Еретики

Смотритель как мог сдерживал дрожь, чтобы лезвие не расковыривало чужую плоть. Он все еще молился, чтобы это оказалось всего лишь дурным сном, одним из многих, что приходили ночью и отпускали утром. - Адам... - голос Карвера возвращал к реальности, и от этого на душе становилось мерзко. Все было по-настоящему. Это было хуже того сна, вызванного амулетом, однажды спрятанном в кармане. - Ты можешь оставить меня одного? - Нет. - Карвер, прошу тебя, - он зажал рот рукой, потому что к горлу внезапно подступил ком, а разум давил на слезы. - Просто скажи Уортону, что мне срочно пришлось уйти... Собрат вроде поддался на просьбу, но оставлять его не хотел. - Я избавлюсь от тела и завтра вернусь обратно... Просто... Дай немного подумать... - В прошлый раз ты так же говорил. - В прошлый раз это не было предательством!!! - срывающимся голосом прикрикнул Адам. - Иди уже. Ну! Как только чужие шаги утихли и закрылась дверь, он вынул клинок и достал бинт, прикладывая в ране. Из-за душащей его паники приходилось рывками глотать воздух. Дрожь мешала нащупать пульс на шее китобоя. - Твою ж... - смотритель наклонился и прислонился ухом к груди Оливера. Собственное сердце билось настолько бешено, что хотелось уже пырнуть и себя, лишь бы оно умолкло и не мешало. Адам задержал дыхание, когда услышал то, что хотел. А потом снова. Да, он знал, какие органы нужно повредить, чтобы убить. И знал, как проткнуть так, чтобы смерть не наступила. Он никогда не был верующим, но сейчас был благодарен всем высшим силам, что его уловка сработала. Теперь вопрос был только во времени. На всякий случай взглянув на окна, смотритель наскоро вылил на рану немного эликсира и перемотал, после чего разрезал веревки. Пугало то, что кровь не останавливалась, пришлось еще дважды проверять пульс. Но пока все было в порядке. "Бесполезно." Это не был чей-либо голос из воспоминаний. Его сознание само давило его виной. "Это все из-за тебя." Он максимально быстро снял с себя мундир, чтобы укутать китобоя, и осторожно взял его на руки. Только бы не задеть раны... "Это ТЫ убил его." Угнетающие мысли прервались, когда он плечом толкнул дверь второго выхода и вдохнул свежий морской воздух. До этого он чувствовал себя так, будто находится в газовой камере. Мыслить трезво стало проще, и теперь Адам думал не только о том, что Оливер может умереть в любой момент, но и о том, что может наткнуться на кого-нибудь из собратьев. Он посмотрел на китобоя. Если бы не проверка пульса, можно было бы подумать, что тот и вправду мертв. Верн уже сомневался, что ему удалось не повредить жизненно важные органы. Вдруг он ошибся? В конце концов у него не было должного медицинского образования - всего лишь перевязка ран на практике и опыт, почерпнутый из книг. Он не вынесет, если Оливер умрет у него на руках. Он обязан сделать все, чтобы тот выжил. Около одного из зданий ему на пути встретился волкодав, разгуливающий по территории без сопровождения. Собака явно напряглась от запаха крови и самого ассасина и зарычала. - Грэй, сидеть, - грубо приказал Адам, давя внутренние переживания. Сейчас точно не стоит выдавать свои эмоции. Все еще напряженный пес чуть отступил и выполнил команду, хотя не спускал глаз с тела китобоя. Смотритель прошел дальше, уверенный в том, что волкодав просидит на месте минимум несколько минут. Повезло, что он гулял тут один. Нужно было добраться до выхода с заднего двора, где дверь выходила в сторону жилых домов, а уж там лишь незаметно отойти от здания канцелярии. Смотритель остановился, не успев свернуть за угол и отошел назад, когда услышал приближающиеся голоса. Он опустился на колено, чтобы спрятаться за строительным мусором. - Говорю же: моя сестра не ведьма! - Я-то верю, но попробуй в этом остальных убедить, - рядом прошли двое из его собратьев. Адам неосознанно задержал дыхание, будто оно могло выдать его на таком расстоянии. - Пусть