Закрытая школа. Продолжение

Университет кипел в предвкушении первого за учебный год такого масштабного праздника, подготовка к которому началась месяцем раннее. Хореографы благодаря Эдуарду могли станцевать, казалось, с закрытыми глазами. Подсобное помещение у библиотеки было забито манекенами, масками, наклейками, над которыми кропотливо работали студенты с Ольгой. Все были счастливы. И даже Брик. То, что она приготовила, кардинально отличалось от всего, что было во сне. Это не могло не радовать. Да, все были счастливы. Кроме Артема. Он не понимал: действительно невезучесть – его второе имя или же это глупое совпадение, но ночь, во время которой все будут веселиться, он проведет в лесу. Да еще и Тихоновой обещал уйти на этот раз дальше. Только зачем? Не мешаться? Обидно. Он и так вроде ведёт себя тихонько – человеческая сущность передалась и зверю. Приближение полнолуния Шварц чувствовал кожей. Буквально. Она воспалилась – сказывалось просто нереальное количество серебра вокруг. Дышать было больно, как всегда. Даже поднялась температура, что бывало очень редко, и первую пару 30-го октября Артем пропустил, едва доковыляв до медика, – в глазах то и дело мутнело. Медсестра и вовсе настаивала на освобождение от всех занятий на сегодня, но студент наотрез отказался – следом две пары математики. Да, а вот до кабинета Тихоновой парень едва не бежал. Со стороны это выглядело довольно комично – ноги кое-как передвигаются, а на губах дурацкая счастливая улыбка. Зайдя в аудиторию, как всегда положил тетради на первую парту. Если сидеть Артема здесь вполне устраивало, то Сережа не забывал каждый раз нудеть, что ему категорически противопоказано находиться от доски ближе шести метров, а после с обречённой миной садился рядом – понимал, что в случае чего Артем точно поможет и подскажет. В этот раз, как не странно, Голованов был на радостях, и Артем лишь позавидовал ему. Хорошо, наверное, понимать, что завтра вечером будет возможность оторваться, как полагается. Ангелина зашла со звонком. Выглядела она довольно осунувшейся и усталой. Шварц тут же решил, что наверняка она всю ночь ставила ловушки и капканы. Одна. Нет, чтобы помощи попросить, да только происходило это только в мечтах студента. – Ангелина Олеговна, – растягивая гласные, заговорил Сережа, – что это вы опаздываете? – Система сбой дала, – с улыбочкой ответила преподавательница, усаживаясь за стол. – Ты же впервые пришел вовремя. Я впервые опоздала. – Небось, снег выпадет, – вякнул кто-то с задних парт. Группа рассмеялась. – Все возможно, – Ангелина открыла журнал, – хоть что-то же нормальное должно завтра вечером случиться. – Вы Хэллоуин не любите? Медленно женщина перевела взгляд с журнала на студентов и задержала его на Шварце. – Этот – нет, – ответила она. – Разговоры заканчиваем, от самостоятельной это вас все равно не спасет. – А я-то уже понадеялся, – не мог угомониться Голованов, а после резко толкнул соседа в локоть. Артем недовольно оторвался от повторения материала и взглянул на Сережу, тот с торжественной радостью кивнул на Тихонову. Ничего хорошего это явно не обещало. Увидеть Артем успел лишь то, как Ангелина выдвинула ящик своей тумбочки и внезапно вскочила на ноги, практически не изменившись в лице. – Шутники, я гляжу, завелись? – холодно проговорила Тихонова и выудила из своего ящика на всеобщее обозрение гигантского резинового акромантула, который должен был стать частью декора на завтрашний вечер. Следом – горсть таких же маленьких паучков, лапки которых, как и предполагалось, трепыхались от любого движения. Несколько человек хихикнули, но большая часть молчала и как-то испуганно поглядывала на преподавательницу. А она разжала ладонь с игрушечными тварями, и те упали на пол, по инерции пару раз отскочив. – У меня с чувством юмора, похоже, проблемы, – тем же тоном продолжила Ангелина. – Шутка не зашлась. Все тетради мне на стол. Самостоятельная отменяется. Напишите-ка вы, ребята, проверочную по всему материалу, который мы проходили с сентября. Артем хмыкнул, посмотрел на Голованова с ядовитым осуждением и первым пошел сдавать тетрадь. – Кто не напишет эту проверочную, может паковать вещи, – в гробовой тишине голос Ангелины звучал отчётливо, а сейчас и вовсе некоторым объявил приговор. Артем так и замер