Закрытая школа. Продолжение

– Да какого хрена?! – Максим со всей накопившейся злостью захлопнул дверь в библиотеку, неаккуратно защемив тонкую паутинку, которую минут десять назад приспособила Екатерина. Многие студенты, проходившие мимо, испуганно взглянули на парня. – Морозов! – раздался не менее громкий голос – к студенту на всех парусах направлялась Варламова. Максим на время забылся – даже ходила немка изящно, словно не шагая, а переплывая. Ведьма. – Что сразу Морозов? – дурацкая привычка, приевшаяся еще со времен школы, дала о себе знать. – Нервы шалят? – на губах вечная лисья усмешка. Как на парах, так и сейчас. – Угу, – буркнул Максим, а после, нагло уставившись прямо в глаза преподавательницы, заявил: – Праздник все же. Переживаю жутко. Думаю тут, а вдруг случится что-то? Ну, знаете, всякое бывает. Народу много. Толкучка. А я вообще людей боюсь с недавнего времени, – слова звучали ядовито, и парень ничего не мог с собой поделать – просто понимал, что этот «ангелок» работает с его отцом. – Не случится, – отозвалась Карина, осторожно приоткрывая дверь в библиотеку – тут же донёсся оживленный шум, работа над преобразованием помещения шла до сих пор. Блондинка вошла внутрь, а к Максиму, перепрыгивая через ступеньки, сбежала Вика, и выглядела она еще недовольнее Варламовой. – Совсем рехнулся? – Кузнецова схватила друга за локоть, а тот даже поморщился от боли, которую это причинило. – А что, если она поймет, что ты обо всем знаешь? – Да флаг ей в руки! – Максим явно не собирался держать эмоции в себе. – Плевать уже. Пусть хоть запоймется. Я все равно сидеть, сложа руки, не собираюсь! – Что ты задумал? Морозов несколько секунд просто вглядывался в лицо Вики и с каждой этой секундой брал контроль над собой. – Буду импровизировать, – ответил парень, выгнув губы, а после отошел от брюнетки. Карина же, стоило ей переступить порог, прямиком направилась к Петру Морозову, который самолично следил за всем процессом. – Твой сын наверняка замешан в этом цирковом номере, – слегка склонившись в сторону мужчины, сказала Варламова. – Максим, Максим.., – задумчиво проговорил Морозов, наблюдая за тем, как Голованов трясется всем телом, стоя на самом верху стремянки и наклеивая летучую мышь к одной из полок. – Знал же я, что от него проблемы будут. Думал, исправится, – так же тихо пояснил Петр. – Не волнуйся, с ним я разберусь сам. – Вот уж надеюсь. Иначе я разберусь с ним. Сама. * * * Светлые волосы, заплетённые в косу, являлись последним штрихом во всех утренних сборах Соболевой. Пары сегодня отменили, так как большинство студентов помогало преподавателям и остальному персоналу в целом украшать университет. Пока девушка крутилась у зеркала, пытаясь отыскать какие-то недочёты в своём внешнем виде, она вспоминала слова Галины с последнего собрания – вроде бы сегодня должны приехать и представители попечительского комитета, и некоторые родители, и, кажется, спонсоры. Кстати о спонсорах. Вроде бы большой шишкой в этом круговороте денег являлся отец Максима Морозова. А ведь парень Соболевой понравился сразу. Мама всегда говорила, что у девушки неплохой вкус. Вера выплыла из комнаты, прикрыв дверь. Она успела сделать лишь несколько шагов, когда из-за угла выскочил Голованов, размахивая окровавленной рукой, которую, наверняка, стащил из библиотеки. Студентка передёрнулась. – О, Верунчик, а ты куда? – парень преградил путь. – В библиотеку, – отозвалась блондинка, пропитав каждую букву нужной порцией яда. – А я из нее и иду, – с широченной улыбкой продолжал Сережа. – Знаешь, туда сейчас лучше не ходить, Морозов зверствует, – на этих словах Вера вскинула брови и задумалась, – ему не нравится