Не-большая разница

"Если хочешь произвести на мужчину впечатление, то вот небольшой лайфхак: нужно не только обалденно выглядеть, но и прихватить с собой что-то вкусно пахнущее, например, синнабоны с корицей. Если что, ими можно и отпраздновать, и утешиться, потому что синнабоны с корицей - это вкусно."

Под писк парктроников, ориентируясь на камеру заднего вида, я втискиваю свою машину между двумя соседними и глушу мотор. В своём предположении Леся оказалась права как никогда, когда сказала, что подарок своего мужика на Новый год я либо переоценю, либо недооценю. Оказалось последнее - я недооценила его подарок, притом конкретно так. Олег купил мне машину. Честно скажу, я была в полнейшем и конкретном ахуе. Мне даже в голову не могло прийти, что на этот праздник я получу не сертификат в косметический магазин или даже не золотую бирюльку, к каким я особой страсти не питала, а целых четыре колеса двадцать первого диаметра, четыре кольца на радиаторной решётке и триста пятьдесят четыре лошади под капотом. Олег сказал: "Я не собираюсь дожидаться, пока моя будущая жена на своём ведре с гайками намотается на столб", пока я изо всех сил старалась выйти из ступора. Нет, я, конечно, тоже подумывала о смене автомобиля, раз уж вопрос с жильём решился окончательно. До Нового года я не решалась начать искать себе квартиру по той простой причине, что были непонятки в отношениях с Олегом, да и я не могла для себя решить, снимать мне квартиру или покупать, раз уж доход теперь позволяет. Теперь же, когда между нами всё окончательно решилось, а толстая тётка в блевотном аквамариновом платье с розовыми кружевами сегодняшним утром шлёпнула штамп на наше заявление, я для себя приняла решение, что от Олега я уже, само собой, никуда не съеду, но небольшую квартиру со временем всё-таки куплю. Сам Олег это моё решение поддержал, мол, дерзай, если тебе так будет спокойнее, и даже сделал вид, что не заметил как я выдохнула. Я опасалась, что он обидится, мол, я не верю в наше совместное "долго и счастливо", но Аристов воспринял это крайне адекватно и сказал, что у каждого должно быть место, куда он может свалить, когда всё вокруг надоест, главное, чтобы ему не пришлось меня возвращать домой на плече. Короче, в свете моих слов о том, что Леська с Мишей решили завести детей, Олег вполне разумно сопоставил это с моим решением и решил, что квартира эта станет бухачечной для молодых мамаш. Переступив порог своей приёмной, невольно вскидываю брови от открывшейся мне картины. На очищенном от бумаг краешке стола моей секретарши полусидя устроился Лёша и беззаветно флиртовал с этой самой секретаршей. Настя же, в свою очередь, на этот флирт реагировала сдержанно, хотя даже мне было заметно, что смешливый мужчина богатырской комплекции был вполне в её вкусе. Кажется, Лёшу после решения о разводе понесло во все тяжкие, раз он даже не заметил или же упорно не хотел замечать обручальное кольцо на пальце блондинки, а она сама про это кольцо и не хотела вспоминать, как я понимаю, находясь в полушаге от бракоразводного процесса. - Доброе утро, - поздоровалась я, привлекая к себе внимание этих двоих. - Привет, - ничуть не смутился Лёша, оборачиваясь на меня. - Поговорить хотел. - Я так и поняла, - усмехаюсь я, снимая пальто с плеч и вешая то на плечики в шкафу. - Насть, срочное что-нибудь есть? - Десятого января? - скептически приподняла брови девушка в ответ. - Пока Самад Алданович не приехал, нет. - А Вадим уже здесь? - уточнила я. - Да, заходил, просил вас зайти к нему, как будет время, - покивала секретарша. - Деловой какой, - проворчала я, открывая дверь в свой кабинет. - Принеси нам кофе, пожалуйста. Я прохожу по кабинету, отмечая, что за новогодние каникулы тут ровным счётом ничего не изменилось. Те же шкафы вдоль стен, тот же угловой диванчик и журнальный столик в углу ближе к двери, тот же стол из тёмного дсп, примыкающего к окну таким образом, чтобы свет падал слева, поскольку я правша, а напротив стулья для посетителей. Именно в одном из этих стульев устроился Лёша, выложив свой телефон на стол, а я автоматически отметила, что кольца на правой руке у него нет. Я вообще в последнее время стала наблюдательна в этой мелочи, видимо потому что для меня самой этот вопрос стоял остро. Впрочем, для Лёши видимо тоже, поскольку моё кольцо он отметил и не постеснялся прокомментировать: - Когда свадьба? - Пока не назначили, - спокойно пожала плечами я. Какая разница, от меня он узнает эту новость или час спустя в клинике от Олега. - Распишемся в конце января, а с празднованием чуть позже определимся. Подозреваю, сейчас ты будешь сношать мой мозг? - Почему? - недоумённо вскинул брови Лёша. - Ну, Алиса общается с мамой Олега, - протянула я, не став развивать эту мысль, потому что Лёша и без меня её прекрасно понял. - Я достаточно знаком с тобой и наслышан от Олега, чтобы составить о тебе собственное мнение, на которое ни Алиса, ни тем более Маргарита Александровна, повлиять не смогут, - отрезал мужчина. - И в ваши дрязги я не полезу даже под дулом ружья. Дружу я с Олегом, а не со всей четой Аристовых, и не с тобой. - Справедливо, - согласилась я. Он и впрямь никаких симпатий не должен испытывать к моей персоне. - О чём тогда ты хотел поговорить? - Мы не так давно общались с тобой на тему моего развода, - намекнул Лёша и я кивнула, подтверждая, что прекрасно помню этот короткий разговор неподалёку от бара, где они "совещались по итогам года". - В силу некоторых обстоятельств, я намерен оставить Алису без всего: без имущества, без денег и без ребёнка. Длинный язык Алисы всё же подвёл её под монастырь - прочитала между строк я. Знать не хочу, что именно она выкинула или о чём из ранее сделанного узнал Лёша, но было очевидно, что в нём не осталось никакого уважения к ней ни как к супруге, ни как к женщине, ни даже как просто к человеку. Мужчина богатырской комплекции, сидящий напротив меня, был преисполнен только усталостью от её фокусов, да крайне сильным разочарованием в человеке, с которым прожил достаточно, чтобы за предательство лишить её всего. Что бы ни вытворила Алиса на сей раз, это стало той самой каплей, которая перевернула чашу его терпения. - И тебе нужен юрист, чтобы