Я больше не убегу

— Какой же ты кретин, — я сжала зубы и отвернулась, пытаясь удержать слёзы. — Да, я знаю, поверь. В доказательство того, что мне всё равно, кого трахать, я могу поиметь любую официантку в этом кафе. Ты только ткни пальцем. Любую, — развёл он руками, улыбнувшись краем губ. — Можем даже втроём, если хочешь. — Я думала, что ты хороший человек. Даже несмотря на то, что ты изменял своей девушке. До последнего я думала, что ты, пусть не честный, но хотя бы настоящий, понимающий и не такой алчный… — я подняла на него глаза, которые были переполнены подавленностью, задумчиво повела головой и шепотом договорила, глядя ему в глаза: — Но нет, я ошиблась, когда решила тебе открыться. Я резко поднялась из-за стула. Громкий скрежет ножек о пол разлетелся по каждому уголку помещения, а люди уже начали перешептываться, поглядывая на нас. — Дамы и господа, — я судорожно похлопала в ладоши, привлекая внимание посетителей, — хочу вас уведомить, что сегодня это кафе посетил самый гнусный, алчный и ущербный человек в Мире! Поздравляю вас с этим зрелищем, полюбуйтесь на него, — я торжественно махнула рукой в сторону Вонхо, который сидел и с интересом наблюдал за этой картиной. После произнесения своей торжественной речи я торопливо начала передвигать ногами, направляясь к выходу и попутно проводя пальцами по лбу, следом по волосам, откидывая их назад. Я чувствовала, как он прожигает мою спину и не спешит подниматься и бежать следом. Когда я вышла на улицу, то внутри всё забурлило ещё сильнее. Палящее солнце медленно опускалось к горизонту. Меня всё это сводит с ума, Вонхо сводит меня с ума. Не могу с этим совладать, хочется вцепиться руками в его лицо и разодрать к чёртовой матери. Я горю, как дорога в ад. Медленными шагами я дошла до машины, прокручивая в голове каждое слово парня. Я обошла ауди, облокотилась спиной о дверку и прикусила губу, чтобы не расплакаться. «Это ничего не значит». «Мы с тобой даже не друзья». Слёзы так ущербно ринулись дорожками по щекам. Тяжелая горячая капля скатилась по скуле, а я мигом её стёрла тыльной стороной ладони, пытаясь вбить себе в голову мысль о том, что рыдать из-за такого пустяка — пустая трата нервов. Но я — как и всегда, — не могла послушаться саму себя, слёзы вновь покатились по щекам. Одна за другой. Ноги подкосились и, чтобы не испытывать это неприятное ощущение, я скатилась по дверке, закрывая лицо руками. — Тварь! Яростный вопль вырвался из моей груди. Я ударила кулаком по колену, от чего по ноге прошла неприятная боль. — Чёртова мразь! Не знаю, зачем я кричу об этом на парковке, сидя на корточках за машиной, где меня никто не услышит и не увидит. Это само вырывается воплями из грудной клетки. Я глубоко вздохнула, чтобы краснота от щёк отступила. Вытерла влажные щёки футболкой и шмыгнула. — Не будь такой злой, — разрезал мой слух хриплый голос юноши. — Тебе это не идёт. Я вздрогнула, резко поднявшись на ноги. Хосок рылся по карманам чёрных кожаных штанов в поисках ключа, стоя с другой стороны машины. — Ты достоин этих слов, — процедила я, разворачиваясь и снова опускаясь по дверке на корточки. Моё сердце бешено колотится, я хочу просто рвануть по тропинке в лес и навсегда там заблудиться. Послышались осторожные шаги, парень обошёл машину и встал рядом, склонившись надо мной. — Ты опять за своё? — с удивлением в хриплом голосе спросил он, поджав губы. — Я думал, тебе хватило того, что ты опозорила меня на всё кафе. — Не говори ни слова. Заткнись к чёртовой матери! А то я тебе, Богом клянусь, врежу, — я резко выпрямилась и процедила это как можно яростнее, покачав головой и зло прищурившись. Я повернулась к нему спиной и потянулась к ручке двери автомобиля, выдвигая очередные ядовитые слова. — Я больше не хочу слышать и видеть тебя. Садись в машину и вези меня домой. Хочу поскорее забыть твоё лицо, потому… У меня закружилась голова, так как Хосок схватил меня за локоть и резко развернул к себе. Я сразу замолчала, не понимая, что он делает. С непониманием и злостью смотрю на него. Это длится около десяти секунд. Он слишком близко, быстро дышит через приоткрытые губы, сжимает пальцами локоть и смотрит мне прямо в глаза, надменно прищурившись. Я хотела выдвинуть