Try me, betray me, save me

Уэйд не уворачивается от летящего в нос кулака, хотя из-за этого и приходится бороться с рефлексами. — Полегчало? — спрашивает он, утирая кровь. Лицо Дэвида не меняет выражения, он даже рукой не встряхивает, хотя это должно быть хоть немного больно. — Нет. — Хуёво. Попробуй ещё. Только на этот раз въеби сильнее. Но тот только качает головой и отходит в дальний угол комнаты. — А я всё думал, появишься или зассышь, — усмехается Сэл. Смешок выходит горьким и каким-то резким, будто Сэл и не ожидал, что он вырвется, будто хотел повести себя иначе, а получилось так. — Были дела, — гундосит Уэйд. — Наёбывать ещё каких-нибудь наивных дураков? — подсказывает Сэл, обнимая колени. Люди почему-то всё время забывают контролировать язык тела. Уэйд читает обоих как открытую книгу. И ему больно от того, что он видит. Он неподвижен. Хоть кто-то сейчас должен быть хоть в чём-то уверен. — Ты думаешь, мне пиздец как стыдно, что я вас наебал? Вы, ребята, преступили закон. А я пытался вас обезвредить максимально безболезненным способом. — Безболезненным? — рявкает Дэвид. Уэйд, кажется, впервые видит его таким. — Это ты называешь безболезненным? — Нет. Этого не должно было произойти. На мгновение Уэйд теряется, не зная, что ещё сказать. Он готовил речь в голове, он был готов… Хрящ начинает срастаться. — Я не буду оправдываться. В этом я виноват. И исправить этого я уже не смогу. Я пытался спасти Генри. Я умер, спасая его, и если бы я восстановился до того, как он… Возможно, я мог бы ему помочь, отдав часть своей регенерации. Он говорит всё это сухо, не позволяя эмоциям проникнуть в голос. Меньшее, что им сейчас нужно, это знать, насколько он сломан. А ведь когда-то он считал Нэйтана бесчувственным уёбком за то же самое. — И что тебе от нас нужно? — спрашивает Сэл. — Пришёл пожаловаться, как тебе хуёво? — Пришёл спросить, хотите ли вы, чтобы я отомстил. Дэвид приближается к нему и хватает за грудки. — Ты ещё этого не сделал? — спрашивает он. Уэйд смотрит в расширившиеся зрачки и впитывает всю ненависть, что источает бывший человек-скала. — Не убил того, кто всё это устроил? — Я не убиваю, — говорит Дэдпул, отцепляя его руки от своего костюма. — О, правда? — лицо Дэвида искажается гримасой. — Знаешь, я ведь искал на тебя информацию. Даже глубоко копать не пришлось. Стоит забить в интернете твоё имя… Ладони на мгновение сжимаются в кулаки. — Это всё в прошлом. — Нельзя перестать быть убийцей, — отзывается Сэл, отворачиваясь от них. — Такого не бывает. Все мы возвращаемся к тому, откуда начинали. Уэйд не спорит. Потому что где-то глубоко внутри боится, что Сэл прав. Всё, что он сделал, не сотрёшь. — И что ты собираешься делать? — спрашивает Дэвид, взяв наконец себя в руки. — Поставишь его в угол? Уэйд хмыкает. Они со Спайди обсуждали это до самого рассвета. — Я собираюсь проникнуть в его гнездо и вынести столько грязного белья, сколько найду. Даже если мы не сможем привязать его непосредственно ко взрыву, юристы Старка всё равно смогут состряпать дело на пожизненный срок. Но с этим мне понадобится помощь. — Ты хочешь, чтобы мы пошли с тобой? — догадывается Сэл. — Почти. Вы сами не настолько мне нужны, чтобы так рисковать. Я хочу взять с собой вашу подружку. Требуется около четверти часа уговоров и угроз, прежде чем Сэл срывает с висков и шлёпает ему на ладонь датчики. — Ты не заставишь её сдвинуться с места, — предупреждает он. — Но я бы посмотрел, как ты пытаешься. — Если не заставлю, то я вернусь, — отвечает Уэйд. — Воспользуемся планом Б. Нет у него плана Б, и если он и впрямь не сможет ничего сделать, придётся продумывать всё заново, да ещё и вовлекать кого-то, чтобы обеспечить охрану Сэлу. Он сжимает датчики в ладони и поднимает взгляд на ребят. Дэвид смотрит в окно, скрестив руки на груди. Сэл всё так же обнимает колени и пялится на носки своих кроссовок. — Мне жаль, — говорит Уэйд. Но слова так и не