подготовить всё, пока ты ещё не озвучил ей это решение, - продолжила мысль я, и Лёша кивнул, подтверждая. - Сразу скажу: я не возьмусь. Не потому что имею личную неприязнь к Алисе, а потому что семейное право - не мой профиль. Но у меня есть отличный специалист, с которой у меня как раз назначена на сегодня встреча. "Назначена встреча" - это я так красиво обрисовала свой звонок Лизе и указание рвать в мой офис сразу после предупреждения о госте в мессенджере от Насти. В двухминутном разговоре я не только посулила подружке проставу за помощь в составлении нашего с Олегом брачного договора, но и прозрачно намекнула, что в моём офисе прямо сейчас находится весьма импозантный молодой человек, как раз находящийся в начале бракоразводного процесса, что было как раз её профилем. В отличии от Леськи, ещё на последнем курсе колледжа увлекшейся маникюром и забросившей мысль о высшем образовании, мы с Лизкой не были так уверены в том, чем хотим заниматься по жизни, да и не имели поддержки в виде чудесной мамы и любимого человека, поэтому обе подали документы на юрфак. Но если я грезила службой и училась именно для этого, то Лиза всегда была уверена, что ей прямая дорожка замуж, и потому пошла учить семейное право, чисто как подстраховку себя. Жизнь же, от души поржав над нами обеими, наградила меня карьерой в той сфере, в которой я разбиралась слабо, и была вынуждена экстренно глотать гранит науки не жуя, благо, голова на плечах есть, а Лизке достался самый настоящий талант в бракоразводных процессах и полнейший провал на любовном поприще. Я-то думала, что из нас троих Лиза замуж выйдет даже раньше Леськи, а я буду свободной как ветер до последнего. Но у судьбы на всё были свои планы, и та распорядилась совсем иначе, так что теперь Леся уже шестой год была женой и планировала стать матерью, я мысленно примеряла на себя свадебное платье и гордо именовала себя невестой, а Лизон была одинока и дважды в неделю бодро чапала в "Вектор" прорабатывать свои неадекватные установки. Я только открыла рот, чтобы продолжить мысль, но меня прервала Настя, появившаяся в дверях кабинета с подносом заказанного мною кофе. Мне с трудом давалось привыкнуть к тому, что у меня есть самая настоящая секретарша и что она делает просто шикарный кофе, дающий все двести очков форы даже тому, который делала кофейня на первом этаже нашего бизнес-центра. Серьёзная и вдумчивая девушка была вообще самой настоящей находкой для меня, и для роли секретаря дробь помощника подходила куда лучше, чем для роли начинающего рядового бухгалтера, откуда я её и забрала. Вадим до сих пор ворчал, что я переманиваю у него кадры, на что я отвечала, что пока кадровики в моём ведении, буду делать чё хочу и ничего он мне за это не сделает. Следом за секретаршей, подобно урагану, в кабинет врывается и предмет моих размышлений. Как водится, Лизу после расхода понесло, и выглядела подруга привычно потрясающе: длинные наращённые волосы вились волнами до самой талии, правда, цвет их был огненно-рыжий, какой она носила ещё в универе, одетая в кожаные легинсы, мягкий серый свитер и ботинки на высокой шпильке, призванные компенсировать недостаток роста. Привычный нюдовый макияж глаз безо всякого перебора и бежевый маникюр на украшенных кольцами тонких пальчиках, в которых она держала коробку с потрясающими синнабонами, окончательно убедили меня в том, что подруга вернулась в ту самую норму, в которой я привыкла её видеть. - Привет, - ярко улыбнулась мне Лиза, солнечными очками отводя волосы назад, делая вид, что совсем-совсем не замечает на себе заинтересованный взгляд моего посетителя. Лиса, даже цвет волос подходит. - Ты занята? Мне подождать? - Нет-нет, ты как раз вовремя, - улыбнулась я. - Присаживайся. Подруга устраивается через стол для посетителей от Лёши, изящно откидывает волосы назад и закидывает ногу на ногу. Понятно, охота началась. Как и всякая прожжённая сердцеедка, Лиза оценила мужчину за то короткое время, пока её глаза были скрыты за тёмными стёклами, наверняка оценила и далёкий от дешевизны деловой костюм, и ориентировочную стоимость его часов, и общую внешнюю привлекательность. Я не смогла бы назвать её шаболдой, ведь между охотницами за бабками и ней была принципиальная и колоссальная разница. Лиза любит мужское внимание, любит красивые жесты и дорогие подарки, но при этом самодостаточна и верна своему выбору, никогда не смотрит на сторону и в сущности жаждет даже не достатка, а настоящую семью, но в условиях того достатка, какой был у неё в детстве. Несмотря на то, что её детство прошло в коттедже с собственным бассейном, в одном аспекте между нами было большое сходство - обе будучи девочками без семьи, мы обе хотели свою маленькую ячейку общества, в которой мы никогда больше не будем чувствовать себя лишними. - Лёш, познакомься, Мельникова Елизавета, моя близкая подруга и отличный юрист в сфере семейного права, - представила я. - Лиз, это Стрельников Алексей, близкий друг Олега и его финансовый директор. - Очень приятно, - очаровательно улыбается моя подружка и Лёша заметно "поплыл". Впрочем, заметно это было только нам с ней, любой мужчина, как и сам Лёша, не заметил бы ничего необычного - он в ответ расплылся в самоуверенной улыбке и протянутую ему женскую ручку не сжал, а коротко поцеловал. - Ксюша разрекламировала мне вас как профессионала, - его голос приобрёл незамеченную мною ранее густоту и хрипотцу, а я подавила ухмылку - ага, я вообще рекламщик от бога, и продукты компании распиарю, и услуги подружек. - К сожалению, мне уже пора ехать, но я надеюсь, что вы оставите мне свой номер телефона. - Конечно, - Лиза тряхнула волосами и дотянулась до стикеров с ручкой, как бы невзначай демонстрируя изгиб тела, который мягко обрисовала ткань её огромного свитера. Записав заветные одиннадцать цифр почерком, не имеющим никакого отношения к её рабочим профессиональным каракулям, подруга прилепила стикер к своей визитке и протянула мужчине. - С удовольствием помогу вам в решении ваших проблем, - мурлыкнула девушка таким тоном, будто помогать ему собиралась не с разводом, а со спермотоксикозом. Лёша и без подсказок прекрасно понял, что на стикере Лиза оставила ему личный номер телефона, а на