абсолютно все. Педант. – Морозов, говоришь? Какой из? Сын? – Отец, – ответил студент. Он озадаченно взглянул на собеседницу, толком не понимая, зачем она этим интересуется. На лице же девушки появилось разочарование, которое так красиво мелькнуло в ее голубых глазах. Голованов невольно засмотрелся. Вот, что притягивало его в Вере, – настоящее, а не образ глупой куклы. – Чего уставился? – грубо и резко. Сережа словно очнулся и уже совсем по-другому посмотрел на блондинку. – Красивая ты, – холодно ответил Голованов, – но така-ая стерва. Вера уже привыкла к тому, что ее называют именно так. Нет, не то, чтобы она слышала это раза три на дню, но вот раз в неделю ей кто-нибудь обязательно об этом напоминал. Наверное, именно поэтому девушка сейчас спокойно отреагировала на эти слова, не произнесла и звука, а Голованов как-то грустно и в то же время разочарованно усмехнулся и прошагал мимо студентки, спрятав ладони в карманах брюк. За углом он наткнулся на Володину, вид у которой был так себе – словно громом поражённая. Не обратив на студентку внимания, парень лишь угрюмо на нее глянул и исчез. А Лена невольно подслушала разговор двух молодых людей. Вообще она намеревалась обыскать комнату Соболевой в поисках улики, которая бы отогнала все сомнения, касающиеся вчерашнего инцидента, но сейчас русоволосая забыла обо всем. В голове крутилось лишь одно – Максим сын Морозова?! Нет, она догадывалась, что они родственники, после того странного звонка, но, чтобы настолько близкие.. Может, он знает, чем занимается Петр в том подземелье? Спросить рискованно. Не мала вероятность того, что «этим» они занимаются вместе. А это явно не создание секретного кулинарного ингредиента. Конечно, можно было бы забить на это все, вычеркнуть из головы, но, черт возьми, этот козел живёт с ее матерью. А мать Лене, как бы это не было прискорбно, очень дорога. Спустя минуты две девушка все же вспомнила, что здесь делает, и, прихрамывая, осторожно нырнула в комнату Веры. * * * Ольга была уже просто эмоционально опустошена. Да, сперва утренние новости повергли ее в такой основательный шок, а Антонова это интерпретировала по-своему и тут же поспешила успокоить коллегу, что-то говоря на счет того, что труды Брик ни в коем случае не пропадут даром, все коробки найдутся обязательно. А Оля просто понимала, что все пошло под откос. Как всегда. И сейчас женщина, подпирая стену, стояла в библиотеке и с равнодушием наблюдала за поспешными приготовлениями. В последнем были задействованы практически все преподаватели. Не было лишь Анны и Влада. Правда, Оля сомневалась, что ее напарники сейчас проводят время вместе за дружеской беседой. Сидят, наверное, по своим комнатам и не высовываются. – Шварц, Соболева, Раевский, помогите же Ангелине Олеговне! – с каким-то возмущением прокричал Эдуард с другого конца библиотеки. Трое названных студентов, как по команде, выпрямились и стали высматривать в толпе преподавательницу математики. Сама же Ангелина, нагрузившись стопкой коробок, уже собралась отнести их в столовую, чтобы, как сказала Антонова, «создать атмосферу и там», но на пороге услышала слова хореографа и натянула улыбку, которая получилась уж очень вымученной. Впрочем, последнее заметил лишь Артем, но виду не подал – молча подошел к брюнетке, принял часть ее ноши и первым вышел в холл. Раевский так же схватил несколько коробок, а Вера, брезгливо глянув на всё сверху, двинулась в путь налегке. – Отлично, Вера подавай Раевскому мышей, а ты крепи их на тюль, – распорядилась Тихонова, стоило всем четверым расположиться посреди столовой. – Шварц, бери гирлянду и за мной. Молча Артем вынул длинную гирлянду, состоящую из ряда