уезжает, пока не поздно. Улики против нее невесомые, но этого хватит, чтобы ее арестовали. Как только они оказались достаточно далеко, смотритель поднялся и пошел дальше. До двери осталось совсем немного. Когда приходилось выходить под искусственное освещение, внутри все сжималось от страха, что его могут увидеть. Но по-другому переносить тело взрослого человека было не просто неудобно - невозможно. Запасной ключ в случае отвлечения от караула оставляли под брезентом, накрывающим огромный ящик. Адам нашел его именно там, и это означало, что выход сейчас не охраняют. Повезло. Будто кто-то специально расчистил путь. * * * - Алиса! - смотритель стукнул локтем в дверь квартиры не самого благополучного жилого дома. - Это Адам! Открой! До своего жилья идти было далеко, а кровь от раны на боку Оливера уже порядочно пропитала не только бинт, но и одежду Верна. Он прислонился ухом к двери, но за ней не было слышно даже шороха. - Да открой, мать твою! - он стукнул уже ногой. Время ожидания тянулось мучительно медленно. Ему все не отвечали. Он снова взглянул на китобоя. Никаких признаков жизни, но сердцебиение-то Адам уже проверял. Только бы обработать раны более качественно. - Если ты сдохнешь, я твою душу из Бездны достану, придурок! - смотритель уперся лбом в дверь, обдумывая, что же делать. Можно выбраться на чердак, но у него с собой недостаточно средств для лечения. - Что случилось? - девичий голос как будто прозвучал раньше, чем открылась дверь. Заспанной Алисе понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что смотритель принес к ней раненного человека. И прежде чем она успела возмутиться, Адам прошел в квартиру, оттолкнув ее плечом, чтобы пройти. - Какого черта?! - Закрой дверь и принеси теплой воды и ту аптечку, что я тебе оставил. - Подожди! Я не разрешала заходить! Смотритель тем временем прошел в одну из комнат и уложил Оливера на кровать, сразу же убирая мундир, чтобы оценить ранения. - Адам! - Неси воду и аптечку! - он достал карманный нож и принялся разрезать окровавленный бинт. - Потом объясню и, поверь, в долгу не останусь. Девочка умолкла и рванула в ванную. Видать вспомнила, что за любую помощь смотритель дает ей деньги, еду или медикаменты. Собственноручно нанесенный удар в бок он обработал в первую очередь. При помощи воды отделил уже прилипший к плоти бинт, стер кровь и вылил на повреждение половину эликсира Соколова. Рану пришлось зашивать и накладывать сверху новую повязку, предварительно смоченную оставшейся целебной жидкостью. На ожоги он обратил должное внимание только сейчас. Ощущения от их вида были мерзкие. Он никогда не наблюдал за клеймлением и даже не видел последствий. Тут уже в ход пошла мазь из принесенной Алисой аптечки. Уже заживающая рана в плече нуждалась лишь в смене бинтов и обработке тем же эликсиром. Похоже ее Оливер получил раньше, чем попался Карверу, и успел замотать. Адам внимательно осмотрел тело на наличие еще каких-либо повреждений. Два ребра были сломаны. Гематомы над ними трогать не хотелось, да и смысла не было. Пришлось ограничиться перевязкой. Последнее, что он нашел - поврежденные пальцы. Поморщившись, смотритель осторожно вправил каждый из них. Больше он ничего сделать не мог. Только ждать, когда Оливер очнется, чтобы напоить эликсиром. Адам вновь проверил пульс и дыхание. В порядке. Он аккуратно повернул голову китобоя. Не хватало, чтобы тот захлебнулся рвотой, что часто бывает у людей, находящихся без сознания. - Надеюсь, всего лишь потеря сознания... - Его твои братья задержали? - он обернулся на голос Алисы. - Да... Его не должны найти. - Мне не нужны ответы, я всего лишь хочу выжить, - фыркнула девочка. Казалось, ее совсем не ужасают ни вид крови, ни ситуация. Только отвращение во взгляде. - Когда твой дядя вернется? - Через неделю. - Тогда этот человек пролежит тут, пока не проснется. В любом случае я заберу его максимум через четыре дня. - Кто