визитке значился рабочий. Искры между этими двумя были заметны даже мне, стороннему наблюдателю. Может быть, до Олега с его искусством манипуляций мне и было как до Луны на велосипеде, но совместить в одном пространстве разводящегося друга своего мужчины и свою освободившуюся от очередного придурка подругу оказалось очень неплохой идеей. Может быть, это знакомство ни к чему и не приведёт, но им обоим полезно отвлечься, да и я могу быть уверена, что Лёша Лизу не обидит, раз за все годы брака с Алисой так и не убил её. - Скажи, что мне не померещилось, - попросила Лиза, стоило Лёше покинуть кабинет спустя короткое прощание и обещание позвонить. - Не знаю, мне из-за твоего лисьего и Лёшиного павлиньего хвостов плохо было видно, - усмехнулась я, подтверждая её догадку как наблюдающее лицо. - Рассказывай, - хищно улыбнулась мне подруга. - Женат, дочери два года, - выложила я. - Жена - законченная курица, с которой он разводится. Для этого я и посоветовала ему тебя. Не дурак, с характером, судя по Алисе не жмот. Олег говорит, что дочку любит до безумия. Планирует забрать у Алисы всё - и дочь, и имущество, и на алименты ещё подать. - Экзотично, - признала Лиза, знакомая с практикой разводов не понаслышке, и потому знающая, что чаще всего детей мужчины оставляют бывшим жёнам. - Ты просто не знаешь Алису, - пожала плечами я. - Будь я на месте Лёши, сделала бы тоже самое, чтобы дражайшая жёнушка свалила в свой Усть-Пиздюйск и никогда больше не мозолила мне глаза, - я промочила горло глотком кофе и закурила. - Знаешь, на самом деле, раньше об этом разговоров я не слышала. Видимо, она выкинула что-то из ряда вон. Разглядывая кольца дыма, я закинула ногу на ногу и невольно вспомнила разговор между нами с Олегом первого января. С утра копаясь в косметичке, я наткнулась на таблетку экстренной контрацепции и невольно задумалась. Если для Олега опыт бракосочетания не нов, то для меня всё в первый раз и хочется думать, что в последний. Мне хотелось, чтобы всё было как положено, чтобы у меня был самый безумный девичник и самое красивое платье, насмерть залитая лаком причёска и вынос из загса на руках. Короче, я не хотела выходить замуж беременная. К тому же, после свадьбы у нас была бы возможность по-человечески обоим пройти обследования и завязать с пагубными привычками, чтобы не рисковать здоровьем нашего ребёнка. Да и вообще, я бы хотела забеременеть уже будучи в браке, чтобы ни одна сволочь не посмела даже вскользь бросить, будто бы я вышла замуж по залёту. Всё это я вывалила как на духу Олегу, который застал меня за моим туалетным столиком, залипшую в одну точку. Обняв меня за плечи, мужчина признал мою правоту, согласился, что мы оба погорячились, чмокнул меня в висок и предложил отложить этот вопрос до лета. Меня бесконечно радовало, что он не считал все мои "хочу" бабскими загонами и считался с моими желаниями, и если я хотела немного отодвинуть вопрос деторождения, то мы без вопросов его двигали. В конце концов, мы изначально договаривались на полгода, и то, что подали заявление спустя чуть больше, чем три месяца, было просто стечением обстоятельств вместе со свербёжкой в пятых точках у обоих. - Согласилась всё-таки? - улыбнулась Лиза, бросив взгляд на моё помолвочное кольцо. Нет, определённо, не только я обращаю на это внимание. - Сегодня утром подали заявление, - уведомила я. Мы собирались тридцатого числа девочками у Леськи, выгнав Мишу на сутки, там я и делилась с подругами своими новостями и сомнениями. Они же и убедили меня всё-таки надеть кольцо тридцать первого числа, ибо быть представленной маме Олега девушкой и невестой - это две совершенно разные вещи. - Двадцать девятого в 12:15 расписываемся. - Ого, - присвистнула подруга и замялась. Я легко вскинула бровь, без слов спрашивая, что она хотела сказать, и Мельникова всё же решилась и затараторила: - Слушай, я не хочу подкидывать гавна на вентилятор, да и ты среди нас никогда не была легкомысленной, но не слишком ли всё быстро, ну, между вами? - Я люблю его, - честно заявила я. Достаточно честно, чтобы Лиза поняла всю мою серьёзность, ведь сама будучи юристом, она прекрасна знала нашу общую придирчивость к соответствию определения и определяемого. Иначе говоря, такие слова я никогда не бросала на ветер. А ещё Лиза прекрасно понимала, что никогда раньше я не говорила таких слов ни о ком из мужчин, даже тогда, когда юношеские порывы ещё кружили голову. - Я хочу с ним семью. Детей от него хочу. Даже, - я сглотнула и сделала глоток, чтобы проглотить ком в горле, но не смогла продолжить никак иначе, кроме как шёпотом, - даже если это всё обман и созданная специально для меня сказка, я больше не хочу, чтобы она заканчивалась, понимаешь? - я перевожу взгляд в окно, до боли вцепившись ногтями в ладони. - Это всё закончится либо общей гробовой доской, либо... - Без "либо", - перебила меня Лиза и взяла меня за руку, ободряюще улыбнувшись. - Сколько я тебя знаю, ты всегда добиваешься чего хочешь. Если Аристов - это то, что ты хочешь, то дерзай и заканчивай наматывать сопли на кулак. - А если всё не так, как я думаю? - я вглядываюсь в голубые глаза подруги. - Значит я помогу тебе отсудить у него всё, что мы сможем, а после заставим его сожрать полный бак ассенизатора, Миша поможет, - воодушевлённо заявила мне Лиза. Я в ответ смогла только расхохотаться - Лиза выглядела так, будто уже сейчас готова обзванивать говновозы, стоит мне только одобрительно кивнуть ей. - Миша - константа в любом нашем плане, - сквозь ржач выдавила я. - Интересно, а он сам в курсе наших далеко идущих планов? - Думаю, не стоит его просвещать, - хохочет в ответ Лиза. - Я бы на его месте, узнав такое, сделала бы всё ради санкции этого шоу. Как и каждая наша встреча, эта просто не могла обойтись без истерики. Поэтому наши встречи на троих - это на семьдесят процентов ржач, ведь когда три человека растут вместе, то во взрослой жизни они просто обречены на одинаковое чувство юмора. Но хорошенечко поржать мне было необходимо, как метод сбросить стресс и переварить всё произошедшее за эти каникулы. Если бы Лиза увидела сомнение во мне, она бы не стала меня поддерживать. Таков был закон нашего трио - мы не врали друг другу в глаза