очередные оскорбления, дёрнула рукой, чтобы высвободиться, но не успела. Парень сам приблизился и накрыл мой рот своим, от чего с моих губ сорвался быстрый выдох. Какого чёрта? Он целует меня! Кретин! Я стояла, не понимая, что происходит. Моё тело, лицо, мысли слишком оцепенели, чтобы отвечать на поцелуй. Он трепетно посасывает мои приоткрытые губы, блаженно прикрыв глаза. Через секунду Вонхо крепко впивается пальцами в мои плечи, прижимая к двери машины и не прекращая этот странный поцелуй. Я по-прежнему не отвечала ему, дабы слыть сильной и неподчинённой, да и опешила я слишком сильно, чтобы ответить. Брюнет продолжал целовать мои онемевшие губы, его ладони скользили вверх по плечам, шее и остановились на моём лице. Наконец, когда я пришла в себя, то вцепилась руками в его плечи и надавила на них, отталкивая. — Какого чёрта ты делаешь? — набирая воздуха в лёгкие, проговорила я, плавно переведя взгляд от его карих глубоких глаз к приоткрытым влажным губам. Он забегал взглядом по моему лицу, губы дрогнули в улыбке. — Просто заткнись и поцелуй меня, иначе я прибью тебя, — качнул он головой, снова приближаясь и, не давая мне ответить, впиваясь в губы. Мне стало настолько хорошо, что не передать словами. Я мгновенно ответила на этот поцелуй, который был пропитан трепетом. Мои ладони снова легли на его плечи, но не для того, чтобы оттолкнуть, а чтобы почувствовать, как горяча его кожа. Я нежно провела пальцами по его крепким плечам, потом по длинной шее и остановила их на его лице, на чётких скулах. Чувствую подушечками пальцев гладкую кожу, и то, как его руки ложатся на мою талию. Его губы настолько вкусные. Я никогда не умела продолжительно целоваться, не знаю, почему, но мои мысли во время поцелуя меня пугают. Отпрянув от сладких пухлых губ, я взглянула на его лицо, томно и быстро дыша. — Хосок... — покачала я с упрёком головой. — Что? — поджал он губы, точно так же переводя дыхание. — Почему ты давно этого не сделал? — край моей губы дрогнул. Не медля, он снова начал целовать меня, а я в это время блаженно прикрыла глаза, ритмично двигая губами в ответ и чувствуя, как его руки скользнули под футболку. Ладони прошлись по пояснице, следом он спустил их ниже, погружая в шорты и сжимая ягодицы пальцами. Я тихо застонала сквозь поцелуй, потому что чувствовать это просто невероятно. Руки сами окольцевали его шею, пальцы как по приказу зарылись в черных волосах. Я даже чувствовала, как моё тело пронзает жар, уверена, что температура подскочила резко. По спине сперва прошёлся холодок, но потом кожу обдал сильный жар, когда Вонхо своими губами обхватил мою нижнюю и начал слегка посасывать её, проводить языком и прикусывать. — Ох, Хосок, — тихо прошептала я, пальцами сжимая волосы на его затылке. Мягкие, нежные как лепестки роз губы парня скользнули к моей шее. Блаженно закрыв глаза, я чувствовала, как брюнет массирует губами мою бледную кожу. Внутри всё кипело и бурлило. На секунду моя рука соскользнула с его волос, я завела её за свою спину и потянула ручку двери на себя. — Что ты делаешь? — наконец опомнился он, оторвал губы от моей шеи и поднял взгляд к моему лицу. — Я хочу тебя. — Нет, — Вонхо резко отрицательно махнул головой и нахмурился. Несмотря на такое отрицание — рук из моих шорт он не вынимал. Его лицо помрачнело, в своём собственном ритме заиграли скулы. — Почему? — Потому что. Он уже хотел отстраниться, но я не позволила, с очередной порцией страсти впилась в его губы, не давая возможности отпрянуть. Хосок несколько секунд отвечал на поцелуй, но потом он резко стал грубым, жестким. Парень запустил язык в мои приоткрытые губы, провёл им по нёбу. Он издал какой-то животный рык, когда моя рука скользнула к его ширинке. Я слегка сжала пальцами выпирающий бугорок, отвечая страстью на его грубость. Вдруг брюнет отпрянул, резко открывая дверь машины. — Хочешь? Хочешь чтобы я тебя трахнул? — произнес он холодным, грубым голосом и рывком толкнул меня в грудь. — Залезай. Парень запихнул меня вовнутрь, я подчинилась и легла на два сидения, бардачок между которыми впивался в поясницу. Я со страстью и желанием смотрела на то, как парень резко дёрнул за ширинку моих шорт, расстёгивая её и поспешно, грубо