это вообще? - Он не причинит тебе вреда. Оставь мне ключ от комнаты. А я, когда схожу домой, принесу тебе новую аптечку и деньги. Алиса поежилась и с привычным недовольным фырканьем вышла. Смотритель сел на пол, облокотившись на кровать, и попытался успокоиться. Все хорошо. Оливер жив. Они в безопасности. Он так и заснул, совершенно игнорируя и разбросанные препараты из аптечки, и подсыхающую на собственной рубашке кровь. Утром китобой так и не очнулся. Опять же признаки жизни были, Адам даже уговорил Алису проверить сердцебиение на случай, если он сам просто внушил себе, что все в порядке. - Ты скоро вернешься? - спросила девочка, когда он смывал с рук следы вчерашнего лечения. Рубашку отстирывать было уже бесполезно. Придется просто надеть сверху мундир и идти домой. А потом вернуться в канцелярию и до конца дня не давать Карверу поводов заподозрить неладное. Не пересекаться с ним все равно не получится. Может даже получится отыскать изъятые у Оливера вещи. - Вечером. - Что делать, если очухается? - Скажи, что я скоро приду. И чтоб даже не пытался подняться. * * * Вечером ничего не изменилось. Только рана в плече немного зажила: дальше эликсир Соколова уже не восстанавливал, регенерация пойдет естественным образом, оставив шрам. Алиса сказала, что китобой ни разу не просыпался, даже не шевелился. Это пугало. Все, что еще можно было сделать - еще раз поменять повязку на боку. При отделении бинта от раны снова потекла кровь, хоть уже и не так обильно, а кожа вокруг потемнела. Это пугало еще сильнее, потому что было отдаленно похоже на начало некроза. Смотритель просидел у постели пару часов, не зная, куда себя деть. Уходить - страшно, оставаться - тоже страшно. Только ждать с надеждой на изменения. Спустя какое-то время он не выдержал и несильно сжал руку Оливера. Как бы ни была подорвана его вера в то, чему учили в Аббатстве, одна вещь иногда могла утешить разум. Он начал молиться. Тихо повторять то, что читали подросткам, отправленным в Белый Утес, сестры Оракулы. Тогда эти слова настолько въедались в сознание, что действительно и помогали от ночных кошмаров, и подавляли любые сомнения о правильности своих действий. Ты просто на время забываешься, и все в жизни уже не кажется таким безнадежным. - Да заткнись уже... - тихий хрип отвлек смотрителя от молитвы. Адам умолк и рассеянно посмотрел на китобоя. Оливер с некоторым усилием открыл глаза, потом проморгался, чтобы осмотреться, насколько это возможно. Не без труда потянулся рукой к ноющей ране на боку и ощупал бинт. - Твою мать, я живой... - выдохнул он, слегка улыбнувшись. Хотелось рассмеяться, но даже дыхание приносило неприятные ощущения. Адам даже не знал, что сказать, настолько сильно его накрыло облегчением. Вор был без сознания всего сутки, а смотритель уже поверил, что все закончится плохо. - Я уж думал, ты не выкарабкаешься... - Сказал бы, что бывало и хуже... - Оливер попытался приподняться, но Адам положил руку ему на грудь, давая понять, что это не лучшая идея. - Но не... - речь оборвалась, когда у него свело горло. На секунду показалось, что это требование организма выпить воды, но во рту ощутился металлический привкус. А потом что-то потекло с уголка губ... Смотритель, стирая кровь с чужого подбородка, понял, что не навредить органам тем ударом не получилось. Меч вошел слишком глубоко. - Скажи, что уже видел такое, - попросил Оливер. - Да, - Адам сглотнул. - Ничего хорошего. Вероятность выжить, если постоянно пить эликсир, была, но небольшая. Слишком небольшая, чтобы снова мучиться ожиданием. - Дай угадаю: сдохну от внутреннего кровотечения? - Оливер, это не смешно. - Смешно будет, если ты меня не добьешь. Повисла тишина. Ассасин половину жизни был готов к неожиданной смерти и, кажется, саму жизнь не особо ценил. Наслаждался ею, но относился небрежно. А Адама душила безысходность только от мыслей, что с Оливером случится что-то