у ее стола и недоверчиво переспросил: – Из-за этих пауков? Исключение? – Ан.. Ангелина Олеговна! – Сережа подскочил с места. – Да это же пошутил кто-то! – парень повернулся лицом к остальным и наигранно-сердито прогремел: – Кто это сделал? – А я похожа на ту, над кем можно шутить? – Тихонова сказала это словно одному Голованову, а после рассеянно взглянула на Артёма, который так и стоял у ее стола. – Шварц, садись на место. Задания я напишу на доске. У вас будет время до конца первой пары. * * * Вторую пару подряд группа хореографов не вылазила из спортивного зала. Многим студентам реально верилось, что, если они выживут после всего этого, случится какое-то чудо. Шварц сегодня был в ударе – заставлял повторять номер за номером, объясняя все тем, что завтра придется выступать перед целым университетом, а среди всей массы выпустить на всеобщее обозрение с уверенностью можно только Веру. Догадываетесь, кого это заявление бесило больше всего? – Осинин, Лена не кусается, – сообщил Эдуард, и Володина раздраженно глянула на Женю, который сегодня пытался стоять от нее как можно дальше, когда по сути должен был находиться на сантиметров шестьдесят ближе. – Раз, два, три, четыре, – дал ритм преподаватель. – Куропатки и то будут выглядеть гармоничнее. – Тебя это, Вера, не касается, – тонюсенько пискнула Лена, пародируя Шварца, но, похоже, не рассчитала, и слова ее спокойно все услышали. Группа остановилась – танец закончился. – Кто же виноват, что у тебя хорошо получается только калечить людей, – отозвалась Соболева, поворачиваясь к русоволосой. – Так, если тебе понравилось, я готова повторить. – Володина! Соболева! – прикрикнул Эдуард и, когда девушки замолчали, сказал: – Продолжаем. Все встаем на свои позиции. Этот номер был у Лены самым нелюбимым лишь потому, что в нем она стояла рядом с Соболевой. – Ты спесь бы поубавила, – с улыбочкой шепнула Вера, не сводя взгляда с преподавателя, который пошел к проигрывателю, – а то всякое может случиться. Я слышала, что вовремя танцев ломали и позвоночники. Неосторожные ребята. – Угрозы? – хмыкнула Лена. – Послушай, Барби, – девушка резко схватила одногруппницу за локоть – те, кто это заметил, напряглись, – еще раз ты откроешь свой рот в мою сторону, я повторю носотерапию. Договорились? Вера выдернула руку из хватки Володиной, потирая покрасневшую кожу. Кто кого – еще вопрос. Делаем ставки, друзья. Игра началась. * * * – Собрание объявляется открытым! – с наигранной торжественностью оповестил Максим и ударил ложкой о стол. Несколько других студентов, сидящих в столовой к ребятам ближе всего, недоуменно зыркнули в их сторону. – Необязательно кричать об этом, – поддавшись вперед, прошипела Кузнецова. Взгляд ее тут же скользнул по столу преподавателей, за которым уже сидела Варламова. Одна. На обед спускались на все учителя. – Я же пошутил, – Максим едва не закатил глаза на выпадку подруги. – По-шу-тил. – Значит, когда все уснут, спускаемся в библиотеку? – прервал друзей Женя. – И что дальше-то? – Все эти хренотени, которыми собираются украшать, надо выкрасть. – Они не в библиотеке, они в подсобке, – будничным тоном оповестила Лиза. – Значит, разделимся, – продолжал составлять план Морозов, хоть и упоминал всегда, что план – хорошо, а импровизация – лучше. – Свето.. фигня эта же все равно в библиотеке? Брик-то, наверное, не рискует трогать ее после того, как электрик помог с подключением. – Надо всё равно, чтобы кто-нибудь на шухере стоял где-нибудь у лестниц, – Андрей внес и свою лепту. – Пр-равильно, – Максим улыбнулся во все тридцать два, – я тащу с подсобки. – Подсветка с меня, – встрял Осинин. – Я Максу помогу, – досрочно завершила все распределение Кузнецова – и так стало ясно, что на стрёме останутся Андрей и Лиза. – Но один вопрос, Ватсон, – где мы все спрячем? Вопрос загнал в тупик не только Морозова. Почему-то об этом раньше никто и не думал, а ведь надо было. Куда тащить коробки, наполненные вызывающими приступ рвоты тыковками и резиновыми пауками, несколько устрашающих перескелетов-недолюдей и и тяжелехонький электрический прибор? – Подземелье, – внезапно выпалил Максим, и прозвучало это, как само собой разумеющееся. – Больше некуда. Далеко не потащим, положим в ту нишу, где прятались вчера. За день кто-нибудь вряд ли найдет