Во имя королевства

Тишина угнетала. С самого момента, как переступила порог, Эделиз чувствовала себя неуютно в погруженных во мрак покоях герцогини. Однако выбора у девушки не было — ее Светлость была согласна говорить только там, видимо, полагая, что ее комнаты каким-то образом защищены от желающих подслушивать. Насколько было известно самой леди Санстоун, все обстояло как раз наоборот: людей, надеющихся распутать паутину тайн вокруг юной герцогини Блэкмаунтен, было великое множество. — Дело в том, Ваша Светлость, — Эделиз решила попытаться предупредить беловолосую. Тиана на это подняла вверх руку, призывая свою гостью к молчанию, после чего вплотную подступила к полотну входной двери и принялась вычерчивать на нем что-то ногтем. Когда она, наконец, отступила от двери, по углам комнаты зажглись и тут же погасли белесые искорки. — А вот теперь, — она попыталась ободряюще улыбнуться Эделиз, — расскажите мне все, что привело к вашему… положению, — она кивнула на диванчик, стоявший в алькове у стены, предлагая гостье присесть. Сама же Тиа подошла к центральному из трёх окон, распахнула штору, чтобы комнату затопило светом, и переключила своё внимание на изображавшую королевский дворец картину на противоположной стене, на которую тоже упал солнечный лучик. Она совсем невесомо огладила один из уголков потемневшей от времени золоченой рамы, и картина отодвинулась от стены, словно дверца шкафа. За ней показались полки с мешочками, шкатулками и пузырьками, бока которых засверкали в утреннем свете, несколько слепя Тиану. И пока беловолосая ведьма перебирала свои колдовские травы, порошки и зелья — а в тайнике за дворцовым пейзажем хранились именно они, — Эделиз Санстоун, заливаясь то румянцем, то слезами, делилась с первой фрейлиной принцессы своей историей. — Отец не хотел, чтобы фамильное имение ушло к другой семье, — начала она издалека. — И, поскольку наследницей долгое время была я, он собирался выдать меня замуж за моего кузена, Клайса. Тиана, стоявшая к девушке боком, только кивнула. Кладерис Франсуа Санстоун при дворе был известен не иначе как «Голодное Солнышко» — на всех балах, званых вечерах и праздниках юноша обращал внимание исключительно на еду. — Но три года назад родился Родерик, — голос Эделиз чуть дрогнул, и она продолжила после короткой паузы. — И мою помолвку с Клайсом почти сразу расторгли, после чего меня вывезли ко двору, чтобы со временем продать подороже. Герцогиня на мгновение отвлеклась от пузырьков, которые держала в руках, и внимательно посмотрела на свою гостью. Та выглядела слишком спокойно для тех слов, что говорила. Эделиз удивила ее. Тиа на секунду даже усомнилась, не зря ли относилась к любовнице брата с таким предубеждением. «Она попыталась отравить меня», — напомнила себе Тиана, отводя взгляд. — Вы, наверное, помните, Ваша Светлость, — леди Санстоун в очередной раз промокнула глаза черным платком с золотистым вензелем «Ф» в уголке, — Что я получила место фрейлины ее Высочества на свои пятнадцатые именины. Тот день мог стать одним из лучших в моей жизни, — горько усмехнулась она. — Но тогда же граф Йорлейн попросил у отца моей руки. Тиана, наконец, закрыла шкафчик и подошла к Эделиз. Платок Филиппа в руках у его любовницы вызвал у Тии приступ негодования: принц, в обход всем увещеваниям, оставил леди Санстоун знак своего