Я больше не убегу

Через секунду пуговка от шорт с треском была оторвана и упала на асфальт, закатившись под машину. Я прогнулась дугой, когда холодные пальцы залезли в шорты, а следом и в мокрые трусики. Он отпустил мои руки, зная, что я не буду вырываться, а я полностью подчинилась ему. Два холодных пальца проникли в меня, я застонала, уже никого и ничего не стесняясь, повернула голову, чтобы видеть лицо Вонхо. — Ты такая слабая. Он прикусил край губы, смотрел прямо в глаза и не переставал делать это со мной. Короткие пальцы ритмично погружались в меня, и тело содрогалось вновь и вновь. Ноги совсем подкосились. Стоны стали слишком громкими и привлекали внимание людей, поэтому Вонхо потянулся и одной из ладоней закрыл мой рот во время того, как вторая его ладонь доставляла мне незабываемые ощущения и неописуемое удовольствие. — Всё, я больше не могу, — промямлила я через его ладонь, вновь падая на капот и чувствуя, как к ногам подкатывает усталость. Хосок убрал свою ладонь с моего рта, непрерывно наблюдая за мной. Я снова прогнулась. Зрачки запульсировали, сладкие судороги и дрожь. Я снова на небесах, будто приняла тройную дозу героина. Два пальца Вонхо, средний и безымянный вошли в меня ещё глубже. — Я признаю, чёрт возьми, признаю, — прерывисто говорила я и тряслась, как при мигрени. Меня трясло от того, что он продолжал делать это. Каждая клетка дрожала, судороги и не собирались покидать тело. Это одновременно и приятно, и ужасно не комфортно. — Только остановись. Вдруг он вынул руку из моих шорт, и я с трудом сумела удержаться на ногах. Перевернув своё обмякшее тело на спину, я посмотрела ему прямо в лицо, ожидая увидеть на нём высокомерную ухмылку. В конце концов, он оказался прав, и ему не составило большого труда соблазнить меня прямо на глазах у сторонних наблюдателей. Однако мне показалось, что он и сам выглядел как-то потрёпанно и смущённо, даже покачал головой, будто хотел избавиться от какого-то наваждения. Хотя и я была не совсем уверена в том, что мне всё это не показалось. Тем более что довольная ухмылка всё же появилась через какое-то мгновение на лице парня. — Иди и собирайся, через десять минут выезжаем, — сказал брюнет, отстраняясь и взяв ведро за ручку. Его голос был таким, будто ничего не произошло. Я всё ещё лежала спиной на капоте и пыталась привести дыхание в норму. — Мы могли, да? — нахмурилась я, выпрямляясь и выкинув эти слова ему в спину. — Да, — махнул он головой, даже не взглянув в мою сторону. Я вытерла мыльную щеку трясущейся рукой и вздохнула, глядя ему вслед. Ну, что же, на что-то иное надеяться было бы глупо. Я не знаю, сколько прошло времени. Может часа три, может четыре. В голове одна за другой прокручивались разные песни, в этой глуши не было сигнала для радио, поэтому Вонхо воткнул какой-то диск. Мы ехали и ехали. Ехали и ехали. Белые полосы исчезали под машиной, палящее солнце разогревало чёрный салон, воздух был горячим и тяжёлым. Сидеть было неудобно, тело затекало каждые пять минут, и на этот раз салон казался особенно маленьким, будто коробка, в которой постепенно пропадает кислород. Я будто застряла в лифте с Хосоком. Голова, конечно же, была забита только тем, что произошло между нами на парковке. На самом деле думать об этом бессмысленно, как и надеяться на что-то. Но я не понимаю одного: если я ему столь противна, тогда… зачем он сделал это? Чтобы доказать свою какую-то — неведомую лично для меня, — правоту? Чтобы показать, что он думает обо мне? Чтобы я поняла, насколько я слаба? Хосок, ты сделал всё это зря, потому что я сама прекрасно понимаю, насколько жалкая и слабая. Но мне нравится это, нравится быть слабой. Глупо думать, что у меня всё в порядке, теперь я привязана к тому, чего не понимаю. Я не понимаю, во что позволила себе вляпаться. Я использовала практически все позы на этом чёртовом кожаном кресле, к которому прилипали ноги, в конечном итоге сняла вансы, села боком, открыла окно и высунула в него ноги. Всё равно едем по пустынной дороге. Какое блаженство выпрямить ноги во всю длину. Люди этого не ценят. Ветер приятно щекочет кожу. Если бы в этой чёртовой железной коробке — которая называется машиной, — было заднее сидение, я бы спокойно на нём распласталась. Но нет. Чёртова кубала на колёсах. Я легла и взглянула на брюнета. Он как робот, всё это время его лицо сосредоточено на дороге, как только его длинная шея не затекает? На нем были тёмные солнцезащитные очки, от которых я бы тоже не отказалась. После авто-мойки мы с ним и словом не перекинулись. И за всё