Я больше не убегу

Уже через десять минут я сидела на полу и собирала лекарства, предварительно протерев полы и накрыв тряпкой пятно на диване, за который, кстати, мама меня прибьёт. Вонхо лежал и, кажется, ему стало лучше, дыхание восстановилось, бледность спала, лицо приобрело более живой оттенок. Он мягко вдыхал и выдыхал, прикрыв глаза и лёжа на спине. — Может ты расскажешь, что случилось? Кто это сделал? — сдавленно спросила я, сидя на коленях и собирая лекарства в охапку. — Нет, — произнёс он, плавно приоткрывая глаза и поворачиваясь ко мне. — Мне больше некуда было поехать и не у кого просить помощи. И ты спасла мне жизнь. Спасибо. Наши взгляды столкнулись, и это было похоже на немой разговор. После минуты этого напряжённого момента я не сдержалась и тихо, склонив голову, произнесла: — Лучше бы ты извинился за всё то, что натворил. Поднявшись на ноги, я почувствовала, как они немного подкосились. Слабость окутала тело, наверное, это действие водки. Я уже была в дверном проёме. — Постой, — отозвался он, опуская ноги с дивана на пол. Я замерла, стоя к нему спиной. По коже прошёлся холод. В груди разрасталось волнение перед тем, что он сейчас скажет. Я было уже приготовилась выслушивать искренние извинения… — Я не буду извиняться, — сдавленно проговорил он и, пошатнувшись, поднялся на ноги. Медленно развернувшись к нему всем телом, я внимательно взглянула в эти бесстыжие карие глаза. Только что я вытащила из его плеча пулю, а он не может выдать мне элементарных извинений. Хоть бы притворился, что ему хоть чуточку, но жаль. — Ладно. Больно нужны мне твои жалкие, ущербные, как и ты сам, извинения и благодарности. Можешь захлебнуться ими, как и своей раздутой гордостью. Я одного не могу понять, — с каждым словом я приближалась к нему на десять сантиметров, — почему именно ко мне ты прибежал? Вонхо уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но я его остановила и продолжила: — Знаешь. Мне не больно то и терпится узнать. Одно я знаю точно: сейчас ты выпишешь мне чек на определённую сумму, чтобы я смогла купить новый диван, переступишь порог и свалишь из этого дома к чёрту на куличики, позабыв навсегда его номер. Потом ты сядешь в свою узкую, маленькую машинку и укатишься колбасой туда, откуда прикатился, и чтобы я больше никогда в своей жизни тебя не видела. Ты меня понял? Я говорила настолько спокойно, что, казалось, действительно хочу того, о чём говорю. Но это ведь совсем не так. Хосок вдруг резко шагнул ко мне, приподнял мой опущенный подбородок и мягко заткнул своими губами рот. Потом ещё раз и ещё. Как же я скучала по этим губам. Здоровая рука его двинулась по моим плечам, затем спустилась по руке и оплела талию, прижимая к мускулистому телу. Я выронила из рук все флакончики и бутылочки, непринуждённо и настороженно уткнувшись ладонями в его грудь. Меня окутала тёплая волна, но резко мысль о том, что так продолжаться больше не может оборвала всю эту эйфорию. — Не надо, — сдавленно процедила я. — Почему? — тихо и сухо спросил он. Вонхо не отстранял своего лица от моего и блуждал прерывистым взглядом по каждой частичке моей кожи. — Потому что я не хочу снова повторять прежних ошибок, — с осторожностью произнесла я, опуская взгляд и пытаясь высвободиться из его нелепых объятий. — То есть… Ты считаешь всё произошедшее между нами — ошибкой? — прищурился он, поджимая губы и не переставая смотреть прямо в глаза. — А ты — нет? — неподдельно удивилась я, чувствуя, как к моему горлу подкатывают слёзы. Я больше не в силах была испытывать это ноющее чувство, которое росло в груди, поэтому опустила голову, но Хосок провёл рукой по моим волосам, а потом взял меня за подбородок и снова поднял его так, чтобы я увидела его блестящие усталые глаза. — Я называл тебя помутнением, отвлечением, по-разному, но никогда. Никогда не называл ошибкой, — тихо говорил он хриплым голосом. – Нел, ты должна знать, что я никогда не считал тебя своей ошибкой. И то, что было между нами — было по-настоящему. Все слова, сказанные мною — были правдой. Когда я целовал тебя, то делал это только потому, что действительно этого желал. С каждым его словом во мне разрасталась такая приятная, затягивающая в океан чувств эйфория. Больше ни на секунду не задумываясь, я обвила его шею руками и потянулась к губам, подарив нежный поцелуй. Рука парня волной прошлась по моей спине, целиком и полностью затягивая под толщу воды этого бездонного океана. Несмотря на своё перебинтованное плечо, он крепко окольцовывал мою талию руками и прижимал настолько плотно, что между нами и мельчайшей частицы пространства не осталось. В последнее время