внимания, который она даже особо не прятала. Но она нашла в себе силы промолчать. — Когда отец сообщил мне, что принял предложение графа, я в слезах выбежала в сад. Как раз там, в Белой беседке, я и встретилась с Филиппом — один на один, я имею ввиду, — тотчас поправилась она. — За те полгода, что я провела при дворе до назначения, я видела его только мельком, и сейчас жалею о каждой упущенной… — Не отвлекайтесь, миледи, — холодно ответила Тиана, пряча за строгостью любопытство. В конце концов, брат никогда не рассказывал ей, как же умудрился влюбиться в куколку Санстоун. — Филипп просидел со мной почти час, пока у меня не закончились слезы, и проводил до покоев. Наутро он пригласил меня прогуляться в саду. И на следующее утро, и утром после него… Это стало маленькой традицией, заложившей нашу с ним дружбу. Тиана, не удержавшись, фыркнула. — От простой дружбы не рождаются дети, миледи, — язвительно улыбнулась она. Эделиз вспыхнула и опустила глаза. — Это долгое время было исключительно дружбой, — пробормотала она. — Я не осознавала, что была влюблена, а Филипп… Я так и не узнала, в какой момент он разглядел во мне девушку, но в какой-то момент мы вдруг… — щеки девушки заалели еще сильнее, если это вообще было возможно. — Он приказал придворному магу, — на этих словах Тиана ощутимо напряглась — ведь речь шла о ее учителе, — Снабжать меня травами, предотвращающими… — она положила на живот свою крохотную ладошку. — Но месяц назад он уезжал в Первую землю, и Вы… — Да, — совершенно не элегантно всхлипнула леди Санстоун, — И вчера утром, когда я уже отослала принцессе записку, он осмотрел меня, и сообщил, в чем причина недомогания. — Хвала Светилам, что Вы не успели рассказать все Филиппу, — выдохнула Тиана, ощутимо расслабляясь. Если бы брат узнал о ребенке, то наверняка расторг бы помолвку с принцессой Первой земли, чего ни в коем случае нельзя было допустить. — Вы, наверное, шутите! — Эделиз задохнулась от ее слов. — Моя жизнь кончена! Если граф узнает о моей связи с принцем, не говоря уже о ребенке… — она зажала руками рот, с трудом сдерживая рыдания. У герцогини Блэкмаунтен не было ни малейшего желания устраивать жизнь Эделиз, но… Но она привыкла выполнять обещания. И заботиться о семье, частью которой должен был со временем стать ее племянник или племянница. — Тогда брак с графом должен быть заключен как можно скорее. Эделиз удрученно помотала головой: — До свадьбы еще около четырех месяцев, к этому моменту… — Не обязательно. — Тиана довольно улыбнулась, заправляя за ухо выбившуюся из сложной прически белую прядку, — Если король отошлет графа, например, по делам королевства… на длительный срок… Он наверняка решит сыграть свадьбу до своего отъезда. — Но потом он вернется, — с сомнением возразила ее гостья, — И тогда… — О, поверьте, — Тиана продемонстрировала крошечный пузырек со стального цвета жидкостью, который достала из шкафчика несколькими минутами ранее, — Если Вы все сделаете верно, он уже не вернется. Эделиз побледнела и замотала головой. — Вы же попытались отравить меня, — холодно заметила Тиа, — И, если бы не воля случая, отравленный кофе выпила бы не моя служанка, а я. — Она вложила флакончик в руку леди Санстоун. — Почему же Вы так рьяно отказываетесь сделать то же самое с графом? — Потому что к попытке отравить Вас я не причастна.

