Try me, betray me, save me

— Только он сейчас немного… — Тони крутит ладонью у виска. — Он всегда был ебанутый, — вздыхает Уэйд. — Просто хорошо маскировался. Ничего нового. Он пытается пройти мимо Старка, но тот не сходит с его пути. — Что? — раздражённо спрашивает Уэйд. — Я не знал, что он собирается появиться. Он взломал наш канал связи. — Блядь… — Уэйд закрывает глаза ладонью. — Я… Я подумаю об этом потом. После того, как его увижу и удостоверюсь, что всё в порядке. Тони сжимает его плечо. — Я понимаю. Я прослежу, чтобы вас не отвлекали. Пока займусь тем, что ты собрал. Уэйд кивает ему и благодарно хлопает по руке. Питер разглядывает свои ладони с таким неподдельным интересом, что Уэйд невольно улыбается. — А ты не очень хорошо реагируешь на обезболивающие, правда? — спрашивает он, забираясь с ногами на больничную койку. — Поздравляю, сладенький. Ты — лучший ловец на свете. Поймал все шесть пуль, что в тебя выпустили. Питер его совсем не слушает. Только когда Уэйд касается его ноги, поднимает взгляд. — Уэйд! — по лицу Питера расплывается широкая улыбка. — Дай мне свои руки, скорее! Уэйд послушно протягивает ему свои лапищи, но Питер хмурится. — Не в перчатках, — ворчит он и принимается их стягивать. Наконец, когда перчатки валяются в стороне, Питер прижимается щекой к тыльной стороне ладони Уэйда. — Такие огромные, — шёпотом делится Питер. — Такие классные. Люблю твои руки. Уэйд приподнимает маску и тянется, чтобы поцеловать Паука в лоб. — Господи, как же тебе будет стрёмно, когда ты протрезвеешь. — Из-за чего? — спрашивает Питер, прижимаясь губами к неровной коже. — Мы блядь встречаемся. Встре-ча-ем-ся! Питер наконец выпускает его руку и поднимает на Уэйда хитрый взгляд. — Но так и ни разу не были на настоящем свидании. — Хэй, я был с тобой на свиданиях! Ты просто о них не знал. Питер усмехается и как-то очень резво оказывается у него на коленях. — Хочу пригласить тебя куда-нибудь, — признаётся он Уэйду на ухо. — Хочу надеть свой дебильный смокинг за дохуищу денег, и чтобы ты держался за мой локоть. Хочу, чтобы вокруг было полно народу, но ты смотрел только на меня, потому что ты любишь меня. Питер обнимает Уэйда за шею, целует в ухо. — И ты бы постоянно пытался незаметно меня облапать. А я бы позволял, потому что люблю, когда ты меня касаешься. И весь вечер мы бы оба думали, как бы поскорее попасть домой. — И что же дома? — спрашивает Уэйд едва дыша. Он чертит круги на пояснице Питера, следя за тем, чтобы не задеть швы. Питер смеётся ему в ухо. И наверняка краснеет. Сжимает его плечи и легко потирается промежностью о бедро. — Ты бы раздел меня. И твои охеренные руки оказались бы здесь… Питер ловит его ладони у себя за спиной и спускает на задницу. Надавливает на пальцы Уэйда, так, чтобы они оказались в ложбинке. — Ты бы растягивал меня, пока я не начал просить. «Я так хочу почувствовать тебя в себе, Уэйд». Уэйд шумно выдыхает, пальцы сжимаются на ягодицах Питера. Тяжесть в низу живота становится всё более и более ощутимой. — «Я так хочу быть твоим», — продолжает Питер. — Малыш, я… — Я люблю тебя. Это сказано уже обычным тоном, без флирта и заигрываний. Уэйд поднимает голову и внимательно смотрит на Паука. — На случай, если ты не знал, — добавляет тот. — По-моему, это очевидно, но ты иногда так невероятно тупишь, что я решил уточнить на всякий случай. Ну, знаешь, чтобы ты не начал загоняться и… Твои губы всегда были такими красивыми? Уэйд сидит, едва