Заживо погребенный

Соло искал в ангаре Люка. Мало того что тот несколько дней не отвечал на сообщения, так теперь еще и запаздывает. Но даже это обстоятельство не может омрачить главного — Соло наконец-то вырвался с той ситховой планеты. — Привет, Хан, — поздоровался с ним незнакомый юноша в адъютантской форме. Каштановые волосы, карие глаза. Тонкие губы сложились в ухмылку. Военная выправка. Прекрасно, малой за ним еще кого-то послал, подумал Соло. — Люк, ты комлинк не пробовал носить? — спросил пилот, забравший Хана с Вьюна. — Люк? — удивился кореллианец. — Это маскировка, Хан. Представь реакцию экипажа, если бы по кораблю разгуливал призрак. Крит усмехнулся. Очевидно, вспомнил свою собственную реакцию. — Тебе, кстати, нужно в соседний ангар. Вейдер уже улетает, — обратился к нему Скайуокер. Ученик ситха вопросительно глянул на Соло. — Он мой друг. — Выгодно иметь таких друзей, — заметил Крит. Соло совершенно не нравилась вся эта ситуация, и этот парень — больше всего. — Я бы не сказал, — парировал Люк. — Чего стоит то, что лорд Вейдер его в карбоните заморозил, — Скайуокер обернулся к контрабандисту. — Ну что, готов увидеть свою принцессу? Люк шел с Ханом по коридору. — Не нравится мне этот парень, — неодобрительно хмыкнул Соло. — Мне тоже вначале не понравился. Потом я выяснил, что он был агентом в Восстании. У кореллианца глаза округлились. — Ты заметил его световой меч? Он еще и ученик Вейдера. — Ну у тебя и компания, — протянул Соло, заметив у самого Люка на поясе блестящий цилиндр. Скайуокер все еще гадал, как сложатся у сестры отношения с отцом. «Они чужие, — недовольно признал он. — Нужно смотреть правде в глаза». Но Лее действительно необходимо нормально поговорить с Вейдером, хотя бы для того, чтобы обсудить ее пребывание у Палпатина. Когда-то отец заметил, что у Леи имеется хорошая ментальная защита. Люк убедился в этом на практике. Даже его способности к эмпатии не помогли понять, что случилось с принцессой. — Кстати, Хан, ты должен молчать о родственных связях Леи. Соло кивнул и потянулся к ручке двери. — Ты идешь? — спросил он Люка. — У меня дела на тюремном уровне, — усмехнулся Скайуокер и подмигнул. — К тому же, я вам там не нужен. * * * Странная компания: двое имперцев, двое повстанцев и вуки. Крит с легкой брезгливостью оглядывал вуки, контрабандиста и игрока. Юный ситх поймал взгляд Люка. «Что ж, — вздохнул ученик. — Это друзья мальчишки». Он попытался поспорить с Люком на эту тему, на что отпрыск Вейдера заявил, что Криту лучше обратиться с подобным к самому ситху, если уж ему так важно оспорить его действия. Идти к новому Императору Крит, естественно, не собирался, да и портить отношения с Люком он не хотел. Двери каюты открылись, впуская всю компанию в комнату. Все были удивлены немалым количеством алкоголя в комнате, и только Соло глянул на Люка и спросил: — Опять серьезный разговор, Малыш? Крит хихикнул. Получил сердитый взгляд Люка и тут же успокоился. Скайуокер обещал сегодня многое рассказать, и пропустить подобное Крит не хотел. Кореллианец был совершенно уверен, что Скайуокер не мог больше ничем его удивить. Контрабандисту и так хватило Вейдера в лице отца Люка, хотя Хан так и не смог найти ничего общего между его Темностью и этим мальчишкой. Ну, кроме наличия световых мечей у обоих, да тяги к полетам. О летных навыках Главкома Соло был наслышан еще с Академии. Впрочем, на само родство Люка ему было абсолютно плевать, главное — друг, которого он похоронил полгода назад, оказался вполне себе живым. — Боюсь, что так, — ухмыльнулся Скайуокер в