стаскивая их с меня. Его грубый взгляд и напряжённое, злое выражение лица ещё больше заводили меня. — Ты заставляешь меня задуматься, — с ухмылкой на лице процедила я, заинтересованно прикусывая край губы. — О чём? — мгновенно отозвался он, поспешно залезая следом и нависая сверху. Было очень тесно, неудобно, мало места. Но это не важно. Я настолько сильно хотела, что отдалась бы хоть прямо на середине парковки. — О том, почему мне нравится, когда это грубо, — пожала я плечами, чувствуя, как его ширинка упирается между моих ног. Он вжался в меня так, что между нашими телами не осталось даже молекулы свободного пространства. Я блаженно прикрыла глаза, когда Хосок снова начал целовать мою шею. Мои руки скользнули к его пояснице, я пальцами пробралась под белую майку и провела ладонью по одному из идеальных изгибов его спины. Внутри снова что-то происходит. Что-то происходит, когда его губы касаются моей кожи. Холодная рука парня скользнула ниже, он провёл ладонью по жёлтым трусикам. Я застонала, продолжая терять свои пальцы в его шёлковых волосах, а второй ладонью поглаживать его скулы. У меня в голове стоил лишь звук того, как причмокиваю его губы, когда он целует мою шею. Скрежет ширинки. Он приспустил резинку боксеров. Я была слишком сосредоточена на твёрдых линиях его лица, поэтому не обратила внимания на такую деталь. Пальцами отодвинув ткань трусиков, Вонхо одним быстрым, неумолимым движением толкнулся в меня. Мои ногти вонзились в белую ткань майки на широкой спине парня. Я закричала, словно скатилась по американской горке. В том, что он делал со мной, не было ни трепета, ни нежности. Но большего мне и не надо было. Пусть я и не получила от него конкретики, но он уже не игнорировал меня, а это хорошо. Удары бёдер были быстрыми, томными и страстными. Он уткнулся носом в мою шею и тихо постанывал, когда погружался глубоко. А я крепко его обняла, прижимая к себе и чувствуя, как быстро он дышит, как его грудь надавливает на мою при каждом вдохе. Когда мои зрачки блаженно закатились под веки, и я почувствовала дрожь, то начала дёргаться и стонать чуть сильнее. Казалось, ещё одно движение и от этого безумства я разобью ногой лобовое стекло. Тело окутали сладкие судороги. Он продолжал с силой вколачиваться в меня. Причём движения его бёдер стали намного грубее, чем до этого. Я терпела изо всех сил, впившись ногтями в его спину и принимая то, что он давал мне. Он прижался лицом к моему плечу и бился об меня, не глядя в мои глаза и не давая возможности заглянуть в его. Непонятно, что творилось у него в голове, но я, кажется, догадалась. — Не думай о ней, — голос мой дрогнул, но я крепко прижала Хосока к себе. — Не смей думать о ней. В ответ я услышала тяжёлое дыхание и нечто, похожее на рычание. Он продолжал делать своё дело с ещё большей яростью, а я чувствовала, как к телу подкрадывается второй, головокружительный, умопомрачительный оргазм. Я застонала настолько сладко, что все сладости мира меркнут по сравнению со звуком моего стона. Тело судорожно затряслось. Хосок кончил, всё его тело, как и моё, сжалось. Я крепко обняла его, не желая отпускать, знала, что вновь перешла грань и заставила его делать то, что он делать не желал. Но плевать. В тот миг я чувствовала одно: горячее тело Вонхо и его вес, вжимающий меня в кожаные сидения. Не яростную пульсацию крови в венах, не бардачок между сидениями, впивавшийся в поясницу, и уж тем более не дыру в груди, которая образовалась от мысли о том, что в этот момент он думал о другой девушке. Ведь я думала только о нём. — Вот теперь можно спокойно ехать домой, — хриплым голосом произнесла я, едва усмехнувшись. Я лежала и наслаждалась ореховым запахом его тела, задумчиво зарываясь и поглаживая пальцами его мягкие волосы на затылке. Вонхо прижался всем телом ко мне и переводил дыхание. — Да, домой, — хрипло отозвался он в ответ, прижимаясь щекой к моей груди. Я могла бы сейчас думать о чём угодно, но я думала лишь о том, что когда вернусь домой, то мне придётся как-то избавляться от этого чувства, потому что я больше не увижу этого человека. Я не могу отменить только что сделанного. Я не могу подавить это чувство. Я не могу сопротивляться. Я ничего не могу исправить…