Say you’ll catch me when I fall Wrap your wings around my body When I’m lost in the storm And I’m calling Wrap your wings around my body*
Если бы у Джеймса спросили, кому он может доверить свою жизнь, он бы назвал двоих. Полковника Морана и ту, что с рождения находилась с ним бок о бок. Но в отличие от Себастьяна Эвелин Мориарти не убивала. Даже спустя годы она хорошо помнила, какого это — видеть, как человек умирает из-за тебя. Девушка видела смерти и после этого, но ни одно из даже самых кровавых убийств не отложилось в памяти так, как ее собственное — первое и единственное. Насилие было тем, на что Эви приходилось закрывать глаза, работая с Джеймсом. Она не могла навязывать ему свои убеждения и менять ход его игры. Она могла лишь следовать его правилам. Джим видел в ней человека, похожего на него самого — только с более весомым знаком «плюс». Он видел, что Эв больше не боится того, что происходит вокруг нее, а потому склонять ее к насилию больше не собирался. В конце концов она и не была хороша в этом. Но Мориарти знал — если от Эвелин будет зависеть жизнь близких ей людей, она, не раздумывая, возьмется за оружие, дабы спасти и уберечь. Джим никогда не признавался себе в этом, но он гордился маленькой девочкой, что преодолела собственные страхи и с гордо поднятой головой стояла вовсе не за спиной — рядом с Джимом. Эвелин была талантливой журналисткой, а потому в империи Мориарти ей нашлось место. Она предлагала острые, провокационные статьи о конкурентах Джеймса в известные газеты, пользуясь именем Оливии Уайт. В большинстве случаев те публиковались, и со временем девушка нажила себе достаточно врагов. Впрочем, до брата ей было далеко.***
Приятный полумрак, свет, исходящий только от настольной лампы, мерный стук девичьих пальцев по клавиатуре ноутбука — все это создавало ощущение дома, хоть и понятие уюта для Джеймса было весьма абстрактным. Умиротворенная обстановка усыпляла не хуже димедрола, несмотря на три чашки кофе, выпитые в течение дня. — Джим, как ты думаешь… — Эви прекратила печать то, что в скором времени могло стать сенсацией, и обернулась. «Наполеон криминала» лежал на диване и спал, уронив куда-то на пол документы, «способные устроить мировой финансовый кризис». — Мистер Зло за работой, — тихо, чтобы не потревожить брата, усмехнулась Эв. Сама девушка тоже безуспешно боролась со сном. Глаза нещадно слипались, а мозг уже отказывался функционировать. Мориарти зевнула и провалилась в сон, уронив голову на письменный стол.***
Все еще пребывая в состоянии на грани сна и яви, Эвелин почувствовала, как что-то или кто-то касается ее щек. Нехотя открыв глаза, девушка, поморщившись от яркого света и головной боли, приподнялась на локтях и увидела перед собой взволнованного Джима. — Все нормально? — Да, вроде бы, — Эви потерла глаза, привыкая к свету, и огляделась. — А мы вообще где? И что произошло? — Нас накачали. В дом газ пустили, угарный, скорее всего. А вот где мы — вопрос хороший. Помещение, куда они попали, было весьма странным. Ранее здесь было два этажа, но сейчас от второго осталось несколько перегородок и выход на крышу. Окно было только под самым потолком, что исключало возможность выбраться. — Как думаешь, зачем мы здесь? — Эв озиралась по сторонам, пытаясь найти выход. — Месть, шантаж, деньги — вариантов много. Склоняюсь к первому. Нас не убили сразу, значит тут что-то глубоко личное. Не беспокойся, мы довольно давно здесь, а значит Моран найдет нас раньше, чем меня успеют застрелить, — усмехнулся Джим и получил слабый удар локтем. — Заткнись! Вдруг дубовая дверь слева от них со скрипом отворилась, и в комнату зашел поседевший, хромающий на левую ногу глава Клеркельнуэльского синдиката — Микки Грин. — Надо же, какая встреча! Давно не виделись, признайся, ты скучал? — Мориарти приветливо помахал ему рукой. — Рот закрой, — Грин резко достал из нагрудного кармана пистолет и направил в лицо Джеймса. Эвелин дернулась и схватила Джима за руку. — Кто Вы, и что Вам нужно? — воскликнула Эв. — Ваш брат мне задолжал. Время платить по счетам. — Фу, как пафосно, — Мориарти обиженно надул губы. — Даже я себе такого не позволяю! — Ты уничтожил мое дело, натравил мою семью против меня, Мориарти! Несмотря на очевидно заряженный пистолет и лица, Джеймс был абсолютно спокоен и от души забавлялся происходящему. Эв не могла понять, почему, ведь шансов выйти оттуда живыми было крайне мало. Но девушка в силу испуга не увидела, как минуту назад через то самое окно на крыше в здание влез Себастьян Моран, притаившись за деревянными ограждениями второго этажа. А Джим увидел. — Это была крайне плохая идея, притащить нас сюда, мой дорогой. И ничему тебя жизнь не учит. Опять то же самое, — Мориарти перевел взгляд туда, где укрывался снайпер, и на теле Грина вновь заплясала красная точка лазерного прицела, однако пистолет он не опустил. — Знаешь, что бывает с теми, кто встает у меня на пути? — веселье из голоса Джеймса пропало, словно по щелчку пальцев. — Ты по полной