***
Как только Тэхён открывает глаза, он видит белый потолок, опять. Повернув голову в бок — белый шкаф, но он чувствует какую-то тяжесть в районе левой руки. Чонгук тихо сопит около него. Ему завтра на пары, но ему разрешили переночевать с Тэхёном, так как тот чуть ли не рвал и метал тут. Он просто боится за своего хёна, а ещё того вообще не хочется отпускать, уж слишком плотно засел в сердце. Тэ пытается произнести хотя бы что-то, но получается только хрип, его горло полностью пересохло. Своим хрипом он разбудил Чонгука, который как только увидел, что Тэхён очнулся, сразу обнял того, носом зарываясь в волосах того и шепча, что сильно перепугался. — Больше так не делай, тебе ведь уже завтра на операцию. Лучше поспи ещё, у тебя около пяти часов осталось, — и только сейчас до омеги дошло, что сейчас ночь. Он хотел спросить, почему Чонгук до сих пор здесь, но снова вышло не очень. — Ладно, спи, я на диван, — разминая затёкшую шею, проговорил Чон, но его не пустили. Тэхён не сильно отличается от Чимина, он тоже пользуется чужой любовью, чтобы хоть кто-то забрал его боль. Так что отодвигается на край постели, как бы приглашая альфу, а тот слегка усмехается, но приглашение принимает, ложится набок, накрывается одеялом и прижимает к себе омегу, стараясь не задеть аппараты, которых стало немного меньше, чем при приступе. — Хён, прости, но я не хочу, чтобы ты был с Чимином, — шепчет Чонгук, а Тэхён даже не дёргается, только губы размыкает, но тут же закрывает. — Ду… рак, — выходит плохо, но Чонгук понимает. Всё ещё будет хорошо.С места в обрыв.
29 декабря 2017 г. в 23:48
Чимин просыпается поздно, от слова очень поздно. Его организм просто не вынес столько стресса, так что позволил омеге вдоволь поспать. Дисплей светит неприятно, режет глаза, но темноволосый всё-таки разбирает время, сейчас уже четыре вечера. Кстати, Чимин до сих пор чувствует запах мирта, значит Юнги ушёл не так уж давно, а через секунду из ванной выходит и сам альфа. Сам не зная почему, Пак бурно покраснел. Капли падали со светлых волос, а бледная кожа наконец-то приобрела здоровый румянец. Смущение омеги не скрылось от глаз старшего, так что тот хмыкнул и начал приближаться к тому. Чимин импульсивно отодвинулся назад, но тут же упёрся о спинку кровати. Юнги сел на кровать и потянулся ладонью к тёмной макушке, ероша шёлковые пряди.
— Ну ты и соня. Тебе повезло, что сегодня отменили пары. Ладно, одевайся, потом пойдём поедим и к твоему любовничку заглянем, — после альфа поднялся и принялся сушить волосы полотенцем, когда же Чимин всё ещё пытался привести свои мысли в порядок.
Стресс настолько выбил его из колеи, что все мысли смешались в кашу, так ещё у него течка скоро, а рядом альфа. Но он быстро собирает себя в кучку и скорее несётся в ванную. А когда оба готовы, старший кивает и ведёт донсена в ближайшее кафе, они не разговаривают, даже парой фраз не перебрасываются, просто идут. Юнги чувствует, как тяжело дышит омега, и отлично понимает почему, как же ему нравится усиливающийся аромат кориандра. Благо долго так продолжаться не могло, они наконец-то дошли до места назначения и удивительно быстро нашли свободное место. Заказ у них приняли оперативно, так что Мин решил не тормозить.
— Чонгук прислал СМС, что Тэхёна ещё какое-то время подержат в больнице, и ему действительно жаль, что всё так произошло, — выпалил старший, а кулачки Чимина рефлекторно сжались. Сейчас ему неприятно говорить об измене любимого человека. — Так ты решил, что ты будешь делать? Прикинешься дурачком?
— Нет. Я устал оставаться в дураках. Я хочу серьёзно поговорить с Тэхёном, без всех этих сюси-пуси и пирожочков, — строго проговорил омега, взглядом врезаясь в деревянную поверхность стола. — И да, спасибо, что остался со мной. Мне действительно стало лучше, — о да, Юнги замечательно помнит, как сначала Чимин улыбался ему, шутил, а когда заснул, начал всхлипывать и дрожать. Младший ворочался, ближе жался к его груди, а Мин лишь поглаживал того по спине и шептал, что ни за что его не оставит. Так что уснуть ему удалось только под утро.
