***
Сначала, конечно, показалось, что с маленьким Тимофеем проблем не возникнет: включенный телевизор мгновенно захватил его внимание, а многим непонятные и странные мультики по 2Х2 так вообще поглотили без остатка детское сознание. Ребенок окунулся с головой в изучение такой вещи как «Подозрительная сова» почти с первых минут, хоть Конченков до последнего не был уверен, что это можно показывать тем, кто младше шестнадцати. Изначально он, глядя на то, как любовник возится и играет с малышом, на мгновение даже задумался, что когда-нибудь у них с Лавровым будут и свои дети, которых Игорь будет любить так же сильно, как сцену, шашлык и член. От этой мысли даже чуть прихватило сердце в щемящем предвкушении и засосало под ложечкой. Вот только никто не взял в расчет то, что именно этот мальчишка окажется на редкость капризным гавнюком и еще выебет паре все мозги.***
С первой проблемой мужчины столкнулись довольно быстро: как раз наступило время обеда. Дела обстояли не очень. В холодильнике на тот момент тоскливо покоились два замерзших и засохших чизбургера, что покупались Игорю от большой хотелки, но так и не пошли в дело. Еще обнаружился давний пакет с заплесневелыми липкими огурцами, половина полуторалитровой бутылки йогурта и горчица. Стас стоял напротив полок, держась рукой за дверцу, и задумчиво чесал макушку. Он, конечно, не знал, какие продукты можно детям в три года. Да и не представлял, где он эти самые продукты будет доставать, ибо холодильник встретил его весьма негостеприимно. — Сгоняй в магазин, — Конченков, уже во всю роясь в гугле насчет приблизительного детского меню, пихнул коленом сидящего на диване Игоря в плечо. Мужчина и Тима, оторвавшись от созерцания экрана телевизора, одновременно взглянули на Стаса искренне удивленными глазами, мол, что ты хочешь да куда отправляешь, я же занят. Парень, конечно, был непреклонен: взяв с журнального столика пульт и нажав на большую красную кнопку (тем самым лишая двух детей возможности интеллектуально развиваться), он закивал головой на входную дверь, заодно причитал «давай, давай», тем самым подгоняя. И это стало своеобразным началом конца, ибо Тимофей тут же раздался в громком и душераздирающем плаче, всем своим видом показывая, что есть он вообще не хочет, жизнь ему не люба, а Стас так вообще конченный петушара и гандон, потянувший свои руки к его детской любви — телевизору. На слезы ребенка Игорь отреагировал удивленно и недоуменно, не зная, как быть и колоситься. Он вернул выключенный Конченковым мультик, разложил вокруг мальчика принесенные ранее игрушки, дабы создать благоприятную и домашнюю атмосферу, но маленькому Тимке все было как об стену горох. Успокоить пацаненка у мужчин не получилось, ибо сделал он все самостоятельно — угомонился со временем, ибо заебался (ну по всей вероятности). Игорь и Стас лишь вздохнули с облегчением.***
Второй проблемой было купание, которое встало поперек горла в первую очередь у Конченкова. Он даже боялся представить, какую подлянку может учудить этот вредный и надоедливый сорванец. В свои годы Тимофей на все уже имел свое нерушимое мнение, а с Игорем так вообще спелся и не собирался делиться таким ценным мужским вниманием со Стасом. — Уходи! — восклицал ребенок Конченкову в лицо, крепко обнимая Лаврова за шею и всеми возможными и невозможными способами уводя из чужого поля зрения. Парень даже начал злиться и заметно для любовника ревновать, искренне не понимая, с какого это хуя какой-то пиздюк с бугра прибрал к своим мелким ручонкам чужое. Игорь на эти немые войны реагировал только смехом и умилением и пожимал плечами, когда натыкался на осуждающий взгляд Стаса. В его глазах и легкой улыбке читалось «ты че, еблан?» и «он же ребенок», что и бесило, и вымораживало. Сначала плескаться в теплой воде с пеной Тимофею понравилось. Еще бы, ведь даже играя с резиновыми утками и размахивая голым писюном, он оставался обаятельнейшим чертенком, запавшим в суровое мужское сердце. Игорь с превеликим удовольствием возился с ребенком, превращая такой нудный процесс, как купание, в нечто забавное и поднимающее настроение. Однако, как только Лаврова побеспокоил важный звонок со студии, из-за чего тяжкая ноша в виде капризной детины упала на плечи Стаса, Тимка перестал радоваться происходящему. Большие светлые глаза начали наполняться крупными кристаллами-слезами, а круглые ноздри стали будто жить своей отдельной жизнью. — Че рыдаешь? — Конченков был не по-детски озадачен возникшей ситуацией, то и дело маяча перед недовольным Тимофеем. Мальчик заливался во весь голос и звал Игоря так громко, что мужчина запереживал, что скоро явится какой-нибудь сосед-теска из соседнего подъезда. Лавров, услыхав сонаты, доносящиеся из ванной, мигом рванул спасать ситуацию. Даже телефон, пидорас, выключил, чтобы не мешали. — Ты его тут убивал что ли? — мальчик доверчиво протянул руки к зашедшему и явно недовольному происходящим парню и, обняв за шею, прижался маленьким мокрым тельцем, ища поддержку. — Да идите вы оба нахуй, — изумленно и обиженно в сердцах бросил Стас, когда Тимофей тайно от Игоря показал парню язык и кулак.***
