Astra tiranium

В мрачной тьме далёкого будущего есть только война… А многое из того, что было забыто, уже никогда не будет открыто вновь… HERETICUS TENEBRAE: Astra tiranium dominatorum est ПРОЛОГ: In corporis sanctus Spiritus aberrata ergo sum       Странные дома, выполненные из блестящего гладкого белого камня и полированного металла, возвышались повсюду. Мальчик никогда раньше не видел ничего подобного. Плавные, закруглённые линии строений были совсем не похожи на ту архитектуру, к которой он привык и наблюдал каждодневно.       Обычно его окружали жёсткие, прямоугольные конструкции шпилей, похожих на острые зубы невероятных размеров существа, с вытянутыми витражными окнами и многочисленными статуями крылатых людей. Или просто разных мужчин и женщин в просторных одеяниях. Здесь же невероятно чистые и ухоженные улицы, покрытые по бокам странным зелёным ворсом и множеством зелёных образований неправильной формы на коричневой ножке, покачивающихся и шелестящих от ветра, свежий воздух и голубое небо. Почему оно голубое, а не серое как обычно? Ответить на этот вопрос, видимо, не было суждено никому, ибо вокруг было безлюдно.       Несколько парящих в небе обтекаемых металлических машин и мелькающие фигуры за окнами были единственным подтверждением того, что здесь кто-то живёт. Матово-белый металлический шар размером с большой чемодан неожиданно и бесшумно выплыл из-за края эллипсоидного дома. Он аккуратно облетел мальчика и короткими вспышками узко направленных лучей тусклого света заставлял затянуться трещины и дефекты в каменном тротуаре, сделав его как новым. Таким же способом он заставил исчезнуть кучку мусора, принесённую порывом ветра.       Ведомый любопытством, мальчик решил заглянуть внутрь ближайшего здания. Подойдя к округлому подобию двери он обнаружил, что она просто исчезает и появляется вновь из ниоткуда стоит от неё отойти. Он же привык к массивным металлическим створкам, отворяющимся со скрипом или отъезжающим под гул моторов в сторону. Внутреннее убранство комнат отсутствовало. Дом выглядел пустым, но когда он решил коснуться стены на ней заморгал тусклый огонёк и стал доноситься женский голос. От внезапности мальчик неуклюже попятился назад и чуть было не упал, но обнаружил себя на мягком кресле, возникшем также из воздуха. Голос из стены что то говорил, но мальчик не понимал ни слова. Просто набор непонятных звуков. Следуя своей привычке, он решил сначала убежать, а потом думать. Кинувшись к первому попавшемуся на глаза проходу он обнаружил себя в ярко освещённой комнате, полной зелёных образований, раставленных вдоль стен.       Смутные воспоминания наконец подсказали, что кто — то называл это растениями, показывая на похожие изображения, однако вживую они выглядели совсем по-другому. В центре комнаты парила идеально чистая и гладкая белоснежная капсула. Медленно приблизившись к ней, мальчик увидел через прозрачную крышку лицо молодого мужчины. Лишённая волос голова была усеяна тонкими, едва заметными металлическими вставками. Человек в капсуле растеряно моргал и оглядывался по сторонам. Когда прозрачная крышка исчезла, он начал говорить такие же непонятные слова, будто спрашивая что то, но мальчик чувствовал себя последним у кого стоит искать ответы на что бы то ни было. Единственное что он знал хорошо, это как спрятаться так, чтобы никто не отобрал еду. — My AI assistant went offline and all services stopped working. Do you know anything about it? You're tech — bot? You've odd skin… change it…       Мальчик решил что мужчине просто нехорошо и стал вытягивать его из капсулы на улицу. Тот не сопротивлялся, но оглядывался по сторонам так, словно всё вокруг для него также в диковинку как и для ведущего его ребёнка.       Снаружи уже было гораздо оживлённее. Сотни таких же растерянных людей в разноцветных облегающих костюмах неуверенно бродили по округе. В здание неподалёку камнем рухнула летающая машина, но звук падения заглушил пронзительный гул, как если бы он приложил ухо к силовому генератору. Внезапно, залитая светом улица погрузилась в тень. Небо закрыло чем-то огромным и металлическим с множеством светящихся точек и полос на поверхности. Будто бы огромное круглое здание парило в небе, совершенно непонятным образом. В центре парящего здания разгорался огненный шар ярче любой светосферы в столько раз, во сколько мальчик даже думал не существует цифры. В этот момент мужчина вложил в руки мальчику странный металлический жезл с кнопками. Ребёнок лишь непонимающе посмотрел в ответ и шар бесшумно вспыхнул ещё более ослепительным светом, который оплавил всё вокруг в считанные мгновения, превратив тротуары в раскалённые реки, а дома в клубы пыли. Воздух наполнился удушающей гарью и воплями тысяч голосов, от которых, мальчик думал, у него лопнет голова. Но потом всё исчезло… Глава I: Сон в большом городе. «Парнишка упомянул об этом разок. Он, значит, сказал, шо псайкеры они не такие, как мы, костяные ныряльщики. Они сами целиком постоянно сидят в морюшке чёрном и ждут того дня, покуда рыбушка — зубатушка их сожрёт». © — Дермай, моределец с Спекториса.       Кошмар… очередной, бессмысленный и болезненный, каких было слишком много, чтобы надеяться сохранить рассудок. Казалось бы, можно привыкнуть к тому, что почти каждую ночь не удаётся выспаться. Привыкнуть так же, как к стрельбе на улицах по ночам и воплям умирающих прямо под твоим порогом. К голоду, скручивающему живот. Смраду сточных каналов и необходимости быть готовым в любой момент бежать к герметичным шлюзам, вместе с многими другими жителями трущоб, чтобы спастись от ядовитых газов, спускающихся откуда-то сверху, но не-е-ет…       К этому он привыкнуть не мог, как ни старался, хотя жил в этом всём сколько себя помнил… вот только сколько именно, он не знал. Ощущения во сне были слишком противоестественными, чтобы воспринимать их спокойно и не просыпаться каждый раз в поту и дрожа от холода. Почему всегда после кошмаров было так холодно и угол, в котором он ютился, оказывался покрыт инеем? Почему с тряпок, в которые он обматывает себя, осыпаются кристаллики льда, как на криогенных радиаторах? Слишком много сложных вопросов с утра для вымотанного кошмарами ребёнка, пытающегося каждый раз заснуть в жуткой духоте.       Все эти странные сны, они мучили его уже очень долго, и с этим никак не получалось справиться. Совершенно неизвестные места, люди и не только люди, всегда разные и всегда чуждые… Разум мальчика был не в силах понять, хоть как-то объяснить, или даже описать то, что видел в этих снах. Одно он мог сказать точно: ему всё это определённо не нравилось. Вдобавок ко всему, те жуткие ощущения, похожие на то, как за твоей спиной постоянно кто-то стоит, но ты не можешь увидеть кто. Только чувствуешь, как когтистые лапы сжимаются вокруг горла и как что-то голодное и большое тихо рычит, пуская свои тягучие, зловонные слюни прямо тебе на затылок. Они начали появляться не только во сне, но и наяву, отчего мальчик уже перестал понимать спит он сейчас, или нет.       Как бы там ни было, хрон на противоположной, покрытой плесенью, стене показывал, что уже рассвет. А это значит, что он опаздывает к местному барыге Сфорчу на раздачу поручений и за это получит очередной нагоняй, вместо порции еды или горстки тех замечательных белых крошек, от которых ему становится так спокойно, и он может спать без всех этих кошмаров. Как назло, крошек вечно на всех не хватает. Нужно срочно бежать к нему! Иначе другие, такие же оборванцы, всё разберут.       Мальчик, второпях, поправил свою свалявшуюся робу и выскочил из железного контейнера, служившего ему пристанищем. Изъеденная ржавчиной дырявая дверь, протяжно скрипя, заболталась в стороны на расшатанных петлях. Улица встретила мальчика привычными потоками тёплого несвежего воздуха и шумом бесчисленных агрегатов вокруг. Он бежал, не обращая внимания на окружающее, ибо прекрасно знал, что ничего нового не увидит. Справа завод по переработке трупной муки в пищевые брикеты, слева литейные цеха какого-то мануфактория. Даже, едва не споткнувшись о что-то мягкое и податливое, он продолжал бежать не оглядываясь. Наверняка кому-то просто не повезло.       