Мэрилин

До приезда отца и Бритт оставались считанные часы. Я же тем временем лежала на полу в гостиной, опустошая недопитую бутылку виски, и курила, медленно и глубоко вдыхая ментоловый дым. Меня все еще трясло, но уже не так сильно, как тогда, ночью. Стоило закрыть глаза, и я снова возвращалась в тот момент, когда озверевший и в стельку пьяный Торранс срывал с меня одежду. При свете дня все это походило на страшный сон… и мне бы искренне хотелось верить в это, но боль в порезах и ссадинах напоминала о том, что случившееся было реальностью. Нащупав в кармане баночку с обезболивающим, которое мне выдали в больнице, я кинула пару таблеток в рот и запила их Дэниалсом. К черту. Хуже, чем сейчас, явно не станет, решила я, и лишь спустя пару минут поняла, как же сильно я ошибалась… В коридоре послышались голоса. Однако, их было вовсе не два… Судя по всему, с отцом, помимо его ненаглядной пассии, был кто-то еще. Подскочив от неожиданности, я утопила окурок в бутылке и сунула ее под диван. Весьма наивный жест, учитывая, в каком состоянии находился дом после вечеринки. Словами это описать сложно. Кто-то наткнулся на папин бар, и теперь всюду валялись бутылки из-под элитного коллекционного вина, заготовленного на предстоящую свадьбу, и прочие занимательные вещи… На люстре висел вызывающе красный кружевной лифчик, что было весьма предсказуемо, а на журнальном столике кто-то оставил дорожки белого порошка… Идиоты. Быстро смахнув их рукавом, я оглянулась в поисках других следов наркоты и, убедившись, что их нет, направилась встречать отца. До наступления полной задницы три, два, один… - Мэри, мы дома! У нас гости. - Привет, пап, - как можно более непринужденно сказала я. – Здрасте. Передо мной стояли отец, Бритт и пара дорого одетых пожилых людей, должно быть ее родители. При виде меня, у всех четверых глаза округлились до неестественных размеров. Еще бы… Порванная рубашка, сквозь которую просвечивают синяки, рука, забинтованная по локоть, опухшая разбитая губа и ссадина на щеке… Видок тот еще. - Здравствуй… Мэри, - растерянно пролепетала женщина, как две капли воды похожая на Бритт, только слегка поношенная. Я нервно помахала здоровой рукой и попыталась улыбнуться. - Господи, что с тобой?! – выронив сумки, воскликнул отец и бросился ко мне. – На тебя напали? Нас пытались ограбить? - Пааап… - простонала я. – Пожалуйста! От боли в прижатой руке у меня чуть глаза на лоб не вылезли. Видимо, дерьмовые таблетки доктор прописал. Пытаясь вырваться из объятий, я запуталась в сумках и рухнула на пол, попутно проклиная весь белый свет и не сдерживаясь в выражениях. Дама, в ужасе наблюдавшая за происходящим, схватилась за сердце. - Мэрилин, мать твою, Притчард! - Да… - едва слышно протянула я, лежа на полу. - Что ты здесь устроила и почему ты вся в синяках? – рявкнул отец, глядя на меня сверху вниз. - Небольшой девичник… Пили чай, плели косички. Я все еще отчаянно пыталась отшутиться, но в глубине души прекрасно понимала, что меня ждет. Ситуация вышла из-под контроля. Я всего лишь хотела насолить Бритт, но кто же знал, что они притащат из Сан-Франциско престарелый багаж?! Вот теперь мне реально влетит, и никакие шуточки тут не помогут. Оставив меня умирать на полу в коридоре, счастливое семейство дружненько протопало в гостиную, и вот тут-то и начался Апокалипсис. Так отец не орал, пожалуй, никогда. Ни в тот день, когда увидел татуировку (которую я набила без его ведома у друзей, когда мне было четырнадцать), ни на мой шестнадцатый День рождения, когда мои знакомые напились и решили устроить стриптиз в качестве подарка… - Мои платья! – ахнула Бритт. «Кажется, у кого-то сейчас начнется истерика…» - подумала я, однако даже это не подняло моего настроения. Мало того, что меньше, чем пару часов назад меня пытались изнасиловать и поставить на учет в психдиспансер, так теперь еще огребать за веселенький вечер по полной. - Вы что, курили травку? – заорал