Девушка, коллекционирующая души

      — Какая к чёрту свобода?! Мастер! — не стараясь понизить тон и обуздать эмоции, блондинка яро жестикулировала, срывая тонкий голос. Люси жалобно поджимала губы, пытаясь удержать сиротливый вой, который раздирал её изнутри. И вот самый большой страх воплотился в жизнь: она вновь теряет семью. И это всё так же больно, как и смерть родителей. Знакомая истерика приближается к ней, сковывая горло тугим спазмом до ноющей боли. Её выносливость смывается океаном одиночества, и Люси уже готова упасть на колени, разбивая руки об пол и беспрестанно рыдая.       — Люси, я прекрасно понимаю, какая это потеря для тебя. Но ты посмотри на них. Нацу нужна свобода, чтобы натренировать свои навыки и характер. Грею нужно время для обдумывания. Штраус нужен отдых, чтобы они могли побыть наедине с собой. Эльзу сковал совет по рукам и ногам, ей нужна свобода, чтобы дать им отпор, без боязни того, что они оторвутся на нас. Люси, прими это. Тебе тоже нужен отдых, ты ужасно выглядишь, — мягко сказал Мастер, держа Люси за тонкие ледяные ладони. Сердоболия стойко держалась и молча покинула кабинет Макарова, с белёсой еле мерцающей при свете ламп татуировкой на тыльной стороне ладони. Герб «Хвоста Феи».       Остановившись у перил второго этажа, она грустно посмотрела на стремительно пустеющий первый этаж гильдии. Столы одиноко скрашивали пустое пространство на пару со стульями. Барная стойка в гордом одиночестве пустовала без Миражанны и Кинаны. Слезная пленка затягивала большие карие глаза, и Люси до боли закусила губу, сдерживая крик в себе. Нацу её покинул, Грей отрекся от Сердоболии, а Скарлетт начала бойню с советом. Венди…       Её маленькая Венди. Девочка, не знавшая родителей и их любви. Сердоболию охватывала огромная благодарность Грандине за то, что та взялась воспитывать маленькую девчушку, обучив её человеческой грамоте. Она не только дала ей знания и магию, но и заменила родительское тепло, друзей, сохранив в Венди тот же свет и веру в лучшее, что было и у Люси. Блондинка замечала схожести в характере с синевласой подругой и, несмотря на большую разницу в возрасте, могла с ней легко общаться. Но заклинательница хотела просто упасть на колени перед девочкой, которая сражалась в битвах «Хвоста Феи» наравне с боевыми магами. Грандина обучила её поддерживающим заклинаниям, но по обстоятельствам Венди сама обучилась боевой магии с её стихией воздуха.       Люси была, как никогда, рада тому, что Венди, наконец, покинула «Хвост Феи», что скапливал вокруг себя множество кровопролитных битв и сражений. У Чудесной и так упущено детство, пусть хотя бы сейчас она отдохнет от всего этого. Пусть она будет той четырнадцатилетней девочкой с первой влюбленностью, друзьями и девичьими секретами, а не боевым магом «Хвоста Феи».       Сердоболия потеряно осмотрелась, заметив, что в гильдии осталась лишь она, команда Громовержцев и Дождия. Люси была уверена, что будет скучать по обидным и однотипным кличкам Лексуса, причитаниям Эвы, разговорам о книгах с Фридом и постоянных перепалок с Биксом. Пусть они и стали ближе к Гильдии, но всё равно оставались в своем мире, не подпуская Люси к себе. Даже Нацу и то сдружился с Лексусом, в то время, как Люси хотела взорваться или провалиться на месте, когда Дреер просто не замечал её. Ей было стыдно за то, что она не теряет надежды и пытается пробиться к ним в доверие, но те её отталкивают чуть ли ни ногами. Сердоболия смиренно спустилась по лестнице на первый этаж. Глухой еле слышимый звук её шагов разбавлял могильную тишину гильдии, что была не привычна для неё. Скрип зубов вызывал