Впереди виднелся знакомый пролом в стене, через который он, как обычно, попадал на мост. Прямо над проломом были нарисованы гигантские буквы, но мальчик не умел читать, однако слышал, как другие люди произносили глядя на них что-то вроде «Общий жилой модуль G21». Выбежав на решётчатый металлический мост, ему, вдруг, показалось, будто кто-то стоит у него за спиной, и даже почувствовал дыхание, но, обернувшись, не обнаружил никого. «Наверное всё из-за ветра», — подумал он, глянув вниз, в открывающуюся под мостом бездну, наполненную движением исполинских механизмов непонятного ему назначения. От раскалённых до красна узлов поднимался сильный жар, и мысль показалась вполне убедительной. Наверху же, между уходящими в бесконечную высь шпилями громадных домов, испещерённых окнами и огнями, мельтешили бессчётные облака чёрных точек, напоминающих рой насекомых над мусорной кучей. Наверное поэтому некоторые люди называют это место «Улей», или «Мир-улей»… Неважно! Как всегда, из-за своей задумчивости, он опаздывал и немедленно продолжил бег.       Узкие улочки между громадами зданий словно обходили стопы толпящихся в тесноте гигантов, чьи головы скрыты за тучами и петляли подобно лабиринту, захламлённому самыми разнообразными постройками из скрепленного между собой металлолома и мусора. Они заполняли любое свободное пространство на нижних уровнях этого, казавшегося бесконечным, перенаселённого города и принимали в себя всех, кто не мог заработать на жильё получше, или просто хотел спрятаться… О-о да, спрятаться тут можно было так, что тебя вовек не найдут. Это он выяснил лично, когда играл в прятки с другими детьми. В одном из таких проулков он отыскал неприметный люк и скользнул внутрь.       Технические коридоры, в которые спустился мальчик, второпях перебирая ногами ступеньки, представляли из себя ещё более запутанную паутину тоннелей, ветвящихся подобно трещинам на стекле и обложенных пучками кабелей, толщиной с руку, и труб, оставлявших минимум места для перемещения. Тусклый свет фонарей почти не отгонял царящий здесь полумрак и запустение. Наверное, лишь благодаря тому, что мальчик жил здесь всегда, он интуитивно понимал куда идти, иначе бы потерялся сразу же. Отсчитав десятую дверцу электронного пульта, предназначения которого он не понимал и не интересовался, мальчик, пыхтя и тяжело дыша, постучал в неё три, потом четыре раза. Из динамика раздался хриплый приглушённый механический голос, который всегда был ему неприятен, однако сейчас почему-то особенно раздражал. — Контрольная панель №В38 зоны вспомогательных коммуникаций. Энергоузел общего жилого блока G21. Введите коды доступа. — Малис, ну пожалуйста, перестань! Я опаздываю! Сфорча опять меня побьёт!       Спустя секунду дверь немного приоткрылась, за ней располагалось помещение, которое сильно отличалось от всего, к чему он привык, и это в который раз вводило его в замешательство. Стены, покрытые позолоченными тканями, люминесцентные сферы, парящие под потолком, пурпурный ковёр, по которому было непривычно мягко ступать, а по краям стояли скульптуры, изображающие неизвестных ему людей из самых разнообразных материалов, но всё это было опять неважно. Он торопился.       В дальнем конце комнаты стояла высокая стройная молодая женщина в обтягивающем кожаном костюме и с фиолетовыми коротко стриженными волосами. Сколько бы мальчик ни наведывался сюда за поручениями, Малис всегда была здесь и всегда у неё на поясе висело множество непонятных предметов. — Тебе сегодня повезло, парнишка, у хозяина настроение получше, чем вчера, когда он вас отделал с той девчонкой из шестого блока… кстати, где та рана на твоём лице? А? Я точно помню, как вчера ты уходил с рассечённой губой и бровью.       «И правда… где?» Мальчик машинально дотронулся рукой до лица, но нащупал лишь корку запёкшейся крови. Он даже забыл, что засыпал вчера в слезах от боли и с металлическим привкусом во рту. Справа висело зеркало, встроенное в стену как картина в рамке. На него смотрело грязное, голодное лицо ребёнка. Чёрные растрёпанные локоны свисали до подбородка, а от ран остались только синяки. — Н… не знаю… — Ладно, крысёныш, иди к нему.       За спиной Малис была ещё одна дверь в комнату, где изо дня в день сидел за столом похожий на шар толстяк Сфорча. Его кабинет был ещё более непривычным, но мальчик не осмеливался разглядывать тут всё. Вполне хватало самого Сфорча. — Ты почти опоздал, парень, другие букашки из твоей шайки уже расползлись по поручениям. — Я… — Ой, завали, все вы мямлите одно и тоже! Короче, вот тебе пакет.       Мужчина протянул ему небольшой бумажный свёрток, скреплённый восковой печатью. Тут мальчик в очередной раз убедился, почему ему не нравится здесь находиться. Левый глаз хозяина был не настоящий, а механический, похожий на кусок мятой железяки размером с кулак, который воткнули Сфорчу прямо в башку и который двигался, как будто по своей собственной воле, дёргая в случайном направлении красный огонёк окуляра с тихим жужжанием. У других людей мальчик тоже иногда наблюдал нечто подобное, но на ожиревшем лице Сфорча это выглядело наиболее устрашающе. Пакет оказался тяжелее, чем можно было ожидать, а внутри находилось нечто твёрдое. Механический глаз вдруг перестал метаться из стороны в сторону и уставился прямо на него. — Если откроешь, потеряешь, или ещё что-нибудь выкинешь… помнишь, что случилось с тем сивым заморышем пару дней назад?       Мальчик нервно кивнул, вздрагивая от воспоминаний о тех издевательствах, на которые толстяк заставил их всех смотреть в назидание за небрежное обращение с товаром. — Во-от, говна ты кусок, так что тащи быстро его на нижние уровни к настоятелю часовни Бирингу! Помнит твоя тупая башка где это?       Мальчик ещё раз кивнул, только уже с помрачневшим видом. Нижние уровни были ещё более неприятным местом: там почти всегда темно, ещё более душно, и все нечистоты стекаются именно туда. Что однако не мешает проживать там огромному числу людей. — Всё, вали с глаз долой! Плата у него.       Мальчик было развернулся, как услышал какой-то невнятный шёпот, словно толстяк бормотал ему прямо на ухо. Он оглянулся, но тот лишь быстро перебирал пальцами по некоему аппарату на своём столе и совершенно не обращал на него внимания. Неважно. Быстро добраться до нижних уровней отсюда можно было только на штуке, которую называют «элеватор», а попасть внутрь получалось только у каких-то странных людей в красных балахонах и с торчащими из спины механическими руками. Мальчику же оставалось только прятаться на верхней площадке этого аппарата и ждать, благо ждать долго не приходилось. Через некоторое время элеватор начал двигаться, перемещаясь в специальной шахте между уровнями то вверх, то вниз.       Равномерный гул моторов начинал убаюкивать, как вдруг… Шёпот. Снова тот же шёпот в ушах, возникающий и исчезающий одинаково неожиданно. От испуга мальчик обернулся так резко, что чуть не свалился с платформы и не выронил свёрток в чернеющую бездну внизу. Тем временем воздух становился всё более влажным и горячим, а запах отходов всё более раздражающим и тошнотворным. Элеватор уже достаточно долго двигался вниз, чтобы можно было без особого труда добраться до места.       Он спрыгнул в коридор, удостоверившись что человек в красном балахоне скрылся в бесчисленных ответвлениях и переходах. Необъяснимое чувство направления подсказало ему, куда надо двигаться и вскоре череда однообразных переплетений проводов и труб привела его к люку, через который он выбрался на одну из безликих, перекрещивающихся под самыми всевозможными углами, улиц нижнего города. Люди называли это место подульем, что было вполне понятно. Дневной свет сюда не доходил совсем, будучи заслонённым, уходящими в облака шпилями и переходами улиц верхних уровней, поэтому единственным освещением здесь были специальные фонари на столбах и многочисленные мерцающие разноцветные вывески почти над каждой дверью или окном.       Вокруг было как всегда людно и очень шумно, а от висевшего в воздухе запаха мальчика бы вывернуло наизнанку, если бы он не торопился так покинуть это место. Нужно было постараться добраться до часовни, не померев по дороге в случайной разборке между здешними бандами, на которые он уже порядком насмотрелся. Поэтому было решено срезать путь через подворотню.       Почти выбравшись из потока людей, мальчик наткнулся на фигуру в грязном дырявом плаще. От остальных этот мужчина почти не отличался, да и он сам выглядел почти также, за исключением того, что у мужчины из правого рукава, на мгновение, вместо руки выглянуло что-то гладкое, розовое и гибкое как язык. От внезапного столкновения свёрток выпал из рук прямо в истоптанную грязь и был бы тут же погребён в ней десятками сапог, если бы мужчина его не поднял. Несколько долгих мгновений казалось, что время остановилось. Мужчина уставился на свёрток в левой руке, не обращая внимания ни на что вокруг.       