ответ. Он обвел взглядом собравшихся. Крит знал его как имперца и сына Дарта Вейдера, а друзья — как повстанца и сына Энакина. Что ж, пришло время соединить эти две его жизни: до Эндора и после. Ландо смотрел на Скайуокера, пытаясь что-либо осознать. Люк вздохнул. Рассказать правду друзьям было его собственным решением, и отец был в курсе этого. Скайуокеру пришлось объяснить Вейдеру, кем являются для него эти люди — это те, кто выручали его, прикрывали спину. И, если бы не они, то отец с сыном могли бы и не встретиться. Люк верил им и готов был доверить свою жизнь. Вейдер одобрил его решение, но напомнил о возможных последствиях и заметил, что друзья — его слабость. На что получил ответ, что, возможно, сам Люк является его слабостью, но это не послужило для ситха поводом отказаться от него. Было так странно объяснять кому-то мотивы своих решений — уже несколько лет он привык решать за себя сам. Скайуокер подозревал, что временами Лорд ощущал то же самое. — Я ничего не понимаю, Люк, — сказал Каллрисиан, который не любил играть в незнакомые игры. — Ландо, здесь это нормально. Я тоже вначале мало что понимал. И я бы посоветовал выпить, перед тем как начнется рассказ. Хан первым потянулся к бутылке. Люк протянул Криту виски. Они с ним через многое прошли. Крит скептически посмотрел на юношу. — Нам можно. Если что, отмажу, — улыбнулся Скайуокер. После того как все выпили, Люк нажал на датапад, чтобы записать весь разговор. Сестра отказалась присутствовать на этом собрании, боясь не сдержать своих эмоций — она уже решила скрывать свое родство. Но ее брат не умел смиряться с поражением. Он так и не научился сдаваться. Люк решил сделать на всякий случай эту запись, чтобы разговор между отцом и дочерью все-таки произошел. К тому же, в записи был явный плюс: Лея не могла его перебить и аргументировать тем, что он наивный и ничего не понимает в политике. — Больше полугода назад я сдался в плен Империи, чтобы отвлечь Вейдера, — начал Люк. Очень хотелось добавить, что он вот уже как полгода успешно его отвлекает, и что ситх явно не собирается менять ситуацию, — но Люк сдержался. Соло тоже многое хотел сказать — он уже знал краткую версию начала этой истории. — Император Палпатин вынес мне смертный приговор, — спокойно продолжил Скайуокер. Он повернулся к юному ситху. — Крит, ты прекрасно знаешь, что приговор Императора никто не может отменить, но, учитывая мнение Вейдера и мои способности, мне дали выбор: присоединиться или умереть. Я выбрал... Перед глазами вновь вспыхнули синие молнии. — ...смерть, — произнес Люк. Друзья удивленно посмотрели на него. Сам же Люк уставился в одну точку — картины прошлого всплывали перед глазами. — Однако Лорд Вейдер, как видите, несколько не согласился с моим выбором по собственным причинам. Люк отлично помнил слова ситха, что если он не будет подчиняться, то умрет. Вейдер не забыл уроки джедаев о полуправде, и, будучи на Эндоре и на Звезде Смерти, Темный Лорд лгал своему сыну — Люку не грозила смерть от клинка отца; опасностью для него был Император. Младший ситх просто провоцировал сына на нужное поведение. — Ландо, ты никогда не удивлялся, что Вейдер на Беспине хотел меня заморозить? И награда, которую он назначил, была только за живого? Он ведь охотился не просто за повстанцем и джедаем. Последнее слово Люк произнес с почти незаметной усмешкой. Ландо застыл в ожидании — вот сейчас ему наконец-то дадут информацию, и хоть что-то прояснится. Поведение остальных, например. Почему главнокомандующий Имперской армии охотился за мальцом, и какого ситха Люк