«Битва в районе Курска, Орла и Белгорода является одним из величайших сражений Великой Отечественной войны и Второй мировой войны в целом. Здесь были не только разгромлены отборные и самые мощные группировки немцев, но и безвозвратно подорвана в немецкой армии и народе вера в гитлеровско фашистское руководство и в способность Германии противостоять все возрастающему могуществу Советского Союза.»
Г. К. Жуков. Трижды герой Советского Союза.
10 июля 1943 года. На пути к Курску. 57-я армия. 1292-й стрелковый полк и 179-я танковая бригада: После долгой ночной поездки, ведущий грузовик остановился, после которого остановились и остальные. - Что такое? – недоумевающе спросил лейтенант. - Привал. – коротко ответил водитель грузовика, выходя наружу. - Ну наконец-то, а то я уже начал представлять, как я буду ссать с грузовика идущего на полном ходу! – сказал Дубов, слезая с грузовика на землю. Взвод быстро покинул грузовик и направился на небольшую полянку рядом с густым лесом, где располагалась часть дивизии 57-й армии. Алимов остался последним, подняв ящик с «боеприпасами», к нему неожиданно сзади подобрался старший сержант. - Так-так-так, рядовой. А что мы тут делаем, боеприпасы тырим? – грубо сказал старший сержант. Обернувшись, Алимов увидел невысокого командира и посмотрев на него сверху вниз, сказал: - Никак нет, товарищ старший сержант. Это не боеприпасы, а доп-паек. – выкрутился Алимов, но для сержанта этого было явно мало. - А кто ваш командир, рядовой? – спросил он его. - Вон там, лейтенант взвода. – держа в одной руке ящик, он показал пальцем на лейтенанта. - Лейтенант? Ну тогда ладно… идите. – отпустил его сержант, и с облегчением выдохнув, Алимов направился ко взводу который уже уселся вокруг импровизированного костра. Подойдя к ним, он сразу же поставил ящик на землю из которого моментально выглянула пони. - Колян, ты чего так долго? – спросил его Ефремов, дожидаясь подходящего момента достать свою губную гармошку. - Да какой-то сержант меня остановил, стал докапываться, что я боеприпасы тырю, мне пришлось прикинутся, что я доп.паек для взвода несу. – ответил он, от чего Воронин посмеялся. - Хах, доп-паек! Ты посмотри, паек то настолько свежий, что еще шевелится! – заржал Воронин и поняв эту шутку, часть взвода тоже засмеялась. Мира лишь закатила глаза и попыталась хоть как-то перевести тему, так как не особо любила, когда над ней смеялись. - Может уже хватит? Я вообще-то в туалет хочу! – сказала Мира, начиная полностью вылезать из ящика. - Эй, ты лицом то не свети! – сквозь смех проговорил лейтенант. После недолгого смеха лейтенант все-таки смог нормально говорить. - Ладно, Алимов, отведи её куда-нибудь в лес. - Лейтенант, а разве это не будет выглядеть как-то странно? Пойду в лес с ящиком боеприпасов, и как небывало вернусь обратно? – спросил Алимов. - С каких это пор тебя начало что-то волновать? Не беспокойся, если что, то мы скажем, что ты решил сделать переносной туалет. – посмеялся лейтенант. – Чего стоишь? Иди давай, мы пока паек приготовим. Хмыкнув, Алимов взял ящик и понес его в лес, а Ермаков с Ефремовым начали собирать близлежащие сухие ветки. Аккуратно выложив их, Воронин спичками начал поджигать будущий костер. После удачной процедуры, Воронин достал пачку сигарет и прикурил одну. - Я че, культяпку просто так протягиваю? – спросил Дубов держа перед Ворониным вытянутую ладонь. Воронин же от такой наглости решил проучить Дубова, и затянувшись посильнее, он прижег горячим окурком его ладонь. - Не за что. – спокойно сказал Воронин делая еще одну затяжку, параллельно смотря на махающего рукой во все стороны Дубова. - Ну ты и урод! – проговорил Дубов, прикладывая обожжённую ладонь к холодной земле. - Ты тоже ничего такой. – спокойно ответил ему Воронин. Когда боль отошла, Дубов заметил тихо смеющегося над ним Еврея. - Смейся-смейся, но ты главное к костру близко не подходи, а то вдруг загоришься! – посмеялся над ним Дубов и его шутку так же оценил Воронин. - Федь, да не обращай ты на этих идиотов внимания! Они живут только с помощью неимоверного чуда! – поддержал Гусев своего друга. - Так, идиоты, кидайте банки в костер, наш доп.паек идет. – сказал лейтенант, заметив выходящего из леса Алимова с ящиком в руках. - Н-да, а я все это время думал, что пони только цветочками какают! – проговорил Алимов, ставя ящик на землю. - Ну а чего ты еще ожидал? Ладно, пока еда греется, Ефремов, давай, сыграй что-нибудь! – сказал лейтенант посмотрев на бойца. Тот сразу же подготовил свой инструмент и начал наигрывать «Калинку» на губной гармошке. Под эту музыку хорошо шли разговоры и сейчас это было не исключением. - Вот, товарищ лейтенант, вроде столько раз об этом говорили, но так и не понял вашего ответа, вот что Вы после войны будете делать? – спросил Гусев спокойно сидящего на земле лейтенанта. - В гробу переворачиваться! – ответил ему он. - Очень… оптимистично… - Ну а так, хрен его знает если честно, не хочу забивать себе мозги всяким бредом о хорошем будущем, представлять себя каким-нибудь генералом или вообще маршалом. - Зря вы так, товарищ лейтенант. Ведь благодаря этому нам есть ради чего жить. - Ради слепого будущего? Надеясь, что твои мечты станут реальностью? Я уже ни во что не верю, рядовой, ни во что… – грустно проговорил лейтенант решив закурить сигарету. Все о чем-то разговаривали: Баишев с Гусевым, Алимов с Ермаковым, Дубов с Ворониным, а Ефремов наигрывал веселую мелодию на своей губной гармошке. Только лейтенант оставался без дела, но длилось это не долго. - Я есть хочу! – выглянув из ящика сказала Мира, вырвав лейтенанта из своих раздумий. - Да вы только о еде и думаете! – проговорил лейтенант посмотрев на пони. - Вообще-то я весь день ничего не ела! – грубо ответила ему Мира. - Не ела она. Ладно, так уж и быть накормим тебя. – сказал лейтенант, палкой вытаскивая банку консервов из костра. – Вот, повезло тебе, персик с яблоками, – вскрывая ножом банку, сказал лейтенант. Из еды всегда была тушенка и 500 г. хлеба. А иногда выдавали сушеные или как в данный момент консервированные фрукты. Обычно, еда солдата состояла из перловой каши, мяса, ржаного хлеба, картошки или же других овощей. Но не смотря на такой обширный ассортимент, всего выдавали понемногу, и часто приходилось экономить для того, чтобы хватило на несколько дней, а то и более. Отдав консервы Мире, она принялась их есть попросту высыпая содержимое себе в рот, игнорируя то, что еще несколько секунд назад эта банка побывала в костре. - Блин, до чего дожил, разговариваю со сраной коробкой, что только люди подумают? – уставившись в костер проговорил лейтенант. - А почему вы меня скрываете от других людей? – спросила Мира, пережевывая фрукты. - Чтобы вопросов лишних не было. Да и тем более тебе и в ящике удобно! Ешь давай, не отвлекайся. – сказал лейтенант, выбросив окурок в костер и потянувшись за своей порцией консервов. Ефремов, закончив играть свою мелодию, тоже принялся обедать, ну и оставшиеся тоже не стали ждать и начали поедать свою порцию консервов. - Тащ лейтенант, можно Вас на пару слов? – спросил Гусев, вставая со своего места. Лейтенант без лишних слов подошел к бойцу и встав рядом с ним, продолжил поедать свои консервы. - Товарищ лейтенант, я вот всю ночь думал… - Да твою же мать, Иван, ты всю свою жизнь думаешь! Нет, ну ладно бы хотя бы о чем-нибудь нормальном думал… о бабах там например, но я же знаю, что ты опять какую-нибудь хренотень скажешь! – проворчал лейтенант, собираясь идти обратно к костру. - Но товарищ лейтенант! Это действительно важно! – остановил его Гусев. - Ну, я слушаю! – сказал лейтенант, скребя ложкой по дну банки. - Зря мы Миру с собой взяли, дитё она еще, очень многого не знает, не дай бог погибнет от пули шальной! - Она полгода выживала в Сталинграде и выжила, разве это многого не говорит? - Но… - Никаких «но»! Может она нас спасет когда-нибудь! – сказал лейтенант, ненадолго замолчав. – Хотя на счет дитя ты может даже прав, только сейчас это заметил. Не похожа Мира на взрослого человека, хотя сравнивать её с человеком немного по-идиотски… Н-да, Гусев, умеешь же ты глаза людям открывать, я ведь даже ни разу толком то и не обращал внимания как ведет себя Мира. Да и тем более, я ни разу не видел её в бою, вдруг она сбежит сразу же как услышит выстрелы? – раздумья лейтенанта разрушились после громкого крика полковника: - По машинам! – крикнул командир полка, от чего все быстро начали собирать свои вещи и тушить костры. Все управились меньше чем за минуту и рассевшись по свои местам, грузовик вновь тронулся с места, изредка подскакивая на неглубоких ямках. - Опять эта нудная поездка! – проворчала пони, пытаясь уложится в ящике более удобно. - Радуйся, что сейчас едешь, а не идешь! – ответил ей лейтенант, увидев, что все танки начали сворачивать куда-то в поле. Постучав по крыше грузовика, он привлек внимание водителя. - Не знаешь куда это танки поехали? – спросил его лейтенант, моментально получив ответ. - Решили срезать, им нужно быстрее занять оборону в Прохоровке. Слышал там намечается что-то серьезное, если не ошибаюсь то там собралось уже около тысячи наших танков. Даже представить себе не могу, что там будет творится… - Боюсь, что даже представлять не придется, скоро мы сами все увидим… 13 июля 1943 года. Курск. В двух километрах от Прохоровского поля. 57-я армия. 