Времени придумывать что-либо у мальчика не было, поэтому он сделал то, что первым пришло ему в голову, а именно просто выхватил свёрток, но размокшая в грязи бумага сразу же порвалась и, уже забегая в тёмный переулок, мальчик почувствовал в руке нечто гладкое, похожее на коробочку из металла или полированного камня. Пальцы, сжимавшие её, внезапно, стало обжигать, как если бы он достал коробочку из костра, а в голове всё закружилось. Ноги стали подкашиваться и неуверенным, пьяным шагом мальчик чуть не влетел прямо в угол дома. В этот момент он почувствовал как голень обхватило что-то влажное и холодное, и он полетел навстречу земле. Удар лицом о грязь смягчила небольшая лужица, по запаху похожая на мочу. Он обернулся и в расплывающемся образе позади себя узнал того самого мужчину. Больше никого вокруг, кто мог бы помочь. Хотя, даже если и были бы, вряд ли кто-либо стал помогать. — Меффкий ты гоффнюк!       У мужчины, похоже, недоставало зубов, а его голос булькал, как у больных «пузырной чумой». То самое нечто, похожее на язык, обвивало правую ногу мальчика и уходило в рукав. В приступе паники он метнул коробочку мужчине в лицо. Послышался влажный хруст, когда она разбила тому нос. — Ну ффука, я тфебя ещё попольфую фа эфто!       «Язык» отпустил ногу и больно хлестнул по лицу, отчего мир вокруг закрутился с новой силой, а вокруг горла стало сжиматься кольцо холодных скользких тисков. Мысли метались подобно тем точкам в небе между зданиями, сердце колотилось от страха, как неисправный генератор, а тело становилось ватным и не слушалось. Сквозь пелену перед глазами мальчик заметил, как мужчина расстёгивает правой рукой свои брюки. Сознание начинало покидать его, в этот момент он почувствовал себя странно, почти также как чувствовал себя во сне. Он не мог этого объяснить, но на самом деле чувствовал, слышал и видел целую кучу мелких зверьков и насекомых вокруг. Копошащиеся мусорные слизни в куче за углом будто бы извивались прямо перед носом, а люди за стенами и на улицах словно прислонились к его уху грудью, давая послушать своё неровное сердцебиение. Лишь только конечность, что держала его за горло не чувствовалась никак. Всё казалось каким-то неправильным. Он успел лишь возненавидеть этого человека перед тем как всё исчезло… * * *       Холод. И тьма. Вокруг, куда ни глянь, не было больше ничего, кроме крохотных светящихся белых точек, казавшихся бесконечно далёкими, но, непонятным образом, манившим к себе. Где-то их было больше, где-то меньше, а в некоторых местах они были словно рассыпаны поверх разноцветных клякс неровными комками. Всё было застывшим в бескрайней чёрной пустоте.       Картина завораживала, хотя он уже не раз наблюдал её раньше. Ни с того ни с сего, в одном из мест, подобно тому как сминается ткань, или бумага, смялось само пространство, вытягивая и искажая узоры белых точек, после чего на этом месте возникли две огромные башни, плывущие в пустоте. Они были усеяны множеством светящихся окон, а из основания выходили потоки пламени. Эти башни, выкрашенные в чёрный цвет, были гораздо больше чем все здания, которые ему доводилось видеть и в голове не укладывалось, как такое может существовать. Они плыли абсолютно беззвучно и мальчик почувствовал уже знакомый ужас от ощущения, что он здесь не один. Снова этот неразборчивый шёпот… только теперь кто-то положил ему руку на плечо и он обернулся. * * *       Это был сон? Нет… не может быть, он же не ложился спать. Он нёс какой-то пакет настоятелю и за это надеялся, наконец-то, поесть хоть раз за пару дней. Он помнил как спустился на нижние уровни, как бежал через толпу, потом какой-то тип… Вспоминать было больно. Что-то пошло не так, потому что ему было больно вообще от всего. Мальчик обнаружил себя лежащим в грязи посреди тёмного переулка и не мог даже моргнуть. Боль пронизывала каждую частичку тела.       Даже когда Сфорча охаживал его палкой везде, докуда дотягивался, у него болело меньше мест чем сейчас. Особенно голова, она была готова расколоться, лопнуть как пузырь в любой момент. Он закричал, но получился лишь протяжный хриплый писк. Сквозь боль после нескольких попыток получилось сесть и слёзы потекли по щекам двумя ручейками, собираясь красной лужицей в ладонях. Только сейчас он заметил, что почти весь забрызган кровью, а вокруг шеи обмотан обрывок той самой скользкой конечности. Она воняла даже сильнее, чем всё здесь вокруг, поэтому мальчик как смог стянул её дрожащими руками и отбросил в сторону.       Странного мужчины нигде не было, а коробочка всё также лежала в грязи неподалёку. Попытка встать не увенчалась успехом, ибо грязь под ногами оказалась покрыта гладкой коркой льда. Но вставать было надо, ведь неизвестно сколько времени прошло и можно было легко остаться без еды, а есть хотелось дико. Во второй раз подкашивающиеся ноги всё-таки не подвели и мальчик, шатаясь, побрёл к коробочке. Она выглядела холодной, но он решил не рисковать и аккуратно завернул её в лоскут своей робы и, как мог, пошёл в направлении часовни.       Атмосфера на улицах подулья не изменилась и, почти через каждые десять шагов, его чуть не сбивал с ног торопившийся куда-то человек, или пьяная компания. Отовсюду доносились голоса, зазывающие в заведения или предлагающие услуги, о которых мальчик не имел даже малейшего представления и иметь не хотел. Посему они все сливались в фоновый шум.       Здание часовни сильно контрастировало с остальными. Небольшое, но высокое строение из серого камня с узкими вытянутыми окнами из которых лился тёплый золотой свет. На дверях, высотой в два человеческих роста, был изображён грозного вида мужчина в массивной железной одежде, окружённый сиянием и величественно смотрящий на входящих. Несмотря на такой вид, мальчику хотелось верить словам Биринга о том, что он, кем бы он ни был, заботится обо всех людях и приходит им на помощь. Жаль, что ему ещё никто не помог. Мальчик постучал. — Кхе-кхе… ворота храма Его, сущего на… кхе-кхе открыты для всех, кто открыл себя для света Его.       Голос настоятеля Биринга всегда был слабым и скрипучим как двери в трущобах, а ещё он периодически толи посмеивался, толи покашливал, было непонятно. И, что самое главное, он не отвешивал оплеух, точнее делал это реже других, особенно если говорить слова, которые ему нравятся. — П… правду говорите, настоятель, у меня для вас посылка. — А-а-а…кхе-кхе… это ты, сучий выродок! Сколько можно тебя ждать? А?.. Кхе-кхе… А?!       Тощая рука схватила мальчика за шиворот и затащила внутрь через приоткрытую дверь. Внутри часовня казалась гораздо больше, чем снаружи. Воздух здесь был не такой затхлый, а уличная вонь перебивалась запахом дымящихся в специальных тарелочках пахучих жидкостей. Все стены были полностью покрыты давно выцветшими и потрескавшимися образами неких людей, изображавшимися в бою с совершенно невероятными чудовищами, а за центральным алтарём был самый большой рисунок того самого человека, что изображён на дверях. Он выглядел так, как если бы хотел обнять вошедших. Любое свободное место также было заполнено письменами, смысла которых мальчик и не надеялся понять.       Настоятель Биринг был как всегда облачён в свою серую мантию и выглядел очень невыспавшимся стариком. Он был одним из немногих людей, к которым у мальчика были тёплые чувства. Сегодня старик оказался необычайно возбуждён, даже подрагивал иногда, но, тем не менее, оставался в глазах мальчика хорошим человеком. — Ну? Где она? Давай же её, сука, сюда! Если у тебя её нет…       Мальчик тут же развернул складки одежды и едва чёрная блестящая коробочка показалась в них, её тут же схватил настоятель и сжал в своих ладонях. Его глаза так странно задрожали под закрытыми веками, что мальчик забеспокоился, но лицо Биринга изображало неподдельный восторг. Радушное выражение настоятеля, почему-то, совсем не успокаивало. Даже наоборот. К тому же возникло ощущение будто воздух в часовне стал тяжелее и гуще. — О-ох…ох! Ладушки, прощу тебя на этот раз.       Биринг неверно зашаркал ногами в сторону подсобки и прокряхтел: — Мэн, дорогуша, принеси пожалуйста питательной суспензии, если осталась.       