***

— Ваше Величество, — Тиа опустилась перед королем и королевой в глубоком реверансе, но стоило страже по особому знаку короля Рикарда покинуть приемную залу, как беловолосая выпрямилась во весь рост. — Почему ты так долго? — сощурила травянисто-зеленые глаза королева Линетта и, поднявшись с трона, подошла к дочери. Коротко обняв ее за плечи и поцеловав в лоб, ее Величество возвратилась на свое место подле супруга. Королева проводила сына в дорогу всего лишь вчера, но уже успела затосковать по своему первенцу, никогда прежде не покидавшему дворец надолго — а в Первой Земле он должен был повести никак не меньше полугода. Утешение женщина, однако, нашла в том, что ее дочь оставалась при ней. Никто из королей ни сейчас, ни в будущем не собирался увозить беловолосую герцогиню в свою страну. — Ан-Ти задержала меня на полуденном чаепитии. Я пришла так скоро, как смогла, — ответила Тиа, поправляя челку так, чтобы она не скрывала зелени глаз. Король Рикард удрученно вздохнул. Он уже беседовал с темноволосой принцессой на тему того, что она могла позволять себе по отношению к Тиа, а что — нет. Но Анна-Ти, за всю жизнь так и не сумевшая выбраться из положения нелюбимой дочери, была не в силах мириться с несправедливостью. Анна-Ти не смогла заставить королевскую семью по-настоящему принять ее — и мстила за это как могла. — Ей всего тринадцать, — попытался хоть как-то оправдать девочку король. Пусть даже чужая для Линетты, Тианы и Филиппа, Анна-Ти была его дочерью. — Ее Высочеству Анне-Тиене уже шестнадцать, — ледяным тоном возразила Тиа, тряхнув копной снежно-белых кудрей. — И совсем скоро ко двору прибудет ее будущий супруг. Подобное ребячество… — Достаточно, Тиа, — король повысил голос, грозно глянув на дочь из-под темных кустистых бровей. Весь его вид говорил, что еще немного — и дочь перейдет черту. — Чего ты хотела? — Я нашла кандидатуру для главы посольства, которое Вы хотели отправить в Долину рек, Ваше Величество, — лукаво улыбнулась Тиана. Король Рикард, до того восседавший на своем троне совершенно прямо, заинтересованно подался вперед.

***

Родовое поместье Йорлейнов разительно отличалось от родовых гнезд Блэкмаунтенов, Санстоунов и прочих знатных семей Золотой Земли — оно было крепостью в прямом смысле этого слова. Несколько башен из потемневшего камня, обнесенных такой же темной крепостной стеной с прорезанными в ней бойницами. Вокруг — ров с зацветшей водой, которая, кажется, уже и без вмешательства людей стала зловонным ядом. Над ним — подъемный мост, на который ступать было едва ли не страшнее, чем пересекать ров вплавь. Граф Дариан Йорлейн унаследовал титул отца в четырнадцать лет, и поместье, еще в те далекие времена нуждавшееся в ремонте, более даже не пытались реставрировать. Про графа говорили, что он был жутко скуп, и за всю жизнь потратился только на выкуп трех невест, три свадьбы и четыре могилы — троих жен и дочери от первого брака. И, как добавляли все те же сплетники, но уже на пару тонов тише, умерли они все не без его участия. Впервые граф женился в двадцать пять — девушке было шестнадцать, — и она умерла через пару часов после рождения дочери. Девочка пережила мать всего на сутки, и была похоронена, так и не получив имени. По слухам, графиня изменила мужу, забеременев от любовника, и он приказал отравить ее и ребенка. В тот год ему исполнялось сорок семь. Спустя всего два года он заключил новый брак — взял в жены сестру тогда еще живого герцога Блэкмаунтена. Сестра была его наследницей, герцог не был женат и не имел детей. Женщина не первой молодости, она умерла от остановки сердца спустя пару недель после того, как Тиана была признана указом короля… Граф, впрочем, горевал не слишком долго: со дня похорон не прошло и шести месяцев, как он сделал своей супругой одну из дочерей мелкого чиновника. Свадьбу сыграли в день ее тринадцатых именин. Два года