разгуливает по территории флагмана, одетый в имперскую форму? Так еще и не один, а в компании имперца. Каллрисиан многое мог поставить на то, что Скайуокер не предавал их. Ландо хорошо знал этого мальчишку. Но тогда почему Люк не пытался бежать, а спокойно остается здесь? — Видишь ли, он охотился за своим сыном, о существовании которого до Явинской битвы не знал. Каллрисиан приоткрыл рот от изумления, ошарашено глядя на Люка. — Я сын Дарта Вейдера, Ландо. Бен Кеноби, рассказавший мне о моем отце, забыл упомянуть несколько подробностей. Например, когда джедаи становятся ситхами, они меняют имя, — в голосе Скайуокера тонкой ноткой прозвучал сарказм. — Вместо этого он предпочел солгать, что Дарт Вейдер убил моего отца. Крит, ты спрашивал, кому же я хотел отомстить? Ему, но не только за отца, но и за смерть Кеноби. Именно я начал поединок на Беспине. Я, толком еще ничего не умея, вызвал на бой противника, который ранее считался одним из лучших фехтовальщиков ордена. Вейдеру не удалось заморозить меня — он недооценил собственного сына. Чтобы убить, достаточно пары ударов. В моем случае хватило бы и одного. Нужно было как-то закончить поединок. Люк вздохнул и посмотрел на правую руку. Он слишком хорошо помнил окончание поединка на Беспине. — Вот тогда я и узнал правду. — И ты молчал, — с легким намеком на упрек сказал Ландо, хорошо помня состояние юноши. Оказывается, это был не только болевой шок. — Я, конечно, наивный, но все же понимал, что подобные изменения в биографии несколько не совпадают со статусом героя Альянса. Разумеется я молчал. Мадин и так посматривал на меня с подозрением. Думаю, если бы он узнал о моем родстве с Вейдером, то отдал бы приказ на мой расстрел не задумываясь. Есть старая военная поговорка: дети врага — тоже враги. Соло задумался, о чем же еще молчал его друг. И еще сразу возникло понимание, почему Люк казался Хану гораздо взрослее, после того как последнего разморозили. Хан уже слышал эту историю от Скайуокера, но не слышал ее так. И, похоже, случилось что-то еще. Кореллианцу, несмотря на собственное не очень благополучное детство, не очень нравилось, как взрослеет его друг. — Так вот, Вейдер оказался против смерти собственного сына. Он инсценировал мою смерть, объявив об этом всей Империи. В личности моего убийцы никто не сомневался. Он спрятал меня здесь. — Маскировка, — заметил Хан. Люк кивнул. — Блокиратор в крови, левая автобиография, новое имя, — добавил он. «Плюс экран в Силе», — вспомнил Скайуокер. Отец не только мог прятать его присутствие, но и искажать его. — Ну что ты хотел от куратора СИБа? — усмехнулся Люк. — А почему Наберрие? — спросил Крит. — Подделывать ДНК легче. Я наполовину Наберрие. Вейдер вообще-то хорошо знал, на ком он был женат и от кого у него мог быть ребенок. — Только не говори, что это сенатор Амидала, — сказал Крит. — Угадал. «А учитель неплохо устроился. Везде успел: и Императором стать и завести от бывшей королевы двоих детей», — подумал Крит. — Но она умерла беременной, — тут же возразил он. — Ну, мою смерть инсценировали не один раз. Официально я даже не родился. Поэтому мой отец и не знал обо мне. По документам у Амидалы никогда не было детей. Да только тест ДНК говорит об обратном. — Кому-то это было выгодно, — задумчиво произнес Крит. — Подожди. У Вейдера был какой-то конфликт с джедаями. — После чего один из них посчитал себя вправе украсть у него сына и спрятать на захолустной планете. Ах да, совсем забыл. Меня еще и натравливали на отца. — Я конечно знал, что во времена Республики джедаи забирали детей, но