— Да ладно, но больше не надейся на такие добрые уступки, — хмыкнул Юнги и помог бете расставить их заказ, краем глаза заметя, что омега вздрогнул от его слов. — Ты же понимаешь, что я не шутил? Ты правда мне нравишься. Я альфа, ты — омега, не видишь закономерности? Твоя течка приближается, так что лучше в ближайшее время не подходи ко мне, у меня давно не было секса, — довольно холодно проговорил Юнги, своими же словами терзая себе сердце. А темноволосый только кивнул, сжимаясь ещё сильнее.
— Ты тоже меня оставляешь одного, — грустно усмехается омега, но тут его личико поднимают за подбородок.
— Не оставляю, просто защищаю. Ты любишь Тэхёна, я вижу по твоим глазам, они влюблены, так что не хочу портить тебе жизнь. А теперь скорее ешь, часы приёма не вечны.
И снова Чимин вспыхивает. Ему нравилось тепло, исходящее от альфы, но это же всего лишь инстинкты. Действительно, лучше скорее всё съесть и наконец-то отправится к его Тэхёну, а может уже не к его. От таких мыслей по сердцу, как будто ножом проходятся, но ещё больнее от того, что с ним так обошлись. Он хочет простить младшего, хочет прижать к себе, но также хочется накричать, сильно-сильно, и вовсе к себе не подпускать. Столько противоречий. А может Чимин просто собственник? Его щёлкают по носу, и только сейчас Чимин понял, что мешал сахар в какао палочками. Из-за расторопности, омега забыл свой кошелёк, так что заплатил Юнги, но младший клятвенно утверждал, что вернёт всё до копеечки. А Мину это не надо, ему бы улыбку на прекрасном личике омеги увидеть, и можно не жалеть ни о чём. Но сейчас того радостным не назовёшь, скорее каким-то помятым и побитым в моральном смысле.
Больница как-то неожиданно вырастает перед носом. До конца приёмных часов остаётся где-то часа два, но Чимин почему-то вообще не спешит, мнётся у двери в палату, а после открывает и видит, как Чонгук что-то показывает Тэхёну на своём телефоне. Но как-то младшие их замечают, сразу прекращают. Юнги намекает Чонгуку выйти, и в палате остаются только двое. Чимин не стремится подходить к кровати, а Тэхён боится и звук из себя выдавить. Но всё-таки смелее оказался темноволосый, потому что всё-таки приближается и обнимает парня, вроде как ещё его, а после отстраняется и садится на табуретку. Зубы стискивает, ибо Чонгук сидел прямо на кровати у тэхёновых ног, а вот Чимин не может.
— Просто скажи, ты сделал аборт? — с выступа в обрыв.
— От тебя пахнет Юнги-хёном, — контратака.
— Не приплетай сюда Юнги, он помог мне, лучше ответь мне, — выходит грубо.
— Интересно, как это он тебе помог, что ты весь пропитался его запахом? — но ответом служит злой взгляд. — Ладно, я понял, я сам виноват. И нет, я не буду делать аборт, — последняя надежда на продолжение их отношений рушиться. — Потому что ребёнка нет. Точнее был, даже двое, но они были от тебя, но омега не может забеременеть от омеги. Ну как, может, но такие дети либо умирают в утробе, либо через несколько часов после рождения. Чимин, у нас могла появиться семья, но я всё просрал, прости, — и тут сердце Чимина падает в пятки. У них могли быть детки, может только теоретически, но всё же.
— Наши? — переспрашивает Чимин, а глаза начинают блестеть. — Тэхён, золотце, Господи, тебе сейчас так тяжело, — минутная слабость, но после перед глазами мелькают образы того, как Чонгук трахает Тэхёна, о да, его сны сегодня показали это действие в полной красе. Темноволосый уже тянул руки к младшему, но отдёрнул себя. — Но это не изменит того факта, что ты изменил мне. Изменил мне с альфой!
— У меня была течка, я был пьян, — виновато произнёс светловолосый.
— А сказать мне никак? Да, я мог на тебя разозлиться, но мы бы всё решили. Ты хотя бы понимаешь, как мне больно? Ты плюнул мне в душу! И знаешь, порванная цепочка была явным знаком. Она олицетворяла нашу любовь, но вы её порвали. И знаешь, она порвалась также, как и моя любовь. Ким Тэхён, я тебя ненавижу! — выкрикнул Чимин и быстро выбежал из палаты, а аппараты, прикреплённые к Тэхёну начали пикать сильнее.