назад девушка, пережившая три выкидыша, скончалась, не оправившись после четвертого, а шестидесятилетний граф Дариан снова оказался вдовцом. Весь двор шептался — а шепот многих может быть куда громче, чем того хочется тем, о ком говорят, — что маркиз Санстоун, по сути, подписал дочери смертный приговор, еще и получив за это круглую сумму. И однако же весь этот двор, включая королевскую чету, прибыл на свадьбу в неуютный, мрачный замок Йорлейнов. Прибыл даже глава Дома Светил шестой Земли — ходил слух, что уговаривали его очень долго и в итоге прибегли к шантажу — мол, он до последнего отказывался проводить церемонию. И все-таки… И все-таки еще в полдень все повара в замковой кухне принялись за готовку яств, а из погребов начали доставать колбасы, сыры, мясо и бочонки лучших вин. А несколькими этажами выше лорды и леди, едва успевшие смыть с себя пыль дорог, с помощью верных слуг наряжались в свои лучшие наряды. — Я пришлю к Вам свою горничную, — Тиана легонько дотронулась рукой до плеча Эделиз. Невеста, до сих пор облаченная в дорожное платье, никак не решалась переодеться в свадебный наряд. Все ее служанки остались при дворе, их сменила челядь графа Йорлейна. И, пусть срок и был совсем мал, Эделиз безмерно боялась хоть чем-нибудь себя выдать — взгляд серых глаз был полон страха, граничащего с ужасом. И, желая еще хоть как-то увести ее мысли в другое русло, Тиа добавила: — К тому же, нам давно стоило оставить формальности… тем более совсем скоро мы станем одной семьей, — Тиа привычным жестом поправила челку, скрывающую зеленые глаза и смоляно-черные брови, которые колдовской дар отчего-то не выбелил. — Ведь второй женой графа Дариана была моя тетушка, — хитро улыбнулась она. Губы Эделиз дрогнули, словно она в очередной раз собиралась плакать, а потом она вдруг подступила к Тиане вплотную и крепко обняла ее, тихо шепча слова благодарности. Тиа склонилась — Эделиз была ниже ее почти на полголовы, а похвастаться высоким ростом принцесса-герцогиня никак не могла, — к уху своей будущей тетушки и шепнула: — Смазывай губы содержимым флакона каждый раз перед тем, как войти в спальню, и позволяй графу поцеловать тебя, — говорила она тихо и быстро. В следующий миг в покои без стука вошли двое лакеев — они принесли сундук с подвенечным платьем леди Санстоун, и герцогине пришлось удалиться. — Во имя Солнца, Луны и звезд, пусть она сделает так, как я сказала, — молила богов Тиана, стоя перед свечой в отведенных ей гостевых покоях.

***

В фамильном замке Йорлейнов Дом Светил не был отдельным зданием, не был даже полноценной комнатой — вместо этого в Большом чертоге был сооружен алтарь. На закате всех гостей проводили к отведенным им за столами местам самые вышколенные пажи и служанки. Рассадка гостей была трудной задачей — нужно было никого не обидеть. Столы были расставлены в два длинных ряда, между которыми и был образован проход для гостей, и еще один стол, «высокий» — для новобрачных и королевской семьи — стоял перед алтарем, всего в нескольких метрах от него. Тиану усадили за ближайший из «гостевых» столов — герцогиня Блэкмаунтен была одним из самых влиятельных людей Золотой Земли, и, ко всему прочему (пусть и не кровной), родственницей жениха. За одним столом с ней оказался кузен Эделиз, Голодное Солнышко, и ее мачеха, державшая на руках трехлетнего наследника Санстоунов. Еще одно место, отведенное для отца невесты, пока пустовало — ему еще предстояло вывести невесту к алтарю. Когда, наконец, гости были размещены, занять места пригласили короля Рикарда, его супругу и дочь. Проходя мимо Тианы, король намеренно избегал смотреть на нее. Королева Линетта же, наоборот, глядела на дочь с огромным сочувствием и беспокойством — но сделать что-либо была не в силах. Что же касается Ан-Ти, она позволила себе самодовольно улыбнуться сестре, после чего, шурша юбками, прошествовала к своему