Мэрилин

- Проснись, милая. С добрым утром! – сладко прочирикал чей-то голос. Я нехотя разлепила глаза. Передо мной стояла Бритт с подносом в руках, на котором стояла чашка свежезаваренного кофе и блюдечко с тостом, политым джемом. Весьма странная ситуация, если не сказать больше. Учитывая, какой погром я учинила на свадьбе, эта женщина явно выжила из ума. От счастья, наверно. На тоненьком пальчике красовалось обручальное кольцо, а лицо мачехи озаряла безоблачная улыбка, от которой мне сделалось дурно. Укутавшись с головой в одеяло, я проигнорировала приветствие. В глубине души я осознавала какое это ребячество и что ведут себя так только дети, но… Сдавать позиции не в моем стиле. И раз уж я решила вести войну, это значит только одно. Либо я выйду из нее победителем, либо выйду из этого дома и уже никогда не вернусь. - Что ж… - вздохнула новоиспеченная мачеха, тщательно пытаясь скрыть раздражение в голосе. – Вижу, ты не голодна. В таком случае, я надеюсь, тебе не составит труда спуститься в гостиную. У нас с отцом есть одна важная новость. Как и стоило ожидать, я ничего не ответила. Однако, последние слова Бритт заставили меня навострить уши. «Важная новость»… И что бы это могло значить? Учитывая сложившееся положение, ничего хорошего. Все хорошее, к сожалению, осталось в далеком прошлом, когда отец не вел себя как слепой идиот и не размахивал кулаками направо и налево. Нехотя я выбралась из постели. Голова дико трещала с похмелья, напоминая о вчерашнем. Да… Этот день, пожалуй, и впрямь надолго останется в памяти. Как и последующий вечер. Пьяные поцелуи в душе и полутрезвые объяснения… Интересно, когда он ушел? Что сказала его жена? Хотя, какая к черту разница?! Это больше не повторится. Никогда. Все забудется через пару недель. Может, раньше. Не так уж часто мы пересекаемся. Ох, могла бы я попридержать язык и заглянуть в обозримое будущее, чтобы не делать поспешных выводов… Знакомо ли вам это дурацкое чувство, когда кажется, что сам Господь-Бог глумится над тобой? Нет? Счастливый ты засранец. Я вот тем же похвастаться не могу. Со мной постоянно случается такое дерьмо, когда не знаешь, плакать тебе или биться в истерике от хохота, картинно утирая глаза платочком. Именно поэтому первой реакцией на слова отца у меня был ступор. Вкратце, той самой «важной новостью», о которой упомянула Бритт, было то, что медовый месяц они собираются провести на Гавайях. Естественно, без меня. И что же тут такого ужасного, спросите вы? Я и сама не видела здесь ничего плохого до тех пор, пока отец не произнес следующее: - Нас долго не будет, Мэри. Мы уезжаем на месяц. А так как ты исчерпала лимит моего доверия, оставлять тебя здесь одну я не намерен. Тут он выдержал драматичную паузу, позволяя мне погрузиться в тревожные размышления о своей дальнейшей судьбе. - И что, отправишь меня в колонию для малолетних преступников? – невозмутимо поинтересовалась я, даже не подозревая, что назвала не самый паршивый вариант. Бритт посмотрела на меня с удивлением, достойным Оскара, и покачала головой, мол «и как ты до такого додумалась». Однако, на лице отца читалось совсем другое. Должно быть, сожаление от того, что не додумался до этого сам. - Стоило бы, - хмуро вздохнул он. – Но жить ты будешь у Армстронгов. Эд и Билли любезно согласились тебя принять. Так что настоятельно советую вести себя по-человечески, иначе… Угрозы я пропустила мимо ушей. Да и вообще все, что следовало после слова «Армстронги». Оно прозвучало как раскат грома, буквально оглушив меня и ввергнув в пучину отчаяния. Месяц. Ровно столько мне предстояло провести рядом с человеком, которого я надеялась не встретить еще долгое время. - И не вздумай снова сбежать, - в довершение отрезал отец. Я не решилась полюбопытствовать, чем