При звуке этого имени мальчик заметно оживился и прямо-таки воспрял. Он даже улыбнулся, впервые за пару дней. Из-за колонны выбежала девочка в таких же лохмотьях как и на нём. Ростом чуть выше и с жёлтыми слипшимися растрёпанными волосами. В руках у неё была отрадно большая миска с мутной густой жижей, не имеющей ни вкуса ни запаха, но от этого не менее желанной. Трудно было сказать кому именно он обрадовался больше. Жадными глотками мальчик выпил всё что было за один заход, наслаждаясь тем, как пропадает чувство режущей пустоты в животе и видя боковым зрением обеспокоенный вид Мэн. — Где ты успел так замараться? Ой! Это что? Кровь… Это Сфорч? — Гм… Нет… Я на самом деле не помню откуда она, но, вроде как, не моя… кто-то пытался меня убить по дороге сюда и…       Он осёкся, не желая вспоминать совсем недавние события, дымка которых только-только начинала сходить. Девочка же отличалась завидной проницательностью и не стала продолжать, за что он ей был премного благодарен. — Рада, что всё обошлось. Ты ж, как никак, живучий ублюдок. Этого у тебя не отнять.       Она мягко улыбнулась и осторожно обняла его, от чего мальчик почувствовал неожиданную слабость и спокойствие, тёплой волной расходящиеся по телу. Мэн… Она жила в таких же трущобах, как он и совсем недалеко. Также бегала по поручениям Сфорча и также отхватывала тумаков, правда поменьше. Видимо Сфорч не хотел обижать своего постоянного клиента Биринга, ведь тот дорожил ею, ибо она одна из немногих, кто помогает ему, как говорил сам настоятель: «поддерживать свет Императора в этих местах, полных заблудших душ».       На деле же они пели непонятные песни перед алтарём и разговаривали с приходящими сюда людьми. Мальчика всё это мало волновало. Куда важнее было то, что она являлась единственным человеком, который относился к нему с пониманием и заботой. Единственной, с кем он делился своими тайными страхами и последними запасами краденной еды. К его великому сожалению это было то немногое, чем он мог отплатить ей, потому что был не таким умным и, зачастую, не понимал о чём та говорит, но это было не так уж и важно. Он уже не представлял себе жизни без её общества и, по воле обстоятельств, ей тоже не к кому было пойти. — Я тоже рад тебя видеть, но, может, пойдём отсюда? Сегодня мне здесь как-то не по себе…       Огорчение в её глазах было для него страшнее, чем что угодно, однако необъяснимое беспокойство, начавшееся всего пару мгновений назад, уже начало захлёстывать его с головой. — Раньше тебе нравилось в храме… что-то случилось? — Мне… просто, вдруг, стало страшно здесь находиться… не могу сказать почему, но…       Мэн скрестила руки на груди и блаженно прикрыла веки, разговаривая с придыханием как бывало всегда, когда речь заходила о чём-то, связанном с её увлечениями в этой часовне. — Император защищает, дружище. Тебе стоит хоть иногда возносить ему молитвы, и он одарит тебя своим благословенным светом, ведь он всегда рядом с нами, всегда готов помочь, откройся ему, и твои тревоги уйдут прочь.       Спорить с ней ему никогда не нравилось, но сейчас он, почему-то, чувствовал, что должен. — Ни разу его не видел и из всех людей только ты мне помогаешь.       В ответ она лишь внимательно посмотрела ему прямо в глаза, наклонившись достаточно близко, чтобы невзначай коснуться кончиком носа, как любила делать всегда. — Эй! Ну ты чего, Хмурик?       «Хмурик» — только она его так называла и возражать он не видел причин, ибо нормального имени всё равно не знал. — … — Просто поверь, настоятель человек умный и знает, что говорит. — Может и так…       Разговор прервал рёв двигателей на улице прямо под дверями, которые практически сразу с грохотом распахнулись, осыпав часть рисунка около себя. От резкого звука Мэн даже подпрыгнула вместе с ним. В проёме стояло трое здоровенных мужчин, чьи тела были туго перетянуты множеством ремней, увешанных целыми гирляндами мешочков и сумок. В их руках опасно поблёскивали тесаки и пистолеты, а на головах красовались ядовито яркого цвета причёски. Все трое замерли, осматриваясь по сторонам.       Члены ульевых банд, опасные и неприятные люди, убивающие и грабящие и без того нищих жителей трущоб. Раньше мальчику удавалось спрятаться от них вместе с Мэн в тех самых технических коридорах, куда те не совались вообще никогда, но теперь деваться было совсем некуда, и он сильно сжал её руку. В какой-то момент единственным, кто нарушал спокойствие, оказался спотыкающийся в попыхах настоятель, выбежавший на шум. — В обителе Его сущего… — он замер встретившись глазами с тем, что посередине — А… это вы… — Да, старый хер, а ты, я смотрю, время зря не терял. А? Развлекаешься тут с сопляками? — Я же сказал, что ещё пару дней и я всё отдам, составлю полную симфонию, как и заказывали, работа… — Работа? — мужчина в центре показушно сплюнул на мозаичный пол — А вот босс считает, что ты тут тупо гоняешь лысого и торчишь под кайфом от тех безделушек, что тебе приносят, и судя по всему, так оно и есть! К тому же, теперь ещё начал пялить этих малолеток… Мне, конечно, срать на то, чем ты тут занимаешься, но авторитетные люди недовольны.       Мальчик никогда раньше не видел такой ярости на лице Мэн, которая бросилась между мужчинами и настоятелем. — Как вы смеете осквернять обитель Его и говорить без почтения…       Короткий хлопок разнёсся эхом под сводом часовни, прервав её на полуслове и почти оглушая всех присутствующих. Мэн застыла в воцарившейся тишине, широко распахнув глаза и наблюдая как на груди расплывается красное пятно. Серая мантия настоятеля, не успевшего даже зажмуриться от испуга, оказалась покрыта красной рябью от ног до безмолвно трясущихся губ. Сжимавший же пистолет мужчина лишь недовольно разминал шею. — Потаскуха низкорослая! Ненавижу, когда меня перебивают, так о чём это я?       Для мальчика время остановилось мгновенно. Он видел только Мэн и как её ноги подкашиваются, бессильно роняя её на каменный пол. Оцепенение удалось побороть лишь в последний момент, чтобы подхватить её голову. Мужчина с пистолетом просто перешагнул через них и ткнул дуло настоятелю прямо в полураскрытый рот, выбивая передние зубы. Глаза Мэн забегали из стороны в сторону, будто ища ответ на множество вопросов. Тяжело дыша, она вцепилась мальчику в плечи, и по её лицу потекли ручейки слёз. — Что… происходит?.. Мне… страшно…       А он и не знал что ответить. В горле застыл ледяной ком, а на его руках прямо сейчас угасал его единственный друг и родной человек. Всё, что было хорошего в его жизни исчезало и он не мог ничего с этим поделать. — Н… Не умирай… пожалуйста!       Он прижал её к себе дрожащими руками и единственное, о чём он думал сейчас, это чтобы всё обошлось, чтобы всё было хорошо… чтобы стало как прежде. Вдруг голова начала странно зудеть прямо изнутри, да так сильно, что можно было разбить её об пол.       Сквозь пелену слёз стало видно, как мозаика вокруг них начала покрываться тонким слоем изморози, ползущей в стороны как разлитый густой бульон и начинала покрывать их одежду. Одновременно с этим, рана на груди, по какой-то причине, перестала испускать тонкие пульсирующие волны крови. Побледневшая кожа Мэн стала почти не отличаться от белой изморози на одежде, но, по крайней мере, её взгляд стал менее отсутствующим и она сделала глубокий вдох, после чего закашлялась, как если бы освободилась от удушения. — Ч… что? Мне…почти не больно… Это ты сделал? — Я… не знаю… я ничего не делал… — ТВОЮ Ж МАТЬ! — ЧТО ЗА?..       Внезапные возгласы мужчин разносились по часовне, отражаясь от стен. Те двое, что остались в дверях, с неподдельным ужасом наставили своё оружие куда-то поверх лежащих на полу в лужице подмёрзшей крови детей. — Импефлатол везвефуфий! — донёсся приглушённый хрип настоятеля, пытающегося произносить слова с дулом пистолета во рту, с другой стороны зала.       Мальчик посмотрел наверх и тоже хотел было закричать, но горло пережало от такого резкого порыва. Прямо над ним клубилось облако розового мерцающего дыма, приобретающего постоянно меняющиеся очертания десятков разных лиц с жуткими гримасами боли и мучений. Они завывали и кричали хором диких голосов, от которых замирало сердце и первобытный, необъяснимый ужас схватывал все внутренности своими когтями… Прямо как в его снах.       Все трое бандитов принялись в панике стрелять по облаку, но ничего не происходило. Пули просто пролетали сквозь него и обрушивали остатки расписанной штукатурки на пол. Стрельба прекратилась, когда искажающиеся лица резко разлетелись в разные стороны. Одно из них попало в настоятеля и тот, вытаращив глаза ещё сильнее, принялся неистово царапать своё горло, разодрав его всего за несколько ударов сердца, после чего упал, дёргаясь в луже собственной крови.       От расслабленной бравады главаря не осталось и следа, когда после увиденного он обмочившись стал отползать к дальней стене с неслыханными ругательствами. Второй, внезапно, начал выкрикивать непонятные слова и с разбега ударился головой о стену с такой силой, что послышался влажный хруст, и обмяк. Третий же расплылся в такой улыбке, на которую, мальчик думал, неспособно человеческое лицо, после чего залился совершенно самозабвенным, истеричным смехом, подобного которому нельзя было услышать нигде и от которого он, просто навсего, не смог дышать.       