неприятные ощущения, от которых хотелось рвать на себе волосы. С каждой ступенькой Люси буквально потухала на глазах, словно свеча на порывистом ветру. Золотые волосы рассыпались по плечам, невесть от чего тускнея на глазах, как и насыщенный цвет кофе в её радужке. Стоило ей ступить на красный ковер, под которым скрывался камень, как на её шею приземлилась Дождия, захлебываясь в слезах. Да… Грей ведь ушел…       Отмороженный будто отрекся от всего мира, пока гильдия распускалась на официальном уровне. В последние дни парень буквально наорал на Дождию, доведя её до слёз. Когда заклинательница заступилась за «соперницу», то Грей выместил всю злость и раздражение на ней, не соизволив даже извиниться после. Парень покинул гильдию самым первым, оставив Дождию утопать в истерике.       — Ну-ну, всё будет хорошо, — шепотный голос дрогнул, когда Люси пыталась успокоить водную властительницу. Блондинка обняла подругу, поглаживая содрогающуюся спину. А ведь сколько ей пришлось пережить, прежде чем она слепо нашла счастье в Хвосте Феи.       Локсар была сиротой и нашла утешение своего одиночества лишь в Фантоме. Волшебница обучилась магии с помощью Жозе, что и стал ей наставником, учителем и почти что родителем. Её крепкая связь с Редфоксом заменила ей дружбу, а в обмен он научил её быть холодной. Почти всю жизнь она была под влиянием своего внутреннего эго, что и вызывал пасмурную погоду вокруг Дождии. Вскоре она смирилась с этим, и общество полностью отреклось от неё, ибо не любило дождь. А Люси наоборот видела завораживающую красоту, умиротворенность и будто новое начало в дожде. Он смоет грязь, слезы и душевные терзания, оставив приятную прохладу, чистоту и будоражащий запах, от которого хочется вновь жить. Дождия настолько искренне и чисто влюбилась в Грея, что Люси была поражена открытости волшебницы. Так отдаться человеку, затонуть в чувствах и полностью выжимать себя ради любимого не каждая сможет. Ей не было дело до его нападков и резкой реакции, но в последний раз он просто грубо её послал, тем самым разбив тонкий хрусталь чувств Дождии. Люси мгновенно забыла все обиды и ссоры, став для Локсар поддержкой.       — Люси, как ты можешь так меня принимать? Я ведь вновь ужасна, я опять женщина-дождь, — Дождия заикалась от нескончаемых слез, что уже омыли её лицо жгучими ручьями. Заклинательница смахнула накатывающиеся слезы обиды за подругу и лишь прижала синевласку к себе, давая ей хоть малую опору на дружбу.       — Дождь — один из самых прекрасных явлений природы, — тихо ответила блондинка, выдавая свою истерику парой дрогнувших нот в голосе. Лишь одно предложений из уст заклинательницы и Локсар мгновенно застыла, погружаясь в свой мир. Дождь прекрасен… Прекрасен тем, что он может успокоить душу, омывая её от всех терзаний. После дождя цветы растут быстрее. Дождь — это словно слезы Бога, которым омывается мир от всей грязи, что накапливают люди в своих испорченных душах.       Заклинательница поспешно пригладила волнистые локоны цвета лазурита морских волн Локсар и покинула её общество, позабыв про все на свете. Она безумно хочет, чтобы Дождия научилась себя уважать, как человека, иначе её убьет жестокость этого мира. Удивительно, сколько хороших людей собралось в Хвосте Феи. Даже Редфокс изменился, научился грамоте и полностью отдался гильдии, защищая её, будто с самого рождения был в ней. Неудивительно, что Леви начала с ним отношения. За его грубостью прячется совершенно другая натура заботливого человека. И даже то, как он чуть не убил её не пугало МакГарден.       