300 кругов ада.

Джин шёл по направлению к месту встречи с Чоном. Было не десять вечера, а ближе к одиннадцати, но он не спешил, зная, что ему нужно собраться с мыслями и осторожно продумать каждое слово. Разговор с Голдом обещал быть с осложнениями, так как тот идеально выполнил свою часть договора, а Джин только что собирался отказаться от выполнения своей части. Дело было не в том, что он не хотел. В смысле, он и правда не хотел, его не влекло к Чонгуку, но причина отказа вовсе не являлась таковой, а гораздо более банальной. Он не смог подготовиться. Да, всё так. Он понял это в своей небольшой однокомнатной квартирке, сидя в весьма странном положении на кровати и пытаясь пробить пальцем тугое колечко анального отверстия. Придя домой, Джин сразу же включил компьютер и с обречённым вздохом опустился в чёрное кожаное кресло, без промедления берясь за мышку и вбивая пароль. Как только всё включилось, на главном экране высветилось окошко с чата, на котором значились два непрочитанных сообщения, но парень мысленно послал их по знакомому адресу и убрал с глаз долой. Собравшись с силами, он открыл режим инкогнито и скрепя сердце набрал в поисковике «гей порно первый раз». Гугл услужливо предложил ему пару тысяч возможных сайтов, но, нажав на первый, Джин быстро закрыл его, недовольно поморщившись. Три онанирующих, а затем трахнувших на камень-ножницы-бумага выбранного бедолагу мальчика, ему определённо не пришлись по вкусу, а лишь вызвали отвращение. Пятый сайт кое-как удовлетворил его утончённый вкус и предоставил качественное видео первого траха. Вглядываясь в то, как правильно растягивать и как быстро нужно это делать, он быстро остановил видео и, чувствуя себя по-идиотски, вылез из своих брюк и трусов, становясь перед экраном компьютера и убедившись, что вебка выключена. А то вдруг. Сказать, что странно было прикасаться к себе сзади — ничего не сказать. Намджун в тот раз смог как-то растянуть его, хоть и без продолжения, но если он смог, почему же Джину не попытаться? Он, не глядя больше на экран, опустился на четвереньки на кровать и, собравшись в некоторого вида комочек и упираясь лицом в простыню, попытался дотянуться до заднего прохода. Всё получилось, и он, помедлив, попытался войти в себя пальцем. Не получилось. Тогда он в недоумении привстал и опять подошёл к экрану, запуская видео заново и только после этого понимая, какой же он тормоз. — Смазка, блять, — сказал он самому себе вслух. За неимением такой субстанции (и за нежеланием её покупать), он загуглил «замена смазки». Найдя кое-что нормальное, он выкопал ингредиенты и приготовил то, что надо, а после этого вернулся в прежнюю позицию. Первая попытка растяжки — неуспех. Вторая — тоже неуспех. Третья — нежелание продолжать. Он не понимал, почему так. Может, он слишком мягко нажимал, нужно было посильнее? Он попытался сделать так, но был встречен лёгким дискомфортом, что ему не понравилось. Попробовав немного под другим углом, он понял, что нифига не получится, и раздражённо пошёл в туалет мыть руки, а потом собрался и, всё так же резко выключив компьютер, вышел на улицу, собираясь прогуляться и подумать, как выкрутиться из ситуации. Да, всё просто не получилось. Но вопрос, как предоставить это Чонгуку так, чтобы тот не разозлился, витал в воздухе густой дымкой, такой, что если долго дышать ею, можно и умереть. Джин был всё ближе к месту встречи и всё дальше от ответа. Он не был уверен, ждёт ли его всё ещё Чон, и также не мог даже приблизительно определить, насколько тот сейчас, должно быть, зол. Наверное, знать не хотелось, но он всё ещё уверенно шёл в клетку к дьяволу. Джин подошёл к месту встречи и огляделся. Чонгука там не было, да и вообще никого. Не зная, радоваться или нет, он шумно выдохнул и уже хотел повернуться и уйти, как твёрдый голос заставил его замереть. — Пунктуальность, — голос был неприкрыто раздражённым, — Ты вообще знаешь, что это такое? Джин повернулся на пятках и увидел за собой Чонгука. Парень стоял спиной к стене, а на полу валялись три окурка. А, нет, пять. Может быть, Джину не стоило опаздывать. Может быть. — Прости, — сказал он мягко, пытаясь не злить парня ещё больше. — Чонгук, мне надо тебе кое-что сказать… — Коротко, — Чонгук отрезал. — Да, конечно, — Джин попытался собрать волю в кулак, но всё плавилось под пристальным взглядом