чтобы так... — протянул Крит. — Я узнал это на практике, — ответил Скайуокер. Парадокс его жизни. Люк Скайуокер умел прощать. Он смог простить отца за Беспин, за ту роковую случайность, из-за которой у него теперь протез вместо руки. Он мог понять действия ситха на Эндоре. Иногда даже у ситха, даже у Дарта Вейдера нет выбора. Отец действительно сделал все, чтобы Люк выжил, наплевав на мнение сына. Насчет сестры, которая чуть не убила брата... Ее он тоже смог простить. Лея действительно не знала, что он мог попасть под удар. Что же касается джедаев... Он понимал все их действия, но простить ложь, предательство и манипулирование он не мог, как и не мог простить того, что они сделали с его семьей. И вряд ли когда-нибудь простит. Ненависть Люка, которую Кеноби направил на Дарта Вейдера, обратилась на самих джедаев, да вот только мстить больше некому. Впрочем, Люк и так отомстил и решил доказать, что не важна сторона Силы. Важна лишь личность. — Получается, ты присоединился к Империи? — спросил Крит, уверенный в положительном ответе. — Нет, — спокойно ответил Люк. — Но твой отец... — Крит, мой отец имперец. Но не я. — Он... Люк предупредительно помотал головой — еще не время. — А вот ты верно предан Империи, — усмехнулся он. Да и каким еще мог быть ученик Вейдера, и кого тот мог допустить к собственному сыну? А Люк был настолько погружен в конфликт сторон Силы, что не заметил истинную цель главнокомандующего — переманить Скайуокера на свою собственную сторону. Дарт Вейдер привык добиваться своего, и его целеустремленность не зависела от сторон Великой Силы; это было свойством характера. Вейдер просто решил и был готов идти до конца. — Я не присоединялся к Империи. Вейдер спрятал меня на этом корабле, не спрашивая моего мнения, так что, по сути, это был плен. — Что?! Но... — Крит, ты отлично знаешь, что нужно делать с мятежниками. А что на месте главнокомандующего сделал бы ты, объявись у тебя сын-повстанец? И что ему со мной делать? У него было много возможностей убить меня, но моей смерти он не хотел. Пытки? Пытать родного сына — все-таки мерзость. Я бы выдержал, да он и не любитель заниматься бесполезными делами. Тюремная камера тоже не способствует смене мировоззрения. Вейдер выбрал единственный возможный вариант — держать меня рядом с собой, поскольку он был единственным человеком, который смог бы остановить меня. Удивительная мысль. Его отец действительно должен был остановить его и его деятельность, ибо Люк разрушал все то, что строил ситх, и, учитывая возрастающие способности Скайуокера, дальше было бы только хуже. Раньше Люк не пришел бы к подобному выводу. — Вейдер меня не знал, но уже рискнул своими положением и жизнью. Вот так мы и начали общаться. — У вас это как-то гладко получилось, — заметил Крит, зная непростой характер милорда. — Я не знал, что ты настолько наивен, — усмехнулся Люк. — Он спросил меня, почему я присоединился к повстанцам. Я ответил. По его мнению, вся моя деятельность в Восстании была всего лишь ошибкой молодости. У меня же было свое мнение о его деятельности. Так что, Крит, спорили мы часто. Крит пораженно смотрел на Скайуокера. Спорить с Дартом Вейдером было опасным занятием. Единственным человеком, который мог указывать Повелителю Тьмы, был Кос Палпатин, но даже его больше не было в живых. — Но никто не знал... — На "Исполнителе" очень хорошая звукоизоляция, не находишь? Наше родство не особо способствовало смене мировоззрения, и никто из нас сторону менять не собирался. Вейдер никогда бы не предал Империю, которой отдал двадцать лет жизни. Восстание