не уронив челюсть на колени, и не может заставить себя издать ни звука. Питер проводит пальцем по его приоткрытым губам. — Ты упустил прекрасную возможность процитировать пятый эпизод «Звёздных войн». — Ну… — Уэйд сглатывает застрявший в горле ком. — Придется тебе это повторить, тыковка. Потом, когда проспишься. Он мягко ссаживает Питера с колен. Тот обижено мычит и пытается вернуться обратно, но Уэйд держит его на расстоянии вытянутой руки. Паучок хмурится и складывает руки на груди. — Что не так? — спрашивает он. — Ты на меня злишься? — Нет? — выдаёт Уэйд, но голос даёт петуха, потому что да, блядь. — Я сказал, что люблю тебя, а ты разозлился! — Питер фыркает и стряхивает руки Уэйда с плеч. — Да не злюсь я, — рявкает Уэйд. Питер отворачивается от него и сворачивается клубком на постели. Заебись. Просто заебись. Хоть один этап их отношений может обойтись без скандалов? Уэйд вздыхает и ложится позади Питера. Обвивает руками, прижимает к себе и закидывает на него ногу. — Хорошо, я злюсь, — признаётся наёмник, целует Питера в шею. — Я злюсь, потому что из тебя почти половину обоймы достали. Я не могу прекратить думать об этом, а теперь всё ещё хуже. Потому что если бы я потерял тебя… Почему ты вообще там был? — Из-за тебя, — тихо отвечает Паук. Что бы это ни значило, пояснять он не собирается. — Бесполезно просить тебя больше так не делать? — спрашивает Уэйд. — Ты хорошо меня знаешь. Ответь на это сам. Уэйд не знает, что ещё сказать. Всё, что нужно было, уже сказано. А нести всякий бред не поможет. Питер начинает вертеться, чтобы выпутаться из его объятий. — Я устал, — объясняет он. — А у тебя ещё есть работа. Уэйд тяжело вздыхает. — Работа. Точно. И когда только это всё кончится? — Никогда, — Питер поворачивается и тяжело смотрит на него. — Я сражаюсь бо́льшую часть своей жизни. Это не заканчивается, Уэйд. Как будто он этого не знает. — Я зайду к тебе после, — обещает Уэйд. — Будь хорошим Паучком, слушайся папу Тони и кушай кашу. — Угу. Питер вновь отворачивается от него. Уже на выходе из палаты Уэйд слышит, как Питер зовёт его по имени. Он оборачивается через плечо, но Питер всё ещё смотрит в стену. — До луны и обратно, — бормочет Питер. Уэйд усмехается и выходит из палаты. *** ПИТЕР? Уэйд пытается поделиться своей радостью от признания. Но Она всё равно улавливает беспокойство и ныряет в его воспоминания, чтобы найти причину. Уэйд не знает, как огородить Её от этого, и в итоге просто сдаётся и позволяет копаться в своей памяти. Она находит то, что Ей было нужно, довольно быстро. ПИТЕР? — Он в порядке, — бубнит Уэйд себе под нос. — Всё уже хорошо. Но унять своё и чужое беспокойство одновременно не так-то просто. Уэйд чувствует, как его начинает тошнить, хотя он не ел, кажется, уже… Когда там он последний раз ел? Он покидает Башню и заглядывает в ближайшую забегаловку, где пытается заесть тошноту. Уэйд думает о словах Питера до тех пор, пока не начинает болеть голова. Пока он отвлекся, Она пользуется случаем и добирается до всех последних воспоминаний, связанных с Питером. Половины из них она не понимает и беспардонно вырывает Уэйда из его размышлений, чтобы спросить. Особо её интересует тот момент, когда Питер упал с потолка. Дальше воспоминания Уэйда размываются, теряют краски и отдают такой горечью, что Она боится их трогать. — Да, — бормочет Уэйд себе под нос. — Тебе интересно, что было дальше? Я не убил этого уёбка, хотя мог. Некоторые люди в закусочной