младшего. — Я… Не могу выполнить свою часть сделки. Прости меня и позволь мне сделать что-нибудь другое. Выражение на лице Чонгука не поменялось ни на секунду. И Джин не знал, должно ли это пугать его ещё сильнее, чем если бы он влепил ему пощёчину или разбил зубы. Он не должен забывать, что перед ним стоял не просто парень, которому он что-то должен, а один из главарей знаменитой группировки, которому он должен себя. Группировки, с которой Джин не хотел иметь ничего общего. И он не знал, что ему будет за наглый отказ. Есть ли какие-то определённые правила у преступной группировки по этому поводу? — Боюсь, что у тебя в таком случае незавидный выбор, — Чонгук невозмутимо ответил, словно наблюдая за внутренними метаниями Джина. — Или я тебя насильно заставляю, или мне придётся тебя убить. Хотя, скорее, тут выбор за мной. Конечно, всё вышло так. Понятное дело, это же не игры в бутылочку, а чёртова русская рулетка. — Может, есть что-то, что я могу для тебя сделать? — Джину казалось, что бешеный стук его сердца можно было отчётливо услышать. — Пожалуйста, я отказываюсь не потому, что мне вдруг расхотелось, а потому что… По другим причинам. — И по каким же, мне невыносимо интересно, — усмехаясь, холодно выговорил Чонгук. Джин сглотнул и подумал о том, как же он попал. Насколько глубоко он погряз в этом болоте, которое затягивало и не давало выбраться, а цена свободе — жизнь, и жизни цена — свобода. — Я не по парням, — он неуверенно начал, стараясь не замечать огоньки в глазах Чона. — И не снизу. Я попытался подготовиться, правда, но… Не получается, и я не хочу, чтобы получилось. — Тебя бы в наш бордель, — мечтательно протянул Чонгук, будто оценивающе пройдясь взглядом по очертаниям тела Джина, скрывающегося за формой. — И ты бы сразу заговорил по-другому. Мм, кстати, а идея-то неплохая. Если не хочешь со мной… — Нет, — Джин категорично прервал его. — Мы так не договаривались… — Насколько я помню, в наш договор также не включались опоздание и отказ от выполнения, — отрезал в свою очередь Чонгук. Двое смотрели друг на друга и ждали. Чонгук ждал, что же ответит Джин. А тот ждал чуда. Какого угодно: ему бы посчастливилось, если бы в тот момент произошло землетрясение, цунами, нашествие пришельцев. Всё, только бы не это. Потому что он знал, как этот разговор закончится и кто в нём одержит победу. Всё было понятно, с первого неуверенного слова Джина до последнего твёрдого предложения Чонгука. Поэтому Джин кивнул и сглотнул, тихо отвечая: — Ты прав, — он прочистил горло и попытался звучать более уверенно, чем на самом деле был. — Я выполню свою сторону договора, прости за задержку. — Славно. Тогда пойдём. Джин кивнул и тут же пошёл следом за Чоном вдоль коридора. Он гадал, куда младший его ведёт, потому что они очевидно шагали по направлению к игральной комнате. Неужели Чонгук собрался взять его посреди этого помещения? Джин поёжился и отбросил эту мысль, зная, что туда в любой момент могут зайти. Но куда же тогда, не в кабинете же начальства он захочет сделать это, чёрт возьми. Ответ на этот мучающий Джина вопрос оказался простым: они и правда зашли в игральную комнату. Помещение было пустым, так как время уже уверенно шло к полуночи. Отбой звенел в ушах, напоминая о том, что для Чонгука и остальных его согруппников это лишь пустой звук. Они очевидно делали, что хотят, где хотят и когда хотят. Чон по-хозяйски пошёл к одному шкафу, в котором по сути дела должны были находиться лишь занимательные и безопасные игры, и вынул из него бутылку вина. Дежа вю. Джин отпрянул и замотал головой: — У меня плохой опыт, связанный с группировкой и алкогольными напитками, в которых случайно оказывается наркотик. Чонгук усмехнулся и налил вино себе в бокал, сразу же выпив до дна в три глотка. — Теперь веришь? — ухмылка всё ещё не сходила с его лица. — Поверь, тебе оно понадобится. Джин тогда кивнул и взял протянутое вино, тоже пригубив его и опустошив бокал в несколько глотков. Он глубоко вдохнул и шумно выдохнул, собираясь с силами. — Здесь? — он неуверенно спросил. — Не нравится? — вопросом на вопрос ответил Чонгук, по-хозяйски оглядывая помещение. — А по-моему, очень даже уютно. Получше душевых, не находишь? — Пожалуйста, не напоминай, не для этого мы здесь, — с нотками раздражения отрезал прямо Джин, не желая продолжать этот разговор. — Как