***
В первый раз Институт предстал передо мной в обличье полуразрушенного храма с обвалившейся крышей и входом, затянутым грязной желтой полицейской лентой. Теперь ей даже не пришлось прилагать усилий, чтобы различить то, что скрывала иллюзия. Еще издали я увидела Институт именно таким, каким он был на самом деле, — огромным готическим собором, устремляющим в темное небо острые шпили. Всю дорогу была гробовая тишина, пока аж в лифте Лайквуд её не нарушил. — Ты еще злишься? Алек, прислонившийся к стене лифта, сердито сверкнул глазами на Джейса: — Не злюсь. — Да нет, ты именно злишься. — Джейс ткнуть приемного брата локтем. — Не злюсь, — процедил он сквозь зубы. — Просто если бы ты не сказал, что оборотней там уже нет… — Я сказал, почти нет. Алек вытянул палец и прорычал дрожащим от ярости голосом: — В данном случае твоего «почти» СОВЕРШЕННО НЕДОСТАТОЧНО! — Ясно, — кивнул Джейс. — Ладно, я прослежу, чтобы в записи внесли соответствующие исправления. Везде, где говорится «монстров почти нет», следует читать «нет, недостаточно для Алека, который предпочитает, как следует исчезнувших монстров». Это тебя устроит? — Мальчики, может хватит? — вмешалась я, рассматривая свое отражение в зеркальной стене лифта. В вампиризме есть свои плюсы. Подростковые прыщи исчезли раз и навсегда, кожа стала идеально гладкой, вот только слишком бледной, напоминала фарфор, что использовали для старинных кукол. Цвет глаз вроде бы тот же зеленый, вот только оттенок слегка неестественный, насыщенней чем должен быть. Алек посмотрел на меня и покачал головой: — Ты не понимаешь, как это серьезно, и чем могло закончиться. Я невозмутимо пожала плечами: — Теперь я нежить, и дела сумеречного охотника меня не должны касаться. Разве у вас не так? Джейс так громко фыркнул, что я обернулась к нему, нахмурившись. — Вот именно, теперь ты вампир, — заявил Джейс, указывая на нее пальцем. Его руки покрывала корка засохшей грязи, кончики ногтей темнели черными полумесяцами, видно в дороге что-то случилось. — Поэтому здесь тебе лучше не гулять. Ты — нежить, мы — охотники, а это значит не важно, что мы делаем, мы на разных сторонах баррикады. Хорошо, что ты это понимаешь. Я перевела взгляд на Алека и сразу же встретилась с небесно-голубыми глазами. Подобные слова должен был сказать мне он, и не позволить им питаться. Зря я это сделала, Рафаэль был прав. Кровь сумеречных охотников для нас опасней, чем для них наш укус. Раздался скрежет, и лифт остановился, как только двери открылись на меня, сразу же накинулась Клэри едва успев позволить перешагнуть мне порог лифта: — Саманта, я так волновалась, — у меня такое чувство, что я слышу это от неё в начале каждой нашей встречи. — Отведи меня к Камилле и покончим с этим, вам же это нужно?***
Мы зашли в темную комнату, у меня она ассоциировалась с темницей в мрачных исторических фильмах. Камилла находилась за решеткой большой камеры, но даже сейчас смотря на неё создавалось впечатление, что она хозяйка ситуации. — Оставь нас, — удостоив взглядом Клэри на секунду приказала вампирша. — Ни за что! — начала парировать подруга. — Я никогда… — Ой, давай без этой наигранной заботы. К твоему сведению вампиры слышат изменения в сердцебиении, поэтому играть заботу будешь за этой дверью, а сейчас вышла, — с милейшей улыбкой закончила женщина. — Клэри все нормально, — я кивнула подруге. — Она за решеткой, вы — за дверью, а я бессмертная. — Ладно, — окинув шатенку тяжелым взглядом она все же покинула помещение. — Ты уже привыкла к жажде? Кровь сильнее воли, сильнее желания, сильнее даже любви. Хотя с последним у нас проблемы. — Вы не умеете любить, — я сделала два неуверенных шага вперёд. — Вы? Мы. Ты тоже вампир, и поверь мы умеем любить сильнее остальных. Есть даже легенда по этому поводу, — она двигалась деликатно, с элегантностью и грацией. — Вампирам было не дано любить, и ангелы решили это исправить. Каждый раз, когда рождается новый вампир — рождается человек которого он будет любить. Своеобразная запечетленность, которая позволяет человеку управлять вампиром. Поэтому что наше помешательство на нем становится настолько сильным, что мы готовы сделать всё что угодно, лишь бы не расстроить свою пару. — Говорили, что ты любила Магнуса. — Любила? — она обнажила ряд идеально ровных белоснежных зубов. — Он был достойной партией, не более. Моим проклятием был Ральф Скот, лидер стаи оборотней. Я до сих пор помню какое наслаждение дарил поцелуй с ним, но по-настоящему незабываемым ощущением было чувствовать его сердце в своей руке. Его смерть, принесла мне нереальное спокойствие. — Я не понимаю, ты сказала, что любила его. — Именно, мы убиваем тех, кого любим, что бы в жалких смертных не было возможности управлять нами. — Зачем ты мне это рассказываешь? — Потому что, — она максимально близко подошла к решетке. — Ты проклятие Рафаэля. Я громко рассмеялась, услышав этот бред. — Без обид, но тебе лучше проверить зрение. Я нравлюсь Рафаэлю? Большего бреда я в жизни не слышала. — Ты помнишь, как он тебя убил? — улыбка сошла с моего лица. — Да, да, я знаю, что это его рук дело. Ну так как, помнишь, как он на тебя тогда смотрел? О, я хорошо помню, как он тогда на меня смотрел. От этого взгляда меня бросало в дрожь. В нем было столько злости и.