случайно. А потом – не наши проблемы. – Почему мы должны играть супергероев? – прошептала Вика, переводя взгляд с одного друга на другого. – Почему нельзя просто рассказать обо всем полиции? – Умная какая, – Морозов тихо рассмеялся и взглянул на брюнетку так, будто счёл это за шутку. – Ну, как ты это представляешь? Мм.. извините, тут в универе решили на празднике сделать что-то нехорошее, чтобы сместить Антонову с должности ректора и, может быть, тем самым подвергнуть весь универ смертельной опасности? – Можно же рассказать Виктору! – Нет, – тихо отозвался Андрей, качнув головой. – Давайте ни Виктора, ни остальных пока сюда не впутывать хорошо? – Пока? – Вика не собиралась сдаваться. – А когда будет пора? Когда одного из нас пристрелят? Или, может, когда всех сразу? – Вик, – устало молвил Максим, массируя виски, – не истери – раздражает. * * * – Да что ты говоришь, – с наигранным артистизмом прошептал Волков, напустив такое же глуповатое удивление в виде выпученных глаз, – какая ты умница. А тебе не кажется, что странно будет, если мы у всех на глазах залезем в дымоход? Аня глубоко вдохнула и остановилась посреди коридора. Мужчина автоматически сделал еще несколько шагов и лишь после этого замер, оборачиваясь к напарнице. Мимо, шушукаясь, проплыла стайка студенток с истфака. – Другой такой хорошей возможности осмотреть подземелье может больше и не быть, – упрямо продолжила отстаивать свою точку зрения Назарова. – Согласен, Анют, – язвительная улыбочка появилась на лице Владислава. – И я даже согласен спуститься вниз вместе с тобой. Ну, если ты дашь несколько уроков хождения сквозь стену. Аня очень добросовестно старалась следовать советам Ольги и не цепляться к напарнику по каждому поводу. Правда, старалась. Да вот только хватало женщину на несколько минут, а потом просто срывало тормоза. – Это легко, – она натянула на лицо идентичную мужчине улыбочку, – разбегаешься и пытаешься просочиться сквозь стену, слиться с ней воедино. Хочешь, можешь попробовать прямо сейчас. – Только после вас-с. – Нет, что вы, уступают места женщинам, ветеранам войны и инвалидам. С умственной отсталостью, кстати, тоже. Так что прошу. – Нет, вы серьезно? – раздался позади Анны голос, и та резко обернулась, с облегчением увидев Брик. – Скажите, самим не надоело? – В ней просто вновь проснулась внутренняя Даша-путешественница, – попытался пояснить Влад. Хотел сказать что-то еще, но Назарова его перебила: – А в нем вновь проснулся внутренний козел. – А она решила сыграть в Санту и принести детишкам счастье, оккупировав камин. Правда, с праздником промахнулась. Но ей простительно. – Хватит, – Ольга резко вскинула перед собой ладонь, видя, что подруга собирается парировать. – Хватит, ладно? Праздник и правда прекрасное время, но не для хождения под университетом, а для поиска остальных артефактов в самом здании. – Щ-щас, – отозвался Волков. – Лично я собираюсь в этот вечер выпить и потанцевать. Заслуженный выходной, – он развел руками в жесте а-ля «а что поделать». Ольгу это заявление нисколько не встревожило, чего нельзя было сказать об Анне, хотя она и достойно держала все противоречивые чувства в себе и не показывала их. Может, только Брик и заметила, как резко замолчала подруга и тем самым сдала позиции. Повисла тишина. – Ну-у, – первая прервала обет молчания Оля, осторожно переводя взгляд с Назаровой на Волкова и обратно, – конфликт исчерпан. Все счастливы, – она развела ладонями и сделала несколько шагов назад. – Да, все, а в особенности Анастасия Владимировна, – слова Ани прозвучали резко и быстро, как выстрел. Вновь двое «дуэлянтов» сконцентрировали все свое внимание друг на друге. Ольга закатила глаза. – А при чем здесь она? – Так это же ей досталась такая роль, как быть твоей сопровождающей, как в горе, так и в радости, как в «выпить», так и в «потанцевать». Влад какое-то время молча вглядывался в Назарову, а во взгляде его читался один вопрос: она действительно дура или прикидывается? Если быть честным, то мужчина, правда, хотел провести этот вечер с одним единственным человеком. Только этим человеком была не Каменская. Этот человек стоял перед ним. Каких только проблем можно было бы избежать, скажи он это сейчас. Можно было.. Но только сказал Волков кардинально обратное: – Я даже не буду