косо на него поглядывают. Уэйд уже и отвык разговаривать вслух с самим с собой. Приятно хотя бы на время вновь побыть городским сумасшедшим. — Кстати, ни за что не поверишь, кто это был. Она копает воспоминания, предшествующие появлению Питера, и почему-то сразу верит. Уэйд язык прикусывает от неожиданности, когда его накрывает волна злости. Рот наполняется кровью, и глаза того и гляди вылезут из орбит. Уэйда начинает трясти, и он вцепляется в стол с такой силой, что едва его не крошит. И вот теперь на него обращают внимание. — Вам нехорошо? — обеспокоенно спрашивает у него официантка. По-настоящему обеспокоенно. Уэйд удивлён, как никто ещё не вызвал полицию. — Всё в порядке, лапушка, — выговаривает он. — Острый соус оказался чуть острее, чем я думал. Ему всё ещё хочется крушить, разрушать, причинять боль, и если бы не самоконтроль, любовно воспитанный в нём Питером, чёрт знает, смог бы он с этим сладить. Он оставляет на столе деньги, не поскупившись на чаевые, и выползает на улицу в поисках укромного места. — Если ты сейчас не успокоишься, я тебя отсоединю, — грозит Уэйд. — Знаешь, я тоже зол. Но если мы сейчас поддадимся этому, мы ни за что не сможем сделать то, что запланировали. Может быть, она поняла угрозу. Может, смогла внять тем воспоминаниям, которые Уэйд ей показал. Воспоминаниям о том, как он действовал на эмоциях и огребал за это. В любом случае, гнев немного утихает. Достаточно, чтобы сердце перестало бешено колотиться в груди. Лишь когда Уэйд убеждается, что сюрпризов больше не предвидится, он возвращается в Башню, чтобы подготовиться ко второй части плана. *** На это уходит больше времени, чем планировалось. Она оказвается способна скопировать отпечаток пальца, но для того, чтобы установить динамик и прикрепить искусственный глаз, приходится попотеть. Уэйду нужно постоянно мысленно контролировать Её, чтобы Она удерживала всё это добро на себе. Голова от этого нещадно трещит, что сбивает с толку и Её тоже, но тут уже ничего не поделать. Тони выдаёт ему коммуникатор, настроенный на новый канал связи с каким-то охуительно сложным шифрованием. — Он сказал, что был там из-за меня, — говорит Уэйд, когда они проверяют связь. — Как думаешь, что это значит? — Что он переживал за тебя? — предполагает Старк. — Со всей этой ерундой, особенно после того, как ты потерял сознание в коридоре… Даже Клинт спросил у меня, в порядке ли ты. — Оу… — Уэйд улыбается и склоняет голову на бок. — Так и спросил? — Он сказал что-то вроде «если Дэдпул окончательно слетел с катушек, можно, пожалуйста, я лично запру его в психушке». Но я прочитал беспокойство между строк. Уэйд смеётся. — Ох уж этот Клинт. Он всё-таки немного расслабляется. Обо всём об этом он может подумать и потом. Уэйд знает наизусть план здания, но всё равно держит его перед собой, чтобы не случилось какой-нибудь тупой хуйни. Ей этот план нихуя не говорит, и Уэйду, как и в прошлый раз, нужно думать за двоих, его мозг еле справляется, обрабатывая информацию сразу от двух живых существ. Может, поэтому она не с каждым может установить контакт? Может, надо быть немного припизднутым и совсем чуть-чуть шизофреником, чтобы эта связь работала? Уэйд едва не пропускает нужную решётку вентиляционной шахты. Это как играть в игры в виртуальной реальности, и если бы не его сноровка и огромный опыт в реальных ограблениях, хер бы что получилось с первого раза. Питеру бы это понравилось. Интересно, смогла бы Она дотронуться