месту за главным столом. Тиа оставалось лишь искренне надеяться, что их обмена взглядами, больше похожего на сражение, никто не заметил. Наконец, глашатай объявил о прибытии Трисветлого главы Дома Светил Золотой Земли. Все — даже королевская чета — поднялись со своих мест. Трисветлого главу, на удивление крепкого старика, еще даже не начавшего лысеть, Тиана видела до этого лишь один раз в жизни, и была тогда слишком мала, чтобы его запомнить. На третий день после рождения ребенка родители приглашают в свой дом местного Светодарца — посланника одного из трех божеств-светил, — чтобы он благословил новорожденного и даровал ему покровительство одного из божеств — Солнца, Луны или Звездного Бога. Членам королевских семей традиционно покровительствовали все три сущности — а потому благословляли их на жизнь те члены Дома Светил, кто был связан со всеми тремя. А таковыми были лишь главы Домов Светил Союзных королевств и Верховный Трисветлый, главенствовавший над Домами всех десяти земель. И Тиану, тогда еще принцессу Анну-Тиену, благословил на долгие и светлые лета именно тот человек, что шел сейчас по проходу со свечой в руке. Анна-Ти тоже сверлила его фигуру взглядом. Она получила благословение от рядового Светодарца, да ещё и под чужим именем. Поклоняться чужому хранителю считалось едва ли не грехом, и потому Ан-Ти, при посещении Домов Светил взывающая ко всем трём сущностям, в присутствии Светодарцев дрожала, как осиновый лист. Трисветлый, проходя мимо принцессы, на секунду остановился рядом с ней. — Рад видеть Ваше Высочество в добром здравии, — тепло улыбнулся он, коротко поклонившись. — Благодарю, — кротко кивнула темноволосая. В зале раздались короткие разрозненные хлопки — мелкие дворяне, большим чудом получившие приглашения, стремились продемонстрировать свою лояльность королевской семье и Дому Светил. Трисветлый, наконец, занял своё место подле алтаря — средних размеров куба из белого мрамора, накрытого темно-синей бархатной тканью с вышитыми на ней звёздами, солнечными дисками и полумесяцами. На поверхности был установлен канделябр с подставками для трёх свечей. В центральной Глава разместил свою. В следующий миг сквозь арку ступил граф Дариан, и по залу пробежал испуганный шепоток. Граф покинул двор около двух месяцев назад, и за это время, казалось, успел прожить еще одну долгую жизнь — еще сильнее ссутулился и, казалось, усох и окончательно облысел. Рука, в которой он держал свечу, мелко подрагивала, и ему постоянно приходилось останавливаться, чтобы огонек выровнялся и не погас. Считалось, что если пламя на свече Светодарца, жениха или невесты потухало раньше положенного, заключать брак было нельзя. Когда он, наконец, водрузил свечу в подставку канделябра, весь зал с облегчением — или, может, разочарованием — выдохнул. А потом в проходе показалась Эделиз с отцом. Если бы кого-нибудь из гостей попросили описать, как выглядел маркиз, ответ вряд ли оказался бы вразумительным — все взгляды были устремлены к его дочери. Признанная первая красавица двора, она, проплакавшая накануне всю ночь напролет, благодаря стараниям служанок была даже более прекрасна, чем обычно. Золотистые волосы аккуратно зачесаны наверх и приколоты шпильками, украшенными крохотными жемчужинами. Губы слегка подкрашены, а серые глаза опущены вниз, к подолу серо-синего платья, усеянного — иначе и не скажешь — жемчугом, словно ночное небо — звездами, ее светилом-покровителем. Далеко не каждая девушка могла позволить себе расшить подвенечный наряд жемчужинами — но граф, желая, чтобы торжество осталось в памяти всех и каждого, пошел на большие траты. Маркиз Санстоун сам нес свечу своей дочери, другой рукой мягко поддерживая ее. Наконец, в трех шагах от алтаря он передал Эделиз свечу — девушка едва не уронила ее, и пламя не потухло только чудом. Серые глаза невесты коротко метнулись к сидевшей неподалеку