спрашивать, откуда ты знаешь, что я пригласил Настю, – все равно не признаешься, что следила. – Мания величия, – шепнула Аня. Вся ехидца ее куда-то подевалась, взгляд потух. Она молча развернулась и зашагала прочь. Ольга поморщилась, явно в скоростном режиме подбирая более лояльные слова, но все же не выдержала и, всплеснув руками, спросила: – Ну, что за хрень ты только что ляпнул? – Я ляпнул то, что хотела услышать она, – резко, раздосадованно ответил Волков, кивнув в ту сторону, где мгновение назад еще стояла Анна. – И вообще, Оль, отстань, – обернулся и так же стремительно куда-то зашагал. Ольга проводила его взглядом. * * * Артем не мог понять, почему такая женщина, как Ангелина, остро отреагировала на какую-то там даже детскую шутку (чего, впрочем, и следовало ожидать, так как у Голованова на большего ума не хватило бы точно). Вопрос этот изредка посещал голову парня во время написания проверочной да и только в те моменты, когда он невольно цеплялся взглядом за преподавательницу. Потом приходилось прикладывать большие усилия, чтобы вновь сконцентрировать все внимание на доске, полностью исписанной ровным, аккуратным почерком Тихоновой. Раньше Шварц даже увлекался психологией, касался вскользь интерпретации почерка, но тогда сейчас выходила какая-то несостыковка – буквы у Ангелины, учитывая самые яркие и, увы, неположительные черты ее характера, должны быть острыми, размашистыми и узкими. Пытается кого-то обмануть? Или же почерк выдает ее настоящую натуру? Стоп. Проверочная. Будет продолжать в том же духе, может забыть о парах математики у Тихоновой навеки. Сказала же, что исключит. А такая женщина в карман за словом не полезет. Возможно все дело было в том, что Шварц то и дело отвлекался на брюнетку, мыслями улетал куда-то в небеса, совсем позабыв о боли, разрывающей кости изнутри, но, когда прозвенел звонок с первой пары, студент с леденящим ужасом осознал, что сделал лишь 50% того, что задала Тихонова. Времени назад не повернуть, а уговаривать преподавательницу на лишние минут двадцать было бессмысленно, поэтому Артем вновь в числе первых поплелся к столу Ангелины, положил листок на самый край и поспешил занять свое место. Всю перемену Ангелина просидела за столом, что-то вписывая в журнал, сверяясь с какой-то папкой и ни разу не подняв глаз на аудиторию. А Шварц ждал последнего – упрямо сверлил женщину взглядом, понимая, что такое пристальное внимание с его стороны невозможно не заметить. Два часа Тихонова просто начитывала материал, изредка прибегая к доске и выводя на ней формулы. Студентов она отпустила на пять минут позже, задавая на дом колоссального размера работу, и, когда все начали расходиться, притормозила Сережу. – Твоих рук дело? – Нет. – Голованов. – Ангелина Олеговна, честное слово. Это.. знаете, это Артем вечно приходит раньше всех. Да и пауков этих вчера Толян притащил в комнату. Этого разговора, конечно, Артем не слышал, иначе бы сделал то, что произошло ближе к ночи, ещё тогда. Но об этом позже. К девяти часам вечера нужно было забежать к отцу – тот сказал это еще за завтраком. Причины Эдуард Маркович не указал, но Артем знал ее на интуитивном уровне – начнет опять причитать про безопасность, про осторожность. Все это парень уже зазубрил наизусть. На Тихонову он наткнулся уже в крыле преподавательских спален – она как раз выходила из своей, одетая не по погоде легко, за плечом висел рюкзак. – Шварц, тебя-то мне сейчас не хватало, – проговорила брюнетка, и Артем так и не понял, серьезно или же шутя это было произнесено. – Конечно, за розыгрыш исключить не могут, – без всяких предисловий Ангелина перешла к сути разговора. – Но вот что касается важной работы, которую ты, допустим, не сдал.. Артем уже сотню раз пожалел, что не прошел мимо: – Что вы хотите этим сказать? – Голованов мне все рассказал. – Мм, – парень разок качнулся с пяток на носки, а после с нешуточным интересом спросил: – А что Голованов рассказал? – Что эту чертовщину в кабинет пронес ты, – равнодушно ответила Ангелина, а Шварца после этих слов едва ли не трясти стало. Вот Голованов и козел же. – Я? – хмыкнув, переспросил Артем. – Даже, если так, то что? – ну не сможет он выдать друга, каким бы придурком последний не был. – Я уверен, что работу не завалил, мне волноваться не о