ. Так что предлагаю небольшой, но правдивый взаимообмен информацией. — Хорошо. Скажи, милое дитя, он — Ноблесс? — Я не буду отвечать на вопросы, предназначенные изначально не мне. Кромбель усмехнулся. — Как похожи… неужели… ты его, — кивок на босса, — сын? — Да. — Очень интересно… а… — Мой черёд. — О, прости-прости! Старики иногда бывают забывчивы… Паяц. Ишь, как кривляется! Мразь, убил бы. — Я хотел бы узнать больше о Фридольфе Юнссоне. Он был модифицирован? — Ты имеешь что-то против модифицированных людей? — мой собеседник подозрительно прищурился. — Ни в коей мере. Отвечай. — Да, был. — Как? — Зачем тебе это? — Мне любопытен тот, с кем меня перепутали. — Вот как. Что ж. Сила, скорость, регенерация… понемногу. Ничего особенного. Я предлагал ему стать лучше, попробовать трансформацию, но он испугался всего этого и ушёл. Слабак, — Кромбель презрительно ухмыльнулся. — И ты не стал его преследовать? — Он вроде бы не прятался, но забился в какую-то нору, где его невозможно было обнаружить. Да и дикое это было времечко… и Юнссонов в Швеции пруд пруди. А теперь я подумал, что он вылез из своего убежища и обрадовался встрече с дорогим другом, но он, выходит, всё ещё прячется. — Старик мёртв. — Что? — Я был знаком с ним. Он умер уже больше двадцати лет назад. Был такой старый, ну, знаешь, все эти седые волосы, седая борода, морщины… — помогая себе жестами, говорил я. На лице доктора появилась брезгливость, и он поспешил сменить тему: — У меня есть ещё один вопрос. О моих людях… кто ответственен за их гибель? — Конечно же, я. Отец был немного занят… пришлось мне немного позаботиться о них. Или ты не знал, что воров наказывают? — Жаль, очень жаль… хотелось бы ознакомиться с результатами исследований… — Хватит пустого трёпа, — оборвал нас Франкенштейн. — Ты узнал всё, что хотел? — Да. — Прекрасно, а теперь помолчи. Вернёмся к делу. — Ах, прошу простить мою вольность. Мне, как истинному учёному, всегда любопытно… в общем, я хотел бы, чтобы каждый из нас продолжил заниматься своим делом. — О, это чтобы мы ничего не говорили о твоих делишках Союзу и продолжали с ним бороться, пока ты без лишних хлопот проворачиваешь то, что хотел, изнутри? — Именно. Ваша семейка на редкость умна. Даже придержала пару козырей, не выдав меня им сразу. Что вы хотите? Защитить несколько невинных детишек? Да без проблем. Они меня не интересуют. Просто не лезьте в мои дела, и мы не будем воевать. Всё равно это бессмысленно сейчас. — В данный момент в сфере наших интересов эта страна и информация, которую мы собрали самостоятельно и не собираемся никому передавать. Держись от всего этого подальше, и у тебя не будет проблем с нашей стороны. — Договорились. Конечно, это немного обидно, но я готов на такие условия. — Договорились. Предупреди об этом тех своих людей, которые ещё живы. — Всего хорошего. Ты, и… наследник, — ухмыляющийся Кромбель кивнул мне. — Мне пора. И он в несколько прыжков скрылся из виду. Что ж, похоже, на этом всё, и можно отправиться домой. По дороге Франкенштейн о чём-то размышлял, а когда входная дверь за нами, наконец, закрылась, отрезая от внешнего мира и возможных шпионов, он решительно сказал: — Пакуй чемоданы, Свен. — Что? Почему? — Мы летим в Швецию.