достигают адресатов. Сэл окликает его в дверях. — Мы пленники? — спрашивает он. И Уэйд хотел бы соврать. Но разве в этом есть смысл? — Пока я не вернусь — да. Дальше посмотрим, что я смогу сделать. *** Старк явно не в восторге от того, что они с Пауком надумали. В ещё меньший восторг он приходит, когда Уэйд говорит, что хочет забрать «эту хреновину» подальше от Башни, прежде чем попытаться ей управлять. Мало ли, что может произойти. Но всё-таки Тони соглашается, потому что выбора у него нет. Ни у кого из них нет. Уэйд оповещает Старка, куда он направляется, чтобы, в случае чего, тот знал, где его искать. И отчаливает, прижимая к себе контейнер, в который непонятно как умудрились затолкать ебаное супероружие. Ещё бы ланчбокс взяли с хеллоу китти. Уэйд убеждается, что за ним нет слежки. По крайней мере, очевидной. Снимает маскировку, без которой не появляется на улице уже неделю. Достаёт из кармана датчики и долго смотрит, как они поблёскивают на ладони в электрическом свете. Сэл говорил, что это больно. Но вот уж к боли ему точно не привыкать. Уэйд вздыхает и прижимает датчики к вискам. Сначала ничего не происходит, и Уэйд пытается их перевернуть другой стороной. Голову простреливает болью, будто проткнули насквозь. Опять. Уэйд стискивает зубы, глуша вскрик, и закрывает глаза, спасаясь от слишком яркого света. В ушах шумит. Ему слишком громко, но нет никакой возможности убавить грёбаный звук, выключить свет. Голова будто вот-вот расколется как яйцо. Перед закрытыми веками мелькают вспышки. Сначала разрозненные и бессвязные. Затем они обретают цвет. Кроваво-красный. Ослепительно белый. И снова красный. Вспышки то ярче, то тусклее. И наконец свет становится терпимым, приобретает голубой оттенок. Уэйд осторожно открывает глаза, но всё ещё видит перед собой прозрачное голубое марево. Он не видит его своими глазами, но оно есть в его мозгу, и Уэйд вертит головой, пытаясь понять, что происходит. — Блядь, мне действительно стоило взять с собой Сэла, — бормочет он. «СЭЛ!» — проносится в его голове яркой вспышкой. И Уэйд видит искажённые фигуры. Размытое лицо Сэла перед собой. Появившуюся на нём гримасу боли, когда Уэйд пытается до него дотянуться. И эта боль возвращается к Уэйду новой вспышкой. СЭЛ! Это не его воспоминания. Он никогда не находился так близко к Сэлу, и слава богу. Одного ботана в жизни ему вполне достаточно. Уэйд смотрит на пластиковый контейнер с голубой крышкой. И узнает этот цвет. — Ох блядь, ох блядь, ох блядь… Уэйд хватается за голову и лишь в последний момент сдерживается, чтобы не сорвать с себя датчики. Он снимает с контейнера крышку… И видит себя. Ну и рожа, бля, ну и рожа… Уэйд натягивает снятую маску и замирает. Это пиздец как странно — видеть с двух ракурсов одновременно. Сэл никогда не говорил о чём-то… СЭЛ! Боль. Радость. Снова боль. Недоумение. Уэйд будто кино смотрит, транслируемое прямо ему в мозг с пиздатыми эффектами присутствия. Как в какой-то книжке про будущее, про которую заливал ему Питер. Сначала вокруг темно и одиноко, Уэйд видит эту черноту, она заставляет его нервничать. Но чернота лучше, чем… БЕЛЫЙ! ВСПЫШКА! Он чувствует Сэла еще до того, как на стене появляется прямоугольник света. Сэл приходит и уничтожает темноту. Уэйд тянется к его разуму, осторожно, чтобы не… БОЛЬ! ВСПЫШКА! Чтобы не навредить. Сэл едва замечает нежное прикосновение, но ему достаточно. Ему достаточно, потому что его разум смог коснуться чужого разума, а это значит, что Уэйд ещё жив. Сэл тоже касается его разума. Сэл говорит ему, что делать. Сэл направляет его, заставляет менять форму, заставляет перетекать и перекатываться. Наконец Сэл поворачивается и уходит, приказывая: ЗА МНОЙ! И Уэйд поднимается до потолка, вытягивается и бьёт волной о деревянный пол, струится вверх по вытянутой руке и остаётся под тонким слоем одежды — невидимый и неслышимый целому миру. Под защитой. — Как же это… Чёрт побери… Картинки в