чем. – Работа может затеряться, а потом докажи, что ты ее сдал. Голос Ангелины теперь стал еще холоднее, если это возможно, пропитавшись леденящей кожу сталью. И сталь эта по сердцу парня резанула похлеще серебряного клинка. Исключит. Как пить дать, исключит. Даже не моргнет. И жить потом ей точно легче станет. А он.. может, будет и к лучшему – не успеет до конца потерять голову. Вот только глубоко в душе зародилась мысль, что уже поздно. Артем научился узнавать ее по шагам – беззвучным касаниям стоп о пол, по едва уловимому шлейфу терпких духов, по внезапно появляющемуся с ней аромату лайма. Да, он пропал. Однозначно. – Вы в лес идете? Разрешите вам помочь? Шварц, поверьте, сам не ожидал, что вместо вызывающего «исключайте» прозвучит это. Но удивление, отразившееся в глазах преподавательницы, и рядом не стояло с его. Ангелина хмыкнула и с придирчивым оцениванием скользнула взглядом по студенту, а после спокойно и безапелляционно выдала: – Нет. Мне не нужна помощь от человека, у которого до сих пор детство играет в.. неважно. Знаешь, Шварц, – женщина опустила голову, тихо улыбаясь, – у меня нет никакой неприязни к паукам. И ни в коем случае я не боюсь членистоногих. Просто я думала, что с тобой есть, о чем говорить. Оказывается – нет. Я в тебе ошиблась. И она ушла. Артем несколько минут стоял на месте, превратившись в бесчувственное изваяние. И все это время в голове с каждым ударом сердца стучала одна и та же фраза: «я в тебе ошиблась». Ошиблась. Казалось, сейчас, перед полнолунием, хуже уже быть не могло. А нет. Пожалуйста. Наткнулся на свой личный источник боли. А виной всему, как бы смешно не было, Голованов. Чертов, мать его, Голованов. Шварц забыл, что путь держал к отцу, резко развернулся и буквально помчался в свою комнату. Дверь открыл рывком, и та, отскочив от стены, с обиженным скрипом качнулась на петлях. – Твою же.., – Толя поспешно спрыгнул с подоконника. Судя по витавшему в комнате сигаретному дыму и по отсутствию его источника, сигарета была рефлекторно выброшена во двор. – Серега, – Артем не обратил внимание на реакцию одного друга и прямиком направился ко второму – Сережа, вопросительно зыркнув, поднялся с кровати лишь для того, чтобы взять зарядник со стола. – Ты совсем охренел? Если честно, охренел Голованов только сейчас ни столько с такого заявления, сколько с того, кто это сказал. – Чего? – парень медленно повернулся к Шварцу. – Какого хрена ты Ангелине все на меня свалил? – вкрадчивым шепотом донеслись слова, но голос все равно напряжённо дрогнул. – Мм? – нервная улыбка и толчок в грудь – Сережа налетел на стол, графин с водой, качнувшись на самом краю, упал. Осколки разлетелись в стороны, поблёскивая в луже воды. – Да тебя же она не попрет! – напряжение сказалось – Голованов стал оправдываться. – А меня в два счета! – Меня не попрет? – Шварц рассмеялся, краем глаза заметив, как Толя сделал несколько шагов в их сторону – вмешиваться пока не спешил. – Не попрет, – кивнул парень, а мысли тут же подкинули «я в тебе ошиблась» – лучше бы выгнала. – Ну ты и придурок, – сквозь зубы процедил Артем и, развернувшись, уже собирался уйти, когда в спину донеслось: «Кто же виноват, что она дерганная такая? С первого дня ясно было, что с приветом». Артем потом толком и не помнил, как обернулся назад и ударил Голованова. Ударил друга. Из-за нее. Словно сквозь толщу воды – в ушах гудело – услышал возмущенный оклик Раевского, а потом получил ответный удар и отлетел на несколько шагов назад. Из носа тут же хлынула кровь, теплой струйкой касаясь губ. И удар этот имел отрезвляющий эффект – Артем, поняв, что натворил, выскочил из комнаты. * * * Лена вошла в душевую. Приятной неожиданностью оказалось то, что она была пуста. Девушка повернулась к зеркалу и вдумчиво какое-то время вглядывалась в свое лицо. Глаза у нее от отца, нос, губы и даже ямочка при улыбке тоже от папы. Цвет волос тоже принадлежал ему. С гордостью Лена осознала, что она – Володина до мозга и костей. От матери не досталось даже привычного той равнодушия. Володина. Не Сафронова. Несмотря на то, что Изольда после развода не сменила фамилию на прежнюю, от всех она требовала обращения исключительно как к Сафроновой Изольде Викторовне. И упаси бог того, кто решит ей перечить. Внезапно погас свет. Лена