же было моей жизнью. Люк хорошо помнил разговоры с отцом. «Ты предан своим друзьям-мятежникам. Но почему я должен из-за своих врагов терять сына? Я ничего не должен Альянсу». Скайуокер тогда опешил от такого заявления. — О реальном положении дел в Альянсе я узнал только через длительный промежуток времени. Битва на Эндоре была началом конца Восстания, — продолжил Люк. — Но я же взорвал ту станцию! — возмутился Ландо. Люк помотал головой. — Эту ловушку планировал Палпатин и мы в нее вляпались, тем самым засветив и базы, и флот. Вейдер не участвовал в Эндорской битве. Палпатин, конечно, был гениальным политиком, но из него вышел плохой военный, что и позволило нам взорвать станцию. А вот зачистка на Сулусте была выполнена профессионально, уже под контролем главнокомандующего. Я тогда еще находился в медблоке без сознания. «Такие сухие слова про тот ужас, что там творился», — подумал Ландо, вспоминая рассказ одного из выживших. — У него опыт командования еще со времен Клонических войн, — пояснил Люк. — И, как я выяснил, он хорошо знает некоторых командующих в Альянсе — Рикана, например. Флот Иблиса он уничтожил даже без помощи Эскадрона Смерти и своего непосредственного участия. — То есть Восстание должно было быть уничтожено, — сказал Крит. — Крит, а ты знаешь, за что мы вообще сражаемся? Я имею в виду и Империю и Альянс. Ученик Вейдера изумленно посмотрел на него, но не только он один был удивлен подобным вопросом — остальные также пораженно уставились на Люка. Это все равно что спросить, бывает ли на Хоте снег, и есть ли пустыни на Татуине. — Меня, кстати, об этом отец спрашивал. С его точки зрения, он защищает свое государство, а вот Мотма с Мадином просто хотят захватить власть. Какая разница, как зовется правитель: канцлер или Император? Лозунги остаются лозунгами. Мы сражаемся ни за что. Точнее, только за власть. Палпатин позволил вырасти Восстанию, для того чтобы оправдать создание Звезды Смерти. Как по-вашему, стоит ли убивать ради чужих амбиций? Крит, я обещал тебе рассказать правду, но ты уверен, что хочешь знать ее? Когда-то в ответ на заявление отца о том, что он многого не понимает, Люк попросил рассказать. Слышать правду от главнокомандующего сначала было страшно. Вейдер был не склонен щадить чужие чувства, но это оказалось полезным, появилось какое-то чувство новизны. Рассказы отца отличались от точки зрения Кеноби и от демократических идеалистических картин Мотмы. — Знаешь, я и так про тебя слишком много знаю. Этим я уже давно подписал себе смертный приговор. Так что говори, — потребовал ученик ситха. — Ты никогда не задавался вопросом, кто именно взорвал первую Звезду Смерти? В имперских данных об этом не говорится. Повстанцы, и все. И ты никогда не задумывался, почему меня причислили к Черной эскадрилье? Ведь если бы у меня не было достаточного уровня мастерства, то ни из-за какого бы родства Вейдер не включил бы меня в нее. Тем не менее, он в моих способностях не сомневался. Звезду Смерти взорвал я, и, в отличие от случая Ландо, почти никто не успел эвакуироваться со станции. Одним выстрелом я убил миллион триста двадцать тысяч человек. Это был мой первый вылет. Мы сражались против Черной эскадрильи и у меня на хвосте висел сам Черный-Главный. Весело, правда? Меня чуть не убил родной отец. Впрочем, он даже не знал тогда о наличии сына. Но позже на допросе он выяснил имя и все понял. — Миллион триста двадцать тысяч против всех жителей Альдерана, — подвел итог Люк. — Отец против сына. Вот поэтому я и хочу закончить эту бессмысленную войну. — Она не