и не поддерживали там, где не надо, говоря правду в лоб. Мельникова увидела главное: как непросто мне далось это решение и как меня саму смущала скорость развития событий. Подруга дала понять, что как я раз за разом вытаскивала её из дерьма, так и она не станет оставаться в стороне в том случае, если мы втроём ошиблись в Аристове. Я не одна и никогда не буду. Как мы с Лизой обещали Леське безусловную поддержку в рождении ребёнка, так и они с Лесей обещали не бросить меня, чтобы ни случилось дальше. И с такой поддержкой можно шагать куда угодно, хоть замуж, хоть в запой. - Ещё вот такое есть, - услужливая девочка-консультант показывает платье на вешалке, но мы с Леськой так характерно скривились, что та без разговоров его убрала подальше. - Нет, не нужно, - я покачала головой на её попытку впарить мне ещё что-нибудь. - Я это возьму. Я снова оглядела себя в трельяже, полностью довольная увиденным. Мне нравилось это платье, мне нравилось как я в нём выглядела и я точно знала, что платье для празднования буду выбирать потом, вкупе со стилем нашей свадьбы. А для росписи мне хотелось выбрать то платье, в котором я буду центром вселенной для одного единственного мужчины, а не объектом для камер, глаз и обсуждений. И оно нашлось, правда, в третьем по счёту салоне. Декоративные рукава-фонарики, открытые плечи, лиф платья был коротким и весь целиком расшитым упорядоченными складками, а от талии юбка расходилась пышными слоями белой органзы. Дополнить наряд я собиралась ботинками на высоком толстом каблуке из бежевой замши, а на плечи накинуть светлое кашемировое пальто, какое давно собиралась прикупить себе в гардероб. - "Фата - символ чистоты, непорочности и смирения невесты", - прочитала Леська на стене, ровно над вешалкой с разнообразными клочками ткани, как раз таки и призванными обозначить перед женихом мои чистоту, непорочность и смирение. - Ты знаешь, я тут обнаружила, что у меня жуткая аллергия на такой символизм, - скривилась я, подавив порыв почесать заживающий синяк на правом бедре в форме мужской пятерни. Даже если бы с Олегом я встретилась непорочной монашкой, то к моменту нашей скоропостижной свадьбы он бы и вытрахал из меня всякую там чистоту. Нет уж, спасибо, меня устраивало быть его персональной грязной шлюшкой. Уверена: сорок процентов прочности брака держатся именно на развратном сексе, а остальное на бережном и уважительном отношении друг к другу, каким бы парадоксальным это ни казалось. - Ага, прям как на традицию делать свидетельницей лучшую подругу, - съязвила Леська. - Ну не дуйся, - заканючила я, застёгивая пуговицы на своей чёрной рубашке. - У Лизки побудешь, если всё удачно сложится. Я оглядела себя в зеркало уже в повседневных вещах. М-да, видок какой-то похоронный: чёрные легинсы, чёрная рубашка оверсайз, тяжёлые ботинки на шнуровке, когда-то бывшие рабочими, а нынче приведённые в божеский вид и потому вернувшиеся в гардероб. Дополнила я всё это чёрным длинным пальто, да ещё и переборщила с тёмными тенями вокруг глаз, так что для полного сходства со смертью мне не хватало только косы. - А если нет, то буду первой среди тех, кто понесёт гроб этой старой девы, - подхватила мою "радужную" волну Леся. - Так и вижу этот шкаф: моё свадебное платье, твоё, свадебные костюмы наших детей и Лизкин саван. - Вопрос морали: насколько этично шутить про смерть в свадебном салоне? - расхохоталась я. - Намного более этично, чем в хосписе, - со знанием ремесла покивала Леся. На недоумённый и откровенно опасливый взгляд консультантки на кассе мы не обращаем никакого внимания, только давим смешки, пока я рассчитываюсь на кассе и забираю большой пакет с витиеватым логотипом магазина, лично у меня ассоциирующимся не с древом жизни, как это задумывалось, а с ветвистым лого любой группы в жанре деткор. На улице с самого утра погода хмурится, и я думала, что к вечеру стоит ждать снегопада, но мы с Леськой обе успели отработать и объехать три свадебных салона, а сыпануть на макушку замёрзшей водой мироздание так и не торопилось. - Да чтоб тебя, - чертыхнулась я, сгружая покупки в багажник и вынимая из кармана пальто надрывающийся смартфон. Под гитарный риф Тилль успел сосчитать от одного до девяти, произнести заветное "aus" и успела отыграть половина проигрыша, прежде чем я сподобилась взять трубку. Выбор трека был обусловлен тем фактом, что многие рекламные агентства и прочие распространители театральных билетов, каких я называла просто телефонными пидарасами, зачастую не дожидались конца отсчёта, что избавляло меня от двух третей абсолютно бесполезных разговоров. Но в этот раз связаться со мной желал кто-то настойчивый, да ещё и вызвавший во мне смутное чувство тревоги из-за окна определителя, в котором номер определился как "Гарифулин Опер по...". Дальше читать я не стала, поскольку между "оператор" и "оперуполномоченный" мой мозг выбрал худший вариант и я поспешила поднять трубку. - Слушаю. - Здравствуйте, оперуполномоченный Гарифулин Александр Николаевич беспокоит, - представился мужской голос, чем подтвердил мою мысль о том, что если судьба подкидывает тебе бочку мёда, то следом стоит ожидать примерно камаз навоза. - Я разговариваю с Мелхиевой Ксенией Самадовной? - Да, - нахмурилась я, оглядываясь на Леську, в непонятках вглядывающуюся в моё лицо. - Ксения Самадовна, вы проживаете по адресу Садовая, 16, квартира 83? - я почувствовала себя как на допросе, а в животе заворочалось холодное и липкое беспокойство. Подруга видимо прочитала что-то в моём лице и предложила мне свою ладонь, в которую я поспешила вцепиться, чтобы хотя бы путём тактильного контакта слегка приглушить вспыхнувшую тревогу. - Нет, я... - я глубоко вздохнула и закусила губу. - Переехала ещё в ноябре. - Вы не могли бы приехать? - нейтрально осведомился Гарифулин. - Если я правильно понимаю, Гордеева Зоя Дмитриевна приходилась вам матерью. Нам нужно заполнить некоторые документы... - Что? - хрипло переспросила я, судорожно сжимая руку подруги. - Что значит "приходилась"? - Вам не сообщили, - понимающе протянул мужчина. - Соболезную, Зою Дмитриевну сегодня обнаружили родственники, она покончила с собой. Вы не могли бы подъехать? - Да, я... - практически прошептала я. - Скоро