Перекресток

       Девчонки из Небраски не плачут. Они дают с ноги тем, кто их обижает, и, как правило, не один раз. Девчонки из Небраски не должны расстраиваться и их не могут испугать временные трудности. Они не вешают нос.        Легко сказать, но тяжело сделать. Я мечтала стать актрисой сколько себя помню (а помню я себя хорошо лет с пяти). Все мысли были заняты кино, я закрывала глаза – и представляла свое лицо на экране телевизора. Школьные спектакли – это лажа по сравнению с тем, чего хотела добиться я. Мне хотелось быть известной и раздавать автографы на улицах.        Я всегда была папиной дочкой, и он учил меня не только давать кулаком в нос тем, кто меня обижает, но и не протирать штаны на диване, если чего-то очень хочется. Мои парни, в которых никогда не было недостатка, не смотря на то, что были, в основном, накаченными придурками, говорили мне, что я куколка. Конечно, в тот момент, когда их рот не был занят моим языком, или руки не шарили в моем лифчике.        Нет, я никогда не влюблялась серьезно, так – на недельку-другую. Один кавалер сменялся другим, но вечеринки продолжались. Вечеринки, на которых я всегда неизменно была королевой. Потому что девчонки из Небраски умеют веселиться и не умеют сдаваться.        Но сейчас я бреду с еще одного кастинга, на котором получила еще один отказ. Кроме той паршивенькой рекламы, предложений больше не было. И – ребанный йод! – девчонке из Небраски что-то совсем не весело. Еще и Зак сегодня придет, о чем мне напомнил мобильник громким писком. Надо бы не забыть сказать ему, чтобы притащил пива. Ничто не идет лучше под американский футбол по телику, чем пенное пиво.        Вывеска, рекламирующая очередной бродвейский мюзикл, заставила меня остановиться. Мюзиклы – это лажа. Их создатели никогда не знают, подойдут ли им больше красивые девушки, или девушки голосистые. Тот козел, что взял меня в мюзикл, а потом орал, что мы провалились из-за того, что я, видите ли, чудовищно пою – первое подтверждение.        Мне приходится напомнить себе, что думать о провалах не нужно. В конце концов, мне есть еще о чем думать. Например, о том, что завтра я выхожу на работу официанткой. Ну а что? Надо же с чего-то начинать! В конце концов, это все временно.        Девчонки из Небраски не должны отчаиваться, потому я гоню от себя грустные мысли. Ничего. Если провалился на одном кастинге, тебя обязательно ждет другой. Не беда.        Забегаловка, где из крутого меню, пожалуй, только чизкейки, мне не особо нравится. Хотя форма у меня – очень даже ничего. Шеф явно оценит, раз уж в обычной одежде он меня тоже заценил. Эх, жаль, что на кастингах, куда я хожу, как на работу, все не так же просто. Голливуд – место контрастов. Тут можно запросто устроиться официанткой в баре и разносить еду, зато пробиться в элиту кино почти невозможно.        Надо гнать от себя мысли, что со мной не так. Просто время еще не пришло. В конце концов, мне всего двадцать один год. В таком возрасте многие известные люди еще даже от родительского крова не ушли, меня же буквально снесло ветром из маленького городка в Небраске, едва только я закончила школу (и убедилась, что не беременна от очередного кавалера – рок-музыканта, оказавшегося полным придурком). Хочешь жить – умей крутиться. В маленькой провинции все это понимают рано, столица ничем в этом плане не отличается.        Выплюнув в мусор уже потерявшую ключ жвачку, я бреду дальше. К счастью, дом уже виден на горизонте. Блин, вот зачем я покупала свою колымагу, если в итоге у меня нет денег, чтобы заправить ее бензином?        Запрыгнув в лифт, я доезжаю до квартиры, открывая ее. Опять замок заедает. Надо попросить Зака, чтобы посмотрел, чего с ним не так. Хотя, у этой детины в голове только секс и как бы кому-то врезать. Ну, может, и на простую мужскую работу сгодиться, кто его знает?        Едва очутившись дома, я снимаю блузку, натягиваю на себя майку в облипку, которую уже года три ношу, как многие люди – пижаму. Писк телефона говорит, что пришло сообщение от Зака. Ну что там еще?        Черт. Он сегодня не придет. Ушел в качалку. Чертов эгоист.        Еще и в квартире – шаром покати. Из еды - только старый, завалявшийся в пакете чипс. Придется топать в магазин. На бутылку пива, крекеры и вермишель быстрого приготовления должно хватить. С завтрашнего дня, наверное, начну питаться на работе. Так проще.        Включив телевизор (пусть хоть что-то болтает, все равно придется съехать из этой квартиры, если дело так и дальше пойдет), я выхожу на улицу. Останавливаюсь у перекрестка, за которым виднеется супер-маркет, и ковыряю кедом сухую землю. Погано.        Хочется лежать, свернувшись клубком, и никуда не двигаться. Даже не смотря на то, что девчонки из Небраски не должны отчаиваться и унывать.        Я стою на этом перекрестке и стараюсь не думать об очередном отказе на кастинге, о глупой работе глупой официантке, которая начнется с завтрашнего дня. Ни о чем.       Все, что я знаю – рано или поздно, все будет по другому. Во всяком случае, девчонке из Небраски больше не нужно будет смотреть американский футбол по телику одной, запивая его дешевым пивом, купленным на последние деньги.