уродливых тыкв, которую также привезли утром, и зашагал за куратором на абсолютно другой конец комнаты. – Пришпандорим-ка мы ее сюда, – задумчиво проговорила Тихонова, обращаясь, скорее всего, исключительно к самой себе, и оценивающе глянула на потолок. – Да только хватит ли? – Этого, – Артем слегка тряхнул картонной гирляндой, – хватит. Там ее дофига, – парень кивнул в сторону коробок. – Тогда протянем по всей столовой, – как между прочим, оповестила Ангелина и с легкостью забралась на один из подоконников. – Она хоть самоклеющаяся? – Да вроде да, – безучастно ответил студент и протянул начало гирлянды женщине. Та резко выглянула из оконного проема (Артем напрягся – ему всерьез почудилось, что Тихонова сейчас упадет) и приклеила один конец под самый потолок. Бесшумно спрыгнула и направилась к противоположной стене, а Шварц поплелся следом, оставляя за собой ряд тыкв. Возле входной двери Ангелина поставила стул и забралась на него, протягивая ладонь. Артем подал второй конец гирлянды, и, о, счастье, ее длины хватило. – Давай еще, – распорядилась Тихонова и с какой-то жалостью пронаблюдала за тем, как парень поплелся к коробкам. – Ты почему сегодня вообще спустился из комнаты? – с привычным равнодушием задала вопрос женщина, стоило Шварцу вернуться с идентичной гирляндой. – До вечера бы отлежался, а потом – в лес. Артем устало усмехнулся: – Что, так плохо выгляжу? – Не лучше, чем обычно. – А вы на праздник идете? – Да, – Ангелина приклеила один конец и сошла со стула, – на минут тридцать. Потом в лес. – Вы хотите найти второго оборотня? – вопросы сыпались и сыпались друг за другом из уст Артема, но достаточно тихо, чтобы Вера и Толя, о чем-то бурно дискутирующие, ничего лишнего не услышали. – Шварц, я его не найти хочу, – Ангелина вздохнула, а после, взглянув на студента, закончила: – Я хочу его убить. – Зачем? – Зачем? – удивлённо переспросила Тихонова. – Он убил двоих людей. – Ну так он же себя не контролирует, – горячо прошептал Артем. – Он не понимает, что делает. – Поверь, этот понимает все. – Это неправильно. – Да ну? – прозвучало со смешком и какой-то даже издевкой. – А что правильно? Что в этом мире правильно? Тебе пора перестать мыслить, как ребенок. Нет чего-то правильного или неправильного. Как и нет чего-то красивого и уродливого. На вкус и цвет. Для каждого все эти понятия значат разное. И, да, для меня то, чем я занимаюсь, кажется правильным. – Убивать людей? – Монстров. – Тогда почему я до сих пор жив? Вопрос этот мучал парня весь месяц. Ангелина – охотница из числа тех, кто истребление оборотней ставит главной целью всей жизни. Но ее система официально дала сбой. – Потому что я тебе должна, – тихо проговорила брюнетка. – Месяц назад ты спас мне жизнь. Хоть этого и не помнишь. И сейчас это не порыв благородства. Не думай, что я отношусь к тебе как-то по-другому по сравнению с тем, как требует этого то, кем ты являешься. Я просто отдаю долг, – бесцветно закончила Ангелина и зашагала к противоположной стене. А Артем понял, что сегодня ему хуже быть уже точно не может. * * * Перед праздником какое-то подобие суматохи, поверьте, бывает и среди юношей. И всеми заезженное «что надеть?» звучит так же в мужских комнатах. – Андрюх, а в горошек не найдется? – усмехнулся Женя, уже, наверное, пятую минуту наблюдая за тем, как Авдеев подбирает себе галстук. Сам Осинин по этому поводу особо не парился – белая рубашка, хоть и заправленная в брюки, выглядела как-то неряшливо. Наверное, дело было в трех расстегнутых пуговицах. Или же в небрежно закатанных по локоть рукавах. Черт знает. – Андрюх, а ты чего в добровольцы не поддался? – решил поспособствовать подтруниванию над другом