… наслаждения? Создалось впечатление, что он получал удовольствие от происходящего. Или же так и было? — Но я до сих пор жива, поэтому ты ошиблась. — Думаешь? — она хитро ухмыльнулась. — Это раньше примитивные мерли как мухи, и всем было наплевать, но теперь… Человеческая жизнь почему-то стала чем-то ценным, — возмутилась вампирша. — Если умирает человек — убивают существо, что это сделало, но, если умирает нечисть, всем наплевать. Рафаэль избавился от меня, как только понял, что я знаю о его любви. И сделал тебя нежитью, что бы твоё убийство не вызвало проблем. Нет, это ложь. Магнус рассказывал какая она стерва, может решила насолить напоследок? Да, точно. Зачем Рафаэлю обучать меня, если он хочет убить, это не логично. — Я узнаю этот растерянный взгляд, — с довольной улыбкой сказала Камилла. — Чего. Ты. Хочешь? — сквозь зубы прошипела я. Её вечно довольное лицо начинает меня бесить. — Он убьет тебя, и не важно веришь ты мне или нет. Твой единственный шанс на спасение — это убить его первым. — С чего это ты начала обо мне заботится? — Я? — она приподняла правую бровь. — Извини дорогая, но мне на тебя наплевать. Но так уж получилось, что Сантьяго предал меня, поэтому я решила тебе помочь. — Я тронута. Это все? — максимально холодным тоном спросила я. — Вампиры теряют голову, когда их пара находится слишком близко. Проверь, это то, что мы не можем контролировать, как и желание убить.***
День спустя Клэри не поверила сначала своим глазам. Перед ней стоял стройный смуглый юноша с темными волосами. Когда он обернулся к двери, Клэри вскрикнула от неожиданности: — Рафаэль?! Сантьяго улыбнулся, обнажив острые белые клыки. — Dios! — воскликнул он, глядя на Джейса. — Что случилось, брат? Подрался со стаей волков? — Либо ты невероятно проницателен, либо до тебя уже дошли слухи, — ответил Джейс. Улыбка вампира стала еще шире. — Слухи доходят до меня быстро. Особенно о том, что вы забрали моего вампира. Я-то думал, что ваша девочка, — он перевел взгляд на Клэри. — Поиграет в подружку как она это делает раз в неделю и все, но прошли сутки, а Саманта до сих пор здесь. — По-моему её позвал Алек, — сказал Джейс. — Ты зря пришел, она как раз собиралась возвращаться. — Отлично, тогда я заберу её немедленно, — последние слово он особенно выделил. — Кто мне покажет, где МОЙ вампир?***
Алек стоял у окна, и был чрезмерно собран. В его позе нет ничего особенного, но под тканью светлой рубашки проступают напряжённые мышцы, а нервы воспалены до края. Саманта еще не видела его таким. Алек подходит к столу, но сохраняет дистанцию. Не отводит взгляда от девушки. Этот новый, дикий инстинкт заместил собой всё, чему его учили. Он не может сконцентрироваться даже во время стрельбы. Глаза закрываются, и охотник раз за разом возвращается на тот склад, в тем минуты, когда ему было просто нереально хорошо. Слишком хорошо, что бы это была реальность. — Как твоя жажда? — спрашивает Алек, и что-то в его тоне настораживает. Девушка отчётливо понимает, что что-то не так, но не может найти причину. — Отлично, — говорит она, но мысленно добавляет: «в любой комнате где не общается твоё присутствие». — После укуса у меня появилась… Как бы это правильно назвать, своеобразная ломка. В идеале мне нужно просто на пару дней обойти от дел, но так как я не могу этого сделать, то нужно использовать другой способ. — Какой? — Получать яд, но каждый раз с меньшей дозой. Так никто не заметит в моём поведении изменений. Это тот самый курс лечения, просто дольше. — Ам, но я думала, что это как с наркотиками, — неуверенно предположила девушка. — После первого раза ещё можно прийти в норму, но чем чаще употребление, тем больше зависимость. Пусть она говорит и разумные вещи, но чувствует, как в груди всё накаляется так, что душно дышать. Его кровь слишком вкусная, слишком манящая, Алек даже не представляет, как опасно предлагать ещё раз вкусить запретный плод. — Ваши наркотики и вампирский яд — это две