Я хочу Маринетт Дюпен-Чен

Девушка подошла к особняку и нажала на кнопку, дверь отперлась. — Маринетт? Что случилось?  — Здравствуйте месье Агрест, я приношу свои извинения, но моей свадьбы с вашим сыном, не будет и это решение окончательное. — вид девушки устрашил Габриэля, опухшие голубые глаза, растрепанные волосы и угрюмое настроение. — Маринетт, деточка что с тобой случилось? — Агрест старший был взволнован за свою невестку. — Ничего хорошего. Au revoir*. — девушка развернулась и ушла.

***

Прошла неделя, семь дней слез, сто-шестьдесят восемь часов грусти, десять тысяч восемьдесят минут мыслей о нем. Обоим было плохо, оба страдали, но утешения у них были разные. Маринетт плакала целыми днями, обняв свою подушку, которая впитала в себя все её слезы. Как ей в этот момент не хватало мамы, её поддержки и мудрого, материнского сердца. Сколько бы её отец не старался, утешить бедное дитя он не смог. Одиночество — вот что самое страшное в жизни. Сейчас себя такой считала Маринетт, ей было одиноко, она не замечала никого вокруг, кроме Альи которая помогала ей и хоть на время радовала её. Про Агреста, Сезер молчала как рыба, ведь знала что её подруга любит его и страдает из-за него, но её терпение лопнуло. — Ну все! Хватит плакать! Тебе не надоело тосковать по нему? А ну-ка быстро привела себя в порядок и пошли в универ. — скомандовала рыжеволосая. Алья была права, если Мари будет сидеть уткнувшись в подушку то она не сможет утереть нос одному гаду. А гад ли он? Он или Феликс? Ведь именно он ходил и напоминал Адриану про Амелию, не так ли? Может у Агреста младшего просто нахлынули воспоминания, вот он и оговорился? Слишком много вопросов было в голове у Дюпен-Чен, но не на один из них ответа у девушки не было. — Ну и зачем? — посмотрела на неё девушка, измученным взглядом, тот огонек, в голубых, как ночное небо глазах, потух, а вместе с ним и потухли чувства девушки. Потухло в неё все кроме колючие прямо в сердце, боли. — Как это зачем? — удивилась Алья — Ты что не хочешь показать всем что ты сильная духом? — Это ведь не правда, смысл мне что-то показывать? — равнодушно говорила Мари. — А доказывать и не надо, ты сильная и я это знаю. Я помню свою малышку которая так любила бить всех за меня, которая помогала мне найти силы, когда я их теряла, ты помогла мне обрести уверенность в себе, теперь моя очередь. — уверенно и с улыбкой говорила Сезер Уголки губ Маринетт приподнялись, она соскочила с кровати и пошла выбирать наряд. Бардовое платье, которое открывало плечи. Глаза девушки снова обрели свет и надежду. Быстро выбежав из дома они направились в универ. Толпа учеников окутала девушек с ног до головы, они шли уверенной походкой, стреляя во всех взглядами. Но тут в сердце девушки ударила молния, не потому-что она увидела Агреста, ей было плевать на данный момент, ведь к ней подошел Натаниель. Сон который снился девушки, всплыл в её голове, яркими красками — Что ты делаешь?! — прокричала Дюпен-Чэн, прежде чем Натаниэль накрыл ее губы поцелуем. Вырываясь, она пыталась кричать. Кутцберг ударил ее и повалил на пол. — Не смей кричать, сучка! — проорал Натаниэль, заткнув ей рот. Извиваясь, девушка взглядом просила, умоляла. Но гнев и похоть захватывали с головой… Натаниэль снова бросил ее на кровать. Слезы прочерчивали дорожки на щеках, оставляя влажный горячий след. Он был ужасен. Губы растянулись в зловещей ухмылке, в глазах плясали дикие огни. Животное желание обладать ею уступило всем тем светлым чувствам, которые охватывали его при встрече с этой девушкой раннее. Разорвав блузку, Натаниэль быстрым движением стащил юбку и раздвинул ее ноги. Хрипя от усталости, злости и той беспомощности, что сейчас захватывала Маринетт с головой, она пыталась ударить его. Но Куртцберг был сильнее. Раздвинув ей ноги, он растегнул ремень. Теряя терпение, он снова ударил ее, когда брюнетка пыталась вырваться. Из рассеченной губы пошла кровь. Слезы застелали глаза… Боль раскатилась по всему телу. Каждая клеточка замерла, а затем ноюще запульсировала, разбиваясь о стену эмоций. Он грубо входил в нее, даже не пытаясь сделать девушке приятно. А она лишь тихо плакала, не в силах шевельнутся. Он ушел, громко хлопнув дверью и оставив девушку одну. Поджав под себя ноги, она чувствовала себя маленьким загнанным в угол зверьком без права голоса. А одиночество расползалось по сердцу, смешиваясь с болью и печалью… Девушка резко помотала головой и ушла. — Что с ней? — спросил Куртцберг у Альи, а та просто пожала плечами, мол: « Не знаю» Прозвенел звонок, в кабинет влетела Мари. — Простите за опоздание. — О, Маринетт, с выздоровлением! — сказал преподаватель. — Спасибо. Я могу сесть? — Да, садись с Агрестом! Бах-Бах-Бах!