Ревность

Очередной скучнейший светский прием, вот уже минут пятнадцать о чем-то самозабвенно болтаю с милым кареглазым юношей, который смотрит на меня таким взглядом, словно вот-вот с ума сойдет от счастья, что такой как я снизошел до него. Это, надо признаться, очень лестно, но радости особой не доставляет, я его даже почти не слушаю. Лишь периодически с глубокомысленным видом что-то киваю. Потому что мое внимание приковано к Оскару, который что-то обсуждает со своим любимым Робби в другом конце комнаты. Собственно, это и было основной причиной, почему я терплю скучные разглагольствования какого-то мальчишки, который при каждом удобном случае все норовит прикоснуться к моей руке. - Я восхищен вами, лорд Дуглас, - щебетал юноша, а я как можно более незаметно смотрел в дальний угол, где стоял мой Оскар и смеялся над глупыми шутками своего дружка. Ох, если бы взглядом можно было убить, то Росс умирал бы мучительно долго, уж я бы об этом позаботился. Он так увлечен их милой беседой, что даже не замечает меня, ни одного взора не бросил в мою сторону. Я вижу, как Робби кладет руку ему на плечо и, пододвигаясь ближе, что-то шепчет в ухо, едва ли не касаясь его губами. Ну это уже последняя капля. Когда я на людях позволял себе куда меньшее, Оскар меня отчитывал, что я его компрометирую, а тут даже, приобняв Росса за талию, словно своего любовника, внимает ему. Хм, а может они до сих пор любовники? - Как вы смотрите на то, чтобы выйти на балкон и подышать воздухом? Господи, я и забыл, про этого мальчика, с которым вроде как флиртую. Также как забыл его имя. - Да, но сперва я не отказался бы от бокала белого вина. - Конечно, лорд Дуглас. Вижу, как Оскар смеется над чем-то вместе с Робби и говорю: - Хотя, нет, принеси мне двойную порцию виски. И зови меня Бози. Он вернулся уже через несколько минут, видимо торопился и боялся, что за то время, пока его нет, я успею найти себе кого-то еще. - Спасибо, прелесть, - я залпом выпил обжигающую жидкость, чувствуя, как внутри все горит огнем и, взяв своего спутника под руку, направился к балкону. Внезапно на нашем пути возник Оскар, который соизволил, наконец, отвлечься от своего ненаглядного Робби и обнаружить, что я, оказывается, тоже времени зря не теряю. Он выглядел очень спокойным, как и всегда, даже его ровный голос ни разу не дрогнул: - Удели мне минуту. - Извини, но кажется я занят, если ты не заметил, - сказал я, еще крепче сжимая руку юноши, который даже не знал, что делать, бедняга. Величественная фигура самого Оскара Уайльда восхищала и пугала его, как и многих, а я же позволял себе говорить с ним в таком тоне, в каком захочу. - Я заметил, но надеюсь, что очаровательный мистер, с которым я еще не имел счастья познакомиться, позволит нам с лордом Дугласом отойти на пару слов? Спутник мой был вынужден удалиться, напоследок бросив на меня пламенный взгляд и сказав: - Был рад знакомству с Вами, Бози. Оскар, услышав это, усмехнулся, а я же сходу решил перейти в наступление, как только мы, наконец, покинули душную комнату и оказались на террасе. - Уже наговорился со своим Робби? - Это я слышу от человека, который на моих глазах флиртовал с каким-то смазливым мальчишкой. - Оскар, я не хочу, чтобы ты общался с ним, - мне хотелось сказать это спокойным безапелляционным тоном, но в итоге голос мой звенел от гнева. Я просто вспомнил с каким торжествующим видом на меня посмотрел этот мерзкий Росс, прильнув к моему Оскару. - Так, - он как всегда улыбнулся, как улыбаются детям, когда они, измазавшись, запыхавшиеся от игр, прибегают домой и пытаются грязными руками стащить что-то их кухни. Ненавижу, когда он это делает, - а что мне еще не делать, любовь моя? Если хочешь, то я буду дышать только когда ты позволишь мне. - Ты настолько им дорожишь, что не сделаешь этого даже ради меня? - Я просто не вижу причин это делать. - А я вижу их очень много, но самая главная в том, что, что вы до сих пор любовники! И пока вы будете так мило беседовать и гулять, обнявшись, то это все никогда не прекратится, - думая о том, чем эти двое занимаются вместе, я часто не мог заснуть и ворочался в постели, словно под простыни мне засыпали острых игл. Оскар бросил на меня усталый взгляд: - А ты спишь со всеми красивыми юношами, которых видишь. И только что флиртовал с каким-то очередным юнцом у меня на глазах! Поэтому уж с твоей-то стороны такая ревность совершенно неуместна, Бози. - Ну и что, я их все равно не люблю. Нас ничто не связывает, я даже не помню, как его зовут. Так значит ты наблюдал за нами сейчас? – не скрывая удовольствия спрашиваю я. - Это все было твоим спектаклем для одного зрителя? Бози, что за дурацкая привычка причинять боль тем, кто любит тебя. - О, тебе было больно? Тогда ты понимаешь, что я испытывал, глядя на то, как твой дружок по-свойски обнимает тебя за плечи, - сейчас я говорю так громко, что нас, наверное, слышно даже в соседнем доме. – Еще чуть-чуть, и он бы набросился на тебе прямо там в зале. - Твоя фантазия извращает все, что видит, искажая реальность. - Ну да, хочешь сказать, будто я придумал себе то, как мило вы проводили время? - Мы друзья с Робби, а вот этот юнец, словно сошедший с картины Караваджо, явно не упустил бы возможности узнать тебя поближе. Кто знает, во что бы это вылилось, не останови я вас сейчас. - Ты ревнуешь? - В какой-то момент я хотел убить вас обоих. - Но сдержался? - А ты этого от меня ждал? Публичных сцен ревности, выяснения отношений, чтобы каждый знал о том, что у нас происходит? - По крайней мере это лучше, чем твое безразличие. Чем сильнее я пускался во все тяжкие, чтобы добиться от Оскара хоть каких-то эмоций, тем больше он делал вид, что этого всего не существует. Мне приходилось играть по-крупному, а он только делал вид обиженного святоши, когда я возвращался домой под утро. - Бози, мальчик мой, ты неправильно понимаешь, что такое любовь. Ты требуешь от меня дешевых низменных эмоций, каких-то действий напоказ, не замечая главного. Что ради тебя я бросил все. Стал бы я делать это, если бы не любил тебя больше жизни? Его слова были прекрасны, они как глоток ледяной воды охладили мой пыл. - Откуда бы у меня могли взяться другие представления о любви, когда в моей семье о ней ничего не знали. Ты же знаешь моего отца – ужасный человек, отвратительный, настоящий тиран и самодур. Поэтому я люблю так, как умею. - Мой бедный мальчик, - грустно сказал Оскар. Он был сейчас такой расстроенный и прекрасный, что я просто не смог удержаться, притянул к себе и поцеловал долгим и страстным поцелуем, от которого голова кружилась сильней, чем от самого крепкого алкоголя. Эти моменты примирения были для меня особенно ценны. - Сладость твоих поцелуев скрашивает горечь твоих слов, - с печальной нежностью сказал Оскар, когда я отстранился.