1292-й стрелковый полк: - Да как я мог положится на Вас, полковник! – кричал генерал-лейтенант, на только что прибывшего командира 1292-го полка. – Вы должны были прибыть сюда еще одиннадцатого числа! Вы хоть знаете сколько мы потеряли бойцов и орудий, только из-за того, что подкрепление не прибыло вовремя! - Нам не хватало времени на сборы, товарищ генерал-лейтенант. Мы собирали всех кого только видели и некоторые из них оказались частью оставшихся бойцов 62-й армии. – спокойно ответил полковник генерал-лейтенанту. - Ты даже представить себе не можешь насколько сейчас велика твоя удача. Я тебя бы давно уже приказал расстрелять, но благодаря тому, что нам удалось отстоять Прохоровку, я тебя прощу, но это был последний раз когда я это делаю. Все ясно полковник? - Так точно! – ответил полковник. - Можете идти, и постарайтесь меня больше не подводить! – сказал генерал-лейтенант, выходя из временного штаба в виде оборудованного дома. Весь полк стоял в пять шеренг перед своими грузовиками, дожидаясь новых приказаний полковника. - Майоры, капитаны, выстроится в отдельную шеренгу! – приказал командир полка, только что вышедший из временного штаба. Из строя вышли названые полковником офицеры, и встали в одну шеренгу рядом с командиром полка. - Офицеры, разделить полк на батальоны и роты! – вновь приказал полковник. - Так точно! – монотонно ответили ему офицеры, после чего принялись выполнять поручение. После многочасового стояния на одной точке, в ожидании когда всех распределят, взвод лейтенанта Дмитрия вошел в состав одного из батальонов под командование достаточно хорошего и опытного майора. Лейтенант ожидал, что после распределения, его взвод тоже пополнится и вместо семи человек в нем станет тридцать, так же как и было до начала Сталинградской битвы. Но майор уже приказал разойтись, а взвод так и остался с семью бойцами и одним офицером. Приказав взводу стоять на месте, лейтенант направился к командиру батальона. - Товарищ майор, разрешите спросить? – подбежал лейтенант к уходящему куда-то командиру. - Разрешаю. – ответил тот, повернувшись лицом к лейтенанту. - Товарищ майор, мой взвод нуждается в пополнении, осталось всего семь бойцов… - Ничем не могу помочь, лейтенант, формирование уже окончено, а к полковнику сейчас лучше не соваться. Раньше надо было говорить, лейтенант, сейчас уже поздно. Идите подготовьтесь к обороне, наберите боеприпасов, медикаментов и прочего. У всего полка перерыв всего на два часа, лучше не теряйте это время зря. Все, свободны. – проговорил майор прикуривая сигарету. Поняв, что от командира пополнения добиться не выйдет, лейтенант вернулся обратно ко взводу, бойцы которого нагло расселись по земле, но при виде лейтенанта тут же вскочили. - Так, я не понял, значит командира нет, так все сразу можно? – грубо спросил лейтенант. - Никак нет, товарищ лейтенант! – выкрикнули бойцы. - Я рад что вы все поняли! Так, а где Мира? Вы что её еще не выгрузили? - Так, товарищ лейтенант, приказа же не было. – сказал Ефремов, на что получил косой взгляд лейтенанта. - Приказа видите ли не было! Как задницы свои отсиживать, так это мы с радостью, а как человеку помочь… то есть не совсем человеку… ну вы меня поняли! Алимов, что ты встал? Давай, доставай нашего недочеловека! – сказал лейтенант, и вздохнув, Алимов полез в стоящий неподалеку грузовик. - Я думала вы меня тут бросили! – устало сказала пони, самостоятельно выпрыгивая из кузова. - Пригодишься еще. Алимов, запихивай её в ящик и пойдем на склад. – сказал лейтенант, спиной опираясь к деревянному столбу. - Мне уже надоело в этом ящике сидеть! – проговорила Мира, топнув копытом. - Надоело ей, мне вот воевать надоело, и что с того? – сказал лейтенант, смотря на то как Алимов ставит ящик на землю. - Нет, не полезу я в него! – наотрез отказывалась пони. Стоило лишь лейтенанту посмотреть на Алимова, как тот все сразу понял. - Эй, отпусти! – сопротивлялась пони, но через несколько секунд она снова оказалась в деревянном ящике. – Я буду кричать! – крикнула она, но деревянный ящик хоть и не сильно, но все-таки заглушал её голос. - Я же знаю, что долго кричать ты не будешь, так что лучше сразу молчи. – сказал лейтенант и Мира обидчиво замолчала. Алимов взял ящик в руки, а лейтенант уставился на двух тихо ржущих идиотов. Когда они заметили смотрящего на них лейтенанта, они сделали серьезное лицо, но через несколько секунд снова заржали. - Так, смех отставить! За мной, шагом марш! – крикнул командир, сам направляясь в сторону предполагаемого склада. Где находился склад, командир точно не знал, но большое сборище бойцов в одном месте, явно подсказывало, что там есть что-то важное, а в данный момент важным был именно склад. Подойдя поближе, лейтенант увидел, что все они входят в одно и тоже здание которое охраняется двумя бойцами. - Пойдем последними, будет больше времени на вооружение. – сказал лейтенант, заняв так называемую «очередь». - Опять ждать… – услышал взвод тихий вздох из деревянного ящика, от чего стоящие перед ними бойцы обернулись. - Потерпишь. – ответил ей лейтенант, мирно улыбаясь удивленным бойцам, после чего те хмыкнули и повернулись обратно. Очередь потихоньку сокращалась, и через некоторое время взвод подошел ко входу. - Так, а это что за ящик такой? – спросил один из охраняющих склад бойцов, перегородив собой путь и подозрительно глядя на бойцов. - А где мы по вашему патроны хранить должны? – сказал лейтенант. - На складе, где же еще! Да и зачем вам столько боеприпасов с собой таскать? – подозрительно посмотрев на лейтенанта, сказал второй «охранник». - Как зачем? Для пулемета! – проговорил лейтенант, от чего «охранники» переглянулись и через несколько секунд ответили: - Ладно, проходите. – сказал один из охраняющих склад бойцов освобождая проход, после чего взвод вошел внутрь. - Что-то Вы лейтенант совсем мягким стали, раньше бы просто наорали на них и прошли бы дальше. – сказал Ермаков, заметив на себе строгий взгляд лейтенанта. - Что ты сказал? Мягкий я, да? Да я тебе сейчас… - Не, товарищ лейтенант, не реалистично. – перебил его Ермаков. - Тьфу ты блин, Ермаков! Не палкой же тычешь… Мягкий я видите ли! Лучше патронов набери, а не хренью страдай! - Я ей наслаждаюсь… - Ермаков! – заорал на него лейтенант, и тот наконец-то понял всю серьезность командира. После недолгой паузы взвод начал осматривать достаточно большой склад, хоть и с маленьким выбором. Там было всего четыре раздела: оружие, боеприпасы, медикаменты и полезные вещи в виде спичек, фляг и прочего. Никого кроме взвода на складе не было, так что Миру они могли спокойно выпустить из ящика, чем сразу же и занялись по приказу лейтенанта. - Вот, товарищ лейтенант, это конечно умно Миру в ящике таскать, но ведь буквально через несколько часов нас отправят на фронт и что мы там будем делать с ней делать, как мы её спрячем от других бойцов? – спросил лейтенанта Гусев, смотря на вылезшую из ящика пони. - Все просто, Гусев. Там мы её уже не будем прятать, рано или поздно про неё бы все равно узнали бы, так что почему бы не начать рано? – ответил ему лейтенант, набирая в подсумок магазины к ППШ. Гусеву, этого ответа было достаточно, и не став задавать лейтенанту лишние вопросы, тоже начал набирать себе патроны. Алимов долго думал, что ему лучше взять из оружия, так как немецкий пистолет-пулемет ему немного поднадоел. Его взгляд упал на большой пулемет