буду. Нет. Нет. Нет-нет-нет. Этого не может быть. Самоубийство - это одна из её бесконечных угроз, способов манипулировать мною, как больное сердце и бесконечные слёзы, это не более чем уловка. Нет, этого не может быть. Она наверняка просто подговорила какого-то мужика, чтобы я перепугалась, прилетела и в очередной раз потешила её эго своими неуместным дочерними чувствами. Здравый смысл шептал мне не обманывать себя. Пара десятков уведомлений от заблокированных контактов за весь этот вечер более чем прозрачно намекали, что что-то случилось, но я отчаянно не хотела иметь с ними никакого дела, да и подумала, что родственнички прознали о моей свадьбе, потому даже не собиралась брать трубку, но за такие новости в былые времена гонцам отрубали голову. - Да что случилось-то?! - рыкнула Леся, явно не проникшись моим растерянным видом. - У меня, кажется, мама умерла, - прошептала я, взглядом сконцентрировавшись на серёжке во вздёрнутом носике подруге. Чуть выше камушка на ровной коже была маленькая розовая припухлость, намекающая ни то на назревающий прыщик, ни то на уже выдавленный и заживающий. - Но это же неправда, да..? - Иди сюда, - тяжело вздохнула подруга и обняла меня, тем самым перещёлкнув какой-то тумблер внутри меня сверху вниз, где сверху было отрицание, а снизу осознание. От этого щелчка меня против воли затрясло, как-будто я вздумала высунуться на улицу в метель, одетая в одну только футболку Олега. До боли в пальцах вцепившись в горнолыжную куртку подруги, я тихонечко завыла, чувствуя, как руки подруги утешающе гладят меня по лопаткам. Самым страшным было то, что у меня не было ощущения потери части себя, нет. Разрывая с матерью отношения, я обозначила это фигуральной смертью её фигуры в своих глазах, и пресловутые пять стадий от отрицания до принятия прошла ещё тогда. Слёзы мои теперь были только об одном - о слабой надежде на примирение когда-нибудь в будущем. Боги, ну конечно, я думала о том, что когда-нибудь, когда мы обе достаточно остынем для диалога, мы сможем найти если не общий язык, то хотя бы какое-то взаимопонимание. Может быть, она могла бы стать если не хорошей мамой, то хотя бы неплохой бабушкой моим детям. Нет. Сделав глубокий вдох и выдох, я до боли закусила губу и приняла следующую мысль, пришедшую в мою незащищённую цинизмом и сарказмом голову. Нет, я никогда бы не доверила своих детей психически нестабильному человеку. И нет, мы никогда не нашли бы общий язык, потому что она не приняла бы мой выбор, а я не позволяю критиковать то, что мне настолько дорого. Эта надежда внутри меня была столь же несбыточна, сколь и детские мечты о становлении супергероем - вроде и понимаешь, что это невозможно, но помечтать иногда приятно. - Надо Олегу позвонить, - всхлипнула я, отпуская подругу, но взамен снова скрещивая с ней пальцы. - Правильно, пускай твой принц берёт своего коня и скачет сюда, - поддакнула мне Леська. - Нахер принцев, - отрезала я и процитировала увиденный где-то в интернете стишок: - Будучи неправильной принцессой, с детства я мечтала о драконе. Приложив телефон к уху, я сосредоточилась на дыхании, пытаясь дышать достаточно ровно, чтобы когда череда монотонных гудков прервётся не волновать своего дракона слишком сильно. Впрочем, скрыть недавние слёзы не так-то просто, одни только говор в нос и сопение чего стоят, но всё равно есть большая разница между звонком в истерике и звонком после истерики. - Да, родная, - берёт трубку Олег, но стоит мне прерывисто вздохнуть, чтобы начать говорить, как ему уже всё стало понятно: - Ты в порядке? Я сейчас приеду. - Жива-здорова, - коротко обозначила я. - Мне надо к матери. - Ты с Лесей? - уточнил мужчина. Я коротко угукнула, принимая из рук подруги прикуренную для меня сигарету, и благодарно ей кивнула. - Пусть она за руль сядет. И не поднимайся, пока я не приеду. - Поняла, - кивнула я, поглубже затягиваясь, пытаясь успокоиться окончательно. К тому моменту как мы с Лесей добираемся из центра города в спальный район, в котором прошло всё наше детство, я успеваю подтереть потёкшую тушь и тени влажными салфетками, правда тем самым стёрла и прячущий синяки корректор под глазами, так что в купе с творческим хаосом на голове и красными от слёз глазами стала окончательно похожа ни то на смерть, ни то на чёрную ведьму. Тем лучше, внешний вид полностью соответствует самоощущению. Аристова, правда, это вообще не испугало. На месте он оказался ещё раньше нас, видимо, тоже после работы крутился по городу по делам. До невыносимого мрачный, но чертовски красивый, он стоял около своей машины и курил, чуть поодаль от перешёптывающихся бабулек, являющихся неотъемлемым атрибутом любого происшествия в типовых панельных домах спальных районов, где принимают участие сотрудники экстренных служб. Если бы я была режиссёром фильма, я бы пустила эти перешёптывания как нагнетающий тревогу фон в сцене, где главный герой убивается над трупом близкого человека. К счастью, ни режиссёром, ни даже актрисой фильма я не была, поэтому сценария у меня не было. Зато у меня был давно и прочно выработавшийся похуизм к мнению других о том, что я должна делать и как на что реагировать. Иными словами, что бы ни произошло, картинно заламывать руки и заходиться в рыданиях я не собиралась. Мне нужен был только глоток спокойствия и этот самый глоток я получаю, пролетев короткое расстояние между мной и моим драконом даже не ракетой, а пулей. Уткнувшись носом в его шею, я прикрыла глаза и дала себе ровно минуту, чтобы прийти в себя, абстрагировавшись от взбудораженного моим появлением гула старческих голосов. Вокруг ничего нет и не будет ещё одну долгую минуту, пока я вдыхаю его запах и впитываю его тепло каждой клеточкой своего тела. - Тише, девочка, - ласково утешает меня Олег, одним своим присутствием унимая дрожь в моём теле. - Я могу всё решить, тебе останется только подписать бумаги. - Нет, я должна сама, - пробормотала я, вжимаясь в него ещё плотнее. - Ты только будь, пожалуйста, рядом. - Я за твоей спиной, помнишь? - напоминает он мне. - Не отпускай меня, - коротко кивнула я в ответ и больше нам ничего не требовалось. Леська осталась в моей машине, здраво оценив, что помощи от неё там не будет, только