до его разума? Нет времени думать о Питере. Время думать о том, как завершить квест. Второй попытки уже не будет. *** Тони встречает его в холле, и Уэйд едва не валится на него. Голова трещит, мысли путаются, а мозг уже не в состоянии разделять, кому он отдаёт команды — Уэйду или Ей, поэтому пришлось отсоединиться к большому Её недовольству. — Бляядь, — выдаёт Уэйд, пока Старк почти волочит его в одну из пустых комнат на верхних этажах и укладывает там на диване. — Слово «мозгоёбство» ещё никогда не было так в тему. — Страна тебя не забудет, — усмехается Старк. — Всё получилось? — Ты знаешь, — бормочет Уэйд. — Быть крупным мафиози и попасться на теневой бухгалтерии… Аль Капоне бы им гордился. Тони забирает у него карту памяти и свёрнутые бумаги. — Ты хорошо поработал, — говорит Старк. — Теперь отдыхай, остальное за юристами и копами. Уэйд зевает и переворачивается на живот, подкладывает под голову мягкий валик. — Да уж, подремать пару часов не повредит, — бормочет он. — Будешь другом, закажешь пиццу? И если Питер уже пришёл в себя, скажи ему, что… Уэйд зевает и сбивается с мысли. — Похер, — мямлит он с закрытыми глазами. — Он сам всё знает. — Хорошо, — соглашается Тони. — Будет тебе пицца. И я скажу Питеру, что ты вернулся и всё в порядке. Когда Старк почти уходит, Уэйд собирает остатки сил и зовёт его. — Тони. Д-думаешь, что это сработает? Что он ответит за то, что совершил? Я имею в виду, то, что мы нашли, и в половину не так ужасно. Что, если… если… Он просто откупится и свинтит куда-нибудь, где его не достать? Он умудряется открыть глаза, чтобы посмотреть на выражение лица Старка. — Не волнуйся. Я думаю, кто-то вроде него давно уже на радарах у федералов. Мы найдём лучшего судью. Я обещаю, что всё получится. Сконцентрироваться на чём-либо уже невозможно. Уэйд хочет спросить что-то ещё, уточнить. Но только закрывает глаза и зарывается лицом в диванную подушку. — Спасибо, — говорит он. И проваливается в сон в то же мгновение. *** Пробуждение похоже на воскрешение. Уэйд открывает глаза и встаёт, разминая затекшие мышцы. Он чувствует себя на удивление легко и приятно. Умывается прохладной водой и принимает душ, чтобы окончательно проснуться. На столике близ дивана пара коробок с уже остывшей пиццей. Но она всё равно божественна на вкус, и Уэйд ест так, будто завтра умрёт. Наконец, сытый, чистый и выспавшийся, он одевается и направляется к закрытой двери. Не время пинать хуи. Он встаёт перед дверью, касается ручки. И замирает. Стоит так довольно долго, разглядывая идеальную ровную поверхность, и в голове — полнейшая пустота. Уэйд пятится от двери, будто от страшного монстра, пока не упирается в диван. Ложится, повернувшись лицом к спинке, закрывает глаза и обнимает колени. И снова отрубается. Генри трясёт Уэйда за плечо. — Пора, — говорит он. Уэйд приподнимается и поворачивается, чтобы посмотреть на друга. — Пора что? — Пора прекращать заниматься хуйнёй. Уэйд фыркает и возвращает голову на валик. — Я занимаюсь хуйнёй всю свою жизнь, сам решу, когда пора прекращать. Генри тяжко вздыхает, будто один из них невероятно тупой, и это точно не он. — Ты ведь знаешь, что я — всего лишь голос твоего сознания? Ты сам считаешь, что пора. Хватит филонить. — А ты ведь знаешь, что я шизофреник? Если моё сознание считает, что пора, не факт, что я так считаю. Генри надолго замолкает, и Уэйду приходится вновь повернуться, чтобы проверить, не исчез ли он. Не исчез. Сидит и