Третьей и, к счастью, финальной катастрофой на этот день было укладывание ребенка спать. Конченков сразу замахал руками и стал всячески отнекиваться от предложения Лаврова спеть колыбельную вместе, весомо аргументируя это тем, что вертел он на члене этого пиздюка со всеми его капризами. Напомнив любовнику, что в няньки Стас не нанимался, и идея приютить в их общей квартире маленького ушлепка принадлежала отнюдь не ему, мужчина отправил Игоря в спальню, служившую сейчас детской, а сам удобно расположился на разложенном диване с ноутбуком. Тимка плакал долго и с чувством. Да так, что недовольные соседи принялись стучать по трубам, жалуясь на несвоевременный и заебавший в доску шум. Будучи не в силах долго выносить истошные крики, Конченков оторвался от мониторинга пабликов в вк и неслышно прошел вдоль по коридору, достигая наполненной голосами комнаты. Парень, облокотившись плечом о дверной косяк, смотрел на происходящее устало и с какой-то долей заебанности, что за последние сутки превратилось в нормальное состояние и преследовало по пятам. — В чем твоя ебаная проблема? — Игорь держал мальчика перед собой, вытянув руки, и строил недовольную хмурую морду. В этот раз ему что-то явно не удавалось, хоть он тут и так, и сяк, и об косяк, и со сказками. Маленький Тимофей реагировал на грубый мужской голос усиленным в разы ревом и резвым брыканием. Стас, будучи не в силах сдержать смешок из-за сложившейся ситуации, прыснул в сжатый худой кулак. — Может, попробуешь ему спеть? — тихий и хриплый от частого курения голос заставил Лаврова на мгновение замереть от неожиданности. — В чеееем твоя еееебаная проблема? Конченков зачесывает длинными татуированными пальцами волосы со лба и глухо смеется над недоуменным взглядом Тимофея, который, видимо, не добился плачем каких-то своих личных целей. Обнимает свои плечи обеими руками и смотрит довольно и нежно на своего любовника, что сейчас строго наставляет мальчика на здоровый сон.***
Игорь возвращается в их общую импровизированную постель буквально через пару минут, двигаясь максимально тихо и не совершая лишних телодвижений. Стас, будучи не в силах дождаться, уже лежит, натянув одеяло по самые уши и медленно, но верно отрубаясь. Этот день выдался довольно трудным и насыщенным для обоих, и при представлении того, что впереди еще два подобных, хочется лишь въебаться головой в стену и завыть от безысходности положения. — Ты спишь? — тишину в комнате нарушил шепот, в ответ на который Конченков лишь неопределенно промычал, не давая точный ответ. Диван ощутимо прогнулся под тяжестью тела, а по костлявым бедрам тут же заскользили прохладные и широкие ладони, резко хватая и притягивая к себе парня ближе. Игорь, прижавшись грудью к расслабленной спине, слепо касается губами загривка и невесомо целует. — Ты был бы крутым отцом, братан, — Стас накрывает лежащую на животе чужую ладонь своей, по-собственнически переплетая пальцы. — Думаешь? — Лавров спускается чуть ниже и утыкается носом между острых лопаток, заботливо натягивая на плечи своего любовника одеяло. — Ты априори дерьмовый батя, друг. — Ну, спасибо, — в темноте раздается приглушенный и будто задыхающийся смех, заставляющий губы дрогнуть в трогательной улыбке. Мужчины, слишком увлекшись разговором друг с другом, не замечают тихого скрипа двери, отрезающей их личный мирок от жизни вокруг. Маленький Тимка, почти сразу после ухода Лаврова вскочив с кровати и отправившись на слежку, сейчас нагло подглядывал за парой в приоткрывшуюся щель, сжимал свои маленькие кулачки и хитро щурился, представляя, как будет рассказывать своей маме о том, что ему знать в таком возрасте совершенно не положено. Игорь, в свою очередь, думал лишь, как бы ему извиниться за шум перед старыми грымзами-соседками из-за такого громкого, но сводящего с ума петуха-Стаса.