дополнительная толчея в когда-то бывшем моим доме, только уточнила, не буду ли я против Миши. Против Миши я никогда и ничего не имела, поскольку мужчина был моим другом практически в такой же степени, что и сама Леся - эти двое сошлись ещё в наши нежные семнадцать и к текущему моменту в моей голове по отдельности уже не воспринимались. Три этажа вверх мы минуем по ступенькам, проигнорировав наличие в доме лифта. На лестничной площадке никакого кавардака в духе криминальных сериалов из телека, только приоткрыта входная дверь, да внутри слышатся голоса, которых там быть не должно, но это с трудом получается разобрать сквозь нарочитый вой и причитания оттуда же. Видимо Зинаида Павловна осталась в квартире на ПМЖ, так что я в который раз убедилась, что стрекача дала очень вовремя. Готова спорить, бабулю поселили в мою комнату. - Здравствуйте, - кивнула я крупному мужчине, стоящему в коридоре квартиры с картонным планшетом в руках и заполняющему бумаги. Мужчина был одет в тёмно-синюю рубашку в мелкий белый горох, которую заправил в классические брюки со стрелками, а широкие плечи были перетянуты кобурой. - Мне звонили, просили приехать. - Ксения? - уточнил он, отрываясь от бумаг, на что я кивнула. - Это я вам звонил. Здравств... - Явилась! - бабский вой прервался и в коридор выскочила бабуля, поразив меня этакой прытью для человека, который не способен даже три этажа пешком преодолеть. - Довольна?! Довела мать?! - Зинаида Павловна, не мешайте работать! - прикрикнул на неё Гарифулин. Видать, его она уже успела достать до самых печёнок. - Выйдите! К словам человека с погонами и пистолетом бабуля прислушалась охотнее, чем к моему убийственному взгляду из под бровей. Правда, уходя, ответила мне таким свирепым взглядом, что мне стало понятно - после того, как полицейские свалят восвояси, меня ждёт очередная семейная разборка. Даже жаль этих бедолаг: настроение у меня паршивое, за моей спиной Олег, а с этими людьми меня не связывает ровным счётом ничего, кроме соседства какое-то время под одной крышей. - Тр... - Гарифулин осёкся, - вашу маму уже вынесли. Предварительная оценка экспертов - самоубийство. Честно скажу по опыту, насильственную смерть я бы тоже исключил. И я бы хотел задать вам несколько вопросов, - я в ответ только покивала, мол, задавайте. - У неё были проблемы с психикой? - Самоубиться обещала стабильно два раза в неделю все мои двадцать четыре года, - пожала плечами я. - Мой жених настоятельно рекомендовал отправить её лечиться, но не срослось. - А ваш жених..? - полицейский покосился на мужчину за моей спиной. - Аристов Олег Владимирович, действующий психотерапевт, - ответил ему этот самый жених. - Понятно, - вздохнул Гарифулин. - Вы здесь не живёте? Давно? - Нет, не живу. С ноября, - ответила я. - Квартира кому принадлежит? - Я точно не уверена, - покачала головой я и невольно потянула за сигаретами. - Либо мне, либо моему отцу. Могу уточнить, если нужно. - Нет, главное, что не вашей маме, - опер что-то записал в своём бланке. - Другие дети были? На наследство кто может подать? - Ну вон те двое если только, - я кивнула в сторону кухни. - Других детей у неё нет, только я. Да и наследовать там особо нечего, долги по кредитам разве что. - Я правильно понимаю, что Мелхиев Самад Алданович - ваш отец? - он не отрывал взгляда от бланка. - Правильно, - подтвердил Олег, скрестив руки на груди и подперев плечом косяк. - И если информация об этой щекотливой ситуации просочится в прессу, то проблемы будут у всех. Это была не просьба в нашу пользу, а предупреждение в его. Гарифулин мог бы расценить это как угрозу, если бы не недавний скандал с участием одного из бизнесменов нашего города и его дочерью-марафонщицей, которую откачивала скорая, после того как притон накрыла полиция и чудом нашла эту барышню, уже готовую двинуть кони. В общем, ниоткуда, кроме как от доблестной полиции или медиков, пресса узнать об этом не могла. Впрочем, сомневаюсь, что прожжённый капитан уголовного розыска, стоявший передо мной, не понимал разницу между тем бизнесменом и Мелхиевым-старшим. Так или иначе, а репутация у моего отца зловещая: до сих пор ходят слухи, что в строительный бизнес он пошёл только потому что там много бетона, котлованов и тяжёлых батарей. - Вот здесь подпишите, - указал мне полицейский, стоило мне тщательно прочитать всё, что он там понакарябал. Фразы фиксировались в мозгу скорее автоматически: "без следов насильственной смерти", "возможная психическая нестабильность", "тело направлено на судебно-медицинскую экспертизу". Ничего противоречащего своим словам я не нашла, поэтому в конце листа, после фразы "с моих слов записано верно и мною прочитано" оставила свой размашистый автограф. Полицейский покинул квартиру вместе с экспертом, сочувственно покачав головой после взгляда в сторону кухни. Он явно видел во мне девочку, сбежавшую из под гнёта родни, и даже не подозревал, что сочувствовать сейчас надо совсем не мне. Спустя чуть больше месяца я вернулась в этот дом уже не той, кем уходила. Я больше не была только девочкой Ксюшей, которая в этой жизни любит сладкое, собак и рисовать, я наконец признала в себе наличие тёмной стороны, которую всю жизнь мать звала отцовской породой. Я больше отказывалась стесняться того факта, что эта моя сторона и правда дочь своего отца - она не считается ни с чем перед угрозой себе и тому, что она любит, и способна на всё, чтобы защищать себя и своё. - Ты! - прошипел отчим, метнувшись в мою сторону, стоило мне появиться в дверях, но его пригвоздила фигура Олега, появившаяся вслед за мной и приобнявшая меня за плечи. Его тёмная сторона тоже считала, что никто не имеет права даже думать касаться того, что принадлежит ему, и я определённо принадлежала. То, как заострилось его лицо от понимания того, что отчим замахнулся для пощёчины, могло напугать кого угодно, раз даже меня пробрало от отражения в окне, темнота за которым превращала прозрачное стекло в прекрасную альтернативу зеркалу. - Ещё раз попытаешься подойти к ней ближе, чем на пять шагов, сломаю тебе обе руки, - холодно заявил мой дракон, и его тон не оставлял ни малейших сомнений - реально сломает. - Полюбуйся, - баба Зина кинула в меня какой-то бумажкой