недовольно дернулась. Вполне вероятно, что чьи-то шуточки. На процентов девяносто русоволосая была уверена, что не обошлось здесь без Раевского. Выключатель был в коридоре, поэтому пришлось на ощупь идти к двери, и какого же было удивление студентки, когда ручка не прокрутилась до конца – заперто. – Раевский! – Лена шлепнула ладонью по двери. – Придурок! Открывай! В ответ тишина. Можно, конечно, подождать, пока кто-нибудь не придет еще, чтобы принять душ, и не откроет. Можно.. но ждать не в характере Володиной. Шепотом выругавшись, студентка попятилась назад к своей косметичке. Если получится, то можно будет открыть пилочкой. Ну, по крайней мере, дверь в винный погреб поддавалась всегда исключительно таким манипуляциям. Внезапно нога проскользила по чему-то мокрому и вязкому, и Лена, не удержавшись, упала на спину, хорошенько приложившись о холодный кафель. Перед глазами потемнело, и девушка окунулась в забытье. * * * Влад вышел из комнаты, предусмотрительно повернув ключ в двери. На ужин мужчина не пошел лишь из-за пламенного нежелания встретиться с одной очень вредной особой и сейчас решил сбегать на кухню и перекусить какой-нибудь булочкой, если те ещё есть в ассортименте. Стоит отметить, что Назарова тоже весь вечер провела в кабинете, обложив себя стопками проверочных работ, но это, как говорится, уже другая история. Волков уже прошел два коридора преподавательских спален, неосознанно ускорившись у апартаментов исторички, и на одном из поворотов врезался в Каменскую. Женщина по инерции отскочила назад, а Влад исключительно на автомате прихватил ее за талию, дабы не дать упасть. Интересно вышло. Волков как-то печально усмехнулся собственным мыслям – либо Аня, действительно, ведьма, как он и предполагал ранее в моменты ее эмоциональных взрывов, либо это уже судьба решила подыграть. Не удивительно, если сейчас на горизонте появится сама Назарова. – Извините, – натянул улыбку для проформы, – честное слово, я вас просто не заметил. – Меня так трудно заметить? – с какой-то напускной вежливостью осведомилась Анастасия и красноречиво опустила взгляд на руку мужчины, ладонь которой до сих пор покоилась на ее спине. Владислав поспешно сделал шаг назад от преподавательницы обществознания и показательно выставил ладони перед собой. – Так гораздо лучше, – с насмешкой в голосе проговорила Каменская и кивнула – медные пряди волос упали на плечи, так заманчиво блеснув в свете ламп. – Куда вы так спешите, Владислав Андреевич? – Надеялся по-быстрому перекусить. А тут появились вы. – И сломала систему, – с той же улыбкой закончила за коллегу женщина и, словно спохватившись, отошла в сторону. – Проходите. Пока булочки еще теплые, – наставительно добавила Каменская. Владу несколько раз повторять не пришлось – он тут же зашагал дальше, на прощание одарив рыжеволосую улыбкой, которая тут же исчезла с его лица, когда впереди мелькнула тень – кто-то нырнул в прилегающий коридор. Долго соображать и гадать не понадобилось – решение пришло само собой. Анну мужчина догнал только тогда, когда она шмыгнула в библиотеку. Села за стол, опустив голову, и сцепила пальцы в замок на шее. – Я тут подумал.., – как ни в чем не бывало, Волков сел напротив напарницы, – может, сейчас спустимся в подземелье? Если для тебя это, действительно, важно. Аня поджала губы. Какое-то время она молчала, и у Влада сложилось отчётливое впечатление, что женщина и не собирается отвечать, но спустя где-то полминуты Назарова все же заговорила. – Мне твоя помощь больше не нужна, я справлюсь сама, – спокойно, беспрекословно. – Вам с Олей надо сосредоточиться исключительно на артефактах, а со своими проблемами я разберусь. – Ну, как ты разберёшься? С твоим везением тебя пристрелят в первую же вылазку. – Зато тебе жизнь облегчу, – хмыкнув, прошептала Аня, сверкнув глазами. – Я же выбешиваю тебя. – Это не повод желать твоей смерти. – Какое великодушие. – Ань, хватит. – Нет, не хватит. Не хватит! – Назарова хлопнула ладонями по столешнице, одновременно с тем поднимаясь на ноги. – Просто, пожалуйста, прекрати попадаться мне на глаза двадцать четыре часа в сутки. Прекрати цепляться ко мне. Пре-кра-ти, – последнее слово шепотом. – Надоело. Иди оттачивай свою иронию, свой сарказм на Каменской. Она оценит. – Да при чем тут Каменская? – Волков