Её милая Леви с детским наивным огоньком в тёмных глазах. Девушка с поразительными знаниями и крайне удрученным характером, словно боялась ненависти других. МакГарден боялась ненависти к себе, но стойко стояла в рядах защитников «Хвоста Феи». Твёрдо прирастала к земле и отбивалась своей магией, закрывая спиной раненных согильдийцев. Пожалуй, она достойна звания смелой и глупой женщины, которая рвалась в бой, когда ярко выражалась её слабость перед врагом. Но именно это толкало всех идти до конца. Упереться в победу, как баран, и рвать до конца. Именно таким был «Хвост Феи». Рвал и метал, разносил и сжигал, побеждал и… спасал?       Воспоминания затмили её взгляд, и словно отрешенная Люси автоматически шла вперед к выходу, чтобы покинуть гильдию навсегда. То, с какой боязнью она отворила двери ещё старого здания Хвоста Феи. Её первое задание, и команда с Нацу и Хеппи. Как она представляла Эльзу страшным чудом-юдом, и Грей впервые стал ей ближе, чем согильдиец. Он стал для неё старшим братом, Нацу — младшим, а Эльза — матерью. Вот её вторая семья. Но на Сердоболии видимо лежит проклятье на вечное одиночество, и она разрушает семьи.       Блондинка с особой осторожностью и любовью провела рукой по отполированной столешнице барной стойки, на которой уже скопился тонкий слой бурой пыли. Миражанна всегда полировала своё рабочее место до противного свиста чистоты. Штраус педантично осматривала каждый раз свои хоромы из разного ценного фарфора и хрусталя, перемывая весь набор при наличии одной пылинки. Одна из сильнейших магов «Хвоста Феи» была такой домашней и горячо любимой в гильдии. Но пережитый детский ужас давал иногда о себе знать. Люси прекрасно замечала, как Мира с неохотой рассказывала истории из детства. Она считала свою силу демоническим проклятьем, словно она виновата в своих генах. Никто не виноват. Ни Леви в своей слабой магии, ни Люси в поломке ключа Водолея, ни Мира в своей демонической силе. Никто, чёрт возьми, не виноват. Так почему все так любили поливать грязью «Хвост Феи», который исправно защищал мировую культуру и свою семью?!       Сердоболия присела на высокий барный стул и упала головой на столешницу. До жути реально ощутив ласковые прикосновения к своей макушке, как делали подруги, Люси с болью закусила губу. За что ей такое? За что им всем такое наказание?! Блондинка слабо шмыгнула носом и по-детски ударила кулаком столешницу. Они этого не заслужили, чёрт возьми!       Сердоболия не просто так встретила Нацу и Хеппи тогда. Она не просто так пришла в «Хвост Феи». Она не просто так сражалась, гробила своё здоровье на очередных побоищах в попытке спасти гильдию. Она не просто так прижала к стене своего отца, под угрозой смерти, чтобы защитить свою новую семью. Она не просто так пропала с ними и потеряла семь лет жизни. Она не просто так влюбилась в грёбанного Дреера, чтобы вот так смириться и покинуть гильдию, зная, что вряд ли теперь сможет его где-то встретить! Последняя мысль въелась щелочью в сознание, сжигая все мосты сознания с другими темами. Чёртов ублюдок, буквально отпинывал её помощь и попытки выйти на контакт, словно она третьесортное дерьмо. А Люси продолжала терпеть, выдавливать улыбку и молча помогать, уходя в закат под матерные крики Лексуса. Какая же она дура!       — Эй, болельщица, — ненавистный отклик разорвал всю боль, которая плотным полиэтиленом сковала девушку, заставляя задыхаться в своём блядском одиночестве. Блондинка сжала кулаки до белой дрожи и кровоточащих ран, со злостью вскочив со стула.       — Иди к чёрту, Дреер. Как же я тебя ненавижу! Ублюдок, рад видеть, как разрушились все старания нашего Мастера?! Добился того, что ты теперь не будешь в компании слабаков и никчемных придурков?! Поздравляю, чтоб ты сдох! Ненавижу тебя! — крышу сносило от дикого адреналина в крови. Люси словно сорвало с привычного молчаливого маршрута и терпения. Она боялась нападков и с отчаянием окунулась в кипящую синем пламенем ярость, срываясь на грязи и унижении Дреера. А парень просто стоял и с болью наблюдал, как девушка буквально трескалась под очередным испытанием судьбы. И её плотно сжатые кулачки, и бушующий океан отчаяния, и испуга в глазах, и дрожь по телу. Она тряслась, боялась, но не позволяла себе плакать и захлёбываться в солоноватых слезах перед ним. Он прекрасно это знал, наблюдая и слушая, как его носом окунают в зловонную грязь, смешивая с дерьмом. Удивительно, что он терпел такое.       Парень с взрывным пугающим характером, с умением поджарить до румяной корочки одним лишь взглядом. Просто стоял и наблюдал, как у девушки сносило крышу от точки невозврата. Лексус заметил, как её дрожь переросла в болезненное падение на колени, удар от которого эхом разносился от толстых стен. С треском она сломалась, давая себе с тяжелой одышкой, испуганно уставиться на блондина. Она не боялась быть убитой им, не боялась того, что он её возненавидит. Она боялась этого будоражащего эха в трёхэтажном здании, глухого стука часов, пустующую барную стойку и плотной ватной тишины в гильдии. Сцена закрыта плотным покрывалом, а у неё упорно перед глазами стояла картинка: Леви в порно-костюме и ухмыляющегося Гажила. Люси упорно видела образы согильдийцев: Миру за стойкой, Нацу и Грея в буйной драке, иксидов вместе с Венди за столиком и краснеющего рядом Ромео, в задницу пьяную Кану и Мастера, задумчивого Макао и курящего Вакабу. Вон в углу спрятался похудевший Ридас, закопанный в разносортные холсты и измазанный в красках. Конечно же, Джед и Дрой, которые опять рьяно спорили и пялились на Леви. А там дальше развалились за столом Макс и Уорон. На втором этаже пафосно восседали Громовержцы, у которых на лицах было написано желание влиться во всеобщую картину.       От подобной картины Люси в немом крике застыла, слепо уставившись в пустую часть гильдии, оглушаемая лишь стуком часов. Тик-так, и звонкий удар колоколов, время двенадцать часов дня. На улице всё такая же быстрая и рьяная жизнь, от которой хотелось укрыться глубоко в своей квартире и спрятаться в шкафу, утопая в долгожданной тишине и спокойствии. Там у порога всё так же стоит Лексус, который наблюдал за срывом Сердоболия. Она точно умрёт без них. Загниёт в своей квартире, утешаемая лишь картинами сумасшедшего сознания, которое воспроизводило жалкие короткие моменты, а не звук.       — Ну, всё, хватит, — над ней возвышался Бикслоу в состоянии редкого спокойствия. Мужчина присел на корточки перед блондинкой, которая слепо бегала взглядом по залу, зная, что перед ней лишь иллюзия воспаленного сознания. Когда она успела так резко сойти с ума? Вроде только что успокаивала Дождию, а теперь сама слепо утопала в своих воспоминаниях. Нельзя плакать. Нельзя!       — Пошли, — грубый возглас со стороны Лексуса резанул по ушам, ломая хрустальную иллюзию. Он всё сломал! Это он всё сломал! Люси потеряно уставилась в его спину у порога, с дрожью в коленках и с поддержкой Бикслоу встала на ноги. Точно так же подняла огромный валун на своих плечах, гордо выпрямила спину и ровной походкой пошла вслед за Дреером. Сломалась, треснула, но встала и пошла следом, зная, что он не бросит. Только не он. Только не сейчас. Даст ей полноценно отойти и расправить новые крылья, более сильные и широкие, и отпустит на свободу. Если сам сможет отпустить.