Спустя короткое время мужчина потерял сознание и упал без движения, однако сумасшедшая улыбка, исказившая его лицо, так и осталась. Мэн безучастно смотрела в даль, видимо не имея уже сил на проявление эмоций. Для всех здесь присутствующих происходящее было далеко за гранью понимания. Поэтому мальчик решил действовать проверенным способом. «Сначала беги, а уж потом думай сколько влезет», к тому же Мэн тоже была сторонницей этого правила и ей срочно нужна помощь какого-нибудь медикуса. Какого угодно.       Когда он потащил её к выходу она даже не отреагировала, как и на появление ещё одного молодого человека в той же одежде как и те трое. От увиденной сцены, парень с дубинкой на плече отшатнулся назад. — Сиф? Перч? Монсман? Что за ботва?       От неосторожного движения рана на груди Мэн вновь начала кровоточить и та нахмурилась от боли. Мальчик запаниковал. Он не понимал что произошло в прошлый раз, но решил попытаться ещё раз. Почему-то, он решил, что если очень сильно чего-то захотеть, то… Голова опять начала сильно зудеть, когда мальчик принялся вспоминать все те мысли, которые были у него в прошлый раз и, неожиданно для себя, увидел Мэн сквозь свои зажмуренные веки, но как-то совсем необычно. Он видел её как будто изнутри, видел её изодранное тело и, по неведомой причине, оно слушалось его, закрывая раны там, где он хотел. Правда чем больше он увлекался, тем меньше оно слушалось и начинало протестующе вибрировать.       Зуд в голове сменился резко пульсирующей болью, а Мэн вся затряслась в конвульсиях. Из её глаз, носа и ушей потекли струйки крови, заливая лицо, после чего она сразу же замерла, бессильно уронив руки с его шеи на пол и запрокинув голову.       Смотревший на всё это молодой человек не издавал ни звука и, казалось, даже не дышал, а главарь в дальнем углу сидел в жёлтой луже и дрожащей рукой с пистолетом водил из стороны в сторону. — Что это?.. Что ты за тварь? НЕ ПОДХОДИ! НЕТ!       Он вставил пистолет себе в рот и выстрелил, не медля ни мгновения. За его спиной одновременно с хлопком расцвело большое красное пятно на стене. — Тво-о-ою ма-а-ать!.. Карл, зови ребят и тащи со спидера скрипт-пиктер, иначе босс не поверит во всё то дерьмо, что здесь случилось.       Сразу после этих слов молодого человека стошнило прямо на пол. * * *       Голоса… мужские, женские, детские. Они доносились со всех сторон, создавая какофонию звуков среди бесконечного множества чёрных столбов, воткнутых в землю. Столбы были неровными с бороздами и выщерблинами, утоньшающиеся и разветвляющиеся сверху. Их окутывал синеватый туман от которого видно было только на десяток шагов перед собой, не более того.       Мальчик бродил здесь не в силах найти выход уже очень долгое время и порядком устал. Детский смех эхом рассекал воздух между столбами вместе с множеством непонятных фраз. Как он ни старался разобрать хоть слово, всё было тщетно, а постоянное ощущение чужого присутствия заставляло вздрагивать от каждого шороха и движения теней. Неожиданно впереди возникло кресло на небольшой полянке. В нём сидел некий дряхлый старик и что-то напряжённо записывал с закрытыми глазами, бормоча себе под нос.       Огромная стопка бумажных листов была сшита чем-то похожим на пучок седых волос, а от надписей поднимался дымок. Спустя некоторое время старик тоже начал постепенно дымиться и с болезненным выражением лица застонал, но писать не бросил. Его руки уже дрожали и покрывались ожоговыми струпьями, но он всё равно писал. Мальчик очень хотел остановить его, но неведомая сила удерживала на месте и не позволяла произнести ни слова. В конце концов старик испустил дух, развалившись на бумаге и тлея как самый настоящий уголь.       Тут же из тумана появились бесформенные тени, взявшие тело старика с собой, а откуда-то сверху на звенящих металлических цепях спустился уже другой человек и сразу же принялся писать с того самого места на котором остановился старик, закатив глаза так, что было видно только белки. За спиной неожиданно раздался мелодичный женский голос: — Эл? Эл! Вот ты где, а я тебя обыскалась, мальчик мой. Тебе опять приснился страшный сон?       Мальчик до дрожи боялся увидеть того, кто стоит у него за спиной, но когда чья-то рука легла ему на плечо он всё-таки обернулся… * * *       В маленькой тёмной комнатушке не было ничего, даже окон. Мальчик проснулся глядя на светосферу под потолком, испускающую тусклый жёлтый свет из-за налипшей на неё пыли и грязи. Рядом с куском ткани, на которой он лежал стояла железная миска с давно высохшим, превратившимся в потрескавшуюся корку супом.       У него не было ни единой мысли в голове. Ни одного вопроса. Он просто взялся слизывать с неё всё что было, будучи ведомым лишь животными инстинктами. Тарелка оказалась достаточно холодной, чтобы язык чуть не примёрз к ней. — Ого! Вот это ты вскочил!       За решётчатой дверью комнаты сидел на стуле молодой мужчина с ярко рыжими волосами, торчащими строго вверх как прутья ржавой проволоки. Он не торопясь покуривал папиросу, пуская густой белый дым сквозь решётку и внимательно наблюдал за мальчиком. Из одежды на нём была только коричневая майка и штаны с множеством карманов, заправленные в потёртые ботинки с металлическими заплатками. — Странный ты мальчуган, скажу я тебе, никогда не видел чтоб… а хотя нет, вру, был как-то один случай… Одна баба вдруг начала гореть в тот самый момент, когда бедолага Цивитас, боже Император прими его душу, решил порадовать её своим достоинством… Хех! Горячая штучка, не правда ли? Хотя что с них взять, это ж женщины. Но ты вроде таких фокусов не выкидываешь и это хорошо. — Кто вы и… Где я? — А ты не помнишь что ли? Тебя нашли в часовне в окружении пяти трупов. Дик говорил, что ты всё время сидел, дрожал и нёс совершенно несвязную пургу, потом тебя посадили сюда от беды подальше, но ты просто уставился в пол и не двигался пару дней. Не ел, не пил, ходил под себя, в общем как овощ, потом уснул на сутки и вот мы с тобой теперь болтаем.       Воспоминания оказались похожими на удар чем-нибудь тяжёлым по голове. Все эти события… ему не хотелось верить. Он не мог найти в себе силы что-либо делать или даже думать. Мэн… ведь это он убил её! Сам… убил. Также как Биринга и тех троих. Он не знал как и почему стал причиной всего этого, но это точно был он. Руки снова затряслись сами по себе. Он хотел исчезнуть, просто перестать существовать. Всё это было неправильно! Почему она умерла? За что? Что теперь делать? Мальчик не знал как ответить на все эти вопросы ибо всё потеряло смысл. — Эй! Эй! Не пропадай опять, чувак! У нас ещё куча дел. — Вы… арбитр? — Чё? Хахаха-а! Эй, Фони, слыш, он назвал меня арбитром! — Ты и так не паинька, а будь ты арбитром, то пристрелила б на месте. Этот маленький говнюк очухался? Тогда тащи его к боссу! Хватит жопу просиживать, ты не король! — Ладно-ладно, только не горячись.       Мальчик пребывал в состоянии полного безразличия к происходящему и с пустым взглядом смотрел перед собой, когда его вели по коридору. Из боковых комнат доносился хохот и перебранка множества людей, складывающихся в утомительный гомон. Прямо перед ними из одной комнаты вышла, покачиваясь, совершенно голая женщина с бутылкой в каждой руке и, смеясь, сразу же зашла обратно. Из другой вывалилась пара дерущихся мужчин, которых рыжий парень просто обошёл, продолжая вести мальчика со скучающим видом. Наконец они подошли к сдвоенным дверям по бокам от которых стояло двое вооружённых мужчин, мало чем отличавшихся от тех из часовни. — Босс у себя? Приказывал притаранить ему какого-нибудь чудика.       Парень слегка толкнул мальчика вперёд и один из охранников достал с пояса металлический ошейник, заморгавший кучей лампочек при приближении к шее мальчика. Когда его защёлкнули в голове стало необычайно пусто, словно все разом перестали галдеть и приглушили свет. Мальчик впервые на своей памяти почувствовал себя одиноким и словно свободным от некоего тяжкого груза. — Всё, теперь топайте. — кивнул второй охранник на дверь.       