Дегтярёва, который непременно оказался у него в руках вместе с четырьмя дисками к нему и около 500 патронов россыпью, и также взял собой парочку гранат и противотанковых мин которые были на складе специально для саперов, но Алимова это не волновало, поэтому он взял с собой целых три противотанковых мин по пять килограмм каждая, а для него это было совсем немного. «Идиоты», тоже не стали оставаться с немецкими трофеями, и перешли на советское вооружение, из маленького ассортимента они выбрали себе ППШ в охапку набрав патронов к нему. Баишев несколько раз подходил к ящикам с патронами, постоянно набирая себе с каждым разом все больше и больше. Остальные же, просто пополнили свой боезапас, а Мира ходила кругами по всему складу, пытаясь тоже себе что-нибудь подобрать. Она нашла два подсумка в которые сложила все самые нужные медицинские препараты, такие как бинты, жгут, обезболивающее и прочее. Мира нацепила на себя подсумки с помощью обычно ремня обвязанного вокруг торса. - Время! – неожиданно крикнул «охранник», не заходя внутрь склада, от чего Мира слегка подпрыгнула. - Все слышали? Всё, выходим! – сказал лейтенант, пальцем указывая Мире на ящик. Та, со вздохом полезла в «проклятый» для неё ящик, в котором она пробыла уже уйму времени. Алимов, без лишних слов сразу же закрыл и поднял ящик с пола, и вместе с ним направился на выход. Когда взвод выбрался наружу, то они заметили, что весь батальон в быстром темпе строится в одну шеренгу и это все проверял рядом ходящий командир. Взвод мигом выстроился рядом с другими бойцами, но так получилось, что они встали в самое начало, из-за чего к ним было выделено особое внимание. - Не понял, почему боеприпасы до сих пор у вас в руках, а не в грузовике? – увидев Алимова с ящиком в руках, сказал майор. - Извиняюсь товарищ майор. Моя вина. Мы немного опоздали… - Опоздали они… Полковник тоже «немного опоздал», и это ему чуть жизни не стоило! – перебив лейтенанта сказал майор. – Так, рядовой, быстро отнести боеприпасы в грузовик! - Так точно, товарищ майор! – выкрикнул Алимов, выбегая из строя. Подбежав к ближайшему грузовику, он спешно положил его рядом с другими похожими ящиками и быстро вернулся в строй. - Батальон, тремя шеренгами, за ведущим шагом марш! – крикнул майор, после чего весь батальон вместе с грузовиками направился вперед.***
Прохоровское поле – место в котором когда-то весело резвились детишки, а их родители частенько ходили на пикничок с друзьями, а иногда и со всей семьей. Место которое совсем недавно было полностью усеяно травой… но все это было в прошлом. Груды искореженного металла, вспаханной снарядами земли и множество трупов лежащие на своих до сих пор горящих машинах. Все это говорило о самом большом танковом сражении за всю историю войн. Сражение которое развязалось на Прохоровском поле. - Будьте осторожны, сейчас мы подошли к вражеской территории! Нам нужно занять те окопы и траншеи, – сказал майор, пальцем указав куда-то вперед. – там все еще держится наша оборона. Быстро заберите все боеприпасы и отнесите их к все еще действующим пушкам. Смотреть в оба, противник может контратаковать в самый неподходящий момент! – проговорил майор приказав бойцам разгрузить боеприпасы из грузовиков. Взвод лейтенанта Дмитрия сработал мгновенно. Алимов сразу же схватил ящик с Мирой, а остальные бойцы, для вида, взяли себе по одному ящику боеприпасов. Алимов понес ящик в окоп, а остальные бойцы быстро отнесли боеприпасы к хорошо спрятанным за кустами пушкам. Когда все собрались в окопе, Алимов поставил ящик и спокойно улегся на землю, на что лейтенант явно что-то заподозрил в его таком сильном спокойствии: - Че ты лег то? Открывай давай! – сказал лейтенант, закуривая сигарету. - Зачем открывать? – спросил Алимов, делая непонимающее лицо. - Что значит зачем? Открывай говорю! - Может все-таки не надо? - Уже не отделаешься. Открывай, а то хуже будет! – угрожал командир, и Алимов наконец-то сдался и легким движением открыл ящик. - Твою ж мать, Алимов! Где ж мы её теперь искать то будем?! – крикнул лейтенант, смотря на ящик с боеприпасами к «сорокопятке». – Ладно бы если еще 7,62 ухватил, хоть польза была бы! Что нам теперь с этими снарядами делать? Кидаться что ли? – сказал лейтенант, кидая недокуренную сигарету на землю, но проблема с пропавшей пони решилась сама собой. - Ха-ха-ха, вы бы видели их лица. – сказала Мира стоя на краю окопа, смотря на бойцов сверху. Гусев, который находился ближе всех к ней, резким движением затащил её в окоп. - Ты что, с ума сошла? Хочешь, чтобы тебя пристрелили? Здесь территория врага, а не место для смеха! – проучил её Гусев, на что она только скорчила морду. - Не место для смеха, не место для смеха. – саркастически проговаривала она. – Вся ваша планета не место для смеха! Вы только и можете как убивать друг друга! – выдала Мира, на что ей никто не ответил. Раздалось долгое молчание, которое рассеялось благодаря Баишеву: - Таки может мы лучше пойдем в траншею? Там все-таки уютнее чем здесь. – проговорил Баишев, поймав на себе множество глаз. - Я, за. – сказал Гусев, подняв руку над головой. - Я, тоже за. – поддержав Гусева, сказал Ефремов. - Я не понял, с каких это пор вы решаете куда идти? – грубо спросил лейтенант, подняв правую бровь вверх. - Ну товарищ лейтенант! – хором проговорили бойцы. - Тьфу ты блин, не взвод, а цирк какой-то! – сказал лейтенант, вставая с места. – Ну чего? Идемте! Подняв весь взвод на ноги, лейтенант аккуратно выглянул из окопа и быстро осмотрелся на наличие возможных противников. Никого не заметив, он махнул рукой, указав бойцам вылезти наружу. После чего все быстрым темпом направились в ближайшую траншею, которая находилась буквально в нескольких метрах от них. - Чего они ждут? Мы были видны как на ладони, а они даже не попытались нас убить! – сказал Воронин, как только оказался в траншее. Когда он перебегал из одного места в другое, то заметил вдалеке два немецких пулеметных расчета, которые почему-то не открыли по ним огонь. - Не знаю, как я их не заметил изначально, но думаю, что они попросту не хотят привлекать внимание, видно готовятся к чему-то большему, а может просто не заметили нас, что вряд ли. Н-да, мне бы к окулисту сходить, а то в следующий раз боюсь нам так не повезет. – ответил ему лейтенант, заметив, что весь его взвод расселся по траншее. – Устали что ли? Встаем, может мы сможем землянку найти или если повезет ДЗОТ, если они конечно здесь есть. – поднимая взвод на ноги, проговорил лейтенант, после чего направился вперед по траншее. После долгой ходьбы по этому «лабиринту» и повстречав немало бойцов, которые совершенно не обратили внимания на Миру попросту ни разу не заметив её, взвод нашел выход к пустой пулеметной точке, на которой они быстро устроились. Рядом с ними также располагалось несколько пулеметных и укрепленных точек, двое из которых уже были заняты союзниками. - Я есть хочу! – капризным голосом проговорила Мира, не дав взводу полностью расположиться. Да что там говорить «расположиться»! Алимов даже пулемет не успел установить, как Мира снова начала клянчить еду. Пол взвода остановили свои дела, а их руки самостоятельно потянулись ко лбу. - Боже мой, я эти слова слышу чаще чем слово «привет»! – злостно проговорил лейтенант. – Кто-нибудь, дайте ей хоть что-нибудь, лишь бы отстала! - Хочешь соску? – пошутил Дубов, от чего получил подзатыльник от Гусева. - Ох, что бы ты без меня делала! – проговорил Гусев доставая из подсумка баночку с сушеными фруктами, которые сильно любила Мира. Отдав баночку Мире, Гусев уселся на землю, под хмурые взгляды бойцов. - Ты бы её еще с ложечки покормил! – проговорил Воронин, на что получил грубый взгляд от Гусева. - Че ты так на него смотришь? Он ведь прав! А ты, Мира, тебе взрослеть пора, а то Гусев тебя совсем засюсюкает! – сказал лейтенант смотря то на одного, то на другого. - Ничего вы не понимаете лейтенант. Ни-че-го. – проговорил Гусев, наблюдая за поедавшей сухие фрукты Мирой. Алимов наконец-то установил пулемет на сошки на выделенное для него место, и зарядив его, он зачем-то начал копаться в прицеле, пытаясь хоть как-то отрегулировать его. Не успел он даже дотянутся до него, как какой-то неизвестный неожиданно поздоровался со взводом, от чего Алимов перекрутил барабанчик на несколько ступеней вперед. - О, здрасьте, а мы как раз искали с кем можно