подобное. И сейчас он готов заставить его хоть в агонии мучиться, но только не умереть. - Вколем тебе "Красную ласточку". - Она в "гнезде". - Тогда я принесу ее сюда. - Вход только через крышу. Не заберешься без перемещения. Так что... - Значит, потащу туда тебя!!! - смотритель сорвался на крик, на что вор замолчал, ошарашено косясь на него. Адам поднялся, чтобы забрать со стола свои вещи. Если удалось вынести ассасина из канцелярии, то и до того дома донесет. Даже если придется двигаться осторожно и потратить на это всю ночь. - Я не могу гарантировать, что никого из китобоев там не будет... - сказал Оливер, наблюдая, как смотритель одевается. - Тебя могут убить. В ответ молчание. Адам застегнул портупею и взял макинтош, который удалось стащить из канцелярии. Арбалет и противогаз, к сожалению, возвращению не подлежали, Карвер отдал их в мастерскую под предлогом "Нашел". - Ты меня услышал вообще?! - Да. А теперь закрой рот и пошли в "гнездо". Китобой неохотно позволил ему помочь надеть принесенную из дома рубашку и макинтош. Хотелось идти самому, но это было бессмысленно: большинство движений тела приносили не только боль, но и вред здоровью, ухудшая его практически каждую минуту. - Как же ты достал, - выдохнул Оливер, когда его аккуратно подняли на руки. - Сказал же рот закрыть. * * * Нести его до "гнезда" и вправду было легче, чем выбираться с заднего двора. Опять же проблемой было только время. Китобой по дороге дважды прокашлялся кровью, ему становилось хуже. Даже казалось, что разумнее было оставить его у Алисы и надеяться на выздоровление. Оливер почти всю дорогу молчал, лишь пару раз подсказал направление. А когда они поднялись на крышу одного из зданий напротив оранжереи, попросил поставить его на ноги. - А переместиться так не получится? - Нет, у тебя на руках сложнее не отрубиться, - китобой, опираясь на плечо смотрителя, сфокусировался на противоположной крыше. Нужно было всего одно перемещение. Всего лишь секунда, когда взгляд не будет плыть. Он не сразу понял, что уже перенес их в оранжерею, будто сознание задержалось на отправной точке. Оливер попытался сам подойти к лестнице, но к боли в теле прибавилось еще и расплывчивость в зрении. - Да успокойся уже, - Адам без предупреждения снова поднял его на руки. Хотя ему бы самому успокоиться, потому что даже при близости безопасного места и чудотворного лекарства он все еще переживал. Спустившись, он в полумраке нашел кровать и оставил китобоя на ней, после чего включил свет и принялся искать в шкафах коробку с лекарствами. Как и в прошлый раз, она была по большей части забита морфием. Как бы ни хотелось дать Оливеру обезболивающего - нельзя. "Красную ласточку" нужно было вкалывать без сторонних веществ. Как раз кстати на соседней полке нашлась бутылка спиртного. - Отлично, у тебя еще и водка есть. Оливер в это время осматривал окровавленные бинты на боку. Смотритель сел на край кровати и прикинул, куда колоть "Ласточку". Живот трогать не хотелось из-за ранее нанесенных ран. Он оттянул в сторону ткань у неповрежденного плеча китобоя и протер кожу бинтом, предварительно смоченным алкоголем. На несколько секунд замер, вспомнив все побочные эффекты, выдохнул и вколол лекарство. Вор только поморщился. - Как ты справлялся с последствиями в прошлый раз? - Адам убрал шприц в сторону и аккуратно устроился на кровати, чтобы Оливер корпусом лежал сверху. Вероятно во время побочных эффектов придется его держать. - Приковывал себя наручниками к трубам и выкидывал ключ подальше. Как отошел, смог с отмычками выбраться. Смотритель поежился. Когда от "Красной ласточки" начинаются галлюцинации, люди настолько бредят, что пытаются навредить себе и окружающим. Нередко принятие лекарства заканчивалось самоубийством. Тяжело переносить это, когда ты один. Прошло всего несколько минут, как китобоя начало морозить. Адам накрыл его одеялом, но это не особо помогало, и