и снова зашлась в плаче с сухими глазами. Текст на жёлтом тетрадном листе выведен подозрительно аккуратно для человека, который этой самой запиской прощался с жизнью и оставлял за собой последнее слово. "Мне нужна была дочь, а не цацки" - гласит практически каллиграфический почерк и фраза эта прозвучала в моей голове материнским голосом, тем самым, менторским. - У неё вот это в руках было! Женщина потрясла перед моим лицом жемчужными серьгами, которые я отправила матери курьером в качестве подарка на Новый год. Картинка в моей голове сложилась очень чёткая, но я сумела подавить истерический смех, чтобы задать один единственный вопрос: - Дайте угадаю, вы оба сегодня вернулись домой позже обычного? - я посмотрела на отчима, а после перевела взгляд на мачеху своей матери. - А когда пришли, обнаружили её не в ванной, а на полу, в неестественной позе и разрезами поперёк рук? - по лицам не-родственников я прочитала, что так оно и было. Сдержать смех и дальше у меня не получилось и я расхохоталась в голос, запрокинув голову, чувствуя, как напрягся мужчина за моей спиной, заподозривший истерику. - Девочка, которая кричала волки, - прокомментировала я, утирая выступившие слёзы. - Это называется "смерть по глупости" - если бы вы пришли во столько, во сколько должны приходить, то нашли бы её ещё живой. Тот, кто усердно зовёт смерть, даже в шутку, рано или поздно дозовётся. Мать просто доигралась, попытка заставить меня отреагировать на эту выходку была игрой с огнём и она в этой игре проиграла. Она не планировала уходить из жизни и я вместе со своим подарком тут совсем не причём, это была оплата по счёту за глупость. Ничем другим, кроме как глупостью, я эту её последнюю выходку назвать не могла. Ну а своему спокойствию я была обязана лошадиной дозировке валерьянки, которую Леська скормила мне ещё в машине и которая успокаивала меня скорее фактом своего присутствия в моём организме, чем реальным лекарственным действием. - В тебе хоть капля сочувствия есть? - зло прищурился на меня отчим. - Нет, - легко качнула головой я. - Ни сочувствия, ни жалости, ни совести - ничего лишнего. Я - дочь своего отца, ублюдка и бандита, и не советую обманываться, будто я сильно лучше. Женщина, которая выписывала вам двоим талончик на проезд на моей шее, умерла. Сразу после похорон я буду продавать квартиру, поэтому даю вам пару дней, чтобы убраться отсюда. Они смотрели на меня и осознавали, что я совсем не преувеличиваю. Да, я хорошо понимала, что выкидываю их фактически на улицу, но я и не солгала ни словом: ни жалости, ни сочувствия, ни совести по отношению к ним во мне не осталось. Они всю жизнь тыкали мне, что я не имею отношения к ним, только к своему отцу, и сейчас я ткнула их ровно в тоже самое. - Возможно, мы и впрямь были не совсем правы... - протянула Зинаида Павловна, но меня на это было не купить - я понимала, что они сейчас скажут что угодно, лишь бы выторговать себе право остаться в этой квартире. - Но вот так поступать с людьми, которые тебя вырастили... Ксюш, ну будь ты человеком. Ты же знаешь, что нам некуда идти. - Интересно, как в голове могла даже мелькнуть мысль, будто меня хоть в малой доле ебёт этот вопрос? - иронично вскинула брови я. - О том, что этот момент рано или поздно настанет, надо было думать тогда, когда вы меня гнобили и пиздили. Девочка выросла, затаила обиду и с большим удовольствием выдаст каждому из вас по подсрачнику в сторону нижнего Усть-Пиздюйска. - А сплетен не боишься? - зло прищурился отчим, прозрачно намекая мне на то, что наш разговор с Гарифулиным они слышали и в курсе наших с Олегом опасений насчёт прессы. - Угроза! Мне угрожают! - кривляюсь я на манер Тони Старка, а после усмехаюсь в масть скалящемуся за моей спиной Олегу: - Я даже просить папу о помощи не буду, сама заварю дверь в этот клоповник и закину в окно пару бутылей с горящим бензином. Они вздрогнули так явно, что я ухмыльнулась ещё чуть шире. Конечно, до отца в таланте нагнать жути мне далеко, но и я могла быть убедительной в своих угрозах, пусть даже за счёт репутации отца. Что уж тут поделать, если своей собственной жутью я пока не разжилась, а проблемы вот они, хоть лопатой их греби задаром. Уверена, отец не был бы против, узнай он в каком конкретно контексте я упоминаю его всуе. - Я всё сказала, - отрезала я в ответ на открывшийся рот бабули. - Освобождайте жилплощадь, времени у вас до похорон. Я не знала, кому принадлежит эта квартира, но была прочно уверена, что эти двое здесь жить не будут. Однажды я уже вышвырнула их из своей жизни, сделаю и ещё раз. Тогда я зареклась, что в моей жизни будет только так, как хочу я, и двое великовозрастных нахлебников на шее - это точно то, без чего я в этой жизни прекрасно обойдусь. Вышвырнуть их из квартиры было даже не местью, хотя мне, безусловно, это было бальзамом на душу, но в первую очередь это было превентивной мерой от попыток запустить руку в мой карман. Если квартира принадлежит всё-таки мне, то даже если бы я проявила милосердие и разрешила им остаться, очень скоро вылезли бы вопросы с оплатой аренды и коммуналки, саму жилплощадь очень скоро привели бы в абсолютно непотребный вид, а соседи прокляли меня за непрекращающиеся пьянки. Это я уже не говорю о стоимости своей нервной системы, которая превышала все вышеперечисленное в несколько раз. В том же случае, если квартира в собственности отца, то я просто слегка опередила естественный ход событий. - Считаешь, я не права? - спросила я у Олега, когда мы вышли из подъезда. Он закурил, приобнял меня за талию и покачал головой. - Нет, не считаю, - ответил он, чем не особо меня убедил. Олег это понял по выражению моего лица и продолжил свою мысль: - Ты сделала ровно то, что должна была сделать, и что пришлось бы сделать если не сейчас, то потом. Меня скорее удивляет твоё хладнокровие. - Во мне убойная доза валерьянки и я уже проревелась, - пожала плечами я. - Такой себе отходняк в виде абсолютной пустоты на эмоциональном фоне. К тому же эти мрази принимают доброту за слабость, - я брезгливо поморщилась и кивнула в сторону подъезда. - Пусть лучше считают меня воплощением моего отца и даже не думают связываться со мной. - Ты ему звонила уже? - перевёл тему