Максим. Сам он лежал на кровати и, похоже, даже не собирался переодеваться в парадное одеяние. – А ты, я гляжу, не торопишься? – Андрей проигнорировал оба вопроса. – Во-первых, мой глубокоуважаемый друг, сие фееричное событие начнется, – брюнет коротко глянул на наручные часы, – начнется очень нескоро. А во-вторых, не-а, не собираюсь. Нет, не так, – Макс вскинул указательный палец и на какое-то время задумался, – я пойду, конечно, но, чтобы проследить за любимым папулей. Если не смогу ничего сделать, то хотя бы попытаюсь понять, какого хрена ему надо. Андрей, вздохнув, повернулся к Морозову и уже было собрался что-то сказать, когда дверь открылась – в комнату вошла Лиза. – Вика рассказала про твой разговор с Варламовой, – с порога заявила светловолосая. Максим с тихим стоном закатил глаза и отвернулся к стене. – Это теперь преступление? – пробубнил Макс, заинтересованно разглядывая фотографию, сделанную еще в школе. – Да и Вике лишь бы наябедничать. Детский сад, честное слово. – Макс, – Лиза присела на кровать Осинина, – это было рискованно. Она может что-то заподозрить. Морозов хрипло рассмеялся. – Будто они ничего не знают, – хмыкнул Женя. – Мы шастаем по подземелью, как по музею, а Макс в открытую заявляет своему папаше, что он пойдет до конца, даже если ему придется сдохнуть. – Последнего не было, – прервал друга Морозов и рывком повернулся лицом к ребятам. – А в целом блондинчик абсолютно прав. – Нашли друг друга, – прошептала Лиза, переводя взгляд с Жени на Максима и обратно. Андрей же в это время оставил все попытки подобрать галстук и сел в кресло. – Так мне кто-нибудь поможет? – спустя какое-то время спросил Морозов. – Или я один должен буду и за Каришей, и за Петрушей следить весь вечер? * * * За всей этой реактивной подготовкой жители «Логоса» даже и не заметили, как быстро пролетело время, а стрелки массивных часов в холле перевалили за цифру «6». Университет уже начал медленно наполняться званными гостями, большую часть из которых Антонова увела в учительскую, дабы дать спокойно навести последние штрихи персоналу. Лена сидела в своей комнате. Соседки, переглянувшись, пару минут назад соскочили и куда-то убежали, оставив русоволосую наедине с двумя бутылками: в одной из них был коньяк, предусмотрительно купленный в последнюю вылазку в Москву, а на другой большими красными буквами значилось «ПОДСОЛНЕЧНОЕ МАСЛО». Сомнений теперь не оставалось – вчерашний номер – дело рук Соболевой. Но Лена, помимо накипевшей злости, чувствовала еще и отвращение – это же как надо было отчаяться, чтобы пойти на такое. Ведь в душ могла зайти любая другая девчонка. Вряд ли Соболева своими куриными мозгами просчитала ходы наперёд. А ей повезло. Дуракам всегда везет. Теперь возможны были лишь два исхода событий: либо Лена сама отомстит этой заносчивой стерве, либо карма настигнет ту раньше. Здесь, как не крути, Вере придется несладко. Дверь распахнулась. – А остальные где? – Женя задал вопрос лишь для проформы – было бы неловко, если бы он увидел, что Лизы и Вики здесь нет, и просто бы захлопнул дверь. – Не знаю, – Володина безучастно пожала плечами. – Наверное, у вас очередное тайное собрание, а тебя позвать забыли, – девушка усмехнулась и приложила к губам уже наполовину опустошенную бутылку. Женя, не раздумывая, шагнул внутрь и прикрыл за собой дверь. Сколько он там с Володиной нормально общался? Месяц? Полтора? А потом начались все эти подозрения, ее хождение по подземелью. Совсем мало времени они были знакомы, но, несмотря на это, девушка стала для Осинина по-настоящему родной. Он ее любил. Нет, любовь эта не была похожа на симпатию к Вике или на увлечение Асоль, любовь эта была