переговорить… – остановился, только что радостно пришедший из ниоткуда сержант с тремя подчиненными, увидев сидящую в углу пони. – Ох, э-э-э… – промычал он, тупа глазея на вопросительно смотрящую на него пони. - В первую очередь, здравия желаю сержант. А во-вторую, это не «э-э-э», а наш товарищ, и незачем на неё так смотреть. – сказал лейтенант, не вставая с места. – Чего пришли то? - Э-э-э, так мы это… поговорить с кем-нибудь хотели… товарищ лейтенант. – отдав честь, сказал он, не сдирая глаз с пони. - Ну так, говори, чего ждешь то? – спросил его лейтенант. - Я Дунаев. Дунаев Павел, командир отделения военно-медицинской службы, а это часть моего отделения. – по идиотски усмехнувшись, сказал он посмотрев на своих подчиненных у которых на подсумке был нарисован красный крест. - Левин Дмитрий. – пожал ему руку лейтенант, не вставая с земли. - Рад знакомству, товарищ лейтенант! А можете меня познакомить со своими бойцами, а то они у вас что-то молчаливые. – проговорил сержант, с постоянной ухмылкой. Лейтенант назвал всех своих подчиненных и сержант сделал тоже самое со своими бойцами. Все друг с другом поздоровались, кроме Миры, лейтенант не рискнул её назвать. - А я? У меня вообще-то тоже имя есть! – обиженно проговорила Мира, на что на неё удивленно посмотрел сержант и его бойцы. Простояв несколько секунд в ступоре, сержант все-таки смог заговорить: - Я почему-то даже не особо и удивлен. Ну и местечко же мы нашли. Ухх, а вопросов то сколько накопилось! – улыбаясь проговорил сержант. Вопросов было настолько много, что наступил уже вечер и только после этого, сержант решился уходить. - Эхх… весело же с вами было, но мне пора ко всему отделению возвращаться, мне столько придется им рассказать, они точно до утра не уснут! – усмехнувшись сказал сержант, вставая с земли, поднимая тем самым часть подчиненных. – Вы это, заходите если что. Несколько раз попрощавшись, он все-таки удосужился уйти, оставив весь взвод в покое. - Не ну он конечно мужик веселый, но не до такой же степени! – проговорил Дубов, чему сам был удивлен. - Да ну нафиг, он из всех сможет любую информацию достать! Как только таких в мед-часть берут? – проговорил уставший от долгих разговоров лейтенант. – Все, отбой! Гусев, ты за часового! - Но почему я? – удивленно спросил он. - Ты больше всего с ним разговаривал! Все, никаких вопросов, отбой! – повторил лейтенант, устраиваясь на земле поудобнее. После слова «отбой», Мира от усталости и кучи вопросов сразу же отключилась, а за ней последовали и остальные, оставляя Гусева сторожить взвод. 14 июля 1943 года. 2 часа ночи. Курск. 57-я армия. 1292-й стрелковый полк. - Атас! Немцы идут! – кричал Гусев, чей крик перебивался стрекотом пулеметов и грохотом малокалиберных пушек. Взвод моментально поднялся на ноги, подняв свое оружие с земли. Сон пропал мгновенно, уходя на второй план. Алимов сразу же подбежал к своему пулемету, а остальные встали на другие удобные позиции, выставляя на показ только свою голову и оружие. Никто не открывал огонь, бойцы ожидали команды от своего командира. - Гусев, какова обстановка? – перекрикивая грохотания орудий, крикнул лейтенант. - Они контратакуют с юга! Идет только пехота, танков нет, наши орудия работают по вражеским солдатам! Я успел насчитать около, восьми немецких пулеметных расчетов, они за ночь окопались в семистах метров от нас! – доложил Гусев, пальцем указывая на бегущих к ним противников. Не успел лейтенант проронить и слова, как увидел наполовину вылезшую из траншеи Миру. Командир сработал моментально, схватив Миру он потянул её обратно в траншею. - Мира, мать твою! Здесь тебе не игры, это война! Тебя пристрелят и этого никто даже не заметит! – грубо кричал лейтенант на испуганную пони. - Но я там кого-то видела… - Ты видела там множество бегущих на нас немцев, которые всего лишь одной пулей способны убить тебя! – продолжал кричать на неё лейтенант. - Но он был ранен! – с наворачивающимися слезами говорила она. - Мне все равно кто это был! Сиди здесь и не рыпайся! – грозно сказал лейтенант угрожая ей пальцем. - Лейтенант, может уже пора? – спросил Алимов, видя, что противник подходит все ближе и ближе. - Терпение друг мой. Они все еще слишком далеко, ты по ним попросту не попадёшь. Наших снайперов выдавать нельзя, пока что это самая мощная сила которая у нас есть. Стрелки тоже бесполезны на таком расстоянии. Будьте наготове, я скажу когда можно начинать огонь. – держа бинокль в руках сказал командир. – Еще рано. – высчитывая каждый их шаг, проговорил лейтенант. – Рано… Еб твою ж мать, Мира! – увидев в самый последний момент, выбегавшую пони, крикнул командир. – Помрет ведь дура! Посмотрев куда она бежит, лейтенант увидел подорванный советский танк и лежащего рядом с ним человека. - Твою мать, твою мать! – проговаривал лейтенант одно и тоже. – Алимов, отвлеки противника своим огнем! Баишев, Ермаков, стреляйте по снайперам и пулеметчикам! Остальные, не подпускать противника к Мире! – крикнул лейтенант, под уже стрекочущий пулемет Алимова. Мира бежала вперед, все чаще замечая пролетавшие рядом с ней пули, которые аккуратно спахивали под ней землю. - Что происходит? Базлов, Алезин, кто-нибудь здесь есть? Ни черта не вижу! – услышала его бормотание, подбежавшая к нему Мира. Его глаза были открыты, но сильно залиты кровью, из-за чего боец полностью ослеп. На его погонах красовались три большие звездочки и две параллельные красные линии, что как помнила мира, означало «полковник». - Кто… кто здесь? – поперхнувшись спросил полковник, услышав шаги Миры. - Я вам помогу. – сказала Мира, доставая цельный бинт. - Мне? Хех, все что мне сейчас поможет, это горячая ванна и бутылка холодного пива! – сказал полковник даже не понимая с кем говорит. Мира молча просто начала обматывать его голову бинтами в районе глаз, а полковник в это время начал рассказывать свою душераздирающую историю: - Прохоровка – это проклятое место, все что я здесь увидел, запомнится на всю мою чертову жизнь. В памяти остались тяжёлые картины… Стоял такой грохот, что перепонки давило, кровь текла из ушей. Сплошной рев моторов, лязганье металла, грохот, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа… От выстрелов в упор сворачивало башни, скручивало орудия, лопалась броня, взрывались танки. От выстрелов в бензобаки танки мгновенно вспыхивали. Открывались люки, и танковые экипажи пытались выбраться наружу. Я видел молодого лейтенанта, наполовину сгоревшего, повисшего на броне. Раненый, он не мог выбраться из люка. Так и погиб. Не было никого рядом, чтобы помочь ему. Мы потеряли ощущение времени, не чувствовали ни жажды, ни зноя, ни даже ударов в тесной кабине танка. Одна мысль, одно стремление — пока жив, бей врага. Наши танкисты, выбравшиеся из своих разбитых машин, искали на поле вражеские экипажи, тоже оставшиеся без техники, и били их из пистолетов, схватывались врукопашную. Помню капитана, который в каком-то исступлении забрался на броню подбитого немецкого «тигра» и бил своим оружием по люку, чтобы «выкурить» оттуда гитлеровцев. Помню, как отважно действовал командир 189-й танковой роты. Он подбил вражеский «тигр», но и сам был подбит. Выскочив из машины, танкисты потушили огонь. И снова пошли в бой… – смотрев в никуда, говорил полковник. Мира закончила перевязывать его голову, тщательно вслушиваясь в его рассказ, от которого захватывало дух. Вспомнив, что Мира находится в зоне боевых действий и то, что её ждет взвод. Схватив его зубами за шиворот, она потянула его в сторону траншеи, но заметила, что противник находится очень близко к ней. - Она возвращается! Алимов, стрелки, не подпустить к ней противника! – крикнул лейтенант, отстреливая толпу немецкой пехоты, которая довольно быстро начала заканчиваться, из-за убитых снайперами пулеметную поддержку. Мира в ускоренном темпе, тащила за собой полковника, который достаточно быстро оказался в траншее. Лейтенант уже хотел дать Мире поучительных пинков, но увидев кого она притащила, отказался от этой идеи. - Сиди здесь! – после недолгой паузы и разглядывания генерала, проговорил лейтенант, на что мира только усмехнулась и закатила глаза. – Ефремов, помоги мне дотащить раненого до Дунаева! Остальные, продолжать огонь! – крикнул командир, хватая полковника за ноги. Ефремов быстро убрал свое оружие за спину и также схватил офицера. - Лейтенант, а вы знаете где находятся