встал следом за женщиной. – Ты ревнуешь? – Нет, – резкое спокойствие и даже какое-то удивление. – Не ревную. Ты меня просто достал. Понимаешь? – Понимаю, – Владислав уперся ладонями в стол и усмехнулся, – потому что это взаимно. – Прекрасно, – прошипела Назарова, разведя руки в стороны. – Мы друг друга поняли. Наконец-то. – Взаимопонимание достигнуто, – Влад слегка дернул головой, а, когда женщина поспешно покинула библиотеку, раздраженно добавил: – Истеричка. * * * Голова гудела, а, чтобы открыть глаза, пришлось приложить немалые усилия. Первым, что увидела Лена, был побеленный потолок. Следом в нос ударил резкий запах медикаментов. – Очнулась, дорогуша, – над девушкой склонилась медсестра, кидая на лицо русоволосой тень. – А Галина Петровна уже решила скорую вызывать. А я ведь сразу сказала, что ничего страшного. Ударилась. С кем не бывает? Руки, казалось, налились свинцом, но Лена все же поднесла их к голове и дрожащими пальцами нащупала бинт. – Не трогай, – вставила медсестра. – Через час сможешь идти в комнату, хотя я настаивала на том, чтобы ночь ты провела здесь. Но спасителя твоего не переубедишь – заявил, видите ли, что ты скорее себе ухо отгрызешь, чем переночуешь в медкабинете. – Спасителя? – переспросила Володина, и голос ее после продолжительного молчания сипло сорвался на последней гласной. – Ага, – раздалось откуда-то со стороны двери, а студентка, издав стон, полный разочарования, прикрыла глаза. Раевский. – Ладно, ребята, я побежала к Галине Петровне, – медсестра закопошилась, направляясь к выходу. – Ничего не трогать, – строго приказала женщина, обращаясь исключительно к Толе. Дверь, открываясь, скрипнула, а после с гулким ударом захлопнулась. – Искупалась, нехорошая девочка? – Раевский сел у кушетки на корточки, положив руки так, что они едва не касались русоволосой. Впервые за все время их знакомства в этом обращении не слышалось ехидства – оно было пропитано искренним сочувствием. Лена, вздохнув, повернула голову в сторону, чтобы видеть студента. – Какого хрена вообще произошло? – вопрос скорее потому, что так нужно. Вряд ли Толя сможет ей ответить. – Кто-то тщательно вымазал весь пол маслом, – тихо объяснил парень. – Тебя первой Лиза нашла. Я случайно мимо проходил. – Ты и случайно мимо женской душевой? – хмыкнула Володина. Голова до сих пор болела, и говорить было сложно. – Честное пионерское, – улыбнулся во все тридцать два зуба Толя. – Я вообще Темыча искал.. да неважно. – Пойду-ка я, – внезапно заявила девушка и, упираясь локтями в кушетку, постаралась сесть, но тут же замерла – попытка эта отдалась пульсирующей болью в ноге. Понимание ужасное и страшное стало медленно завладевать студенткой, и страх этот отразился в ее взгляде, обращенном к Раевскому. – Вряд ли сможешь без моей помощи, – промолвил тот, глядя в ее карие глаза. – Ты помимо того, что головой хорошенько приложилась, еще и лодыжку вывихнула. Завтра танцевать не сможешь. Страшно услышать человеку, что он не сможет заниматься тем, чему посвятил всю жизнь. Да, недолго. Да, скоро все нормализуется. Но не сейчас. Сейчас слишком хреново. Сейчас это равносильно падению метеорита. Лена вновь уставилась в потолок. Кстати мозг подкинул утреннюю стычку с Соболевой и ее «я слышала, что во время танцев ломали и позвоночники. Неосторожные ребята». Вот же мразь. Студентка глубоко вздохнула, как будто подавляя приступ рыдания, а после рассмеялась – громко, надрывисто, сжимая в ладони край простыни. * * * – Никого, – шепнул Максим, оглядываясь назад на друзей, и пошире распахнул дверь библиотеки. Стрелки часов в холле в это время перевалили за полночь. Женя скользнул в библиотеку, сжимая в руке массивный фонарь. Андрей и Лиза тут же отправились к лестницам, а сам Максим с Викой – к каморке в нескольких шагах от «хранилища знаний». Донесся скрежет – значит, Осинин открыл вход в подземелье. – Вик, посвети, – Морозов всучил свой фонарь девушке, а сам направился к куче коробок. – Та-ак, пауки восьминогие, – объявил парень, отставляя ближе к двери одну из коробок. – Тыквы пучеглазые, – вторая отправилась туда же. – А это.., – Максим слегка дернул за руку манекен мертвой невесты, – а это Варламова собственной персоной. Затем на пару минут брюнет покинул комнату, чтобы отнести часть украшений в