бессмысленна, — возразил Крит. — Повстанцы... — Крит, ты знаешь меня почти полгода, — спокойно перебил Люк. — За это время я несколько раз спасал тебе жизнь. Но если бы мы встретились на год раньше, мы бы были на разных сторонах и мне бы пришлось тебя убить. По-твоему, это нормально? Ты вообще знаешь, что такое война? Я читал твое личное дело — тыл и разведка. В скольких битвах ты участвовал? Ты не знаешь, каково это, когда рядом гибнут товарищи, когда нужно решать, кого из них спасти, а кто умрет, — произнес светловолосый мальчишка. «Или не мальчишка», — подумал Крит, вспоминая слова учителя, что многое решает опыт. Сын Вейдера был гораздо взрослее, чем казалось на первый взгляд. И неужто это вызов и решительность в его глазах? Этот мальчишка для себя все решил, и он поведет за своим решением и других. — Война — это совсем не весело, Крит, даже когда ты командуешь легионами. Мы воюем за мир, начиная еще с Войн клонов, в своем же государстве. Я не спрашивал, что чувствовал Вейдер, когда атаковал Хот, где находился его собственный сын вместе с лидерами Альянса, как и не стал спрашивать, почему он однажды отстранил генерала Вирса от сражения. — А что делает Альянс? — А что делает Империя? Соло с Ландо и Чуи застыли, вслушиваясь в эту перепалку. — Ты говоришь как повстанец, — бросил обвинение Крит. — Ошибаешься. Я где-то посередине, — ответил Скайуокер. — И прекрасно знаю, что творят и Альянс, и Империя. Ты забываешь — я был на обеих сторонах, — фраза прозвучала несколько двусмысленно для самого Люка. — И что у меня был доступ к имперской информации — Фалиен, Альдераан. С другой стороны, Альянс ведет себя ничуть не лучше. Ландо с Соло удивленно посмотрели на него. Люк никогда не сомневался в идеалах Восстания; их самих же привели в него далеко не идеалы. — Держать в заложниках детей военных и чиновников — я воевал не за это. Мотма даже ничего не сказала по этому поводу, лишь подтвердила сам факт. — Ты виделся с Мотмой? — удивился Ландо. — Отец взял меня с собой на переговоры по этому поводу. — Люк, ты уверен... — начал Соло. — Хан, я сам организовывал передачу заложников. Крит, ты считаешь все это правильным? Мой отец — нет. — Что? — удивился Крит. — Несколько месяцев назад Вейдер заключил договор о ненападении с Мотмой. Никто из нас не собирался предавать; пришлось действовать на грани этого. Вейдер действовал в интересах Империи, я — в интересах Альянса. Так что единственный момент, который он нарушил — сохранил мне жизнь. — Мир с повстанцами? — Крит застыл в неверии. — До мира еще далеко. Особенно учитывая, что несколько часов назад, по данным разведки, Мадин выступил с речью о разделении Восстания. И те, кто присоединятся к нему, будут стерты Империей. Я ничего не смогу с этим сделать. Ландо чувствовал, что он что-то упустил — в этой игре чего не хватало. — А разве вопросы мира — это не прерогатива Императора? — Ну, вообще-то Вейдер теперь и есть Император, — ответил Крит, как будто это само собой разумеется, и кивнул в сторону Люка: — а это, соответственно, его наследник. Скайуокер сразу шикнул на него. Рассерженный взгляд Люка несколько позабавил Крита. — Не наследник, а сын, — поправил мальчишка. Хан пораженно смотрел на малыша. — Ну, поздравляю, — впрочем, Соло сам задумался на тему «А стоит ли с этим поздравлять». — Я пока перевариваю. Отец как-то забыл упомянуть, что являлся наследником Палпатина. Ученик ситха посмотрел на него с легкой усмешкой. — Наверно, думал, что ты догадаешься, что второй человек вполне может стать первым. Крит пораженно смотрел на Люка — этот