Оливер инстинктивно прижимался к нему сильнее. - Ты знаешь, что вероятность умереть от "Ласточки" двадцать процентов? - Все будет в порядке, - ответил смотритель, успокаивая не столько его, сколько себя. - Не то чтобы я боялся, но... - Давай не будем об этом. Вор прикрыл глаза и вздохнул, будто этот разговор был важным. А потом через силу выдал: - Я сейчас кое-что скажу совершенно серьезно. И повторять не буду, - он снова вздохнул, на этот раз посмотрев на Адама. - Я люблю тебя. Смотритель удивленно моргнул и уже подумал, что у него самого слуховые галлюцинации. - Твое отношение ко мне очевидно, - продолжил китобой. - Так что хочу, чтобы и ты знал... Ты для меня важен. Нет, не галлюцинации. Он действительно сказал это. Верн был уверен, что никогда не услышит этих слов, потому что вор не любил признаваться в каких-либо чувствах. И сейчас это далось ему с трудом. - Я думал, ты этого никогда не скажешь. - И больше не скажу. Так что просто запомни. Любые воспоминания со временем становятся мутнее, но Адам думал о том, что точно запомнит этот момент. Мрачноватое от тусклого света "гнездо", тепло чужого тела и этот пониженный от нежелания признаваться голос. Если бы не проблемы с состоянием Оливера, данная ситуация была бы идиллией. - Ты тоже для меня важен. - Это и так понятно, - китобой посильнее задрал голову, чтобы лучше видеть лицо смотрителя, и потянулся ладонью к его щеке. - Устроил там аферу, вытащил меня из канцелярии, еще и сюда приперся... - А ты приперся в мою жизнь, - Адам наклонился и, насколько было удобно в таком положении, поцеловал его. - Теперь не представляю ее без тебя. "Двадцать процентов, что придется представить," - внезапно прозвучало в голове. От таких мыслей все внутри сжалось. Нет, двадцать на восемьдесят. Оливер выживет. Иначе смотритель скорее всего не выдержит и сам выпилится. Непонятно, сколько времени уже прошло, но китобой неожиданно откинул одеяло. Видимо, мороз уже сменился жаром. От близости чужого тела было только хуже, но он все равно упрямо держался за Адама. - Потерпи, - смотритель успокаивающе погладил его по животу, несмотря на то, что сейчас прикосновения ощущались как ожоги. Оливер и так мог это перетерпеть, хоть и ненавидел жару. Гораздо страшнее было то, что последует после. Он даже пересилил желание раздеться, потому что знал, что лихорадка продлится относительно недолго. Опять же не удалось отследить время, за которое жар сошел на нет. Когда Адам понял, что китобоя уже не ломает от температуры, стало боязно. Особенно когда тот дернулся от неприятных ощущений. - Что чувствуешь? - Будто внутренности хотят вывернуться... Смотритель сильнее прижал к себе вора, все еще надеясь, что у того не будет галлюцинаций. Впрочем, если он в итоге выживет, уже будет хорошо. Оливер с опаской ждал помутнения рассудка, хотя пока была лишь боль от ощущений внутри. Он сосредоточенно пялился в стену и думал лишь о том, как оставаться в реальности. Нужно помнить о том, где он и с кем, и не поддаваться тому, что покажет ему поплывшее от лекарства сознание. Он снова рефлекторно дернулся, заметив на стене какое-то движение, будто под ней что-то ползет. - Что-то видишь? - голос за спиной прозвучал искаженно. Хотелось ответить, но горло свело. Из стены вылезало что-то, отдаленно напоминающее деформированного человека. Будто расплавленного. - Прошу, не надо! - взвыло нечто несколькими голосами одновременно и потянулось к китобою. Тот опасливо смотрел на растекающееся существо, что пыталось вылезти к нему, но все еще осознавал, что это не происходит на самом деле, хоть и испытывал легкий страх и... вину? Почему он, черт возьми, испытывал вину, глядя на эту хрень перед собой? - Не убивай! Я ничего не сделала! - закричало нечто женским голосом и рвануло вперед, падая на кровать и разбиваясь о ткань кровавыми ошметками. Оливер в шоке смотрел на красную жидкость и куски плоти, забрызгавшие