библиотеку. Вернулся в приподнятом настроении – что-то подсказало Кузнецовой, что Женя сейчас зато зол, как черт. – Так-с, – Максим потер ладони, рассматривая территорию работы. – А где мыши летучие? – Здесь, – Вика слегка пнула коробку, стоящую в самом углу. – Макс, у меня такое предчувствие плохое. – Вик, ты же знаешь, как я отношусь к вашей этой хрени. – Что-то случится, – брюнетка и не думала униматься. – Ничего не случится, – Максим обернулся к подруге и улыбнулся. – Мы сейчас все вытащим, и хрен им, а не праздник. Да? – он щелкнул Кузнецову по носу и, обхватив сразу несколько чучел, вышел в коридор. * * * После некого подобия стычки с Головановым Артему необходимо было успокоиться, привести мысли в порядок. В университете место для уединения он бы все равно не нашел, поэтому, наплевав на устав, вышел во двор и присел на холодную каменную ступень. Свет был погашен практически во всех окнах за исключением, разве что, столовой – можно было разглядеть маячивший силуэт Екатерины. Убирается до сих пор. А времени-то уже много. Но работа ждать не любит. К тому же завтра университет должен блестеть. Так сама Антонова сказала. Да, завтра (или уже сегодня?) праздник. Нельзя сказать, что Шварц когда-то отмечал Хэллоуин, предпочтение он всегда отдавал Новому году, но понимание того, что ему и костюм можно нынче не готовить, болезненно сжималось в самой душе, выпуская иголки, как запуганный еж, и разрывая все в клочья. Замок на главных воротах звякнул, и во двор тихо вошел человек, которого студент незамедлительно узнал по силуэту. Сейчас Артему, как не странно, не хотелось пересекаться с Тихоновой, но по воле случая он уселся под самый фонарь. Остаться незамеченным было нереально. Преподавательница дошла до середины, поправила рюкзак, висевший на одном плече, и, на мгновение замявшись, направилась прямиком к нарушителю правопорядка. Шварц резко поднялся. – Ну и что ты здесь делаешь? – задала вопрос Ангелина, стоило ей подойти к студенту на расстояние вытянутой руки. – Сижу, – вякнул парень. Брюнетка усмехнулась, склонив голову к плечу, а после озадаченно уставилась на лицо Шварца. Тот не сразу догадался, что породило такое внимание, а, когда догадался, было поздно – поспешил отвернуться, но Ангелина схватила его за подбородок, ногтями слегка впиваясь в кожу. – Что с носом? – спокойно спросила женщина, опуская ладонь. – Ударился. – О кого? – О свою самооценку, – хмыкнул Артем, вспоминая такое больное до сих пор «я в тебе ошиблась». – Весь лес ловушками напичкали? – Практически, – с полуулыбкой-полуусмешкой ответила Тихонова. – Не появишься у университета, будешь жив и здоров. – Тогда зачем тратить на это столько времени, если вы знаете, что я все равно уйду? – Это не для тебя, Шварц, – чуть ли не нараспев проговорила преподавательница. – Ты совсем ничего не помнишь с прошлого обращения? – Ничего. Да, ничего. Никогда не помнил. Правда, в прошлый раз парня ещё целый день преследовал образ большого волка. Но он ничегошеньки не помнил. И ответ его будто разочаровал Тихонову – она удивленно глянула на студента, а после едва-едва улыбнулась. – В университете ты не единственный оборотень, – Ангелина сама не ожидала, что расскажет об этом кому-то кроме Дениса. Но, как бы глупо не звучало, Шварц заслужил это знать – он же спас ее в прошлое полнолуние. И этого не помнит. Интересно. – Скажи, как ты стал таким? – Отец рассказывал, что меня покусали еще в младенчестве, – запинаясь, ответил парень – не ожидал такого вопроса. – Может быть так, что за тобой пришел еще кто-то? – Вряд ли. Вопрос – ответ. Никаких лишних слов, обычный разговор охотницы и оборотня. – Иди-ка спать, Шварц, завтра сложный день, – проговорила Ангелина, разворачиваясь и заходя на крыльцо. – Ангелина Олеговна! – поспешно окликнул, когда та уже взялась за ручку. Обернулась. – Эти треклятые пауки.. это не я. – Знаю, – спокойно ответила Тихонова и вошла в университет. * * * Утро 31-го октября преподнесло немало сюрпризов для всех жителей «Логоса». Рано-рано выяснилось, что куда-то подевалось все то, что готовили студенты на протяжении целого месяца к этому празднику. А спустя час приехал Петр Морозов с ящиками новых украшений и с новой подсветкой. Ольга наблюдала за всем со второго этажа. Не получилось изменить. Не смогла.