полевые медики? – спросил его Ефремов, идя за ведущим куда-то лейтенантом. - Примерно знаю. Просто пойдем по прямой, они должны быть недалеко. – ответил ему лейтенант, перекрикивая свистящие над головой пули. Командир оказался прав. Всего в нескольких десятках метрах им удалось найти медиков в главе сержанта Дунаева. Его отделение уже во всю работало над ранеными, обрабатывая раны лежачих на холодной земле бойцов. - Лейтенант? – заметив командира взвода, спросил сержант, который уже не был таким веселым как еще несколько часов назад. - Лейтенант, а кто же еще! Принимайте раненого. – ответил он, положив полковника на землю, рядом с другими ранеными бойцами. - Ого, это вы где полковника то отрыли? – с интересом спросил сержант. - Сейчас это не главное, лучше займитесь им! Мне надо возвращаться, пока Мира опять чего-нибудь не натворила! Ефремов, чего встал? Идем! – сказал лейтенант, смотрящему на полковника Ефремову, будто бы он кого-то в нем узнал. – Ефремов! – наконец-то удалось лейтенанту заставить своего бойца откликнутся на его крики, после чего лейтенант махнул ему рукой. Они быстро вернулись назад тем же путем, но когда дошли, обнаружили только отстреливающихся бойцов, а Миры рядом с ними нигде не было. - Твою ж мать, Мира!***
Как только лейтенант покинул зону видимости, пони сразу же рванула в другую сторону траншеи. - Она убегает! Держите её! – крикнул Ермаков, заметив убегающую от них Миру. Некоторые солдаты рванули за ней в попытках её остановить, но заметив, как быстро она от них удирает, бойцы бросили это бесполезное дело и вернулись обратно на свои позиции. - Таки лейтенант опять будет на нас ругаться! – проговорил Баишев, смотря на перезаряжающего свой пулемет Алимова, не обратившего внимание на «побег» пони. Когда Мира заметила, что погоня прекратилась, она немного замедлилась и начала выискивать раненых в траншеях бойцов. Контрнаступление немецких солдат, больше начало напоминать оборону. Их численность упала во много раз, а союзники превосходили их пять к одному. Им оставалось укрываться за подбитыми танками, которых на поле боя было предостаточно. Даже не смотря на такое превосходство, раненых советских бойцов было немало, и каждому из них нужна была помощь, которую могла предоставить Мира. После недолгого похода по траншеям, она увидела раненого солдата прижимающего рукой свою грудь из которой сочилась кровь. Он сидел на земле, спиной опираясь на низкий деревянный каркас траншеи. Мира подошла к раненому бойцу и тот наконец-то её заметил. Он пытался что-то сказать, но из его уст вырывалось только шипение. Как только Мира встала перед ним в попытках разглядеть серьезность ранения, из-за окопа пролетела шальная пуля, которая прилетела бойцу прямо в затылок, разбрызгав мозги и кровь по всей пони, окрасив её с головы до ног. От страха, глаза пони сузились до микрон, в надежде не видеть все то, что осталось от бойца. Мире сразу же поплохело и рвотные позывы не заставили себя долго ждать, и вывернув свой желудок, она начала спешно отдалятся от остатков недавно живого бойца. Попытки хоть как-то избавится от крови на своей шерстке ни к чему хорошему не привели, а только наоборот размазалось по всему телу. Бросив это бесполезное дело, Мира быстро вернулась обратно, где все уже собрались. - … Мы пытались её остановить, но она бегает гораздо быстрее нас! – отчитывался лейтенанту Гусев, не останавливаясь стрелять по немецкой пехоте. Все не переставая продолжали вести огонь по противнику, от чего часть траншеи состояла из гильз. Во время очередной перезарядки, лейтенант краем глаза заметил стоящую в стороне Миру, которая с головы до ног была измазана кровью. - П-прости… – дрожащим голосом еле проговорила пони. Бойцы сразу же обернулись на этот голос, удивленно выпучив глаза. - А-х-у-е… – заглушил слова Дубова громкий грохот пушки. Никто не мог проронить и слова от такой неожиданности. Казалось, что война на время остановилась, заставляя пули висеть в воздухе. Но это длилось не долго, громкий крик лейтенанта всегда мог исправить почти любую ситуацию: - Продолжать огонь! – крикнул лейтенант, медленно подходя к дрожащей пони. – Говорил же… говорил же, сиди здесь. Вот зачем ты поперлась? Чего ты добилась? – опустив одно колено на землю, проговаривал ей лейтенант. - Я просто… хотела помочь. – с наворачивающимися слезами прохрипела пони, мягко прижимаясь к лейтенанту. – Я думала, что смогу спасти еще одного человека, но его убили прямо перед моими глазами, он хотел мне что-то сказать, но не успел. – сказала пони, ненадолго замолчав. – Если бы вы только видели, что от него осталось… - Лейтенант, они отступают! – крикнул Алимов радостным голосом. - Продолжать огонь! – ответил лейтенант, не разделив радость Алимова. - Мы должны стрелять им в спину? – удивленно спросил Гусев. - В спину, в голову, в лицо. Куда угодно, лишь бы прикончить этих крыс! – грубо выразился лейтенант, совершенно не обратив внимание на его удивление. Фашистам оставалось до траншей буквально сто метров, но из-за больших потерь они приняли попытку отступить, что не особо помогло им спастись. Союзный огонь не давал им шанса выжить, добивая последних солдат выстрелами в спину. В скором времени стрельба прекратилась, заменяясь мертвой тишиной. Трава не шелестела, птицы не пели, ветер не дул. Сама природа оплакивала всех погибших на Прохоровском поле. Эта тишина не могла длится долго, как минимум из-за того, что видела Мира. Но снайперы... снайперы видели больше, ведь они следили за всем этим боем через оптический прицел. Они были единственными кто не радовался удавшемуся отстаиванию позиций, которое можно даже назвать победой. Снайперы просто сидели на земле, пока другие делились своими мыслями о прошедшей контратаке, параллельно расспрашивая Миру о случившимся. - Баишев, Ермаков, вы чего такие грустные? – заметив их спросил Дубов, не понимая почему они были единственными кто не радовался победой над контратакой противника. - А чего веселится то? – ответил Ермаков вопросом на вопрос. - Ну вы чего в самом деле? Что случило то? Мы же смогли отстоять немецкую контратаку! – говорил Воронин, на что Ефремов только вздохнул и закурил оставшуюся сигарету. - Это были не немцы. – твердо заявил Ефремов, а Баишев только подтвердил его слова. - Что? Да быть того не может! – сказал лейтенант. - Думаете немцы бы проиграли эту контратаку имея при себе кучу разной техники, которую даже не пустили в бой? Я скажу больше, у большинства атакующих даже оружия при себе не было, только деревянные макеты взяли для устрашения! Некоторые махали руками и пытались докричатся до нас, но они не понимали, что мы не услышим. Белгород… это сейчас ближайшим к нам город. Старики, плененные солдаты и возможно даже дети… Все… все они были здесь… - Твою мать, почему вы нам это не сказали? Мы бы перестали стрелять по ним! – крикнул лейтенант. - А смысл? Ну перестали бы мы стрелять по ним, и что? Мы же не побежали бы сломя голову через всю траншею, чтобы сообщить это другим! - А стрельба? Почему они по нам стреляли? - Я-таки думаю, что это был немецкий штрафбат. Они как раз и вели наших на нас. – ответил за Ефремова Баишев. После его слов, лейтенант уселся на землю и схватился руками за голову. Вновь настала тишина, которая заставила всех задуматься о том, что они натворили. Тишина длилась почти до самого вечера и только во время ужина эта тишина рассеялась. - Мира, будешь есть? – предложил Дубов, уминая кусок черного хлеба. - Нет, как-то после прошедшего есть совершенно не хочется. – отказалась пони смотря на свои запачканные кровью копыта. - Ну как хочешь. – ответил он ей, доедая хлеб. Назвать ужином это было сложно, да и тем более много кто не особо явил желания подкрепится после прошедшего боя. - Подойди сюда. – сказал Гусев посмотрев на Миру, от чего та не спешно приблизилась к нему. Гусев откуда-то достал небольшую тряпку и достав флягу, немного намочил её. Пододвинув пони к себе поближе, он начал старательно отмывать её от грязи, но как бы он не старался идеально отмыть её не получилось. После этой процедуры, пони выглядела гораздо лучше, что несомненно радовало, как Гусева, так и саму пони. Боец снял с себя каску и с улыбкой надел её на голову Мире. - Носи с собой каску, хоть лицо не запачкаешь! – посмеиваясь сказал Гусев. - Спасибо. – с улыбкой ответила она. - Все еще не хочешь есть? – спросил