Олег. - Нет, - я покачала головой. - Поздно уже, не буду тревожить. Не думаю, что ему есть дело до этого. - Ему есть дело до тебя, - как факт заявил Олег. - А у меня есть ты и Леська, - противопоставила я. - В его поддержке я не нуждаюсь, и уверена, что он прекрасно это понимает, - я перевела взгляд на спешащую к нам Олесю, из машины разглядевшую, что мы вышли, но не торопимся к машине. - Завтра утром позвоню ему, это не срочно. - Ну что там? - Леся внимательно всматривалась в моё лицо. - Завтра буду заниматься организацией похорон, - пожала плечами я. - Этим двоим объявила, что у них есть пара дней, чтобы свалить из квартиры. Не знаю, записал ли отец квартиру на меня, или она в его собственности, но делать им обоим там точно нечего. - Хочешь, к нам поедем? - участливо поинтересовалась подруга. - Хочу, - кивнула я, честно говоря, ожидавшая подобного предложения, потому что оставаться в одиночестве или даже просто тишине отчаянно не хотела, а заставить Олега развлекать себя точно не могла. Лучше уж отвлечься на друзей. Я перевела взгляд на своего мужчину, который тем временем затушил окурок о снег на крышке урны. - Ты не против? Олег только покачал головой, без труда расшифровав всё, что я не доверила речи, только чуть плотнее сжал руку на моей талии, также без слов напоминая мне, что он рядом и не намерен оставлять меня одну, даже несмотря на моё хладнокровие и попытку отвлечься на своих друзей. Больше того, мы оба прекрасно понимали, что я со всем справлюсь, но это совсем не значит, что мне не нужна его поддержка. В этом мы оба видели суть равнозначных отношений - мы оба были достаточно сильными людьми, чтобы решать свои проблемы самостоятельно и не тянуть этот негатив в наши отношения, но быть опорой друг другу там, где это нужно. - Отменяем роспись? - осторожно уточняет Олег, когда мы уже едем в его машине в направлении дома моих друзей. Леся села за руль моей машины, а так и не доехавший до нас Мишка свернул в магазин. Я вскинула брови, не поняв, с какого дуба он рухнул - до росписи было больше недели и вопрос с похоронами я успею решить даже несколько раз. Опомнившись, перевела взгляд за окно, осознавая, что обычно люди реагируют на такие новости куда острее и дают себе время "переболеть", когда-то даже было распространено понятие траура по усопшему. А я же считала, что своей скорбью покойному уже никак не помогу, и с фактом смерти стоит только смириться. В конце концов, заламывания рук и вой над гробом нужны не усопшему, а тем самым заламывающим и воющим, как метод поддержки своего образа любящего и приличного родственника. - Все умирают, - поделилась своими мыслями я. - Буду там - отвечу, а пока я здесь, у меня хватает своих дел и планов, чтобы размышлять категориями нравственности. - Ты слишком спокойна, мне это не нравится, - покачал головой Олег, наедине высказывая то, что он не стал озвучивать при Лесе. - Говоря, что она угрожала покончить с собой все двадцать четыре года моей жизни, я не солгала ни словом, - попыталась объяснить я. - Мне кажется, это достаточный срок, чтобы пережить этот сценарий в своей голове тысячи раз и заранее смириться с подобным исходом. Весь ужас от её смерти я пережила ещё в своём детстве, когда захлёбывалась рыданиями и на коленях просила её этого не делать, - я закусила губу и посмотрела на него, притормозившего на светофоре и обратившего всё своё внимание на меня. - Я вычеркнула её из своей жизни ещё в ноябре. А сейчас чувствую себя так, будто дочитала и закрыла очень тяжёлую, противную, нудную и предсказуемую книжку из школьной программы. Единственное, над чем я сейчас размышляю - это буду ли я окончательно плохим человеком, если оплачу, но не приду на похороны. - Нет, не будешь, - Олег легонько пожал костяшки моих пальцев, которые так и не выпускал из своей руки ни на одну минуту нашего пребывания в его машине. - Но лучше поставить эту точку, - я молча ждала продолжения этой мысли, и оно не заставило себя ждать. - Люди склонны к ритуалам точно также, как довлеют к точкам в конце предложений. - В наше время люди в переписках спокойно игнорируют точки, - попыталась поспорить я. - Жизнь - качественный роман, а не переписка в мессенджере, - философски заявил Олег. - И эта точка нужна, чтобы закрыть эту сюжетную ветку в твоей голове. Ты знаешь, что я поддержу тебя в любом решении... - Я услышала тебя, - прервала его я. - Подумаю. Я могла бы обмануться сама и обмануть его, но мы оба понимали, что решение я уже приняла. Олег был прав, как был прав практически всегда, когда начинал что-то говорить - в отличии от меня, ярко-выраженного сангвиника, он был стопроцентным флегматиком и всегда прекрасно знал, что он говорит и зачем. И если он считал и настаивал, что мне нужен этот ритуал, чтобы окончательно в своей голове закрыть этот вопрос, то я со своим свиным рылом в этот калашно-психологический ряд лезть не собиралась, ведь доверяла ему во всех его воплощениях от любящего меня человека до психолога. Не знаю, что считал он, но я была убеждена, что виной моему спокойствию был тот факт, что эмоции я всегда считала ресурсом, и дорогая ма исчерпала весь лимит задолго до этого своего последнего фокуса. Отыскав за дверями этой квартиры целый мир, наполненный совсем другими эмоциями и реакциями, узнав, что можно по-настоящему хотеть возвращаться домой, я не намерена была более тратить ни единой единицы этой бесценной валюты на женщину, столь ограничивающую мой кругозор. Всё внутри меня отказывалось ещё как-либо реагировать на все вопросы, связанные с ней. Да, Олег прав, в ту самую могилу мне нужно закопать всё, что меня с ней связывало, как бы мне ни хотелось лелеять свои наивные надежды на "хорошо". С ней никогда и ничего не было хорошо, и никогда не могло таковым стать, и мне нужно было услышать финальную ноту этой тоскливой сонаты визгливой расстроенной скрипки. И я прекрасно знаю, что справлюсь, потому что мужчина за моей спиной стал для меня той самой константой, которой не сумела и не захотела стать эта женщина. Прошлое нужно оставлять в прошлом, и именно там тебе, мама, самое место. А я пойду дальше. Под руку с тем, кого бы ты никогда не одобрила, но мне на это теперь уже точно категорически наплевать.