мне это грозит. Все было ясно без слов. Но, может, с Билли удастся договориться? Не думаю, что он будет против моего отсутствия. *** Билли был против. Еще как против. Но об этом я узнала несколькими днями позже, когда меня бесцеремонно выпихнули из машины у дома Армстронгов и пообещали всего самого страшного на случай, если я вздумаю ослушаться Эд или Джо. Эдриенн мое присутствие явно раздражало. Судя по всему, перед отъездом ей в красках расписали, на что я способна, и теперь она ждала от меня очередной диверсии. Весьма недальновидно со стороны моих предков… Благо, большую часть времени Эд была занята своим магазином и не обращала на меня внимания. Чего не скажешь о Билли. Этот баловень судьбы, не обремененный работой, слонялся по дому без дела, время от времени наигрывая что-то на старой акустике, и под видом отстраненных размышлений то и дело бросал в мою сторону пристальные взгляды. А мне каждый раз становилось не по себе. Мы почти не разговаривали. Да и вообще старались не попадаться друг другу на глаза. Нам требовалось время, чтобы забыть о случившемся. Но стоило мне очутиться в зоне видимости Армстронга, и я тут же ловила на себе его взгляд. Возможно, он считал, что делает это максимально незаметно, но… От меня мало что могло скрыться. Что уж поделать. Если большую часть времени проводишь в стае беспризорников и наркоманов, волей неволей начинаешь присматриваться и прислушиваться ко всему, что творится вокруг. Однако, долгое время я послушно притворялась незрячей, уходила в комнату или рассматривала мир за окном… Спустя несколько дней у меня развился нездоровый энтузиазм к разглядыванию всяких бессмысленных мелочей. Среди них оказалась задвижка оконной рамы и сучковатая ветка, до которой можно было дотянуться рукой, стоя на краешке подоконника… Мысленно я прикинула, какой вес выдерживает эта лестница на волю и осталась довольна результатами. На вид ветка казалась достаточно крепкой, чтобы выдержать отощавшую за пару недель девчонку среднего роста. Оставалось только дождаться часа, когда во всех комнатах погаснет свет и наступит тишина. Нет, я вовсе не планировала побег. Мне просто нужно было во что бы то ни стало попасть домой и кое-что забрать. Неделя на отходняках в тишине и под прицелом пристальных зеленых глаз просто ввергла меня в депрессию, от которой я знала лишь одно средство. К тому же, меня все еще мучили отголоски недавних событий. Слишком ярких и стремительных, чтобы свыкнуться с ними за столь короткое время. Дик, отец, Джим… Что с ним? Мы ведь не виделись с того самого дня, когда БиДжей отыскал и притащил меня домой... Этот день, точнее, поздний вечер перед теликом с Билли Джо я не смогу забыть еще долго. Потому что именно тогда, в его дружеских теплых объятьях что-то перемкнуло в моем мозгу. Что-то сделало меня сумасшедшей, перевернув с ног на голову понятия о дозволенном. И вот к чему это привело… Все это время я искренне старалась избегать подобных мыслей, что крайне сложно, когда предмет твоих душевных метаний постоянно находится в паре шагов от тебя. Все равно что не думать о львах, будучи запертым в клетке с парочкой представителей гордого семейства кошачьих. Или же думать об автобусах, стоя у железной дороги. Словом – бесполезно. Оторвавшись наконец от мыслей, которых я «искренне стараюсь избегать», я мельком взглянула на часы и выглянула в окно. Ночь и тишина. Время перевалило за полночь. Единственный источник света – фонарь в конце улицы. Самое время прыгать из окон и бежать, бежать, бежать в неизвестном направлении… Сквозь холодный воздух, пахнущий океанской солью, сквозь тонкий бархат тьмы, разбавленной паутинкой фонарного света… Увы, цель моя была куда более прозаична. До дома я добралась приблизительно за полчаса. Ночные улицы были