её Гусев, на что она вежливо отказалась. Мира уселась между Гусевым и Алимовым, который заряжал магазины для своего пулемета, высыпав все содержимое подсумка на землю. Мира случайно заметила на земле три непонятных ей диска которые были похожи на магазины к пулемету Дегтярева, что несомненно заинтересовало пони. - А что это такое? – спросила Мира, копытом указывая на те самые диски. - Это? Это противотанковые мины. Судя по словам наших снайперов, скоро они нам пригодятся! – ответил ей Алимов. - А как они работают? – спросила пони. - Ничего сложного. Когда снимаешь крышку, мина активируется, после чего ты можешь установить её куда угодно. А когда танк наезжает на мину, она срабатывает, в большинстве случаев она лишает танк возможности двигаться, но иногда бывает, что мина пробивает дно танка и этим экипаж, но это бывает нечасто. – рассказал Алимов Мире, что её немало заинтересовало. - Отставить разговоры. Мы спали всего несколько часов, так что отбой! Ермаков, ты за часового, подумаешь над тем, что не стал говорить мне. Баишев, ты его заменяешь! – проговорил лейтенант, ложась на холодную землю. Все с ворчанием повторили действия командира, говоря, что они уснут еще не скоро. Прошел час. Два. Мира ворочалась по земле пытаясь уснуть, но все самые страшные воспоминания лезли к ней в голову. - Не спится? – спросил Миру лейтенант, который тоже никак не мог уснуть. - Нет… – тихо проговорила пони. - Хочешь расскажу одну интересную историю про танкистов героев? Одного из них я знал лично! – спросил лейтенант, на что бойцы все как один по раскрывали глаза. – Ладно, всем расскажу, раз уж вспомнил.***
1941 год. Курская область. 38-я армия. 42-й танковый полк: После тяжелой битвы с немецкими машинами, советским танкам пришлось отступить за мост, который они обороняли, пытаясь не подпустить к нему врага. Из всего 42-го танкового полка остался только один. Один Т-34-57, который смог устоять против фашистского натиска, заняв приоритетную позицию на пригорке за большим поваленным деревом. На башне танка красовались нарисованные желтой краской надписи «42-й танковый полк» и «Стальное сердце» - указывая на прозвище этой машины. Танку удалось вынести множество попаданий, отделавшись всего одним пробитием в моторное отделение, после которого танк уже не мог завестись. Экипаж выбился из сил из-за продолжительного боя, а стоящая на улице жара только усугубляла ситуацию. Экипаж среднего танка состоял из четырех человек: Сержант-командир Абаренов Владимир, наводчик Алезин Михаил, заряжающий Гаврилов Павел и механик-водитель Жерихов Василий. Гаврилова направили на небольшую разведку из-за того, что после моста шла небольшая гора из-за которой дальше ничего не было видно. - Сержант, это полный бред! Мы не сможем отстоять еще одну волну немецкой бронетехники! – сказал Алезин, отдыхая на своем месте наводчика упираясь спиной на казенник орудия - У нас есть приказ: «Не дать противнику пересечь мост». Мы должны продолжать держать здесь оборону до прихода союзников! – в какой раз уже повторил командир, но экипажу танка этого было мало. - У нас осталось всего четыре снаряда! Чем мы будем отбиваться, если немцы придут раньше чем союзники? – продолжал говорить Алезин. - Нам надо свалить отсюда прежде чем когда эта машина превратится для нас в братскую могилу! – высказал свое мех-вод, пытаясь уговорить сержанта отступить. - У нас есть приказ… - Какой нахрен приказ! Мы просто все здесь сдохнем! Включите мозги, сержант, нам не пережить еще одной атаки! - Мы должны держать оборону… - Агх! – разъяренно крикнул Жерихов, начиная бить кулаками о приборную панель, пытаясь хоть как-то привести «мертвый» танк в рабочее состояние. Тем временем заряжающий бегом возвращался к своему танку. Как только он до него добежал, Гаврилов засунул голову в люк и крикнул: - Танки! Около четырех отделений! В пол километрах отсюда! – еле отдышавшись крикнул заряжающий. - Сержант, одумайтесь. У нас еще есть время убежать! – сказал Алезин, но сержант только хмуро уставился на него. - Замаскировать танк! Ветками, землей, чем угодно. Хоть своими тушами, но не дать противнику заметить нас! – выкрикнул командир, подарив экипажу надежду того, что они просто пропустят немецкие танки мимо себя. Экипаж быстро выбрался наружу, оставив сержанта одного. Тот среагировал моментально и заблокировал все люки танка, не давая возможности экипажу вернутся назад. - Сержант, что за дела? – услышал он приглушенный голос Алезина. - На востоке, в двух километрах отсюда, есть артиллерийский лагерь. Все что вам нужно это назвать им координаты этого моста. – крикнул сержант усаживаясь на кресло стрелка, одновременно заряжая пушку. - Да у вас крыша поехала, сержант! - Бегите! Сами же этого хотели! Бегите теперь, пока я их буду задерживать у вас будет достаточно времени! – крикнул командир наводя орудие на мост. - Да чтоб вас!... Ладно, сержант, не успеете моргнуть как наша артиллерия будет громить их танки! – сказал Алезин, слезая с танка. - Очень на это надеюсь! – крикнул сержант, начиная выжидать немецкие танки. Минута. Две. Немецкие танки начали медленно выкатываться из-за горы. Сейчас самое главное было точность и терпение, ведь практически только это решало исход боя. Сержант успел насчитать около пятнадцати танков Panzer lll и Panzer lV, несколько самоходок и гусеничных бронеавтомобилей. На все это у командира было всего четыре снаряда. А значит – четыре попытки остановить продвижение танков противника. У командира был один хорошо проработанный план, и главное в нем было подпустить противника как можно ближе к мосту. Вытирая выступающий пот со лба, командир выжидал максимально подходящего момента для выстрела. И вот, наконец-то, немецкие танки были буквально в пяти метрах от моста, но они неожиданно встали на месте. - Твою мать, неужели заметили!? – нервно проговорил сержант внимательно вглядываясь в стоящие линией танки. Из ведущего танка вылез командир, который с явным недовольством начал разглядывать мост со всех возможных сторон. Видно они ожидали, что мост будет заминирован или же где-нибудь за кустами прячутся советские пушки, но они совершенно не ожидали того, что приготовил для них командир. Ему было достаточно всего одного точного выстрела чтобы ненадолго остановить продвижение немецких танков. Вскоре фашисты продолжили продвигаться вперед, полностью уверенные в своей непобедимости, но эта уверенность продлилась для них не долго… - Лишь бы не промазать. – проговорил сержант, стирая рукой выступавший пот. Как только немецкий танк почти добрался до середины моста, командир выставил прицел ровно под его башню. Выстрел. Попадание. Немецкий танк разлетелся на две части. От попадания в боеукладку башня отделилась от корпуса, упав в воду под мостом. Мост перекрыт. Задача выполнена. Но командир не спешил убегать, а даже совсем наоборот, хотел уничтожить еще как минимум один танк. Ошарашенные немцы не смогли определить место откуда произошел выстрел. Экипаж бронеавтомобилей выбежал наружу, ожидая, что сейчас им придётся сражаться с толпами советских солдат. Командир зарядил снаряд и снова взглянул в прицел. Сержант имел очень большое преимущество над противником, немцы все еще не знали где он находится. Имея перед собой больше времени, он выцеливал самые тонкие места немецких танков. Выстрел. Попадание. Немецкий танк вспыхнул как спичка, а находившейся в нем экипаж вывалился наружу кувыркаясь по земле, дабы избавить себя от горящего на одежде топлива. На этот раз немцы смогли распознать откуда ведется по ним огонь, но пока они наводили свои орудия, сержант успел сделать еще один выстрел, но на этот раз не такой удачный. Снаряд всего вскопал под немецким танком землю. Снаряды Т-34-57 были гораздо меньше своего предшественника Т-34-76, но по силе и эффективности, малый снаряд на голову превосходил своего более большего собрата. Еще одно преимущество заключалось в весе самого снаряда, 57-и миллиметровую пушку можно зарядить практически в два раза быстрее своего предшественника, от этого исходила большая огневая мощь и эффективность самого танка. Последний снаряд, этот снаряд сержант не хотел тратить в пустую и вывел на решающий выстрел больше свободного времени, он успел выстрелить ровно тогда же, когда и немецкий танк. Оба попали, но для немецкого танка это попадание было критическим, от чего башню немецкого танка повернуло на несколько градусов попадая в клин. Немецкий танк больше не был боеспособен, так же как и советский. Попадание пришлось в лобовую часть брони, если бы там сидел механик-водитель, то от него мало чего бы осталось. Командир выжил отделавшись всего громким пищанием в ушах. Снарядов не осталось, союзники так и не прибыли, а арт-удара все еще не произошло. Уставший командир, не имел сил выбраться из танка и просто продолжил сидеть дожидаясь своей участи. Сержант достал из внутреннего кармана небольшую смятую фотографию на котором было изображено три человека: Отец, мать, и еще молодой лейтенант… Левин Дмитрий. - Я уже иду… – хриплым голосом проговорил сержант. Прогремел всего один выстрел немецкой пушки, перед тем как послышались взрывы и звуки тресканья металла. Все это означало о точном артиллерийском ударе, но… было уже поздно. Снаряд немецкого танка угодил прямо в лоб башни проделав в нем небольшую дыру. Артиллерия опоздала всего на каких-то несколько секунд, но эти несколько секунд стоили сержанту жизни…***