смотрит осуждающе, как на нашкодившего пса. При жизни у него никогда не было такого взгляда. — Я не хочу, — говорит Уэйд. — Я не хочу отпускать тебя. Не хочу выпускать Её в большой мир, где Она даже поговорить ни с кем больше не сможет. Не хочу прощаться с Сэлом и Дэвидом, зная, как они меня ненавидят. Я не хочу выходить за эту дверь. — Босс. Взгляд Генри смягчается, и он снова похож на того простодушного пацана, который в тайне заботился обо всех своих друзьях, даже о Уэйде, хотя тот этого никогда не стоил. От этого становится паршиво и даже начинает подташнивать. Уэйд наконец садится, ставит локти на колени и прячет лицо в ладонях. — Что бы ты ни сказал… — Как поступил бы Человек-паук? Это удар ниже пояса. Вот прямо. Натурально. Яйца всмятку. Бдыыыыыыыщ. — Пошёл ты, — огрызается Уэйд. Генри пожимает плечами. — А всё-таки? — Сделал бы морду кирпичом и поступил как надо. Но я не Спайди. И я заебался. — Я понимаю, — отзывается Генри после долгой паузы. — Тогда почему ты ещё здесь? Зачем пытаешься доказать ему, что достоин? Ответ вертится на языке и должен быть довольно очевиден. Но у Уэйда проблемы с тем, чтобы сформулировать его. — Потому что этот еблан зачем-то в меня верит. Генри молчит. Уэйд тоже молчит. Проходит вечность. — Ладно, — говорит Уэйд наконец. — Ты победил. *** Уэйд слышит смех Питера за закрытой дверью и едва не сдаётся. Зайти внутрь, прижаться к нему и сказать, что всё наконец кончилось. И остаться так навсегда. Только ничего ещё не кончилось, у Уэйда есть обещание, которое он должен выполнить, есть вещи, о которых он должен позаботиться. Поэтому обнимашки с Питером откладываются на неопределенное время… «Где ты?» — пишет Питер, едва Уэйд покидает Башню и включает маскировку. «Осталось одно ма-аленькое дельце, без которого я не смогу спокойно спать. Пока что залечивай свои пулевые дырки и готовь непулевую дырку к моему возвращению!» Уэйд ставит в конце эмоджи с указательным пальцем и жестом «ок», а потом добавляет ещё кучу сердечек всех цветов, которые только может найти. Питер пишет, что у них никогда больше не будет секса, на что Уэйд отвечает, что слышит это от Питера последние полгода. Паучок вроде ничего не заподозрил. Стоило всего лишь его смутить. Генри следует за Уэйдом по пятам, будто чтобы проследить, что тот всё сделает правильно. Интересно, сможет ли Она его увидеть? Смогла. Уэйда почти с ног сбивает волна недоумения и радости. Приходится долго объяснять, что такое галлюцинации и потом справляться ещё и с Её разочарованием. — Пора отпустить вас обоих, — говорит Уэйд. — Ты не против, если мы начнём с него? Уэйд ненавидит кладбища. Кто их любит, кроме пятнадцатилетних подростков, проходящих через готическую фазу? А, ну и некрофилов. Это само собой разумеется. Уэйд не относится ни к тем, ни к другим, поэтому, как всякий нормальный человек, кривится, когда заходит на территорию. Он ни разу тут не был, и приходится попотеть, чтобы найти нужное надгробие. Уэйд не принёс цветов или ещё какой-нибудь хуйни. Можно, конечно, откуда-нибудь спиздить. Он уже дёргается, чтобы уйти, но Генри опускает руку ему на плечо. — Прости, что не был на похоронах, — говорит Уэйд. — Что жалел себя вместо того, чтобы начать действовать сразу же. Что не уберёг. Что втянул во всё это, чёрт возьми. Я хотел как лучше. — Он не винит тебя, — говорит Генри. — А тебе почём знать? Ты — не он. А улыбается так же. Смущённо растягивает уголки губ. — Спроси у Смерти в следующий