скажешь, детка, — он опустил вино на стол и подошёл вплотную к Джину, близостью лишая его воздуха. Тот сжался и не удержал в руке свой бокал, который с треском упал на пол, разлетаясь на множество осколков. — Нехорошо, — Чонгук прошептал ему на ухо, прибивая к стене и теперь лишая возможности отпрянуть. — Чонгук… — Хозяин. Джин поперхнулся и вспомнил, что Чонгук говорил что-то о другой сексуальной практике. Конечно, это та садо-мазо хрень. Джин никогда не любил грубую игру. Он чувствовал бы себя некомфортно, если бы его девушки стонали не от удовольствия, а от боли. И он вообще не понимал, как кто-либо может видеть в этом что-то возбуждающее. Как так, ведь это так горячо, когда человек бьёт другого человека, а тот позволяет ему это и ещё унижается, прося большего и откликаясь на разные идиотские прозвища, а также называя какого-то псевдодоминанта своим, скажем, хозяином. Чушь. И пробирающийся на поверхность факт о том, что он только что будет вынужден стать участником этого, да ещё и в роли сабмиссива, больно бил по гордости и самооценке. Как он сможет смотреть на себя в зеркало, зная, что позволил кому-то иметь власть над собой? А Чонгук? Ко всему прочему, он ещё и младше. И не на один-два года, а хрен знает сколько. И вот он сейчас будет унижать его так, что даже видя свет, Джину будет казаться лишь тьма. — Повтори, — Чонгук тихо, но твёрдо приказал. Джин хотел облегчить себе участь, хотел повторить это дурацкое признание своей ничтожности, но не мог. Губы не слушались, язык отказывался двигаться, чтобы сказать такое. Слишком унизительно, слишком отвратительно. Чонгук тогда, подождав всего несколько секунд и поняв, что приказ его так и останется висеть в воздухе, лишь недобро усмехнулся и отпрянул от старшего, усаживаясь на одно из кресел и скрещивая руки на груди. — Раздевайся, — прозвучало всё так же бескомпромиссно. И этого Джин не мог ослушаться. Он понимал, что всё по-другому, что ситуацию контролирует уже не он, а вот этот расслабленно сидящий и прожигающий его взглядом парень. И было также понятно, что если он перегнёт палку, то его будет ждать не жёсткий секс, а смерть. Поэтому Джин отлип от стены и под пристальным взглядом младшего начал раздеваться. Сперва он, немного помедлив, снял толстый ремень, предварительно открепив кобуру, в которой спокойно лежал пистолет, и положив его на стол. Джин невольно подумал о том, что, хоть у него есть пистолет, чувствует себя он болезненно безоружным. И теперь, оставляя оружие легкодоступным для Чонгука, он не знал, что может случиться. Он нарушал все законы и все правила, но не мог по-другому, потому что жизнь висела на волоске, и это было единственным шансом сохранить её. Как бы это парадоксально ни было. Ким вообще в принципе не понимал, каким образом Голд так спокойно отнёсся ко всему, и надеялся, что, оставляя пистолет на столе и высказывая ему тем самым доверие и… покорность, наверное, он сможет усмирить его гнев. Смягчить его, что ли. Всё-таки Джин, будучи здравомыслящим человеком, боялся за свою задницу. Следом за ремнём и пистолетом на стол полетела рубашка. Под ней у Джина не было ничего, и он поёжился, замечая, как сосредоточенно на него смотрел Чонгук. Хотелось скрыться от тёмных глаз за чем-то, но нет того, за чем можно было бы скрыться от них. Не существует такое. Поэтому Джин быстро разулся и пнул обувь подальше, нагнувшись затем, чтобы снять и носки. Когда с этим было покончено, он обречённо взялся за ширинку. Она сразу же поддалась и с характерным звуком расстегнулась, а парень сразу же вылез из брюк, оставаясь лишь в белых, ничем не примечательных боксёрах. — Дальше, детка, — Чонгук нагнул голову немного в сторону, ожидая. — Я хочу увидеть всего тебя. Джин заставил себя не краснеть и не злиться, а лишь молча снять единственную оставшуюся на теле вещь. Оставшись голым и осознав всю нелепость ситуации, он захотел провалиться хоть в ад, только бы не быть там, где находился. Чонгук видел его смущение и упивался им, желая, чтобы до парня дошло, кого он должен слушаться и у кого власть. Он медленно прошёлся взглядом по всему телу старшего, задерживаясь на самых интересных частях, и затем резко встал. Вынув из треклятого шкафа обычный чёрный ошейник с поводком и верёвку, он закрепил первое на шее Джина, а верёвкой крепко стянул его руки за спиной. Будучи