голове тускнеют, и Уэйд наконец поднимает голову. Смаргивает выступившие на глазах слёзы. — Ты его чувствуешь? — шепчет он недоверчиво. Протягивает руку, чтобы коснуться поверхности. И в тот же момент чувствует, как коснулись его. — Ты живое. Ты всегда было живым существом. Радость. Нетерпение. — Ты… Ты коснулось моего разума? Как с Сэлом? Мы установили связь? Он знал, что ты… Боль. Слишком много вопросов за раз. Уэйд видит себя несколько секунд назад. Нет, не видит. Ощущает своё присутствие. И ощущает свою боль. Недопонимание. Кто это? Где… СЭЛ! Касается разума. Любопытство. Страх. Но любопытство сильнее. И сразу же падает внутрь, в хаос. Инородные мысли и чувства, органы восприятия, которых никогда не было. Становится не по себе, хочется выбраться обратно, но уже не выходит. — Окей, хорошо, что бы это ни значило… — вздыхает Уэйд в настоящем. — Мы установили с тобой связь? ДА! — Х-хорошо… Что ты такое? Недоумение. Через несколько мгновений его голову заполняют образы. Цвета, которые он никогда не видел. Формы, которые он не смог бы описать. Оно пытается открыть ему свой разум, объяснить так, чтобы он понял. А он, в свою очередь, не уверен, что способен понять или воспринять. Оно явно не отсюда. И оно живое. — Сэл знал? Он снова видит Сэла. Всё вокруг погружено в полумрак, и Уэйд чувствует… Волнение. Возбуждение. Тревога. Надежда. Оно вытаскивает из Уэйда чувства, которые лучше всего описывают то, что оно пытается сказать. — Я… Я понимаю, кажется. Продолжай, — шепчет Уэйд, хотя и почти уверен, что оно едва ли понимает его слова. Уэйд чувствует, как его разум пытается коснуться разума Сэла, но всякий раз, как он это делает, Сэл скручивается и посылает обратно… БОЛЬ! ВСПЫШКА! Уэйд встречается задницей с полом и закрывает лицо ладонями. Он знает, что это лишь тень того, что чувствовали Сэл и пришелец, когда последний пытался заговорить. Становится ещё темнее, но датчики на поверхности улавливают тепло, и Уэйд вновь видит Сэла, завернувшегося в одеяло. Страх. Отчаяние. Он снова пытается проникнуть в разум, и на этот раз не встречает такого сопротивления. Он беспардонно влезает в сны, пытаясь показать кто он, рассказать о своей прежней жизни, к которой он хочет вернуться. Но когда на следующий день он снова пытается проникнуть в голову бодрствующему Сэлу, то не видит там ничего из того, что показывал ему. Ничего. — Я понял, — вздыхает Уэйд. — Вы с Сэлом так и не смогли поговорить. Он тебя не понял. А когда Генри и Дэвид пытались управлять тобой?.. Оно вновь вызывает в нём знакомые эмоции. Радость. Он видит перед собой Дэвида, примеряющего датчики, но когда пытается дотронуться, то ничего не чувствует. Совсем ничего. Даже боли. Он не слышит мыслей и не может понять, живой ли Дэвид. Он выглядит как Сэл, он издаёт такие же звуки, как Сэл, он похож на Сэла, но Уэйд не может, просто не может, он не… Паника. Обида. Страх. Следом пробует Генри. Он кусает губы и жмурится, когда прикладывает датчики к своим вискам. Уэйд бросается к нему. ГЕНРИ! Радость. Надежда. Генри приоткрывает один глаз и на мгновение кажется, что Уэйд видит себя (конечно же, не себя-себя, а пришельца-себя) его глазами. Но, кажется, это лишь отражение его собственных мыслей. Уэйд нежно касается его разума. Давит сильнее, рискуя причинить боль. Но ничего. Ничего. Неужели Генри тоже не живой? Но он же движется так же, как Сэл, и так же касается. Уэйд чувствует прикосновение. И слышит в голове голос Генри. Для пришельца это лишь набор звуков, но Уэйд воспринимает их своим разумом и худо бедно пытается транслировать ему. — Она не реагирует. Кажется, она не хочет меня слушаться. ОНА! У Уэйда будто воздух из лёгких выбивает, его затапливает сильнейшими эмоциями. Глаза начинают слезиться. ОНА! ОНА! ОНА! ГЕНРИ! — Д-да, — кашляет Уэйд. — Он так тебя называл. Тебе нравилось? Он пытается вызвать нужные эмоции, чтобы объяснить. Вытаскивает из памяти один из бережно