15 Июля 1943 года. 4 часа дня. Курск. 57-я армия. 1292-й стрелковый полк: Мира грустная сидела в траншее, частично выглядывая наружу, она наблюдала за периметром. Из-за большого количества вопросов прошлой ночью, ей приговорили наказание: Весь день выполнять функцию часового, не имея возможности покинуть свой пост. Скучая, она просидела на одном месте практически пол дня, пока взвод весело переговаривался. Мира молчала, погрузившись в свои мысли она пыталась так отвлечь себя от унылой работы. Её мысли оборвались странным и подозрительно знакомым свистом, который она с ужасом встречала в Сталинграде. - Ложись! – услышала Мира крик лейтенанта, перед тем как начали греметь взрывы. В ушах стоял громкий писк, лейтенант что-то кричал Мире, но той попросту не удавалось этого расслышать. Пони подбежала к командиру и тот сразу же повалил её на землю. - Тебе что, голова нужна только для того чтобы каску носить? – перекрикивая свист летящих к земле снарядов, сказал лейтенант. Этот вопрос остался без ответа. Арт-удар длился в течении нескольких минут, не давая союзникам высунутся из траншеи. Даже после окончания последних взрывов, писк в ушах стоял еще довольно долго, но когда он прошел, были слышны страшные крики и мольбы о помощи. Мира сразу же повернулась на крики, во всю собираясь спешить на помощь. - Нет! Ты никуда не пойдешь! – схватив пони, сказал лейтенант. - Но… - Никаких но! Будешь сидеть здесь! Им помогут и без тебя! - Я не буду здесь оставаться! – крикнула пони, вырываясь из рук лейтенанта. - За невыполнение приказов!.. - Я не солдат! Я не должна выполнять ваши приказы! – выкрикнула Мира, наконец-то вырвавшись из захвата. - Стой! Держите её! – крикнул лейтенант. Гусев оказался к ней ближе всех, но он даже глазом не пошевельнул чтобы хоть как-то попытаться остановить её. - Извиняюсь товарищ лейтенант, не успел. – пожав плечами и выставив невинную рожу, сказал он. - Да чтоб тебя, Гусев! Папаша гребанный! – высказывался о нем лейтенант, угрожая кулаком. - Немцы! Немцы идут! – крикнул Алимов, руками хватаясь за свой пулемет. Бойцы моментом вскочили и несильно высунули головы из траншеи. - Сколько их там? – спросил лейтенант Алимова. - Роты… нет, их целые дивизии! Куча танков, солдат, их не пересчитать! – кричал Алимов рассматривая идущую на них пехоту которая укрывалась за своими танками. И вновь начались взрывы, немецкие танки стреляли прямо на ходу, попадая прямо по окопам и союзным пушкам, разрывая вторые на маленькие кусочки металла. - Черт, их слишком много! – сказал лейтенант хватаясь за голову. - Что будем делать, лейтенант? – спросили его бойцы. - За нами есть целых три линии обороны, они наверняка смогут им противостоять. Нам нужно попытаться ослабить врага, а наши их просто добьют. - Как я понимаю это будет наш последний бой. - Я скажу больше, Ефремов, это будет наша последняя война! – вздохнув, ответил ему лейтенант, ненадолго замолчав. – Приготовится к бою! Не подпустить врага к траншеям! – крикнул лейтенант и все бойцы тут же приняли боевые позиции. – Снайперы, огонь по перископам и триплексам немецких танков, пусть они ослепнут! Алимов, стреляй по большому скоплению вражеской пехоты, экономь патроны, они нам еще пригодятся. Стрелки, на дальней дистанции стрелять только одиночными, не тратьте патроны впустую, экономьте их до того как противник окажется в траншее! – отдавал приказы лейтенант, перекрикивая свистящие над головой пули. – Все всё поняли? - Так точно! – дружно в ответ крикнули бойцы. - Открыть огонь! – крикнул лейтенант. – Не дать противнику пересечь нашу оборону! Стоять до последней капли крови! За Родину, товарищи! За Сталина! – кричал лейтенант, подняв правую руку вверх держа в ней ППШ. Каждый был занят своим делом. Снайперы работали по приборам наблюдения немецких танков, делая из них «слепых котят» и оставляя их на поле боя. Алимов стрелял по большим кучкам немцев, убивая «одной пулей двух зайцев». А стрелки и лейтенант, пытались хоть что-то сделать с врагом на большой дистанции. Во время очередной перезарядки, лейтенант заметил возвращавшуюся к ним Миру. - Ну что? Всем помогла? – спросил её лейтенант. - Я никого не нашла, когда я кого-либо находила, было уже поздно. – грустно проговорила пони. Немцы уже давно приметили союзного пулеметчика, который не давал им подняться с земли. Одному из фашистов все-таки удалось попасть по Алимову, но пуля попала в плечо и прошла навылет, на что Алимов никак не отреагировал. Пони только удивленно открыла рот и уставилась на него. - Не обращай на это внимания, он впитывает в себя пули как губка, и заживает на нем все как на собаке. Хренов мутант! – проговорил лейтенант, закончив перезарядку и снова вступая в бой. Патроны уходили один за одним, заставляя перезаряжаться раз за разом. Противник продолжал наступление, все ближе подходя к союзным окопам. - Таки немецкие танки скоро доберутся до нас, их нужно остановить! – сказал Баишев, перезаряжая свою винтовку, но на что-то уставившись он резко остановился. - Баишев, продолжать огонь! – крикнул на него лейтенант, заметив просто сидящего на земле бойца. - Таки товарищ лейтенант, у меня есть идея как их можно остановить! – сказал Баишев, продолжив заряжать свою винтовку. – Сзади нас стоит почти целый танк, его орудие наверняка все еще рабочее! - Танк? – обернувшись сказал лейтенант, заметив подбитый Т-34-57 со сгоревшей кармой. – Баишев, да ты черт возьми гений! – похвалил он его, на что Баишев ухмыльнулся. – Алимов, сколько у тебя патронов? - Мало, товарищ лейтенант, два диска и еще патронов сто россыпью. – ответил он лейтенанту, ненадолго прекратив стрельбу. - Значит так, Алимов, ты займешь танк… - Но товарищ лейтенант, я даже снаряд зарядить не успею, как по башне разлечусь! – перебив командира, сказал Алимов. - Немецкие танки сейчас фактически слепые, у тебя есть очень большой шанс остаться незамеченным! – сказал лейтенант, на что Алимов отчаянно вздохнул. – Открывай огонь только тогда, когда будешь уверен в точном попадании… - Тащ лейтенант, я конечно рад в том, что вы так уверены во мне, но стрелять по движущимся танкам не так уж просто! - Тогда я остановлю их! – сказала Мира, хватая зубами противотанковою мину. Никто не успел сказать и слова, как Мира уже оказалась на поле, укрываясь за подбитыми танками. - Алимов, бегом в машину! – крикнул лейтенант, и заняв его пулемет, начинал отвлекать на себя противника. Недолго потупив, Алимов рванул к танку, бубня себе под нос какую-то песенку. Мира же заняла позицию под подбитым танком, начиная выжидать когда немецкие машины окажутся совсем рядом. Ждать пришлось не долго, один из немецких танков оказался прямо перед ней. Мира резко выскочила из под машины и быстро активировав мину, установила её перед танком. - Совсем у девки страха нет! – проговорил Гусев, увидев, как с немецкого танка слетает гусеница. Мира вернулась обратно в траншею, только для того чтобы взять еще одну противотанковою мину. Лейтенант не стал останавливать её и просто спокойно проводил взглядом. - Эх, лейтенант, держать её надо было! Там ей не по траншее гулять, её так-то и пристрелить могут! – сказал Гусев, смотря на командира. - Не беспокойся, с ней ничего не случится. - Вот как значит вы быстро мнение меняете. Смотрите, если вдруг что, то это будет на вашей совести! – проговорил Гусев, на что лейтенант просто промолчал, возможно даже не услышав его слов. Тем временем, Алимов зарядил снаряд в пушку и аккуратно нацеливался по обездвиженным Мирой танкам. - В машину вдарила болванка… – пропел Алимов стрельнув по немецкому танку. – Прощай родимый экипаж! – заряжая новый снаряд, сказал он. – Четыре трупа, возле танка, дополнят утренний пейзаж.***