грубой, она неприятно тёрла кожу запястий при движении. Подняв взгляд, Джин ожидал чего угодно, но только не властного: — Ну что, за мной теперь, — выдал Чонгук и небрежно подошёл к двери, открывая её и этим заставляя старшего боязно дёрнуться в сторону, этим самым натягивая поводок, конец которого покоился в руках Чона. — К-Куда? — еле выговорил Джин. — Прогуляемся, — с небольшой усмешкой на губах произнёс младший, всё ещё держа дверь открытой. — Ты же должен научиться, как себя вести со мной. Я дал тебе шанс, но ты оказался плохим мальчиком, и наказание не обойдёт тебя стороной. А как лучше натренировать непослушного саба, чем заставить его испытать публичное унижение, не находишь? Джин попятился, теперь уже заставляя себя закашляться от недостатка воздуха из-за ошейника, поводок от которого он уже возненавидел. Старший даже не прикрывался ничем, чтобы не злить Чона, которого надо было срочно переубедить. Старший со страхом смотрел на открытую дверь, зная, что если он выйдет за пределы этого помещения, то жизнь его будет окончена. Не просто карьера, а жизнь. — Пожалуйста… Хозяин, — он поклонился Чонгуку, настолько, насколько мог, немного приблизившись. — Простите меня, я исправлюсь. Нет надобности в этом, я всё понял… — Ты не понял ничего, очевидно, — строго отрезал Чон. — Если я сказал тебе выходить, значит, ты выйдешь. Или у тебя иное понимание слова «исправиться»? Он говорил так, что Джин понимал: Чонгук не привык к тому, чтобы его не слушались. И старший злил его, хоть Чон и не выглядел слишком разозлённым. Но Джин не хотел выходить. Он теперь уже готов был сделать всё, кроме этого. Всё, кроме полноценного публичного унижения в тюрьме. — Прошу, что угодно, только не это, — он умолял, убеждая себя, что только так у него будет шанс. — Хозяин, я прошу вас, пощадите меня и накажите другим способом… Джин подумал о том, насколько же жалко он выглядел на тот момент. Голый, напуганный и беззащитный, он умолял о пощаде. Это совсем не возбуждало. А ведь должно было, так? Но дверь всё-таки закрылась, и поэтому Джин не жалел о своих словах. — Хорошо, поверю, что ты усвоил урок, — Чонгук уже был за спиной Джина, вызывая у того мурашки. — Закрой глаза. Джин сделал это, не медля ни секунды. Удовлетворённый реакцией, Чонгук достал откуда-то ещё и кусок ткани и прислонил его старшему на глаза, завязывая сзади головы. Убедившись в том, что Джин теперь ничего не видит, он дёрнул его на себя и затем толкнул прямо на стул, на который Джин неловко плюхнулся, сразу же после чего он начал чувствовать, как жёсткие верёвки обвивают его руки и ноги, а также грудь. Вскоре он весь был крепко связан, что абсолютно точно оставляло только самые худшие ощущения. Джин понимал, насколько открыт и уязвим, и это убивало в нём каждый порыв сказать что-либо или же воспротивиться. Хотя очень хотелось. Особенно когда на сосках чувствуешь тяжесть и боль. Чонгук сперва грубо поиграл с ними, а затем прикрепил что-то тяжёлое. Джин не понимал, почему, но предполагал, что есть в этом какая-то своеобразная эстетика. Видеть перед собой связанного парня, у которого нет иного выбора кроме как подчиняться, и издеваться над ним, украшая извращенно-эстетичными атрибутами. Только вот если Джин и мог хоть как-то переварить это мнимое удовольствие, которое, должно быть, получал от всего этого Чонгук, то сам он тоже предпочёл бы оказаться не связанным, а связывающим. Затем Ким почувствовал горячую руку на члене. Не сказать, что это было странно, но девушки определённо не сжимали сразу агрегат, и Джин не привык к такому. Но если он собирался отдаться мужчине, то он должен привыкнуть, что они увереннее. И лучше знают, как хорошо. Или это только Намджун знал? Плевать. На всё. Джин только расслабился и решил просто пережить эту ночь, как он почувствовал руки и губы везде. Чонгук проходился языком от кадыка до правого соска, затем до левого и уже от него к пупку, проделывая некую странную дорогу в никуда. И всё бы ничего, но незванные мурашки пробегались по телу, а ногти незаметно впивались в рукоятки деревянного стула, ломаясь, но не переставая. Когда Чонгук укусил его, попутно всасывая кожу и оставляя засос, Джин задумался о том, что всё будет труднее, чем он думал. И следующий момент заставил его ещё раз убедиться в этом. Он почувствовал холод ствола пистолета на своих губах.