раз, когда нанесёшь ей визит. Она знает. Это на удивление хорошая идея для чувака, созданного его сознанием. Уэйд еле сдерживается, чтобы не вышибить себе мозги прямо здесь и сейчас. — Знаешь, — он шмыгает носом. — Если бы у меня были веточки, можно было бы запилить такую же сцену, как в финале Логана. Слезы были бы обеспечены. Генри молчит и смотрит на надгробие. Она пытается утешить Уэйда, делясь своими хорошими воспоминаниями. Почти все они из потайной комнаты офиса. — Хочешь вернуться туда в последний раз? — предлагает Уэйд. Она соглашается. Они уходят, а Генри остаётся около надгробия. Когда Уэйд оборачивается, никого там уже нет. Это слишком, слишком, слишком. Уэйд размазывает по лицу слезы. Свои и чужие вперемешку. Воспоминаний слишком много, хоть и все они однообразные. Генри, Генри, Генри, Сэл, снова Генри, Дэвид. Но Её печаль становится его печалью. — Уверена, что хочешь уйти? Я могу вернуть тебя им. Он подкрепляет слова изображениями, но Она своего решения менять не собирается. Пытается показать ему что-то другое. Кажется, что-то о доме. Должно быть, она уже лучше приспособилась к его психике и органам восприятия. Потому что на этот раз Уэйд может разобрать всплохи огней и назвать три увиденных цвета. Серый. Зеленый. Синий. Что он прекрасно понимает, так это нахлынувшую тоску. Как он тоскует по тем, кого любит, когда их нет рядом. Как он тосковал, когда Нэйтан умер. Как он тосковал, когда Паучок не хотел его видеть. — Я понял, понял, — гундосит Уэйд. — Из-за тебя весь костюм соплями заляпал. Он слишком отвлечен, чтобы заметить, как прямоугольник света на полу перегораживают черные фигуры. Очухивается только когда его накрывает сеть, по которой проходит электрический разряд, и тут же вырубается. *** Однако, ненадолго. Когда он открывает глаза, кто-то лапает его за ноги. — Смотри внимательнее, — говорит Трэвис. — Больше чем уверен, что у него и в заднице запрятан нож. — Ну не-ет, там у меня бывает только член моего парня, — отвечает Уэйд и мощным ударом ноги вырубает миньона, который его обыскивает. — Давно не виделись, уёбок. Зачем пожаловал? Когда он вскакивает на ноги, к нему несутся четыре других миньона. Уэйд тянется за спину, что, конечно, очень глупо. Катаны сняли. Пистолеты сняли. Все его крутые штукенции из карманов тоже достали. Впрочем, навалять он может и так. О его самом главном оружии Трэвис будто ещё не догадался. Но пока что в этом нет нужды. — Я недооценил тебя, — вздыхает Трэвис. — Должен признать, ты провернул всё неожиданно умело. Будто тебе кто-то помогал. — Господь бог, — отзывается Уэйд, уходя из-под обстрела. Она негодует и пытается достучаться до Уэйда, чтобы он перестал размениваться на охрану и натравил Её на главную цель. Рано. Рано. Сначала идёт прелюдия в виде хорошей драки. — Всё ещё пытаешься вычислить мой зловещий план, Трэвис? Уэйд заламывает руку с пистолетом одному из миньонов и, кажется, ломает её. Не велика потеря. Тот падает на пол, сбитый с ног тяжелой тушкой Уэйда, который в завершение прикладывает его головой об пол. На него тут же наваливаются двое других и придавливают к земле. Кто-то из них приставляет пистолет к его затылку. — Не вышибай ему мозги, — приказывает Трэвис. — Мёртвый он не такой разговорчивый. Уэйд может вырваться. Но не делает этого. Ёрзает для виду. Всё равно всё внимание приковано к нему. Трэвис подходит медленно и угрожающе. Наступает ему на щёку. Уэйд чувствует, как хрустит шея. Не