Мира установила последнюю мину перед еще одним немецким танком и быстро побежала в траншею уворачиваясь от летящих в неё пуль. Она не успела добежать всего несколько метров, как вдруг, неожиданно, рядом с ней разрывается немецкий осколочно-фугасный снаряд, сильно оглушая пони, от чего та свалилась на землю. Взрыв был настолько сильным, что у пони потекла кровь из ушей, заставляя её слушать один лишь громкий писк. Пони попыталась бежать, но как только она встала, почувствовала сильнейшую боль. Множество осколков снаряда заполонили практически все тело пони. От такой сильной боли у неё кружилась голова и сильно затруднилось дыхание. Мира сделала глубокий вздох и силой попыталась ползти вперед, но на этот раз её остановило другое, то что Мира особенно не хотела видеть. В танк в котором находился Алимов попал снаряд, сильно разорвав борт танка и попав в двигатель от которого танк моментально вспыхнул. Видно снаряд попал во второй топливный бак, который не пострадал от прошлого пожара. - Нет… – тихо просипела пони, чувствуя, как к горлу поступает кровь. Откашлявшись, пони продолжила свои попытки ползти вперед. Терпя мощнейшую боль во всем теле, Мира продолжала ползти, используя всего одно переднее копыто, которое болело меньше всех. Сантиметром за сантиметром, Мира сквозь боль ползла вперед, понимая, что если не сделает этого, то точно умрет от немецких пуль. Попытки крикнуть, отзывались ей сильнейшей болью в груди, от чего ей приходилось на несколько секунд останавливаться, дабы перетерпеть боль. И вот, наконец-то, пони уже начинала видеть дно траншеи, но не подумав какими будут последствия, с облегчением грохнулась с небольшой высоты. Мира тут-же закричала, от еще одной наисильнейшей боли, но все что было слышно, это тихий писк. Через несколько секунд таких «криков», пони потеряла сознание…***
- Я в порядке! – крикнул выпрыгивающий из горящего танка Алимов, быстро возвращаясь в траншею. – Берегись! Сейчас рванет! – тут-же оказавшись в траншее, крикнул Алимов, после чего раздался взрыв боеукладки, чудом оставляя башню танка на месте. - Живой! Я даже не удивлен! – сказал лейтенант, хлопая Алимова по плечу. – Неплохо поработал! Как минимум двум танкам точно крышка! - Спасибо товарищ лейтенант, но рано еще радоваться. Немецкие танки буквально в десяти метрах от нас, теперь нас ждет бой на ближних дистанциях! – заметив быстро катящуюся к ним технику, сказал Алимов, чего лейтенант заметил не сразу. - Твою мать! Как они так быстро здесь оказались!? Все, на землю, живо! – крикнул лейтенант, смотря как над ними проезжает немецкий танк. В траншею тут-же повалились немецкие солдаты, начиная бить союзников штыком на своих винтовках. - Алимов, хватай пулемет, наведешь шухер в ближнем бою! Стрелки, прикрывать все стороны, не дайте фашистам подойти к нам вплотную! Снайперы, отстреливать наступающих на нас врагов! – раздавал всем приказы лейтенант. Пока Гусев слушал приказы, к нему практически вплотную подбежал немецкий солдат, держа наготове свой штык-нож прикрепленный к винтовке. Гусев нажал на курок будучи уверенным в смерти фашиста, но случилась осечка… Немецкий штык-нож оказался в груди Гусева, от чего тот с хрипом повалился на землю. - Гусев, нет! – крикнул Баишев, стреляя в немецкого солдата, после чего сразу же подбежал к раненому солдату. - Рядовой, продолжать огонь! – крикнул лейтенант, вставая рядом с Гусевым. - Но… - Продолжать, я сказал! И это я говорю всем! – крикнул командир смотрящим на него бойцам, после чего те развернулись. – Эхх… где же Мира когда она так нужна! – проговорил лейтенант, смотря на степень ранения. Отломленная часть штык-ножа осталась торчать на половину из груди Гусева. Лейтенант, принялся вытаскивать лезвие из груди Гусева, на что тот громко промычал. - Не ссы, сейчас я тебя залатаю, как новенький будешь! – подбадривал Гусева лейтенант. Вытащив часть ножа из его груди, командир достал бинты, и сказав Гусеву чтобы тот максимально выдохнул, начал его перебинтовывать. Вдруг, неожиданно прозвучал грохот пушки, а после него и скрежет металла. Начались громкие и непонятные взрывы, немецкие танки были обвиты огнем, а вылезающий оттуда экипаж был мигом убит крупнокалиберным пулеметом. - Что это такое? Что происходит? – крикнул лейтенант, закончив перевязывать Гусева. - Танки! Наши танки идут! – крикнули солдаты, чувствуя, как от двигателей советских машин трясется земля. Немецкие машины горели один за другим как фонари на новогодней елке. Фашисты быстро приняли свое поражение и приняли попытки отступать, но под таким плотным огнем у них не оставалось шанса. Бой закончился довольно быстро, но редкие выстрелы винтовок еще были слышны какое-то время. - Не расслабляться! Ефремов, Баишев, отнести Гусева ко всем раненым! Дубов, Воронин, вы идете зачищать правую часть траншеи. Остальные, за мной! – крикнул командир, после чего все начали исполнять его приказы. Лейтенант, вместе с Алимовым и Ермаковым, направился в левую часть траншеи, держа свое оружие наготове, находясь в ожидании резкого нападения противника. Но такового не случилось, по пути им встретились только трое отдыхающих после трудного боя союзников. - Слушайте, товарищи, лошадку не видели, вот такого размера? – показывая рукой примерную высоту Миры, спросил лейтенант, неожиданно вспомнив о ней. - Лошадку? Хех, это та которая по полю во время боя бегала? – проговорил боец, частично не имея передних зубов, даже не обратив внимание на погоны командира. - Да, та самая. – сказал лейтенант, ожидая, что боец ему ответит где она примерно находится, но тот попросту тупо уставился на него. – А где она сейчас, не знаешь? - А, дык не видел я её больше. Бой закончился и она пропала. Чудная, правда? – тупым голосом проговорил солдат, на что лейтенант тяжело вздохнул. Пройдя вперед около пяти метров, лейтенант проговорил: - Понаберут же идиотов в армию! - Хех, где-то я уже это слышал, и не в первый раз! – усмехнулся Алимов. - Эхх… рядовой. Если бы не идиоты, войн бы на земле не было! – вздохнув, сказал лейтенант, продолжая идти вперед. Пройдя еще десять метров, командир заметил лежащее на земле окровавленное тело… и оно было совершенно не человеческим. - Вот черт! – проговорил лейтенант, подскочив к пони. – Алимов, быстро, расчисти путь от тех идиотов! Её нужно к санитару! - Может поверху? Так будет быстрее! - Ай, давай поверху! – подняв тело с земли, сказал лейтенант. Командир и Алимов, вылезли из траншеи и побежали в ту сторону, где находился сержант Дунаев. Не побоявшись возможности быть убитыми немцами, лейтенант быстро бежал по чистому полю. - Сержант! – крикнул командир, как только оказался в траншее. На земле лежали раненные бойцы и между них лейтенанту удалось распознать Гусева, а рядом с ним сидели Ефремов и Баишев. Сержант все это время просиживал свою задницу на земле, даже не замечая лейтенанта. - Сержант, мать вашу, здесь раненый! – крикнул лейтенант, на что офицер на этот раз отреагировал. - Ой, лейтенант, простите, не заметил Вас! – подбегая к командиру проговорил сержант. – Ох, ну ничего себе! Вы уж простите, лейтенант, но я ничем не могу здесь помочь. - Что значит ничем!? - Товарищ лейтенант, я врач, а не ветеринар! Я даже знать не знаю, что с ней делать! Она же не человек и близко им не является! – в наглую протестовал сержант. - А фашисты по вашу люди значит?! Какого хрена вы вообще помогаете фашистам?! – кричал на него лейтенант, заметив лежачего на земле перебинтованного немецкого солдата. - Он может пригодится для допроса… Агх… Ладно, кладите её сюда! Гаврилов, Залыгин, с инструментами сюда, живо! – крикнул сержант, указывая на место на земле. Лейтенант мигом положил её на указанное место и все вокруг начали шевелится. Вызванные солдаты быстро прибежали к сержанту и быстро начали выполнять его приказы. Все происходило настолько быстро, что лейтенант не мог ни на чем сосредоточится, но сквозь весь этот шум ему удалось расслышать голос Гусева: - Не уберег ты девку, лейтенант! Не уберег…