я сама не своя, такая глупая, я обычно так себя не веду. Я сама себя дурачила всё это время, малыш, но теперь мне уже всё равно. После минуты нашего трепетного поцелуя, который сузился в моей голове до нескольких секунд, я почувствовала, как Вонхо кладёт меня на диван и, не расцепляя слияния губ, нависает осторожно сверху. Всё в тумане, я трогаю его кожу, глажу её, впитываю в себя, но мне всё мало. Все чувства непрерывным бурлящим потоком пробили скважину в груди и вырываются на свободу. Руками я провожу по мягким, темным волосам на затылке, следом впиваюсь пальцами в обнаженную лопатку. Мне мало. Мне чертовски мало. Я люблю тебя. Вдруг я почувствовала, как это внутреннее признание перед самой собой резко взорвалось в моей груди красочным фейерверком. Я не могла поверить, что произнесла это даже мысленно. Когда его губы едва отпрянули, но он всё ещё касался ими моего рта и напряжённо дышал, мне так отчаянно хотелось произнести эти слова. Но я не посмела. Я никогда не скажу ему об этом. Никогда. Я чётко осознаю, что мы никогда не будем вместе, поэтому снова накрываю его губы своими, блаженно закрывая глаза и наслаждаясь именно этим мгновением. Его мягкие осторожные прикосновения. Неважно, что будет завтра, или послезавтра, или через месяц, всё это — неважно. Сейчас мне нужен только он, только его трепетный поцелуй, его скользящие по телу руки, его мягкие волосы, его тёмно-карие глаза. Меня передёргивает, всё тело дрожит от разрывающих изнутри чувств, всё трепещет и взрывается. Я не знаю, когда это произошло, но пижамных штанов на мне уже через секунду не было. Всё это время мне казалось, что я сплю. И пусть этот прекрасный сон никогда не обрывается, прошу, никогда. Дорогой, а ты всё смеёшься надо мной. Я словно пьяна любовью к тебе, и мне всё равно, кто увидит, Потому что, малыш, я твоя. Я твоя. После того, как ремень Вонхо полетел на пол, парень протиснул между нами руку, приспустил штаны с боксерами, выдохнул стон в мои приоткрытые губы и медленно, нежно вошёл. Как же мне этого хотелось, я готова сейчас умереть. Почему такие эмоции вызывает у меня только он? Потому что я влюбилась в него. Я влюбилась в него уже давно, а признаться себе смогла только сейчас. Вонхо сделал медленное движение между моими ногами, коснувшись своим лбом моего и не переставая смотреть прямо в глаза. Я вцепилась пальцами в обивку дивана, не упуская своего взгляда от его потрясающих глаз. Я люблю тебя, Хосок. Хосок. Хосок. Хосок.Хосок. Он будто под моей кожей. Хосок. Он. Только он. Я смотрю на тебя и не могу отвести взгляда от твоих глаз, Я всё чаще и чаще прикасаюсь к тебе. — Вонхо, ты нужен мне, — тихим, охрипшим шепотом произнесла я, не переставая смотреть в его бездонные глаза. — Не отпускай меня, — со стоном выпустила я из себя уже чуть громче. — Прошу тебя, не отпускай. — Не отпущу, — хрипло ответил он, поддаваясь вперёд и накрывая мои дрожащие губы своими. Грудь вздымалась, пальцы крепче сжались на его волосах. С каждым движением бёдер, я прижимала его к себе всё сильнее. Потом скорее не он устроился между моих ног, а я начала поднимать бёдра, насаживаясь на него и постанывая от приливающей страсти. Это моё. Всё это только моё. Он нужен мне. Как же сильно он мне нужен. За окном по стеклу барабанит дождь, капли медленно скользят по прозрачной поверхности, вскоре и вовсе исчезая из виду. Утро выдалось пасмурным и серым, но не для меня. Я проснулась час назад, в своей тёплой постели… рядом с ним. Не знаю, сколько я уже лежу, оперевшись на локоть и рассматривая его умиротворённое лицо. Мама вернулась часов в десять, переоделась и уехала в офис, даже не заглянув ко мне. Ну и слава Богу. Голова парня покоится на подушке рядом со мной, он лежит смирно на спине, белое одеяло едва прикрывает выступающие ключицы, волосы в лёгком беспорядке. Не знаю, может… Это неправильно. Может… Я снова наступила на давно излюбленные грабли. Может… Мне хоть один единственный раз стоило задуматься о последствиях, прежде чем снова с головой окунаться в это. Может… — Доброе утро, — тихо прошептал Хосок. Его умиротворённое тело не шелохнулось, только пересохшие губы едва разомкнулись. Я улыбнулась. — Доброе, — тихо процедила я в ответ. Рука невольно потянулась к его лицу, подушечками пальцев я прошлась по мягкой коже щеки. Брюнет сладко поморщился. — Как твоё плечо? Моя рука скользнула к предплечью, предварительно коснувшись выступающей венки на шее. — Хорошо. Шов, конечно, не помешает, но этим я займусь позже. На пухлых губах скользнула таинственная улыбка. Густые ресницы дрогнули, Вонхо открыл глаза и повернул голову в мою сторону. Теперь уже