мальчишка мог остановить взрывную волну и легко расправиться с Алой гвардией, а вот быстро принять новость о своем отце... Люк попытался вернуться к теме перемирия. — Империю ждут большие перемены. Такие, например, как отмена рабства и так далее; также часть того, за что мы боролись. Через некоторое время вступит в силу закон о том, что люди, разочаровавшиеся в Восстании, могут вновь вернуться в семьи. Но если кто-то потом вновь вернется к подрывной деятельности, наказание — смерть. — Таким образом, Вейдер решил разрушить Восстание изнутри, — понял Ландо и встретил кивок Люка. «И что для тебя важнее, принципы или люди, мальчик? — спросил милорд. — Мне не нужна Республика, и ты знаешь, что моя совесть выдержит уничтожение мятежников. А выдержит ли твоя? Сомневаюсь, что ты сможешь хладнокровно смотреть на смерть друзей. Каков твой выбор, сын?» Люк выбрал тогда человеческие жизни, потому что ни демократия, ни обе стороны Силы не могут заставить человека воскреснуть. Он выбрал, отлично понимая последствия и зная, как могут воспринять этот его выбор друзья. — Люк, это все хорошо, конечно, но что Вейдер хочет взамен? — спросил Ландо, ища подвох. — Какова цена вопроса? Что нужно Вейдеру? — А ты догадайся, — улыбнулся Скайуокер. — Ты? Крит вновь посмотрел на юношу. Мальчишка был одаренным и очень сильным. Даже сильнее Крита, чего тот признавал с большой неохотой. Кроме того, Люк был отличным пилотом и прекрасно разбирался в военной тактике. В принципе, неплохое приобретение для Империи. — Скажем так, мне нужно быстро и положительно подумать на тему присоединения к Империи. Точнее даже, поклясться ей в верности. Кстати, да, вспомнил: вы вроде как бежать собираетесь? У Ландо с Ханом глаза округлились. — Ну, по старой традиции повстанцы вообще-то обычно пытаются сбежать с имперского разрушителя, — ухмыльнулся Люк. — Мне нужно создать видимость вашего побега, чтобы Мадин не подкопался. Ведж, между прочим, с эскадрильей засиделся на базе... — Подожди, какая еще эскадрилья?! Какая база?! — Разбойная эскадрилья вышла из Альянса, и ребята отсиживались на имперской базе. — Но так нельзя! — не удержался Крит. — Можно, — парировал Люк. — Они уже не мятежники, а значит, я мог им помочь. И, да, — Скайуокер достал из тумбочки какие-то препараты. — Это если к приезду Вейдера вы не протрезвеете. Здесь вообще-то армия, как-никак. Смысл же побега таков: вы перехватили управление шатллом, убили охранников, поздравляю, они из 501-легиона были, потом вы пересеклись с Антиллесом и ребятами, которые нашли Лею. — Малыш... — начал Соло. — Знаю, банально, но, Хан, я вообще-то первый раз организовываю побег, согласованный на высшем уровне. — Ты не летишь с нами, — пришел к выводу Хан. — Я не могу вернуться в Восстание. Помнишь, давным-давно я хотел найти уязвимую точку Вейдера? Так вот, я нашел ее. Если Мадин узнает, что я сын Императора... Для него я уже враг, вне зависимости от того, как все было на самом деле. А узнать несложно... Способности, внешность. Есть люди, которые раньше знали моего отца. Вейдеру уже хватило одного Ксизора. Я не могу вернуться. Вуки что-то прорычал. Ландо с Ханом переглянулись. — Долг крови, — перевел Соло. — Ты прав, Чуи, — ответил Люк. — Но ничего, мы с вами скоро встретимся. — Кстати, когда тебе воскресать? — спросил Крит. — Дней через десять. — И Хан... — взгляд Скайуокера посерьезнел. — Береги Лею. Люк отключил запись. Оставалось только надеяться, что сестра простит его за решение по поводу Альянса, и что у Леи получится остановить Мадина до того, как вмешаются Люк с отцом.