облажался, Грин. За это будет расплачиваться твоя семья. Как там зовут твою дочь? Эмма? — Джим, не надо, не провоцируй! — шепнула Эв, но брат ее проигнорировал. — За это умирать ты будешь крайне медленно и больно. И твоя семья будет уничтожена, — прошипел Мориарти. Пистолет в руке мужчины ходил ходуном. — Джим, остановись! — Эви пыталась вразумить потерявшего контроль от злости Джима, но тот не реагировал. Девушка чувствовала напряжение мужчины напротив. Еще немного — и он сорвется. — Ты просто жалок. Твоя дочь сгорит от стыда, когда узнает. А может просто сгорит… Ты уже ничего не изменишь. По состоянию мужчины Эви моментально понимает — это случится сейчас. — Тебя с собой забрать я способен! Грин резко поднимает пистолет и спускает курок. С эту же секунду Эвелин со всей силой, на которую способна, толкает Джима в сторону и сама становится на линию огня. Пуля прошивает живот, и девушка падает возле стены. Одновременно с этим стреляет и Себастьян, и Грин падает замертво. Джим, пытаясь осознать произошедшее, смотрит на сестру и чувствует, что в глазах темнеет. Белая, как снег, Эвелин облокотилась на стену, нервно пытаясь зажать рану на животе и остановить кровь, стремительно утекающую сквозь пальцы. Эви испуганно посмотрела на Джима и прошептала: — Подойди… — Моран, врача быстро! Джеймс упал на колени возле девушки. — Не волнуйся, Эви, все будет хорошо, — сбивчиво произнес Джим, осматривая рану. С каждой секундой было все страшнее — ранение было серьезным, и никаких оптимистичных прогнозов у Эвелин не было, — сейчас приедут врачи, мигом подлечат, — Мориарти сам не верил в свои слова, но продолжал убеждать в том сестру. — Черт, я убью Морана! — Нет! — испуганно выпалила Эви. — Он ни в чем не виноват… Мориарти чуствовал, как несказанное «это ты виноват, Джим» повисло в воздухе. — Ох, Джим, тут нет твоей вины, — Мориарти верно истолковала его молчание. — Подожди-ка! — девушка чуть привстала и вскрикнула от резкого движения. Первый шок прошел, и от накатившей боли Эви боялась потерять сознание. — Я должна успеть рассказать. Пока у меня время еще есть… — Эви жестом остановила брата, собирающегося перебить её. — Времени мало, Джимми, послушай, прошу. Джеймс послушно замолк, а девушка, стараясь не обращать внимания на нехватку кислорода и кровь, заливающую руки, продолжала: — В день похорон отца мама рассказала мне кое-что, касающееся тебя. Мы с тобой не брат и сестра, Джим. По правде говоря, мы вообще не родственники. — Что, прости? Не время для шуток, Эв. — Да послушай же ты! Мама в роддоме подружилась с женщиной одной. Её муж бросил, когда о беременности узнал. По срокам они должны были в один день родить. Так и получилось. Вот только что-то пошло не так, и та женщина, когда мальчика родила, сразу же от ребенка отказалась. Мама так и не узнала, почему. А женщина только попросила, чтобы ребенка Джеймсом назвали… Мама вообще всегда двоих детей хотела, родилась я одна. И она решила забрать в семью того мальчика. Ну то есть тебя. Я должна была тебе сказать, но я испугалась, что ты уйдешь. Я не хотела тебя потерять, Джим. Но ты должен был узнать. Прости меня, — по щекам Эви беспрерывно катились слезы от боли и страха. Джеймс замолчал, пытаясь осознать услышанное. — Знаешь, как бы там ни было… — Джим взял девушку за руку. — Ты — моя сестра. Это ничего не меняет. Эвелин сдавленно улыбнулась. — Знаешь, что обидно? Что мы с тобой там вряд ли встретимся. Тебя-то в Рай точно не пустят. Хотя постой… Меня вообще-то тоже после всего, что я творила, — Эвелин из последних сил усмехнулась. — Не говори так! Всё будет хорошо. — Джим, пообещай мне кое-что, — Эви чувствовала, как сознание ускользает. — Что угодно. — Пообещай, что не будешь постоянно подвергать жизнь опасности. — Обещаю, ангел. — Ангел… — Эвелин мечтательно улыбнулась. — Буду твоим личным Ангелом-хранителем. Обещаю, — не в силах больше сопротивляться наступающей темноте, девушка в последний раз сжала руку брата, и сознание отключилось. — Эвелин! — Джеймс пытался нащупать пульс девушки. Он был очень слабым, неровным, и с каждой секундой его удары были все слабее.***
Дальнейшее Джим осознавал обрывочно, словно в пелене тумана. Вот бригада врачей забирает Эви, и перепуганный снайпер кричит им, чтобы они гнали, как только могли. Вот Себастьян и Джим несутся по дороге за машиной «скорой», нарушая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения. И наконец, больничный коридор, который Мориарти исходил вдоль и поперек. — Джим, я… — Себастьян белее мела затравленно смотрел куда-то в пол, избегая взгляда босса. — Моран, заткнись! — грубо оборвал его Мориарти. — Не твоя вина… «Моя», — закончил противный голос у него в голове. Впервые в жизни ему хотелось начать молиться, чтобы хоть чем-то помочь. Впервые он осознавал собственное бессилие. Там, за дверьми реанимации, боролась за жизнь Эвелин. И Джим не знает, выигрывает она эту борьбу или нет. Говорят, человек без надежды — человек без страха. Джеймс надеялся, как никогда.