не я рассматривала его, а он меня. — Что? — широко улыбнувшись, спросила я и невинно захлопала ресницами. — Ты такая потрёпанная, — заметил Вонхо и улыбнулся. — Будто всю ночь разгружала вагоны. — Ой, ну знаешь… Надменно прищурившись, я отвернулась от него и поджала под себя ноги, зарываясь в одеяло. Не прошло и мгновения, как накаченные руки ублюдка коснулись моего тела под покровом белоснежного одеяла. Он осторожно прижался сзади, тёплая гора мышц соприкоснулась с моей спиной, дыхание щекотно обдало ухо и я поморщилась, улыбаясь так, чтобы он не заметил. — Я же не сказал, что это выглядит как-то противно. Мне, кстати, понравилась твоя тату на соске. И ты такая невинная, когда сонная, — прошептал тёмноволосый, потеревшись подбородком о моё плечо, и следом непринуждённо его чмокнув. — И мне так сильно хочется вновь лишить тебя этой невинности. По моей коже ринулась волна дрожи от его влажного, тяжёлого голоса. Мало того, что мы проснулись вместе, так он ещё меня обнимает и делает комплименты. Я будто попала в параллельную вселенную. — И что тебе мешает? — тихо спросила я, блаженно прикрыв глаза. Его губы ринулись по плечу, оставляя за собой мягкие поцелуи и очередные порции мурашек. — Мне нужно ехать, — с мизерной ноткой досады ответил брюнет. Его мягкие на ощупь губы отпрянули от кожи, стало как-то холодно. — Куда? — резко отреагировала я. Перевернувшись к парню лицом, я увидела уже его широкую спину. Вонхо опустил ноги с кровати и блуждал взглядом по комнате, видимо, в поисках своих штанов. — Тебе незачем это знать, — мрачно процедил он, привстав. Я привстала и ухватилась за его перебинтованное плечо, тем самым вернув обратно на кровать. — Ты просто уедешь? — с опаской спросила я, натянув одеяло на обнажённую грудь. Он молчал. Около десяти минут смирно сидел, будто перебирал в голове все ответы, а я пыталась усмирить подступающий гнев от непонимания. — Нел, — решившись, он повернулся ко мне. — Я не хочу опять втягивать тебя во всё это. Ты уже и так столько всего пережила, — констатировал Хосок, отчаянно пытаясь скрыть от меня свой взгляд. — И ты только сейчас вдруг ни с того, ни с сего начал обо мне беспокоиться? Не заболел? Как себя чувствуешь? — прищурилась я, впитывая в себя каждое его слово. — Кого ты пытаешься обмануть? Себя или меня? — Мой отец просто так не успокоится, — оборвал он, — несмотря на то, что Мей решила сдаться и начать выплачивать деньги. Он — очень мстительный человек. Я хочу уберечь тебя и твою маму, — говорил он, и теперь уже внимательно смотрел мне в глаза. — Завтра вечером я улетаю в Осаку. Там в понедельник отец устраивает благотворительный бал, я получил приглашение… — Ты же не собираешься туда идти? — не выдержала я и перебила его. — Это ведь настолько глупо и безрассудно, что… — У меня есть план. Я должен покончить с этим, — вновь с гневом во взгляде оборвал меня Хосок. В его карих глазах вспыхнул гнев, и я вздрогнула. Он настроен как никогда серьёзно, и меня это пугает. Я понятия не имею, что мне делать, что говорить, что предпринимать. Возможно, я должна просто прижать свою задницу и не высовываться, сидеть дома, ходить в школу, делать домашнее задание, просто жить дальше в неведении, но получится ли у меня? И речь даже не о том, будет ли рядом Вонхо, речь о том, что в любую секунду он может просто исчезнуть, а я даже не смогу узнать об этом. — А как же я? — тихо, почти беззвучно прошептала, отведя взгляд к одеялу. — А что ты? — нахмурился он. И всё заново. — Я просто должна сидеть в этом городе, медленно сходя с ума, и ждать, пока ты снова заявишься? Я резко подняла на него глаза, наполненные непониманием и безысходностью. — Получается, что так, — повёл брюнет плечами и поднялся с кровати. — Ты не знаешь, где мои штаны? — На первом этаже, — тихо ответила я и вновь опустилась на кровать. Я чувствовала, как неприятное чувство обиды разрастается в животе. Как он так спокойно относится к этому? Если бы он испытывал ко мне хоть каплю тех нежных чувств, что я испытываю к нему, то не отмахнулся бы от меня. Хотя, чего я ожидала? Что он всё бросит и переедет в Сеул ради меня? Абсурд. Но, зачем он продолжает это? Зачем хочет снова что-то доказать своему ненормальному психу отцу? Лезет в его дела? Разве жизнь его ничему не учит? Ощущение, что он запихнул своё чувство самосохранения себе глубоко в задницу. Разве потеря Дженни ничего ему не доказала? Я просто не понимаю, и в эту секунду я искала ответы где-то глубоко внутри себя, но всё это просто нелепо, бессмысленно и, конечно же, не увенчалось особым успехом. — Я вышлю чек за диван. Пока, — крикнул Хосок с первого этажа...