хранимых моментов, когда Питер по-особенному произносил его имя. «Уэйд… Уэйд… А-ах! Уэйд!» Он вспоминает, как сердце сжалось. И как дурацкие четыре буквы, которые ему особо никогда не нравились, превратились во что-то значимое, что-то целое, что-то его собственное. ДА! ОНА! — Ох, девочка… Кое-кто по нему сох, правда? Уэйд не уверен, что у пришельца вообще есть пол. Но раз уж Ей так нравится… Генри в воспоминаниях снимает датчики и отдаёт их Сэлу. Сэл снова посылает… БОЛЬ! И всё утихает. СЭЛ! ГЕНРИ! ДЭВИД! Недоумение. Прежде чем уйти, Генри оглядывается и его губы трогает улыбка. Радость. Любовь. — Х-хватит, — просит Уэйд. Посылает дискомфорт, а получается грусть. И снова сталкивается с недоумением. ГЕНРИ? — Не уверен, что ты знаешь, что такое смерть, девочка, — вздыхает Уэйд. Перед глазами встаёт бледное лицо с закрытыми навсегда глазами. Уэйд пытается вспомнить всё до малейшей детали. Прикусывает губу. И вытаскивает из себя всё, что умудрился задвинуть на задворки сознания. Боль. Горе. Потеря. Уэйд знает, что Она тоже это чувствует. Её разум мечется, вызывая вспышки мигрени. Сначала Она не понимает. А потом, когда Уэйд в воспоминаниях накрывает тело простынёй, затапливает его разум, заставляет перестать. — Мне нужна твоя помощь, — бормочет Уэйд себе под нос. Он «отматывает» воспоминания назад и вызывает в памяти лицо Трэвиса. Представляет, как тот связывает Генри и закладывает бомбу. Представляет, что было дальше. И, как только она понимает, что к чему, Уэйд хватается за голову. ГНЕВ! БОЛЬ! ВСПЫШКА! Она дублирует изображение Трэвиса, закрывает ему глаза и переводит в горизонтальное положение. Сверху опускается такая же простыня, которой он накрывал Генри. — Нет, нет, — вскрикивает Уэйд. — Мы не будем его убивать. Это не так работает. Так нельзя. Я так не делаю. Недоумение. Уэйд пытается объяснить. Он вызывает в памяти парочку своих дел тех времён, когда он ещё был убийцей. И вспоминает, как отвратительно себя чувствовал. Безнадёга. Гнев. Ненависть к самому себе. А потом… А потом он вспоминает Питера и то, как они работали вместе. Не убивали, а изолировали плохих парней. И эмоции теперь совсем другие. Спокойствие. Счастье. Любовь. — Понимаешь? — спрашивает Уэйд, не особо надеясь. Она обволакивает его разум своим, будто создавая стену между Уэйдом и всем остальным миром. ДА! — Вот и хорошо. Они замирают так ещё на некоторое время. Она успокаивает Уэйда. Уэйд успокаивает Её. Наконец Она мысленно касается его. Неуверенность. Надежда. УЭЙД! — Что ты хочешь спросить? — мягко шепчет он. Быстро Она выучила его имя. Перед глазами появляется он сам со своей страшной мордой. Уэйд в воображении неловко поднимает руки, отлепляет от висков датчики и кидает их на пол. Топчет носком ботинка. — Ооо… — Уэйд смущённо откашливается. Ему становится на удивление легко дышать. — Я освобожу тебя, — обещает он. — Но сначала помоги мне отомстить. Когда Уэйд возвращается в Башню к концу дня, Она прячется у него в кармане и изучает обстановку вокруг его глазами. — Бля, Старк ни за что не поверит, — вздыхает Уэйд, пока ждёт лифт. Представляет себе лицо Тони с комично округлившимися глазами и открытым ртом. Как тебе такие технологии, Консервный человек? Уэйд как раз размышляет, какой трюк им лучше провернуть, чтобы Тони весь свой стол слюнями закапал, как его голова буквально взрывается от боли. Живот тут же скручивает паникой. — Эй, эй, — Уэйд пытается успокоить Её. — Что такое? Чего ты так испугалась? Становится тяжело дышать. ВСПЫШКА! БЕЛЫЙ! В ушах звенит, голова раскалывается. Уэйд выползает из лифта на нужном этаже и прислоняется лбом к холодной стене, чтобы хоть немного уменьшить боль. — Тише, тише, девочка, — уговаривает он. — Успокойся. Объясни мне, что не так, я могу помочь. Вряд ли Она понимает его слова. Но, в конце концов, отзывается на его попытки усмирить Её разум. Перед глазами всё темнеет, и Уэйд видит, Уэйд видит… Всё вокруг