круто, совсем не круто. — Я пришел к выводу, что нет у тебя никакого зловещего плана. Ты слишком туп для этого. Ответ на поверхности, только я всё никак его не увижу. Она подползает сзади, держась в тени. — Попробуй разуть глаза, — шипит Уэйд. Говорить придавленным к полу не очень-то и удобно. Она вырастает за спиной Трэвиса, и Уэйд видит Её глазами охуевшие взгляды охранников. Трэвис пытается обернуться, но уже поздно. Она «проглатывает» его, оставляя наружу только голову. Трэвис бьётся, пытаясь вырваться. Сюрприз, сука. Уэйд вспоминает, как Генри тыкал Её пальцем. Всё, что движется с большой скоростью, Она останавливает. Если бы Трэвис успокоился, то легко мог бы выбраться. Охранники начинают палить по нему. И где только Трэвис таких тупых нашёл. — Не стрелять! — рявкает он. — Вы меня блядь убьёте! Пули всё равно отскакивают от Неё. Уэйд неконтролируемо начинает смеяться. Некоторые пули, правда, попадают в него. Некоторые рикошетят в стрелков. Тех, которые не пали жертвой собственной тупости, Уэйд вырубает и остаётся один на один с человеком, который его уже порядком заебал. — Ладно, если ты так далеко зашёл, — выдыхает Уэйд, — думаю, ты заслужил свои ответы. Жаль, что ты не можешь дотянуться до своих локтей, чтобы погрызть их. Она услужливо предлагает сломать ему руки, чтобы сделать это возможным. Соблазнительно. Но Уэйд отказывается. Скидывает адрес Старку с просьбой срочно прилететь. Так, наверное, даже лучше. Можно будет сразу сдать ублюдка властям, вместе со всем горяченьким, что Уэйд отрыл. — Ты пересмотрел криминальных драм, Трэвис, — говорит Уэйд, подбирая пистолеты и вытаскивая из них обоймы. — Моё задание было просто обезвредить детишек, по возможности не причиняя им вреда. Я планировал втереться к ним в доверие и уговорить заняться чем-то более общественно полезным. И всё бы у меня получилось, если бы не ты со своим ебучим любопытством. — А эта штука, что меня держит, оказалась просто приятным бонусом? Как удобно. Уэйд фыркает, и Она сжимается вокруг него чуть сильнее. Блядь, нет, Уэйд этого не хотел. Вернее, конечно, хотел, но не думал, что отдаёт команду. Нужно быть осторожнее. — И что, теперь ты должен будешь передать это Кэпу и Старку? — Трэвис печально поджимает губы. — Какая потеря. Наверняка тебе ещё и не заплатят ни цента. — Я беру натурой, — пожимает плечами Уэйд. — И мне уже заплатили, не беспокойся. Капитан только притворяется скромняшкой. Трэвис обладает удивительной способностью игнорировать всю хуйню, что Уэйд несёт, и вылавливать из потока бреда только то, что его интересует. — Откуда твои детишки вообще раздобыли такую игрушку? О, или я убил твоего любимчика до того, как ты успел спросить? Позор мне! Уэйд стискивает зубы, и Она тут же реагирует на это. Но будь Уэйд проклят, если поведётся на такой дешёвый трюк. — Они долго молились, и… э… это просто упало с неба, — говорит он, едва не сказав «Она». — Да? А по мне выглядит как что-то, что могло принадлежать Гидре или даже Щ.И.Т.у. Помните ту херню из «Начала»? «Не думайте о слонах». И ты думаешь о слонах. Уэйд говорит себе — не думай о Щ.И.Т.е. И попробуйте угадать, что происходит дальше. — Думаю, и те, и другие неплохо тебе заплатят, — продолжает Трэвис. Как убедить Её, что он не собирается продавать Её Щ.И.Т.у? — Спасибо, что заботишься о моём финансовом благополучии, — цедит Уэйд. — Но это лишнее. Щ.И.