крепкая, любовь, которой любят младшую сестру. – Ты почему не на репетиции? – тихо спросил Женя, присаживаясь рядом со студенткой. – А ты? – А я чуть-чуть опаздываю, – улыбнулся блондин. – А я сегодня не танцую, – медленно проговорила Володина, будто надеясь, что, если вдруг ее прервут, окажется, что это лишь сон – страшный и несправедливый. – Инвалидка на ближайшую неделю, – пояснила девушка и слегка дернула ногой, лодыжка которой была плотно забинтована. Женя неверующе проследил за движением Володиной, а после резко выдохнул: – Как? Черт, Лена, что случилось? – Поскользнулась, – прошептала Лена и прикрыла глаза – лицо ее исказило от боли. – В душе. Вчера. – Значит, ты никуда не идешь, – задумчиво проговорил Осинин скорее для себя, для того, чтобы полностью осознать тот факт, что сегодня вечером эта девушка не будет танцевать. – Ну, тогда я тоже никуда не иду, – решительно заявил студент и, поудобнее устроившись на кровати, аккуратно высвободил из рук офигевшей Лены бутылку и сделал большой глоток. – Рехнулся? – Володина не смогла сдержать улыбки. – Ты же во втором номере с Соболевой солируешь. Шварц тебя выпотрошит, а потом исключит. – Да плевать я хотел на Эдика и на его заскоки, – с каким-то вызовом ответил Женя. – Я когда-нибудь точно ему все выскажу. Ясно же, что эта выскочка даже рядом с тобой не стоит. Просто, похоже, бабла ему дали – у Соболевых же его хоть отбавляй. Исключит? Да пожалуйста! Не очень и хочется провести свои последние дни здесь, – последний аргумент был явно лишним, но Лена внимания на него не обратила. – А как же твои шарахания? Избегания меня? – А вместе с Эдиком пошло к черту и все остальное, – решительно заявил парень. – У нас будет интересный разговор, согласен, – Осинин кивнул, вспоминая слова друзей, – но не сегодня. Сегодня мы просто нажремся. Идет? Обещание, которое дал Женя Максиму, и которое заключалось в слежке за Варламовой, студент благополучно забыл. Сейчас было хреново одному из дорогих ему людей. А с немкой остальные уж как-нибудь сами управятся. * * * Ольга едва увильнула от руки Антоновой – ректор решила загребсти всех ничем не занимающихся преподавателей в учительскую, дабы развлечь спонсоров. Сейчас, разбежались. Клоунов нашли. В другой ситуации, наверное, Брик бы даже и не стала противиться, но в этот вечер она чувствовала лишь одно – ей больше нечего терять. Черт знает, что произойдет во время праздника. И черт знает, как это аукнется на самой Оле. Как бы не пытались доказать обратного, неизвестность всегда пугает. Завораживает, да-а, но редко. А вот пугает всегда. Женщина решила развеяться. Постараться. Не задумываясь о том, зачем, она пошла в учебное крыло. Наверное, на подсознательном уровне Ольга понимала, что там сейчас меньше всего людей, там можно побыть наедине со своими мыслями, тараканами и страхами. Но в этот день ей явно было не суждено сделать все вышеперечисленное. – Решили улизнуть от ректора? – раздался позади мужской голос, а после цыкание. – Нехорошо. – Видимо, не я одна грешу, – парировала Ольга, обернувшись лицом к Герасимову, – да, Виктор Павлович? – А меня как раз отправили поглядеть, не затерялся ли кто-нибудь из преподавателей по пути в учительскую. – Дружно сделаем вид, что друг друга не заметили? – Вас сложно не заметить. Оля улыбнулась, и улыбка ее медленно превратилась в усмешку. Зачем-то кивнув преподавателю, она развернулась и зашагала дальше. Настроения сейчас никакого не было, как и желания разговаривать. О подобии флирта нечего и говорить. А Виктор же последней фразой имел в виду вовсе не это – просто он несколько дней подряд ловил на себе взгляд Брик, и ему все время казалось, будто за ним