пусты, и благодаря отсутствию людей напоминали постапокалиптические картины будущего. Отчего-то, и возвращение домой в очередной раз показалось мне таким же тоскливым… Не включая света я поднялась в свою комнату и опустилась на пол около кровати. На миг. Чтобы уткнуться носом в колени, как в детстве, и притвориться, будто все как раньше. Мне семь, и папа мой лучший друг… И у нас нет никаких тайн друг от друга и затаенных обид. Мое детство прошло по большей части в дороге. Рим, Париж, Прага… Величественная застывшая вечность в культовых произведениях искусства, бесконечные рок-концерты, гримерки и богато обставленные номера столичных отелей Европы. Все это было неотъемлемой частью нашей бродячей жизни, но первое, что приходит мне на ум при мысли о прошлом – это вовсе не слепящая роскошь богемы, нет… Я была слишком маленькой, чтобы проникнуться всей этой пестрой мишурой. Самыми дорогими воспоминаниями для меня стали… окна. За ними неизменно проносилось нечто бескрайнее, необъятное. Жизнь стремительно неслась вдоль дорог, вспарывала пушистые облака… И каждый раз я, будто зачарованная, прилипала к стеклам автобусных окон или иллюминаторам самолета, потому что путь казался куда важнее места прибытия. Это было наше приключение, от которого захватывало дух. Мы всегда были вместе. Я и папа… После смерти мамы он стал для меня самым близким человеком на свете. А потом появилась Бритт. Знаете, как это бывает. Сначала отец стал задерживаться на работе. Потом перестал замечать что-либо дальше своего носа. В нашем доме поселился призрачный аромат женских духов. Гребаный Шанель, от которого меня по сей день тянет блевать. Финалом стала одна единственная фраза. «Мэри, я хочу познакомить тебя со своей подругой». Подругой. Он сказал тогда именно так. Туманно. Должно быть предчувствовал, какой будет моя реакция. Это было начало конца. Я стала пережитком прошлого. Тенью. Напоминанием о той, которую он, возможно, и не любил вовсе… И тогда в ход пошло все, что имело хотя бы малый разрушительный потенциал. Сигареты, алкоголь… и моя первая дурь. Именно она с тех пор помогала мне забыться. Мне перестали быть нужными окна с чудесными далями. Чудеса отныне творило мое собственное измененное сознание. Кто знает, может быть, именно это стало причиной моей встречи с Торрансом… Будь я чуть младше, непременно бы впала в депрессию после всего, что он со мной сотворил. Будь я чуть менее искушенной. Но, имея за спиной некоторый опыт, я знала, что от любого дерьма можно найти лекарство. В аптеке. Или в любой обитаемой подворотне. Не можешь уснуть? Прими пилюлю! Не можешь ужиться со своими демонами? Прими две! Все стало чертовски просто и одновременно сложно. Но это было куда лучше, чем ничего. Включив ночник, я окинула взглядом разобранную постель, на которую было свалено все, что не уместилось в рюкзак при отъезде. Порывшись, из кучи хлама я выудила старого плюшевого медведя. Его мне подарили в детстве и с тех пор я с ним почти не расставалась. Серый, с большими стеклянными глазами и цветастой заплаткой на левой лапе. Напоминание о далеких безоблачных временах и, по совместительству, - самый надежный тайник с заначкой. Достав из кармана заранее припасенный складной нож, я вспорола шов и запустила руку внутрь игрушки. Пальцы тут же нащупали небольшой пластиковый пакетик. Горстка сильнодействующих антидепрессантов высыпалась на ладонь. Пересчитав таблетки, парочку я закинула в рот, а остальные отправила в карман. Торчала я преимущественно от транков. Они притупляли нервную возбудимость, да и вообще отправляли все чувства в незапланированный отпуск. Забавней всего в их действии казалось мне отсутствие физической боли. Что еще нужно, когда ты с ног до головы покрыт синяками и ссадинами? Еще пару