совершенно разные вещи, — он подходит ближе из-за чего девушка делает резкий шаг назад. Кто здесь хищник, а кто добыча?! — Ты думаешь, что знаешь, как все обстоит в сумеречном мире лучше меня? — Н-нет… — Тогда поверь мне на слово, это нормально, — вот только Лайквуд сам не верит своим словам. Он видит, что Саманта натянута как струна, что вот-вот лопнет, порвётся к чертям. — Но ведь об этом никто не узнает? — тихо спрашивает Льюис, на что брюнет уверенно кивает. Саманта делает шаг вперёд, и кладёт руку на грудь, туда где так сильно бьётся сердце. Она не может пошевелиться, потому что ощущает жар его кожи через тонкую ткань. Она всматривается в глубину зрачков, в потемневшие, полные отчаяния радужки. Девушка в приступе смелости скользит рукой вверх до его шеи. Потому что жажда туманит рассудок, она преобладает, почти ей управляет. Потому что она не в силах сопротивляться. — По уже появившейся между нами традиции, я спрошу ещё раз. Ты уверен? — её шепот раздается почти у уха охотника, вот-вот касаясь дыханием кожи. — Мешок холестерина, отошел от неё, — в бархатистом голосе проскакивали нотки злости. Саманта шумно сглотнула, и сделала большой шаг в сторону, до боли заламывая свои длинные и хрупкие пальцы, когда ее взгляд медленно переместился на стремительно мчавшегося Рафаэля. — Ты по меня? — она натянула слабую улыбку и внимательно посмотрела в глаза вампира. — Что ты, это моё любимое занятие — посещать комнату Лайквуда — черные как ночь глаза медленно скользнули по побледневшему лицу Льюис, а затем перевел взгляд на Алека. Он грубо схватил за руку девушку, заставляя подойти ближе к нему, и при этом не разрывая зрительного контакта с охотником. — Я её забираю, — стиснув зубы, процедил Сантьяго. Алек лишь сдержано кивнул, хоть его руки были сжаты в кулак так сильно, что побелели костяшки.***
— Я тебе не принадлежу — выплюнула Саманта в лицо мужчине, как только они вновь оказались в отеле. Но через секунду она вернула свое самообладание, тряхнув головой. Он сильнее её, а защитить девушку никто не может, да и как сказали, всем будет наплевать если какой-то вампир умрет. — Определись, пожалуйста: или ты не хочешь меня видеть, или держишь при себе. — Они охотники, неужели ты думаешь, что им есть до тебя дело? — спросил он, все так же прожигая объект своих грез и мучений взглядом. — Я знаю, кто они, не нужно напоминать, — пожала плечами Саманта, и подняла на него взгляд. В нем читалась ненависть и.… желание? Так не вовремя вспомнились слова Камиллы. — О чем ты говорила с Камиллой? — будто прочитав её мысли спросил Сантьяго. — Она просила сказать правду, что меня убил ты, — вскинув подбородок, она посмотрела прямо в глаза мужчине, что бы ложь звучала более убедительно. — Я сказала, что ни за что это не делаю. От тебя я знаю, что ожидать, а от нее — нет. — Уверена, что знаешь? Правда было в том, что чувства к этой девушке разрезало ее сердце на тысячи клочков. Эти гребаные чувства впивались когтями в позвоночник, вливалась ядом в кровь и отравляла душу. — Как твоя жажда? — Я больше не буду проверять себя на прочность. — Это хорошо. Не одиночество сводит нас с ума, и уж точно не голод. Мы сами клетка за клеткой разрушаем свою мораль, принципы, убеждения, чтобы дать себе шанс жить по-другому. — Рафаэль, я тебе нравлюсь? — шёпотом спросила девушка, её голос пускал мурашки по позвоночнику. — Что за бред ты тут несешь? — Монстры всегда рядом. Их тянет друг к другу, — её голос и взгляд становится обманчиво-покорным, шатенка использует податливость как искусный способ манипулирования. И Рафаэль на секунду поддаётся, происходящее заводит обоих до такой степени, что все связные мысли напрочь вылетают, мир сужается до безумия, искрами потрескивающем между ними. — Это не важно если нет, — она подходит к нему в плотную и прежде чем он успевает это обдумать, Саманта расстёгивает его рубашку, тут же, не разрывая зрительного контакта клеймя, оставляя метку где-то у рёбер. Он обязан возразить. Но… не делает ничего. Её губы на его шее — плохо. Ему нравится, когда она уничтожает ледяные глыбы с улыбкой дьявола. Удивительно, но в этой наивной милой девочке действительно живет дьявол. И это в принципе логично ведь вампиры влюбляются в того, кто им как никто подходит. А что бы обуздать демона, нужен дьявол. Её холодные синие губы оставляют следы на его шее, а ему хочется больше. Но вместо этого, он грубо схватил её за шею и оттянул от тебя. — Видишь ли, нам нельзя становиться ближе: я люблю тебя с каждым вздохом и с каждым выдохом я ненавижу. Ты мне соврала, но я скажу тебе правду: полезешь ещё раз ко мне — убью.