следят. Связать это с той находкой в комнате преподавательницы русского, и складывается очень интересная картина. Карина предполагала, что в университете есть люди, работающие против них. Но, может, не люди, а лишь один человек? * * * Ангелина стояла в комнате у зеркала. Ладони женщины блуждали по платью, расправляя его, разглаживая практически невидимые складки. Черный всегда ей шел, но такой фасон Ангелина решила надеть впервые – плотно стягивающее туловище и расклешенное, тяжёлыми волнами спадающее вниз. Что уж скрывать, она в платье-то последний раз облачалась несколько лет назад. Потом просто не было повода. А, если повод и был, напрочь отсутствовало желание. Ручка двери с щелчком повернулась, Тихонова обернулась к выходу. – Добрый вечер, – Денис вошел в комнату, на губах его играла вечная, лёгкая улыбка. – Прекрасно выглядишь. – Спасибо, – равнодушно отозвалась Ангелина и, стянув с рук перчатки, бросила их на стол, сама направляясь к креслу. – Подожди, – мужчина поспешно подошел к подруге, ухватив ее за ладонь, – брюнетка в недоумении остановилась. – Правда, ты сегодня очень красивая, – зачем-то решил сказать это, глядя в ее глаза, а после что-то выудил из кармана пиджака. В свете лампы блеснул кулон. Тихонова резко нахмурилась. – Узнала, да? – Ветров улыбнулся, осторожно поднес к Ангелине украшение и, убрав с плеч черные волосы, застегнул. – Как? – женщина не помнила, чтобы была когда-то больше удивлена, чем в этот момент. До сих пор не веря, она опустила голову и взглянула на кулон – яркий круглый рубин, – который теперь покоился на ее груди и холодил кожу. – Я его потеряла. – А я его нашел, – отозвался Денис и не заметил, как положил одну ладонь на плечо преподавательницы и скользнул ею к кисти, осторожно сжав кончики пальцев. – Совсем случайно наткнулся. Какой-то бродяга толкал всякие безделушки на выезде из Москвы. Там и был он, – легкий кивок на кулон. – Дэн, – Ангелина внезапно обняла Ветрова, а тот от силы, с которой это было сделано, слегка пошатнулся, но тут же сам обхватил женщину, прижав ее к себе. – Денис, – тихо поправил подругу мужчина, невесомо проведя ладонью по ее волосам. – Будем считать, что благодарности приняты. * * * В девять часов в библиотеке собрался почти весь университет. На мгновение шум стих – в это время Галина сказала несколько слов и объявила праздник официально открытым. Вместо конфетти, которое взорвало бы воздух в новый год, с хлопком вылетела стайка летучих мышей, изящно приземлившись на головы некоторых гостей. Ольга наблюдала за всем со второго этажа. Женщина старалась, чтобы ее не было видно по неизвестной даже ей причине. Знаете, когда шестое чувство начинает работать, ты толком не пытаешься вдаваться в подробности и искать логическое объяснение. Просто доверяешь сам себе. И живёшь спокойненько. – Прячемся? – раздалось практически у самого уха Брик, и та нервно дернулась, обернувшись. Влад. – Прячемся, – ядовито отозвалась Оля и вновь стала наблюдать за торжеством. – Стыдно, что наплел Ане с три короба про танцы с Каменской, а она тебя отшила? – Да не приглашал я Каменскую, – возмущенно ответил Владислав, и в голосе его даже проскользнула какая-то детская обида. – Просто.., – он не смог подобрать слов, замолчал. – Просто ты решил позлить ее, – спокойно закончила за друга Ольга. – Поздравляю, у тебя получилось, теперь иди и извиняйся. – Ага, сейчас, шнурки только поглажу. – Два барана, – Оля вздохнула. – Она нравится тебе? Волков явно не ожидал такого вопроса. Он просто ошарашенно глянул на напарницу, как, если бы она вдруг огрела его лопатой, и тупо проговорил: – Чего? – Аня. Она тебе нравится? – терпения у Брик сегодня было хоть