простынь и его ноги. Вина давила все сильнее, и он перевел взгляд на свои руки, пытаясь отвлечься от очередного движения на стене. Под испачканной кровью кожей тоже что-то было. И он это чувствовал. Что-то ползло по мышцам, заставляя дрожать от ужаса и отвращения. Хотелось просто вырезать это. - Там ничего нет! - Адам схватил китобоя за запястье, когда тот уже успел оцарапать руку в попытке разодрать ее. Оливер лишь на секунду услышал его голос отчетливо, но все еще видел и шевеление под кожей и останки существа, выползшего из стены. И не понимал, кто вообще находится рядом и держит его. В комнате стало темнее и прохладнее. "Показалось," - подумал вор, глядя в каменный пол. На шее ощущалась тяжесть холодного металла. Он неохотно поднял голову. - Ты же понимаешь, что никогда отсюда не выберешься? - сказала молодая женщина, сидящая перед ним. Голос был мягким и приятным, но Оливер не мог воспринимать его положительно. Бледная кожа без изъянов и густые черные волосы все еще вызывали какое-то восхищение, но не желание прикоснуться, как когда-то. - Выберусь, - прошептал китобой. - Думаешь, твой друг будет искать тебя? - улыбается она, и вор чувствует, что никто его отсюда не вытащит, потому что сам сказал Моргану идти на охоту в одиночку и не ждать его. Металл сдавливает горло, кто-то сзади тянет его на себя, и ему становится страшно. - Нет! Чья-то ладонь зажимает рот, мешая и так затрудненному дыханию. Китобой чувствует, как ударяется спиной: его прижимают к полу. Он пытается сопротивляться, но его руки удерживают за запястья над головой. От ощущения полной беспомощности Оливер всхлипнул. Он даже не понимал, чего боится, но казалось, что его сейчас заживо съедят. Попытки сопротивления становились бесполезнее с каждой секундой, потому что тело слабело. Бесполезно. Бороться совершенно нет смысла, и от этого становилось еще хуже. "Да пошло оно все," - подумал китобой, когда сознание на секунду прояснилось. Чувства, что он испытывал много лет назад, заглушались тем, кем он был сейчас. А сейчас он был не в Карнаке, а в Дануолле. И сейчас был не в подвале, где почти потерял веру в освобождение, а в "гнезде". Да, его держали за запястья и зажимали рот. И действительно прижимали к полу. Только вот это был Адам, к которому Оливер не испытывал страха. - Так... - устало выдохнул смотритель. Судя по выражению лица, ему самому было жутко от происходящего. - Ты сейчас здесь? Китобой кивнул, после чего руку с его рта убрали. Он заметил, что ладонь и пальцы были искусаны. И что в комнате стало светлее, потому что уже утро. Адам держал его так всю ночь? - Теперь понимаю, почему эту хрень запретили... - смотритель слез с Оливера и сел рядом. Вор так и лежал на спине, переводя дух. - Я же не пытался тебя убить? - спросил он, протирая влажные глаза и надеясь, что это были не слезы. - И меня тоже... Кроме искусанной руки другого вреда он не причинил. Все закончилось. Боль в органах и мышцах была уже притупленной, дышать стало намного легче. И дико хотелось спать... * * * Очнулся он уже на кровати. Нет, на полу тоже было неплохо после эффектов от "Красной ласточки", но в постели еще лучше. Особенно когда не ломаешься от холода, жары или ускоренной регенерации внутренностей. Оливер на всякий случай посмотрел на стену. Ничего необычного, никаких существ или их останков. Он перевел взгляд на руку. Тоже ничего, кроме свежих царапин, пары синяков и того, что Адам сейчас держал его за ладонь, не задевая сломанные пальцы. Сам смотритель, похоже, спал, хотя дыхание было слишком неровным. Китобой осторожно приподнялся, на что Верн сразу открыл глаза. Все-таки не спал. - Не знаешь, лекарство действует на кости? - спросил Оливер. - Не было возможности проверить. - Не полностью. Их лучше поберечь пока. - Ясно, - с досадой хмыкнул он и перекинул ногу через Адама, ложась сверху. После чудесного спасения своей жизни близость с кем-то была еще