Когда мальчик вместе с «Рыжим» вошёл в зал ему, почему-то, сразу вспомнился кабинет Сфорча, только здесь было больше оружия, чем тех замысловатых предметов и скульптур. Пока двери зала закрывались за спиной до него долетели обрывки фраз перешёптывающихся охранников. — Это он что ли? Тот самый… — Без понятия, врятли пацан мог положить троих… — Но… Фоника ведь никогда не ошибается…       В центре зала стоял длинный стол, за которым вели оживлённый спор несколько человек, одетых в разноцветную несуразную одежду с множеством непонятных деталей, казавшихся мальчику совершенно лишними и неудобными. Хотя уж в чём, а в одежде он точно не разбирался. Рыжий не сбавляя шаг наклонился к нему. — Видишь вон того лысого? Это самый большой хер во всей округе… не буквально, конечно, ну ты меня понял. Будь с ним пообходительней, а то мало ли.       Лысый мужчина и вправду выделялся. Он был одет только в короткие штаны и прямо бугрился мускулами разрисованными всевозможными символами и узорами, а лысый череп оказался покрыт местами металлическими пластинами с разъёмами для проводов. Правая рука и нога блестели свежесмазанными механическими узлами и деталями. Когда он заметил приближающегося мальчика, то поднял свою «живую» руку, останавливая галдёж за столом и сидящие как по команде проследили за его взглядом в сторону вошедших. — Про этого заморыша ты нам вчера рассказывал, так? — Может проще было бы нанять нормального чудика? — Я вам, по моему, ясно сказал, что все средства ушли на поиск и добычу элементов песни, а время поджимает, уже завтра утром всё должно быть собрано, к тому же Ливьяр заверил, что хватит и «Z», а может и ниже, главное чтоб был относительно стабилен. — Раз нам так удачно подвернулся этот пацан, то возможно сие стечение обстоятельств весьма порадует владыку.       Лысый кивнул, не разделяя, однако, оптимизма женщины в огромной шляпе, обвешанной гирляндами бусин и обратился к рыжему. — Как эта херня называется? — Какая, босс? — На шее, идиот! — А, пси-блокатор, босс. — Снимай. — Но… — Снимай!       Едва металлический ошейник сняли, как мальчик снова ощутил груз реальности вокруг, будто мир снова стал насыщеннее, стараясь заполнить все чувства бессвязными сигналами, а голова зазудела изнутри. Слабо, но от этого не менее раздражающе. Тем временем лысый присел на корточки прямо напротив него и пристально посмотрел ему в глаза. Мальчик не мог объяснить себе этого, но каким-то образом ему стало понятно, что этот человек страдает… страдает и испытывает почти то же бессилие, что и он сам. — Мда-а-а, жалко, конечно, Биринга… нормальный был мужик. Знаешь, парень, я уже порядком насмотрелся на эти ваши потусторонние фокусы и то дерьмо, что вы вытворяете с порядочными людьми. Так что скажи мне вот что: он умер быстро?       Мальчик не знал куда ему деться и что ответить. Даже просто смотреть в глаза этому человеку было тяжело и неприятно, однако удалось удержать себя от резких движений и он просто пялился на его подбородок. Вот только лысый, как оказалось, говорил с закрытым ртом. В этот момент мальчик не смог удержаться от удивления. Мужчина напротив просто продолжал также молча смотреть на него, но слова продолжали звучать почти также, как если бы он на самом деле говорил. — Святые яйца Императора! Походу он тупой как братец Шик… что ж за невезуха то!       Слова задели его неожиданно для него самого. — Я… не тупой!       Глаза лысого немного округлились и он начал говорить нормально, открывая рот. — Ого! Ну уже что-то. Совсем другое дело. Тебя как звать?       И правда… как? В памяти не было людей, которые звали бы его по имени. Да и не интересовался никто… Кроме Мэн… Мэн… Слёзы одна за другой закапали на ковёр. Лысый почти никак не отреагировал. — Хм… Ну, в общем, они все, вроде как, немного двинутые, так что… (вставая) Лис, одень ему обратно эту чтуку, а то мало ли что и собирай ребят. — Всех? — Вообще всех. Чтобы через час каждый сукин сын был готов к выезду! (поворачиваясь к столу) Дамы и господа, можете начинать. * * * «Кончилась эра человека — животного! Да здравствует эра человека — псайкера!» © еретик Тайфо Сакс, последние слова.       Так бывает, когда смахиваешь тучу мух с мусора, они начинают мельтешить перед глазами беспорядочно и быстро, создавая гул. Также было и сейчас. Множество людей сновало туда-сюда, в спешке надевая одежду и распихивая по карманам всевозможные предметы. Мальчик же тихо сидел на заднем сиденье грунтового транспортника, наблюдая за всем через боковое окно.       Ощущения были новыми, ведь раньше ему доводилось лишь видеть эти машины издалека, а теперь он чувствовал всем телом вибрацию двигателя и запахи всех этих машинных жидкостей. Вибрация и тепло подействовали неожиданно убаюкивающе, отчего мальчик задремал и с удивлением обнаружил, когда проснулся, что не было снов. Даже намёка на них, просто закрыл глаза и открыл. К этому моменту машины уже неслись по ночной дороге, освещаемой светом фонарей и фар.       Россыпь светящихся окон нависающих над ними громад тянущихся к облакам домов вызывала странные ощущения, как будто огромные существа с мириадами глаз смотрят на него. Рядом сидел тот самый парень с необычной рыжей причёской, которого назвали «Лис» и что-то увлечённо рассматривал в тоненькой металлической пластине, водя по ней периодически пальцами. Любопытство внезапно возобладало над безразличием и мальчик решил посмотреть. Лис лишь искоса глянул на него с ухмылкой. — Что? Тоже интересно да? Мне не жалко, только вряд ли ты в таком возрасте оценишь… (он протянул пластину с ехидной улыбкой) Люблю глянуть свежую порнушку перед делом, бодрит, если понимаешь о чём я.       Увиденное на экране действо вызвало в мальчике смешанные чувства и вывело из равновесия. Оно было одновременно отталкивающим и, по непонятным причинам, притягательным. Чем-то похожим на мимолётные образы из дурманящего розового тумана, иногда появляющегося во снах. Лис аккуратно забрал пластину. — Для начала, думаю, хватит, а то у тебя сейчас сердце выпрыгнет, хах! Потом познакомлю тебя с лучшими экземплярами моей коллекции.       Дабы перевести дух, мальчик снова уставился в боковое окно. Проносящиеся мимо тоннели и разноцветные светящиеся фасады зданий, неким образом действовали успокаивающе. Давно ставшие знакомыми, городские пейзажи сменились рядами однотипных металлических конструкций. — Где это мы? — Если честно, то я сам здесь никогда не бывал. Босс говорил что-то про заброшенные ангары СПО, видимо это они. — С…ПО? — Ну эти, как их… «Силы планетарной обороны», хех… Солдатики оставили их хрен знает когда, но Магистратум до сих пор ничего не распорядился сносить.       Несмотря на разъяснения осталось больше вопросов, чем ответов. Машины со свистом остановились и люди начали спешно выходить и разбегаться в разные стороны. — Вот мы и на месте, пойдём, паренёк, у тебя сегодня серьёзная роль. Владыка смотрит…       В глазах Лиса промелькнула некоторая грусть, но потом он сразу же вернул себе неестественно воодушевлённый вид и потащил мальчика за собой. В этом месте оказалось не так душно и непривычно просторно, а небоскрёбы уже почти не нависали над головой, оставшись многоярусной стеной на небольшом отдалении.       Они быстро шли по широкой площадке между ангарами скрипя каменным крошевом под ногами. Все вокруг тащили на себе ящики и мешки с очень сосредоточенным видом, направляясь в один из покосившихся ангаров, ничем не отличавшийся от остальных. Внутри под сводчатым потолком оказалась целая многоуровневая конструкция из рядов горящих свечей и ламп, установленных поверх статуи ростом в пару десятков человеческих и имеющей не так уж и много человеческих черт, как он ожидал и привык видеть.       Лысый уже был на площадке, установленной на плечах статуи и с виноватым видом что-то объяснял фигуре в ярко-фиолетовом плаще, которая напротив, казалось, не двигалась вообще. Лис приложил правую руку к уху и начал говорить в воздух, словно разговаривал с кем-то невидимым. — Да? Да, на месте… понял, будем готовы через десять минут.       На несколько коротких мгновений его обеспокоенный взгляд остановился на мальчике. -… Хорошо, босс.       Убрав руку от уха, Лис аккуратно принял металлический контейнер из рук девушки с чёрной кожей и зелёными волосами. Они оба поклонились друг другу пробормотав что то содержащее «истинный свет» и «счастье верным», после чего извлёк оттуда необычного вида стеклянный пистолет с иглой на конце. — Тихо, парень, не дёргайся, это почти не больно.       Короткий укол в плечо и вправду оказался почти незаметным, а через короткое время вообще перестал чувствоваться, однако сердце внутри начинало колотиться всё быстрее, вызывая дурноту и головокружение. — Вооот, а теперь пошли. Не терпится увидеть как ты откроешь верным их путь.       С каждым шагом к вершине статуи Лис хмурился всё сильнее. — Что-то не так? — Да ничего, просто раньше мы прессовали лохов и так далее, а теперь… резкая смена деятельности не по моему профилю.       