время езды парень и слова не вымолвил в мою сторону. Да и я не горю желанием с ним говорить. Вонхо правой рукой сжимал кожаный руль, а локоть второй был закинут на дверку. Я приподняла голову и взглянула на часы, которые обрамляли его запястье. Шесть вечера. На самом деле время настолько быстро летит, не понимаю, неужели… я весь путь настолько сильно была погружена в мысли, что не заметила, как быстро мы проехали все города Северной Кореи. Осталось пересечь границу и воуля. Здравствуй, дом. — Заедем в какую-нибудь придорожную забегаловку? — спросила я, затаскивая ноги обратно в салон. — Зачем? — тихо спросил он, но его горло запершило и парень кашлянул, чтобы избавиться от хрипа. — Я хочу в туалет, — пожала я плечами, снова откидываясь на сидение и не решаясь взглянуть на парня. — Я могу остановиться у ближайшего куста, — усмехнулся он, едва качнув в мою сторону головой. Ветер дул в приоткрытое окошко со стороны парня и игриво подбрасывал его черные волосы. Будто играл с ними в какую-то забавную игру. Брюнет по привычке облизал нижнюю губу, и я прокрутила это зрелище в своей голове в замедленном времени, невольно сделав то же самое. — Нет. Сам справляй нужду в кустах, — нахмурившись, я отвернулась от него и сложила руки на груди. — Плюс к этому — я хочу есть. Хочу горячего супчика и блинчиков. Я мечтательно прикрыла глаза и ещё мечтательнее улыбнулась. — А может… Лучше губу закатаешь? — на этот раз он повернулся ко мне, и сквозь призму очков я увидела, что парень подмигнул. — А может… Лучше врежу тебе? — повернувшись, я пуще прежнего нахмурилась, как обиженный ребёнок. Который может действительно врезать. — Ладно-ладно. Заедем, только ненадолго, — сдался Вонхо, проведя пальцами по кожаному рулю снизу вверх. Я вспомнила недавнюю сцену с участием его пальцев и отвернулась, чувствуя, как щёки становятся багровыми. Это были единственные слова, которыми мы перекинулись за несколько часов езды. Через полчаса он остановил машину у небольшой придорожной забегаловки. Наконец-то. Когда я вылезла из машины, то потянулась так сладко и блаженно, как никогда. Теперь я буду поистине ценить свободное пространство. — Ты долго будешь там стоять? — прикрикнул Хосок, стоя уже у входа. — Идёшь? Я, фыркнув в ответ, ринулась в его сторону, попутно оглядывая местность. Вывеска над дверью забеголовки была потёртая, уже выцвела на солнце. На парковке было много больших грузовых машин. На таких ездят дальнобойщики, если не ошибаюсь. Интересно, как это, проводить свою жизнь в вечных поездках? Я и нескольких часов выдержать не могу. Проведя рукой по белой футболке на животе, я зашла в помещение, следом приглаживая растрёпанные волосы ладонями. Длинное, душное помещение. За стойкой сидит парнишка и что-то пересчитывает. Официантки в зелёных фартуках бегают туда-сюда, принимая заказы и отзываясь на выкрики повара. Хоть и народу здесь не очень много, занято около пяти столиков. Пахнет очень вкусно, каким-то корейским соусом. Увидев Вонхо за одним из последних столиков, я прошла вдоль кафе и села напротив. Очки парня были приподняты, удерживаясь на лбу. Он уставился в пластиковый лист, на котором печатными буквами были выведены блюда и цены. Я выдернула лист из его рук. — Хэй, дождись своей очереди, — возмущённо буркнул он, выхватывая его обратно. В ответ мне осталось только цокнуть и подставить руку под голову. Я смотрела на него, на то, как он бегает карими глазами по строчкам и выбирает, что ему заказать. Такой сосредоточенный, будто это дело всей его жизни. Невольно улыбка скользнула по моим губам, а следом и мысли в голове начали образовывать целые эшелоны. Он ведь уедет, и, возможно, больше никогда не вернётся, мы больше не увидимся. От этих мыслей у меня внутри всё сжалось. Может, стоит поговорить с ним об этом? Нет, думаю, не стоит, что я ему скажу? — Мне, пожалуйста, токпокки и чашку черного чая, — обратился Хосок к официантке, которая уже стояла рядом и всё записывала. Я настолько задумалась, что не заметила её. — А Вы? — девушка с собранными красными волосами на затылке взглянула на меня. Забегав глазами по сторонам, я выхватила из рук парня меню. Но чтобы не задерживать официантку, я решила просто спросить. — У вас есть кимчитиге ? — взглянула я на доброжелательную девушку. — Да, есть, — она черканула в блокноте. — Что-то ещё? — Хвенсон и крепкий кофе, — качнула я головой и выдавила улыбку, откладывая меню. Она, ещё раз продиктовав нам всё и сказав, что заказ будет через пять минут, удалилась. Повисло молчание. Я сложила руки на столе, наклонив