приятнее. - А бинты на руке... - Если настолько хочется, можно снять. Вор поднес пальцы ко рту, чтобы зубами развязать узел. Смотритель перехватил его за запястье и помог стянуть бинт. Когда искусанная ладонь оказалась перед лицом, Оливер лизнул ее. К собственному удовлетворению тело под ним прошибло дрожью. Ну а что? Сам искусал - сам раны залижет. Даже осознание того, что он сейчас, после возможности умереть, может прикоснуться к Адаму, вызывало трепет. Отказывать себе в желаниях китобой не привык, поэтому с хрустом размял поврежденные пальцы и потянулся к чужой шее, а здоровой рукой залез под рубашку, оглаживая живот. Смотритель блаженно выдохнул и положил ладонь ему на поясницу, стараясь держаться подальше от ран. Как бы ни хотелось просто прижать Оливера к себе и облапать все тело, боязнь причинить вред не позволяла распускать руки. Чего не скажешь о самом китобое, уже ощупывающем чужое бедро и потянувшемуся к ремню штанов. - Оливер, нет, - Адам схватил его за предплечья, немного отстраняя от себя. - Дай ранам зажить. - Ничего, не сломаюсь. - Не надо испытывать себя на прочность... - он приподнялся и коснулся пальцами ожога от клейма. К сожалению, химический состав тавро слишком сильно въедался в кожу, поэтому ни эликсир Соколова, ни мазь почти не помогли. - Вот когда поправишься, обещаю: отымею тебя так, что сидеть не сможешь. Оливер недовольно замычал и поддался вперед. Прикосновение было приятным, так как раны после "Ласточки" не болели и не будут напоминать о себе еще несколько часов. Он в целом чувствовал себя так, будто и не получал никаких повреждений. - Сколько? - Хотя бы пару недель, - смотритель почему-то не мог перестать пялиться на ожог. И это было заметно. - Старик убьет меня за то, что стало с его работой, - усмехнулся китобой. - Но все равно попрошу его набить новую. - Если все же выберемся на Пандуссию... Я бы тоже хотел набить, - Адам не удержался и провел языком по клейму, вызвав у вора возбужденный вздох. Вкус отдавал травами, из которых была сделана мазь. - У племени они имеют особое значение... Мое было весьма смешным. Жаль, шрамы после клейма не сходят до самой смерти. Так себе воспоминание... Разве что о том, что удалось спастись. Смотритель, почувствовав дрожь в чужом теле, невольно отстранился. Не стоит раззадоривать Оливера, когда сам же попросил воздержаться от близости. - По-хорошему надо уходить уже. - Тогда перенесу тебя на улицу, а сам отлежусь здесь, - китобой слез с Адама и встал с постели, чтобы порыться в ящиках, где хранилось запасное снаряжение. Почти все, кроме меча. И, как оказалось, болтов для арбалета, запас которых нужно было пополнить раньше. Только пара разрывных. - Тебе нужно будет отчитываться, где ты пропадал? - Да, но это не проблема, учитывая, что мы все равно скоро покинем город. - И все же, - Оливер достал что-то из ящика и кинул смотрителю. Тот, поймав предмет, увидел костяной амулет. - Этот бесполезен - не жалко. Скажешь, что изъял. - Кстати, когда уходим? - Скоро, - вор надел макинтош и принялся затягивать портупею. - Нужно через неделю кое-что отдать одному человеку. Никаких сделок, это просто личное. Когда они выбрались на крышу, китобой сразу же перенес и себя, и Адама вниз. Смотритель до сих пор не верил, что вся эта заварушка с поимкой Оливера закончилась. Будто это было очередным плохим сном. А сейчас они просто разойдутся, а через несколько недель вообще исчезнут из города. Уходить, конечно, страшно, но после последних событий явно лучше, чем оставаться здесь. В следующий раз кто-то из них может не спастись. - Ты в порядке? - спросил он, заметив, что вор напряженно смотрит куда-то в сторону. - Не двигайся. Адам, стараясь не поворачивать голову, перевел взгляд в том же направлении. На крыше соседнего здания, опираясь на одно колено, сидел китобой. С мушкетом за спиной. А ведь стоило только подумать о том, что все закончилось хорошо...