Чонгук тут же вбежал в палату, но увидев в каком состоянии его хён, тут же принялся звать на помощь. А Чимин уже был на полпути к выходу, но его остановила стальная хватка Юнги. Тот перевернул к себе лицом, заставив посмотреть на себя красными глазками. Пак не просто плакал, он снова начал рыдать. Зачем он это сказал? Зачем? Но возвращаться совсем не хотелось, сейчас он наговорил слишком много лишнего, чтобы просто вернуться и обнять его бедного ребёнка. Ребёнка… У Чимина снова начиналась истерика, но его тут же прижали к тёплой груди, и он просто задохнулся в запахе мирта. Слишком успокаивающе. Омега обнял светловолосого в ответ и сильнее носом зарылся в свитере альфы.
— Прости, что пользуюсь тобой, но мне так плохо, хочу просто исчезнуть. Вот зачем я это сказал? Я же люблю его, правда люблю, — а люблю ли? — Хён, я такой дурак. Я хочу его обнять, крепко-крепко. Хочу успокоить и сказать, что он мне нужен.
— Так почему не сделаешь это? — Юнги зарылся пятернёй в тёмных волосах, вдыхая аромат кориандра и просто сходя с ума, кажется, у Чимина течка начнётся раньше, чем планировалось.
— Я не знаю, я просто сказал то, что хотел спрятать как можно глубже. Что со мной происходит? Я схожу с ума?
— Нет, всё нормально, успокойся, просто успокойся. Давай, выдохни, мы сейчас вернёмся в палату, и ты нормально поговоришь с Тэхёном.
— Не хочу. Скорее всего, он сейчас изливает душу Чонгуку, не хочу видеть их лобызаний. Раз он смог мне изменить, значит и поцеловать его сможет, — лучше Юнги молчать про то, что они уже не раз целовались.
— Но и ты изливаешь мне душу, каждый раз выворачиваешься наизнанку, — шепчет прямо в ухо Юнги, прижимая омегу к стене лестничного пролёта.
— Не так, я же не… — Чимин сам не понимает почему, но тянется к хёну ладошками. — …не целую тебя, — и целует. Ласково так, затяжно, глаза прикрывает и губы чужие покусывает. Юнги отвечает, врывается языком в чужой рот, и поцелуй становится откровенней и пошлей. Омега постанывает, выгибается навстречу, пальцы в светлых волосах сильнее сжимает. А после чувствует, как намокают его штаны, и гортанно стонет. Ему хочется больше, но Юнги резко обрывает их поцелуй и тянет, пока ещё в прострации, Чимина к регистратуре.
Медсестра быстро выдаёт подавители, а через несколько минут Пак наконец-то приходит в норму и жутко краснеет. Благо кофта у него длинная, так что влажного пятна не видно. Зато жуткое чувство в груди поедает изнутри и хочется выть и просить прощения у Юнги, а ещё поблагодарить, что не воспользовался ситуацией. Его цикл сбился, и прямо тогда, когда в жизни творится полный пиздец, спасибо, что сессия не скоро. А после они видят поникшего Чонгука, который идёт к автомату с напитками. Пак сразу к нему подрывается и спрашивает о Тэхёне. Чон с отвращением смотрит на своего хёна и отталкивает ладошку, лёгшую на его предплечье, а напоследок кидает:
— Ты не достоин его, — ноги тут же подкашиваются, а кислород кончается в лёгких. Он хочет накричать на мелкого, ударить его сильно, но снова появляется Юнги. Держит его крепко.
— Ты сам виноват, просто смирись, он всё-таки влюбился в твоего глупышку, так что не будет рад, если его сокровище будет грустить, — Юнги говорит так, как будто перекладывает ситуацию Чонгука и Тэхёна на них, ведь именно это он чувствует к этому омеге. Он не может допустить, что Пак грустил, но и мир пока подарить не может, ведь мир для темноволосого — это Тэхён, который прямо сейчас лежит в палате без сознания и дышит через дыхательную маску, рядом сидит Чонгук, держит его за ладонь, а две банки кофе одиноко покоятся на тумбочке.
— Я такое дерьмо, — хрипит Чимин.
— Ты не дерьмо, ты просто запутался и устал. Тебе нужно время и наконец-то научиться правильно понимать свои чувства, — шепчет Юнги, всё ещё крепко сжимая Пака за запястья.
— Тогда научи…