минут я посидела в ожидании прихода, но, взглянув на часы, решила, что пора отчаливать. За окном начинало светать, а, как известно, сон у большинства людей на рассвете чуткий. Учитывая, каким образом предстоит забираться в дом Армстронгов, определенно стоило поспешить. *** Дорога назад заняла больше времени, чем я рассчитывала. Я брела вдоль пустых дорог, преисполненная невозмутимости и спокойствия и мысли, терзающие меня совсем недавно, отступали на второй план. Будто бы тело сделалось слишком прозрачным и невесомым, чтобы вмещать в себя разум. Совершенно не к месту вспомнилась дурацкая детская игра. «Твердый, как доска и легкий, как перышко». Именно так я чувствовала себя под кайфом. Как нечто противоречивое и безмятежное одновременно. Ощутив подобное хоть раз в жизни, ты думаешь, что именно так выглядит рай. Однако, «рай» пришлось задвинуть куда подальше, когда я столкнулась с вполне себе бытовой задачей вскарабкаться по ветке в окно. Руки не слушались. Кора исцарапала пальцы. Кое-как я добралась до высоты второго этажа и тут-то и случилось то, что совсем не входило в мои планы. Ухватившись за тонкий сучок, я услышала треск. И даже успела подумать о том, как несладко придется моей заднице, пока летела вниз. А потом с диким грохотом впечаталась в землю. Не знаю, сколько времени я провела, раскинувшись на газоне и проклиная весь белый свет, но очень скоро послышались шаги и из-за поворота показался взъерошенный БиДжей в дурацком халате нараспашку. - Вот же бля, - простонала я, глядя на полуголое нечто, быстрым шагом движущееся в мою сторону. Воинственно настроенный панк, разглядев источник грохота, однако, замер как вкопанный. Затянувшаяся тишина стала давящей, но БиДжей продолжал стоять совершенно ошалевший. То ли от шока, то ли еще не до конца проснувшийся. И даже для моего нетрезвого сознания картина эта казалась весьма угнетающей. - Ну приветик, - улыбнулась я, пытаясь одновременно подняться и вытрясти из волос застрявшие веточки. - Какого… что… - предпринял попытку выразить свое негодование Армстронг. - Мэри, блядь! – наконец выпалил он, явно осознав, что произнести нечто более складное вряд ли получится. - Все в порядке, - поспешно заверила его я, опасаясь нервного припадка. Но Билли, похоже, передумал впадать в бешенство. Склонившись, он подал мне руку и рывком поставил на ноги. В глазах резко потемнело. - Что ты здесь делаешь? Глупый вопрос… - Автобус жду! Разве не видно? – с сарказмом сказала я, пытаясь поймать фокус. Однако, все вокруг упрямо расплывалось и плясало сраную польку. Не в силах терпеть этой пляски, я медленно опустилась на траву и прислонилась спиной к стене. БиДжей присел рядом, встревоженно меня разглядывая. - Жива? – сочувственно спросил он, положив руку мне на плечо. Еще один глупый вопрос. Я кивнула. - Знаешь, самоубийство – не лучший план побега… - Да, пожалуй, - согласилась я и, достав из кармана пачку сигарет, выудила одну зубами и чиркнула зажигалкой. После пережитого полета мне просто необходимо было избавиться от потрясения. Армстронг, однако, не разделял этого мнения. Хмуро уставившись на зажженную сигарету, он выхватил ее прямо у меня изо рта и затянулся сам, считая по видимому, что большее потрясение испытывает он, а не я. - Будь я твоим отцом, дал бы тебе по заднице! - Отцы не целуются с дочерями в ванной, - мрачно заметила я. Армстронг медленно выдохнул дым и отвернулся. - Мы это уже обсудили, Мэри, - непреклонным тоном заявил он, всем своим видом давая понять, что не желает возвращаться к этой теме. Я равнодушно пожала плечами. - Хорошо. Пусть будет так. Такой реакции БиДжей явно ожидал в последнюю очередь. Какое-то время он молча курил, но вскоре, отбросив окурок, сдался. - Знаешь… я соврал, когда сказал, что жалею об этом.