отбавляй. – Что за провокационные вопросы? Я имею право хранить молчание. Женщина улыбнулась. – Черт, Оля.., – Влад глубоко вздохнул, – твоей прямоте можно только позавидовать, – мужчина потер ладонью лоб, а после растерянно вымолвил: – Мне надо выпить. Тебе принести чего-нибудь? – А большой выбор? – Да нет, Антонова только шампанское пропустила. Но я могу в комнату сходить. Вино? Виски? Водка? – Алкоголик, – хмыкнула Брик. – Мне ничего не надо. А вот Аня любит вино. Красное. Полусладкое. Волков отмахнулся от подруги, как от надоедливого комара, и зашагал к двери. В проходе он наткнулся на Герасимова, и Оля это заметила – поспешила спрятаться за стеллаж с детскими энциклопедиями. – От него нужно избавиться. * * * Артем вопреки наставлениям Тихоновой все отложил на последний момент, и сейчас он, спускаясь в холл, одетый для улицы, не смог устоять и все же решил взглянуть на праздник. Хоть одним глазком. Кости уже начало ломить, выворачивать, но от нескольких секунд ничего ведь не изменится. Дверь в библиотеку была распахнута. Парень осторожно заглянул внутрь и тут же понял, что может не прятаться – в помещении царил полумрак, освещался лишь небольшой кусочек, где сейчас танцевали хореографы. Среди наблюдавших зевак Артем отыскал и своего отца. Отец. Одно слово. За весь день даже не спросил, как себя чувствует его единственный, между прочим, сын. Хотя, может быть, ему просто было некогда. Сегодня все с утра в какой-то боевой готовности. Не сразу Шварц увидел ее – стояла в сторонке и разговаривала с информатиком. Смеялась. Артем никогда не видел, как она смеется. Хотелось и услышать, но из-за музыки это было невозможно. Вдруг Ангелина скользнула взглядом по выходу и, похоже, разглядела своего студента. Иначе, как объяснить то, что в одно мгновение она изменилась в лице – улыбка пропала, брови слегка нахмурились. Артему показалось, что он просто заледенел от этого взгляда, превратился в монумент, в изваяние, и ему стоило больших усилий сделать шаг от библиотеки, развернуться и. . наткнуться на уборщицу. – Та-ак, – протянула Екатерина и уперла руки в бока. – А что это ты не на празднике? – Так я.. воздухом подышать пошел, – для убедительности Шварц улыбнулся. – Душно в библиотеке очень. Голова кружится. Миронова поверила, как-то виновато улыбнулась в ответ и шагнула в сторону, пропуская студента. Тому большего и не надо было. Не хватало, чтобы кто-нибудь из преподов еще вышел. В тот момент, когда за парнем закрылась дверь, а в библиотеке заиграли первые нотки вальса, Катя разгладила свое желтое платье, убрала в сторону паутинку и шагнула внутрь. * * * Максим не понимал, где шляется Осинин, почему до сих пор Лиза пытается отговорить его от слежки, какого хрена Вика ноет и ноет о том, что это плохо закончится, и куда, черт возьми, подевался Морозов?! Ну вот только же был здесь. Мгновение назад. А потом мимо пробежала стайка девчонок с журфака, и Макс потерял мужчину из виду. – Привет, – из угла выплыла Соболева, и парень уже собрался развернуться и побыстрее умотать, но тут же осознал, что, если блондинка его поприветствовала, значит, она его заметила. Элементарно, Ватсон. – Угу, – Максим притормозил, глубоко вздохнул, а после проговорил: – Здрасьте. – Почему тебя не было на празднике? – Да, знаешь, как-то.. – Я танцевала сейчас, – прервала Морозова Вера. – Ну, то есть мы с ребятами танцевали, а я солировала. Максим едва удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Ну конечно же! Хореографы сегодня выступали. Осинин по-любому там. Ну, ладно, живи пока, блондинчик. – Я уверен, что ты блистала, – с серьезнейшей миной объявил парень и попытался пройти мимо, но Вера резко