Т. Белые люди. Чернеющие на костюме эмблемы. ВСПЫШКА! Успокойся. Успокойся. Во имя всех богов и дьяволов, успокойся. ВСПЫШКА! БЕЛЫЙ! БОЛЬ! Уэйда размазывает по полу. Это нереально. Это всего лишь воспоминания, и даже не его воспоминания. Но он чувствует это. Он перестаёт ощущать руки и ноги. Он растворяется, пока от него не остаётся одно лишь сознание, запертое в пустоте. Прекрати. Прекрати. Уэйд разлепляет глаза и сквозь пелену слёз видит дуло пистолета, направленное ему в лицо. Уэйд действует инстинктивно. Его тело, над которым он потерял контроль, отбивает руку в сторону, а потом… ВСПЫШКА! КРАСНЫЙ! БОЛЬ! Боль приводит его в чувство. Запястье Трэвиса хрустит в его руке. Пистолет падает на пол, но он своё дело сделал. Уэйду жарко. Левая сторона его лица будто горит огнём. Он касается уха и на пальцах остаётся кровь. Пока он мешкает, Трэвис сбивает его с ног и быстро подхватывает пистолет. А Уэйд всё трогает то место, где не хватает кусочка уха. И то место на виске, где должен был быть датчик. — Нет… — бормочет он. Он мечется. Он ищет. Он зовёт. Пытается дотянуться. Но он один в своей голове, только он жив, только своё собственное сознание он может ощущать. — Нет! — кричит он, когда пули оказываются у него в животе и груди. Даже не пытается закрываться, потому что… Потому что Она вырастает над ними, огромная и прекрасная, как дикая птица, которую так долго держали взаперти. И теперь наконец позволили расправить крылья. Он пытается встать, но поскальзывается на луже собственной крови. Трэвис поворачивается к нему спиной и выпускает в Неё остаток пуль. Но что Ей пули? — Не убивай, — просит Уэйд. — Вспомни всё, что я тебе говорил, не убивай его! Он пытается подползти ближе, чтобы, может быть, заслонить Трэвиса собой. Но Она быстрая. Она всегда была быстра, как мысль. Она принимает очертания человеческой фигуры и обхватывает щёки Трэвиса ладонями, будто хочет поцеловать. Но видал Уэйд такие поцелуи. Она спёрла это из воспоминаний о его прежних днях. — НЕ СМЕЙ! Когда он слышит хруст шеи и предсмертный хрип, он сворачивается клубком и надеется сдохнуть. *** Она касается его. Уже не мысленно, физически. — Ты теперь не лучше, чем он, — говорит Уэйд. Теперь они друг друга не понимают. И никогда больше не поймут. Но некоторые вещи Она явно сможет разобрать из его интонаций. Уэйд поднимает голову, чтобы Она видела его лицо. — Уходи, — говорит он. Хочет выглядеть грозно или сурово, но того и гляди расплачется. Не из-за того, что уёбок мёртв. А из-за того, что ему из этого не выпутаться. Она предпринимает ещё одну попытку его утешить. Скользит по груди, принимая форму паутины. Опутывает его всего. — Уходи! — Уэйд стряхивает Её с себя и вскакивает на ноги. — Они скоро будут здесь, и если ты не уберёшься, я клянусь, что сдам тебя обратно Щ.И.Т.у. Уж эту аббревиатуру Она узнает. Встаёт на дыбы словно кошка. — Ты хотела свободы — вот тебе свобода. Улетай домой к своим родным терминаторам, а я останусь разгребать это дерьмо. Ей больно. Уэйду не нужно заглядывать в Её разум, чтобы это понять. Она принимает одну последнюю форму — снова человеческую. Пропорциями здорово напоминающую его самого. Неловко взмахивает рукой в прощальном жесте и исчезает. Уэйд срывает с себя оставшийся датчик и топчет его. Через несколько минут слышит, как закованные в броню ноги Старка ступают по полу. — Я всё могу объяснить, — говорит Уэйд, когда луч фонаря выхватывает из тьмы его и мёртвое тело. — Да? Я очень хочу послушать. Голос Питера доносится до него словно сквозь вату.