После этих слов на его лице снова засияло безумное выражение счастья, которое пугало больше чем всё остальное. — Те кто отрицает правду останутся гнить, а мы взойдём к счастью!       Наверху их встретила всё та же сцена: лысый, сложив ладони вместе, выглядел просящем милостыню у фигуры в плаще. — Г…Господин, мы сделали всё как вы распорядились, симфония…       Незнакомец поднял руку в лёгком останавливающем жесте, словно танцевал, а не разговаривал с татуированным бугаём. Раздавшийся голос был мягким и приятным на слух, напоминая колыбельную, которая ласкает изнутри и успокаивает. — Довольно, суета и подхалимство смущают твой разум, ты теряешь всё важное из виду и копошишься как оторванный хвост ящерицы без цели и смысла.       Лысый покорно уставился в такую же металлическую пластину как была у Лиса и стал быстро барабанить по ней пальцами. Сам же Лис смиренно стоял у края платформы, придерживая мальчика возле себя. Незнакомец медленно, лениво обернулся на них. Молодое бледное лицо исхудавшего мужчины с тонкими чертами, будто бы, светилось, а глаза блестели, как от слёз. Его невероятно добродушная улыбка, правда, никоим образом не могла исправить того отталкивающего эффекта, который производили странные чёрные «зубы», растущие прямо на коже лица, всё равно что прыщи, а особенно крупный торчал прямо над правой бровью, извиваясь вверх.       Мальчик понимал почему остальные смотрят на этого человека с таким благоговением. Несмотря на свои черты он казался самым прекрасным из всех кого можно было встретить. Внезапно лучезарная улыбка покинула лицо странного человека, уступив место не менее яркому негодованию. — КАК?! Как вы посмели совершить такое кощунство, против священных даров варпа? НЕМЕДЛЕННО снимите оковы с этого дитя! Освободите его! Откройте его бездне и пусть спящий в нём бог пробудится!       Лис спешно повиновался, промедлив лишь не надолго в сомнениях. И как только ошейник был снят, мальчик чуть не потерял сознание от резко возникшего гула в голове, словно он просунул её в вентиляционную шахту с огромными заводскими турбинами. Болезненное покалывание пронизало всё тело, от чего ему сразу вспомнился тот случай, когда он свалился в кучу битого стекла. Хоровод образов и мыслей людей, сновавших по ангару, практически парализовал его. Картины их прошлой жизни, хорошие и не очень воспоминания, многие из которых ему было знать совсем ни к чему, но он узнал, ибо никак не мог закрыть глаза, смотревшие на это.       Среди огромного клубка переплетённых чужих судеб было так легко потерять самого себя… Вот идёт Ребекка Сайнслай, ей уже сорок лет и без омолаживающей терапии она быстро потеряет всех своих клиентов, а её навыки затупятся и станут никому не нужными. Она готова взяться за любое сомнительное дело, чтобы заработать на препараты. Теперь он был Ухрусом «Брадобреем», прозванным так за привычку резать глотки кому угодно ради удовольствия. Он сидел на ящике с оружием и размышлял о том, как же хорошо у него это получается и как мягко вошёл нож в шею той последней напыщенной дамочки из космопорта. Потом он стал Сарой Виленрой, крепко матерившей своих подинённых за неправильную установку оборудования и горящей от ненависти на свою работу. «Нельзя показывать слабость этим гнилым стервятникам» «Ой да в бездну всё это!».       И вот, неожиданно, он Карий Релесс по прозвищу «Лис» и всё чего он хочет, это отомстить за смерть брата в той роковой перестрелке, когда они были членами банды «Чёрные кровопийцы». Отомстить этому тупорылому мужику, которого он называет «Босс» с тех самых пор, как втёрся в доверие к этим «Рейдерам из трущоб». Но всех этих людей объединяет лишь одно: они верят в приход лучшего мира сегодня, они верят в прекраснейшего владыку и их пророка на пути от всей этой грязи их ужасной жизни во лжи Императора и его псов. Но… кто же он сам? Кто он на самом деле? Он был воздухом, которым все дышат, был влажным грунтом под ногами, был каждой неведомой гадкой тварью в округе… он был одновременно всем и ничем… Может быть этот мальчик, свернувшийся на полу? Не-е-ет… зачем быть им, когда можно быть кем угодно? Даже эти жалкие крысы, копошащиеся в мусоре, наверно, лучше…       Мальчик кричит, физически чувствуя присутствие каждого, находящегося здесь, он плывёт в бушующем потоке голосов, просящих, желающих и рассказывающих имена, названия, события… существующие и нет. Он боится, что этот поток смоет его как песчинку. А этот незнакомец в плаще… его лицо трудно узнать из-за гримасы экстаза, исказившей, бывшие до этого утончёнными, черты. — Ах-ха-ха-а-а! Да-а-а! Почувствуй эти сладостные потоки варпа, дитя! Как они прекрасны! И ты — их повелитель! Такая мощь в таком слабом теле! Взывай к ним и они ответят! — Господин, всё готово, можем начинать. — Чтож… Давно пора! Открывайте скрижали и пусть дитя споёт для нас! Сегодня владыка явится на зов своих подданных!       Люди вокруг, как заворожённые, побросали все свои дела, чтобы в акте неестественного ликования объединиться с этим незнакомцем в плаще, величественно взирающим на них сверху. Остатки сознания, сохранившиеся в мальчике, позволили ему заметить как вокруг расставили коробочки, подобные той, что он нёс в часовню. Они засветились леденящим душу светом и безумный поток мыслей смялся под напором странной мелодии, исходившей от них и наполняющей всё его естество. Она была так… прекрасна… Её хотелось слушать вечно и подпевать её мотивам, но потом…       Мощный хлопок и вспышка света заполнили пространство ангара, ворота которого разлетелись на куски. Дождь из обломков ещё несколько секунд осыпался в облаке дыма и, повисшей от оглушения, тишине. Откуда-то с улицы в опустевший дверной проём начали залетать металлические шарики, взрывающиеся при падении, и несколько людей, стоявших ближе остальных к воротам, оказались мгновенно разорваны на куски. Те же, кто выжил, принялись, как по команде, стрелять из всего, что было в их руках.       Всполохи света и огня превратили ангар в карнавальное представление, на котором никому, в здравом уме, не захотелось бы побывать. Тем временем, сквозь рассеивающийся дым стали видны три фигуры: некто похожий на металлическую статую женщины в закрытом шлеме грохотал массивным орудием в своих блестящих железных руках. Каждое его попадание лопало людей как воздушные шарики, а она сама, при этом, даже не пыталась укрыться от шквала выстрелов, выбивавших из брони снопы искр.       Фигура в центре была одета в длинный коричневый плащ и широкопольную шляпу, показавшуюся мальчику слишком неудобной и причудливой для обстановки. Фигура быстро перебегала от ящика к ящику, выпуская из своего оружия визжащие яркие огненные лучи, обугливающие всё, чего коснуться. Третья фигура оказалась тощим долговязым мужчиной, закутанным в тряпьё. Его голова была почти полностью оплетена кабелями, входящими внутрь. Лёгкие взмахи рук этого человека заставляли людей подниматься в воздух невидимым и непонятным образом, после чего те врезались в стены и крышу ангара с такой силой, что превращались в кровавые ошмётки, медленно сползавшие вниз. Летевшие же в него пули, просто напросто, замирали в паре метров перед ним и падали на пол.       Один из взрывов прогремел прямо под конструкцией, верхняя платформа которой закачалась и начала сползать вниз, отчего светящиеся шкатулки покатились по наклонной прочь, унося с собой эту дивную мелодию и оставляя лишь холодную пустоту в голове. Настолько холодную, что можно было обжечься. Мальчик пополз за шкатулками чтобы хоть на мгновение услышать мелодию ещё раз. Панические движения прервал резкий рывок за рукав. Его держал Лис, зацепившийся за поручни. — Держись давай, мать твою!       Мальчик не видел пожар внизу, порождённый бушующей бойней, всё что он искал было шкатулками. В воздухе что-то просвистело, после чего хватка рыжего парня ослабла, а мальчик в последний момент заметил, что у того нет половины головы и он, вместе с ним, дёргаясь, сползает вниз.       Платформа резко сорвалась с места, когда конструкция под ней начала окончательно рассыпаться и мальчик слетел с неё, бессильно упав на чьи-то тела посреди горящих обломков. Из груди выбило весь воздух, а в голове от удара всё смешалось в кучу. Отчаянные попытки сделать хоть один вдох увенчались успехом уже почти на грани потери сознания, и без того висевшего на волоске. О том, чтобы встать и убраться отсюда мальчик решил даже не думать. Скорее всего, он сгорит прямо здесь, среди уже мёртвых и совершенно незнакомых людей.       