шагнула в сторону, преграждая путь. – Блистала. Хочешь потанцевать? Мы должны успеть к вальсу. – Извини, солнышко, – Максим обхватил блондинку за плечи и с обречённостью продолжил: – Но я не умею танцевать. Так что, барышня, подвиньтесь, – с легкостью брюнет отодвинул Соболеву в сторону. – Мне надо идти. Вера обиженно оглянулась через плечо и не успела сделать и шага, как распахнулась дверь, со всей своей силы зарядив девушке по лицу. Она шарахнулась назад и спрятала нос, из которого опять хлынула кровь, за ладонями. Из комнаты, смеясь, вышла Володина. Следом с пьяной улыбочкой появился Женя. – Это карма, – Лена продолжала хохотать, цепко держась за дверь. – Запомни, Барби, все дерьмо к тебе вернётся рано или поздно. Накроет тебя с головой. . и тебе придет конец, – последние слова девушка сказала на полном серьезе. – Ты заплатишь, – прошептала Соболева. – Слышишь? Ты, – блондинка ткнула в сторону одногруппницы окровавленным пальцем, – заплатишь. – Хэй, нехорошо так делать, – проговорил Осинин. – Никто же не виноват, что ты такая дрянь. Вера ошарашенно уставилась на парня. Раньше он никогда не влазил в ее передряги с Володиной. А что теперь? Алкоголь в мозг ударил? План мести созрел практически моментально, и Соболева, развернувшись на своих каблуках, куда-то стремительно зашагала. * * * Герасимов первым вошел на второй этаж библиотеки. Мужчина предусмотрительно огляделся по сторонам, а после обернулся к своему спутнику – порог перешагнул и Морозов. – От него нужно избавиться, – проговорил Петр и протянул Герасимову шприц. – Вколешь Максиму сегодня же. Мальчик не рассчитал дозы. Эх, жалко, жалко. Ну, а не надо было совать свой нос, куда не следует. – Понял, – отозвался Виктор и принял протянутый шприц. – Выполню в лучшем виде. – Знаю, – Морозов улыбнулся. – Поэтому тебе и поручил. Затем Ольга, притаившаяся за стеллажом, услышала удаляющиеся шаги. Не сразу до нее дошло, что снизу доносится вальс. Тот самый вальс из сна. Задумалась, сделала неосторожное движение, и одна из книг полетела на пол. Со стороны реакции никакой не последовало, и Брик решила, что оба мужчины ушли вместе. Времени терять было нельзя. Сейчас речь идет о жизни человека. О жизни Максима Морозова. Осторожно она поднялась на ноги, выглянула из-за стеллажа и ахнула – ее больно схватили за волосы и дернули на себя. – Мышка-норушка, – прошептал Герасимов, а после выругался, когда женщина резко ударила его коленом в живот, и ослабил хватку, почувствовал, что Брик вырвалась, дернулся вперёд и настиг ее уже в тот момент, когда она подбежала к перилам. Ольга не чувствовала страха – просто уже разучилась. Несколько лет работы на Волкова сделали свое дело. Правда, вместе со страхом пропал и инстинкт самосохранения. И сейчас женщина чувствовала лишь обиду. Жгучую обиду на весь мир. Она вцепилась руками в перила, успела разглядеть разговаривающих у камина Анну и Шварца, подпирающего стенку в стороне Влада, а потом Оля увидела ее – уборщицу Екатерину. Она, похоже, только сейчас вошла в библиотеку. А еще она была одета в то самое желтое платье. Сон реализовался. Пары внизу продолжали кружиться пугающе одинаково. И завораживающе. А потом Брик почувствовала, что ее обхватили за талию и что-то вкололи в шею. По библиотеке разнесся смех Назаровой. И тогда Ольге захотелось жить. Она попыталась оттолкнуться ногами от перил, но по телу стремительно растекалась слабость, перед глазами все начало плыть. Нет. Не так должно было все закончиться. Бессмысленно. Глупо. Неправильно. Герасимов с легкостью подхватил женщину на руки и, как куклу, перекинул через перекладину. С тихим стуком безжизненное тело Ольги упало в центр библиотеки.