папа, видимо наткнувшись на следы недавних преступлений. – И разгромили бар? Твою мать, откуда в ванной презервативы?! У твоих подружек внезапно выросли яйца?! Тяжело вздохнув, я спрятала лицо в ладонях и, медленно посчитав до десяти, попыталась встать. Будучи избитой и слегка накатившей, мне меньше всего хотелось оправдываться. Да и вряд ли меня могли спасти оправдания. Зайдя в зал, я еще раз убедилась, что дело плохо. Миссис Кейд сидела на диване в полуобморочном состоянии и то и дело повторяла: «Иисус, Мария и Иосиф». А вокруг нее суетился муж с пузырьком от успокоительного, который был смутно мне знаком… Черт. Черт. Черт. Стоило мне вспомнить, что в пузырьке находятся вовсе не антистрессовые пилюли, а моя нычка на черный день, я бросилась через всю комнату прямо на мистера Кейда и вырвала таблетки у него из рук. Мужчина растерянно покосился на меня и открыл рот, явно собираясь с мыслями, чтобы что-то сказать, но я его опередила. - Они просроченные! Я… пойду выкину их, вот. - Х-хорошо, - пролепетал мистер Кейд, провожая меня взглядом, полным немого ужаса. Но не тут-то было. - Не так быстро! – ледяным тоном произнес отец, буквально выросший в дверном проеме. Он был чертовски зол и вовсе не намерен шутить. Руки скрещены на груди, меж бровей пролегла глубокая морщинка… Боже, все очень-очень плохо. - Может, объяснишь, что здесь происходит? И, прежде всего, извинишься перед Бритт и ее родителями. Повисла гнетущая тишина. И все выжидательно уставились на меня. Даже Бритт перестала изображать трагедию и заткнулась в ожидании моих слов. И тут меня прорвало. Я даже не успела подумать о последствиях, как… - Пускай Бритт идет в жопу! Ехидное ожидание на кукольном личике сменилось полнейшим шоком, в то время как лицо отца просто побагровело от злости, но меня было уже не заткнуть. Слова лились из меня бурным потоком. Казалось, будто меня выворачивает наизнанку после суровой пьянки, и этому не было конца. Я обвиняла Бритт в алчности и доступности, а отца в том, что он «гребаный педофил», раз выбрал себе в жены девушку, немногим старше своей дочери. А когда я пришла к выводу, что с равно пропорциональным успехом можно было жениться на шлюхе, потому что она тоже сосет за деньги, отец не выдержал и заехал мне по лицу. И это была не просто пощечина… Это был полноценный хук, который едва не вырубил меня. Единственным плюсом было то, что я наконец смогла заткнуться и остыть. Это было внезапно. Чертовски внезапно. Во мне будто рухнул целый мир, и не осталось ни слез, ни боли. Одно сплошное и гулкое ничто. Как дыра в космосе… - Убирайся из моего дома, - ровным и холодным голосом произнес отец, глядя мне прямо в глаза. – Я больше не хочу видеть тебя. - Прекрасно, - так же тихо и спокойно ответила я и, сплюнув кровью прямиком на пушистый бежевый ковер, направилась к себе собирать вещи. Кое-как стянув себя изодранную в клочья рубашку, я вывалила из шкафа свои немногочисленные шмотки и принялась их напяливать. Безразмерные футболки, клетчатые рубашки, толстовка и безразмерная джинсовая куртка, приобретенные в секонд-хендах Окленда… Все это я разом надела на себя, потому как, во-первых, это сэкономит место в рюкзаке, а, во-вторых, будет не так холодно ночевать на улице. Белье я сложила в сумку. Туда же отправились таблетки, недопитая бутылка виски и пачка сигарет. Немногочисленные сбережения я спрятала под подошвой раздолбанных кед, потому как это гарантировало, что меня никто не обчистит, пока я буду спать, а вот мобильник остался лежать на тумбочке, на случай, если отец передумает и решит меня отыскать. С меня хватит. В этой войне я осталась проигравшей, но побежденной… нет. Никогда. Уж лучше свалить из этого Ада, чем жить с ощущением, что отец родной дочери предпочел какую-то силиконовую шлюшку. С этими невеселыми мыслями я в последний раз окинула взглядом комнату, которая долгие годы служила мне домом, и направилась в неизвестном направлении.