стерильно белое, неприятное, опасное и отталкивающее. Как и люди в белых защитных костюмах. Эти люди не похожи на тех, кого Уэйд встречал ранее. Они тоже движутся и издают какие-то звуки, но Уэйд не видит, как шевелятся их рты. Не видит их лиц, не видит ничего. Будто эти костюмы — чудовища, из чьего нутра до него пытаются докричаться люди. Уэйд по очереди пытается коснуться их разумов, но у него ничего не выходит. И лишь дотронувшись до последнего Уэйд чувствует… Его отбрасывает волной злости. — Даже не пытайся, — отвечает ему белое чудовище. — Здесь я отдаю приказы, а не ты. Человек протягивает к нему руку, и Уэйд пытается отшатнуться, но не может пошевелиться. Он будто парализован. И способен лишь беспомощно наблюдать, как человек отрывает кусок его плоти и взвешивает в руке. — Попробуй забери обратно, — говорит человек, но слова его ничего не значат. Параллельно со словами он посылает мысленную команду, и только это возвращает Уэйду способность двигаться. Его плоть из рук человека плавно перетекает обратно, возвращая целостность. А после этого снова бессилие. На глазах наворачиваются слёзы. Уэйд уже ненавидит человека, который присвоил себе его тело и теперь распоряжается им как вздумается. Уэйд смотрит на него, пока глаза не начинают болеть. Сквозь пелену слёз ему удаётся разглядеть эмблему Щ.И.Т.а у человека на груди. Но это ещё не всё. Уэйда атакуют разрозненные болезненные воспоминания, все сосредоточенные на одном единственном человеке, который держал в оковах его тело и разум. Каждое воспоминание начинается одинаково. Всё вокруг темно, и вдруг: ВСПЫШКА! Зажигается яркий свет… БЕЛЫЙ! Человек заходит в помещение, и разум Уэйда затапливает… БОЛЬ! Он не знает, за что человек его ненавидит, за что злится и почему делает то, что делает, раз за разом наполняя его сознание болью, гневом, злостью и страхом. Он что-то набирает в планшете, делает тесты. Сначала безобидные — меняет температуру, освещение в комнате. Потом становится всё хуже и хуже, Уэйда то размазывает по полу под огромным давлением, то он совсем перестаёт чувствовать своё неподвижное тело. Раз за разом он пытается… Он будто пытается… Убить? Уэйд сползает по стенке и оказывается на полу, закрывает лицо руками. Из последних сил пытается заслонить Её от своего разума, чтобы Она не увидела его собственных воспоминаний, которые вырвались на свободу и не собираются уходить. Но уже поздно. Под закрытыми веками вспыхивают изображения людей в таких же костюмах, но с другими эмблемами. И ослепляющий белый свет. Уэйд вспоминает боль, которая за этим следовала. Боль, которую нельзя было унять ничем. Она просто не прекращалась. Он вспоминает ощущение полнейшей беспомощности перед этой болью и перед этими людьми. А Она пропускает эти воспоминания через себя, удваивает почти забытые чувства, перемешивает их со своими собственными и возвращает ему. Уши разрывает крик, но кто кричит? Разве это не он сам? Глаза заволакивает красной пеленой. БОЛЬ! БОЛЬ! ВСПЫШКА! Белые чудовища тянут к нему свои клешни и зовут его по имени. Уэйд пытается отбиваться от них, но только бестолково машет руками, не причиняя вреда. — Сними с него маску! — кричит кто-то. — Сними маску и эти чёртовы датчики! — Нет! — кричит Уэйд из последних сил, пытаясь удержать клок ткани — его последнюю защиту от чудовищ. Но они оказываются сильнее. Не говори никому. Не говори никому. Не говори никому. — Не говори никому! — умоляет Уэйд. — Не говорить что? — спрашивает чудовище. — Уэйд, не говорить что? Она воет и мечется в его голове. Если они узнают, они снова вернут их обоих туда. Они снова будут терзать и мучить, ставить опыты, ненавидеть. БОЛЬ! Если он им расскажет, они заберут их обратно и больше не выпустят, никогда больше не выпустят, превратят их жизнь в одну сплошную пытку. Неговоринеговоринеговоринегово… С коротким щелчком датчики отсоединяются от его головы. Уэйд погружается во тьму и тишину.