Тиане, и та едва заметно кивнула. Наконец, третья свеча была установлена на свое законное место, и Трисветлый заговорил: — Много веков назад было в нашем мире лишь две души — Солнце, прадед наш, и Луна, спутница его и жена. И были от их союза рождены осколки чистого света — Звезды. Полнился звездами небосвод, и стало им тесно на нем, и спустились некоторые из них на Землю, обретя облик людской, — эти слова, произносимые в каждой проповеди и молитве, знакомые всем, погрузили зал в абсолютную тишину — так внимательно слушали Трисветлого люди. — И забыли они и потомки их, что когда-то были светом незамутненным, но продолжали освещать друг другу путь во мраке жизни земной. Глава поднял обе руки и немного сблизил их, призывая Дариана и Эделиз сделать шаг навстречу друг другу. — Сегодня два потомка светил станут одним целым, единым, как един Свет. — Единым, как един Свет, — произнес граф Йорлейн неожиданно твердым для старика голосом. — Единым, как един Свет, — голос Эделиз, чуть дрогнувший в начале, мелодичным эхом разнесся по залу. — Единым, как един Свет, — вторили им все присутствующие. — Граф Дариан Йорлейн, благословленный Луной. Эделиз Санстоун, наследница Родерика Санстоуна, благословленная Звездами, да согреет вас Солнце в хмурые дни, да развеет ночной мрак над вами Луна, да объединится свет тех звезд, что привели вас друг к другу. Трисветлый вытащил из подставок свечи жениха и невесты и протянул им, но теперь Эделиз держала свечу Дариана, а он — ее. На палец девушки упала капелька горячего воска, но она не обратила на это внимания. Глава коротко кивнул, и пара задула свечи. Теперь горела только одна — та, центральная, принесенная самим Трисветлым. Он аккуратно высвободил свечу из подставки. Потушенные свечи граф и его невеста установили обратно, после чего Трисветлый Глава поднял над ними свою свечу. — Един отныне Свет ваш, и останется он един, покуда души ваши не вернутся к предкам их на Небосвод. Послышался скрип отодвигаемых стульев, гости поднимались со своих мест, звучали аплодисменты и негромкие поздравления. Граф, улыбнувшись, запечатлел первый поцелуй на губах своей юной супруги.

***

Со свадьбы не прошло и недели, как графу Йорлейну пришлось покинуть Эделиз — король не желал и дальше откладывать отъезд посольства. Вместе с ним замок покидали те немногочисленные гости, что не уехали в первые же дни вслед за королем и его семьей. Замок покидала и сама графиня Йорлейн — не желая оставаться в мрачной, медленно превращающейся в руины, крепости, она воспользовалась приглашением герцогини Блэкмаунтен и погостить у нее до возвращения супруга из поездки. — То зелье, что ты дала мне перед свадьбой… не навредило ли оно ребенку? — обеспокоенно спросила Эделиз, едва они оказались в карете. Срок прошел немалый, но до этого возможности поговорить с Тианой с глазу на глаз у графини не было. — С тех пор меня совсем не мутит, и я чувствую себя совсем как до… — Ничуть, — перебила ее беловолосая, поудобнее устраиваясь на сидении. — Мужчина, выпивая его, впадает в беспамятство на несколько часов, тогда как женщина чувствует прилив сил. Я лишь добавила в него пару капель настойки, что избавила тебя от тошноты, — тепло улыбнулась она. Тиа не стала добавлять, что всего через несколько недель граф начнет жаловаться на сильную сонливость, что вскоре сменится вечным сном. Тогда же можно будет объявить, что графиня беременна и ожидает наследника или наследницу семьи Йорлейн. А время, чтобы придумать, как скрыть, что ребенок Эделиз был зачат от Филиппа, у них пока есть… Карета резко остановилась, и девушки повалились со своих сидений. — Во имя звезд, в чем дело? — недовольно спросила она, когда лакей открыл дверцу кареты. — Гонец из дворца, Ваша Светлость, — поклонился он. — Принцесса Анна-Тиена призывает первую фрейлину явиться во дворец и помочь ей встретить делегацию принца Первой Земли.