голову и разглядывая ссадины на своих запястьях. Мне хочется что-то ему сказать, но не получается. Все недосказанные слова застряли в глотке и отказываются вырываться наружу. Вонхо попросту подставил руку под голову, а пальцами второй руки барабанил по столу. Меня этот звук раздражал с каждой секундой всё больше и больше. Брынь-брынь. Брынь-брынь. Брынь-брынь. Меня вообще всё это бесит. Бесит его молчание. Бесит взгляд. Бесит бездействие. Брынь-брынь. — Может хватит?! — не удержалась я. Получилось слишком громко. Несколько посетителей даже перестали увлечённо разговаривать и повернулись в нашу сторону. — Чего кричать-то? — уставился на меня парень, расслабив руку и приподняв одну бровь. Я набралась смелости и подняла свои глаза на него. И все слова, которые были в голове, моментально выветрились под углом его пронзительного взгляда. — Хосок, нам надо поговорить, — сглотнула я, не переставая смотреть на его расслабленное лицо. — Ну, давай поболтаем, — он сомкнул влажные губы в узкую полоску и сосредоточено взглянул на меня. — Всё равно больше нечем заняться. — Ты уезжаешь, но… Ты ведь вернёшься? — с нотой надежды в голосе спросила я, больно сдавливая ладонью своё запястье. — Нет скорее всего, — пожал он плечами. — А что? Что? Ты, блять, серьёзно? Просто «а что»? В его взгляде я видела лишь усталость и безразличие с каплей непонимания. И от этого хочется подорваться с места и убежать, упасть на дорогу и безостановочно плакать, пока какой-нибудь дальнобойщик меня не переедет. — Просто, я хотела сказать… — я наклонила голову, сильно прикусив губу и пытаясь уловить ускользающие мысли, — а точнее попросить. Я не смогу справиться сама. Ты нужен мне. Рядом. Я подняла глаза на Вонхо. Всё внутри дрожало, мне страшно говорить об этом, потому что знаю, потом буду только жалеть. Моя рука дрогнула, я накрыла своей ладонью ладонь Вонхо, пытаясь набрать больше воздуха в лёгкие. Его рука такая холодная. Брюнет смотрел на меня как-то отстранённо и растерянно. Кажется, что он не совсем понимает, чего я хочу от него. Боже, да я и сама не понимаю! — То есть, ты просишь меня потом вернуться? — его ладонь выскользнула из-под моей, он убрал руки со стола, так как нам принесли заказ. Ну чёрт. Интересно, если бы этого не случилось, он бы убрал свою ладонь из-под моей? Я растерялась, но помогла девушке выставить тарелки с большого подноса на зелёную ситцевую скатерть стола. Когда официантка удалилась, то я молча взяла в руку ложку и начала хлебать суп, не обращая внимания на то, что он горячий, в то время, как брюнет просто сидел и смотрел на меня. Он ничего не делал, просто сидел, сложив руки на столе, и смотрел. И как мне понимать это? — Наши пути должны разойтись, — наконец опомнился он. — Ты должна понять, что мы с тобой даже не друзья. Дальнейшее общение между нами бессмысленно. Я сглотнула очередную ложку супа, который обжог гортань, и застыла, пытаясь затянуть его слова вовнутрь. Они упрямо не хотели туда влезать. Мне это удалось только спустя минуту. Стало настолько неприятно и обидно, что просто не передать словами. — То есть, ты просто уедешь? — я подняла стеклянные глаза на него, сжимая ложку в руке. Ван, ты что, тупая? Он только что сказал всё, что думает о вас! — А ты чего от меня ждёшь? — повёл он плечами, не переставая пронзительно смотреть на меня. — Почему? Почему ты не хочешь вернуться ко мне? Просто... Может, я делаю что-то не так? Ты только скажи, — я непонимающе разглядывала его лицо, покачивая головой из стороны в сторону. К горлу медленно, но верно подкатывал ком, от которого стало больно глотать. — Скажи, мне нужно переспать с тобой, чтобы ты перестала докучать? — прищурившись, с издёвкой процедил парень. Я широко распахнула стеклянные глаза. Передо мной будто сидит совершенно другой человек. — Боже, да как мне достучаться до тебя? — не удержавшись, я со звуком кинула ложку на стол. — Хватит себя так вести! Начни ты жить здесь и сейчас! У меня больше нет сил. Терпеть это просто невозможно, то, как он смотрит, как ведёт себя, будто всё так и должно быть. Я хочу заставить его выговориться, открыться, но пока у меня получается только окончательно рушить наши сложившиеся отношения. — Я не понимаю тебя. Ты свалила от меня на два дня к какому-то придурку. Уверен, что вы там друг другу не стихи читали. Ты всё ясно дала мне понять. Да, и к тому же, ну, переспали мы пару раз, я думал, что ты не глупая и поймёшь, что это ничего не значит, — Хосок взметнул бровями, обхватывая пальцами ручку от кружки с чаем и сделав лёгкий глоток...