Мимо промелькнула чья-то тень и мальчик узнал в ней того странного мужчину в фиолетовом плаще. Тот двигался так быстро, что был не более чем размытым пятном, проносящимся меж грудами обломков сквозь неразбериху пожара и перестрелки. Уродливый костяной серп, заменяющий ему правую руку, казалось, не встретил никакого препятствия, когда срезал голову долговязому вместе с кабелями.       Металлический человек сразу же понёсся ему навстречу, снося на своём пути любые преграды, как мальчик, в своё время, распинывал лёгкий мусор. Пушка в руках «статуи» вновь заревела, но град выстрелов неожиданно прошёл прямо сквозь незнакомца, будто он был лишь дымкой. Молниеносным движением серп вошёл между стыками металлических пластин, сминая их подобно бумаге и изнутри статуи раздался пронзительный женский вопль, приглушаемый массивным шлемом с горящими жёлтым светом глазницами.       Статуя казалась чуть больше человека в плаще, а под её ногами трескался каменный пол, но, тем не менее, она двигалась необычайно быстро и увернулась от пары следующих взмахов, успев сделать ещё несколько выстрелов с тем же успехом. Мальчик не успевал даже просто увидеть многие движения и вот серп вонзился ещё глубже, превратив крик внутри в затихающий хрип.       По исчерченным выбоинами ногам статуи начала струиться алая кровь всё увеличивающимся потоком, но та, каким-то образом, извернулась и одним движением оторвала незнакомцу левую ногу с лёгкостью выдёргиваемого волоса. Гримаса боли беззвучно отразилась на покрытом «зубами» лице незнакомца, который остервенело попытался выдернуть серп из покорёженного металла как раз в тот момент, как мужчина в шляпе оказался у него за спиной, готовясь выстрелить.       Красный огненный поток лишь воспламенил фиолетовый плащ, не более. Несмотря на горение и отсутствие ноги, незнакомец замедлился не так уж и сильно, но этого хватило, чтобы мужчина в шляпе поднырнул под просвистевшем в воздухе серпом и пинком повалил оппонента наземь, после чего, сразу же, обуглил следующим выстрелом его голову со словами: — Властью, данной мне богом — Императором человечества и от его святого имени я приговариваю тебя, нечестивое отродье хаоса, к смерти!       Мужчина окинул взглядом окружающую его картину разрушений и довольно кивнул неизвестно кому, ведь в живых здесь остался только он. Мальчик пытался отползти как можно тише и дальше, но его кряхтение и кашель оказались слишком заметны. Мужчина придавил его ногой, обутой в тяжёлый ботинок, к полу и наставил оружие в лицо. Здесь, вблизи и при свете пожара, мальчику удалось разглядеть, как он думал, последнего человека, встреченного им при жизни.       Жёсткое, суровое лицо мужчины средних лет с короткой чёрной бородкой вокруг рта. В его глазах была ярость и непреклонная решимость. Мародёров и прочих громил можно было уговорить или подкупить, но его определённо нет. Уже не оставалось сил, чтобы сопротивляться или бежать, он мог только молить, но и губы не слушались.       Тело свело от страха перед тем, что если он умрёт, то уже никогда не сможет проснуться от всех тех кошмаров. Они будут длиться вечно. Вот чего мальчик боялся сильнее всего. Сейчас это стало ясно как никогда. Да… смерти он боялся по-настоящему и этот страх заполнял сейчас всё.       Раньше он почти не пугался, ведь, в конце концов, что может быть страшнее того, что ему доводилось видеть по ночам? Только перспектива видеть это постоянно. «НЕТ! Пожалуйста! Не стреляй!» Он только думал об этом, пытаясь произнести слова, но мужчина неожиданно приподнял бровь с удивлённым видом, не сводя при этом дуло с лица и лишь немного отстранился. — Хм… интересно…вот же как оно бывает…       Голос мужчины оказался также груб, как и внешность, но он поразительно мягко вскинул мальчика на плечо, убрав оружие за пояс. — На твоём месте я бы просил об обратном. * * * — Имя? — Не знаю… — Возраст? — … Тоже… — Место жительства? — Эм… Третья дверь направо от вывески торговца животными… Там где два завода, как раз между такими позолоченными башнями, которые далеко наверху…там оставил кто-то лежанку, вот я и… — Нету, я поняла. Родственники? — Кто? — Родители, братья, сёстры. — Не слышал о таком… — Схолум? Номер и имя ответственного сотрудника? — О таком тоже… ни разу… — Ох! Мальчик, ты мне добавляешь лишней работы. И так вас полно, да ещё начальник, почему-то, любит приводить людей без документов, а теперь вот ещё и без памяти. — Я всё помню! Просто не понимаю о чём вы спрашиваете…       Женщина напротив была немолода, но имела очень бодрый и ухоженный вид, а её голос всегда оставался холодным и размеренным, хотя она уже столько всего хорошего для него сделала. Помыла, накормила, одела… А теперь ей зачем-то понадобились ответы на все эти необычные вопросы. Взяв маленькую пластинку с светящимся экраном со стола, она вновь принялась водить ею перед лицом мальчика. — Ну да, всё верно, повторное сканирование тоже не выявило признаков тяжёлых черепно-мозговых травм и критичных нарушений в работе центральной нервной системы… Чтож… придётся отправлять запрос с биопробой.       Когда тот мужчина в шляпе вынес мальчика из ангара можно было предположить что угодно, но никак не то, что его привезут на «летающей машине» в квартиру на верхних уровнях, почти там, где начинались облака и, впервые в жизни, помоют и переоденут. Это было непривычно, хотя и приятно. Эта женщина встретила их за раздвижными дверьми, одетая в строгий костюм и с тугим пучком серых волос на затылке. Мужчина молчаливо поприветствовал её и передал мальчика, после чего удалился.       Видимо она уже знала что к чему и теперь у него снова висел на шее металлический обруч с огоньками, только немного другой. Почти всё время, что он здесь пробыл, женщина делала записи и расспрашивала о прошедших событиях таким тоном, будто бы ничего особенного в них не было. Однако вспоминать их было очень неприятно и, местами, даже болезненно, но совершенно ясно чувствовалось, что спорить с ней не стоит.       Она внимательно осмотрела все раны и ссадины, просветила с головы до пяток странными приборами и снова всё записала. Мальчик же при этом постоянно озирался по сторонам, никак не привыкнув к новой обстановке. Вокруг было слишком чисто и совершенно ничем не пахло, а ещё эта тишина, настолько полная, что он слышал шорох своей новой одежды, выглядевшей как белое полотно гладкой эластичной ткани, плотно обтягивающей тело от шеи до голеней и запястий. Голове было непривычно холодно от того, что все волосы сбрили.       Смотреть на себя в зеркало стало совсем неприятно и он заскучал по своему старому рваному одеянию. Мальчик чувствовал себя голым. Затем снова появился тот мужчина, только уже в сопровождении множества людей, одетых в чёрные плащи, скрывающие лица. — Сестра Жулианна, позвольте взглянуть на ваш отчёт.       Женщина протянула ему стопку исписанных совсем недавно бумаг. — Данные биометрического сканирования отправлены в магистратум, ответ удалось получить только по вашим идентификационным кодам. Элифас Харлок, уроженец мира-улья Кассион-5, город-улей Альрабис. Пол мужской, биологический возраст 10 стандартных лет. Сведений о ближайших родственниках не имеется, место жительства не зарегистрировано, есть просроченная фальшивая приписка к Схолуму №595 общего жилого блока «D», данных за генетическую патологию не получено, имеются множественные физические травмы, в том числе застарелые неправильно сросшиеся переломы 20 разных костей, общее физическое и психическое истощение. — Это всё? Ребёнка коснулся варп, сестра, вы уверены? — Психо фон на данный момент стабилен и на подавление не реагирует. Признаков одержимости нет, но, возможно, требуется провести молебны и наложить печати чистоты… Видимо, у Императора свои планы на этого ребёнка, господин Инквизитор. — Он готов? — Общие приготовления к отправке завершены, а данные об остаточном психо-следе, оставленном касанием, внесены в отчёт. — Благодарю за работу, а что касательно его связей с еретиками? — По всем признакам, завербован случайно, понимание деятельности культа отсутствует, но, зато, удалось получить энграммы, содержащие некоторые имена и образы. Судя по всему, мы имеем дело с непосредственным ответвлением культа четвёртого бога хаоса под названием «Блаженный зов», уничтоженного более века назад инквизитором Гишем. В показаниях также присутствуют описания еретических артефактов, с которыми субъект имел физический и ментальный контакт. Предсказать последствия их воздействия на неподготовленный разум не представляется возможным, к тому же эмоциональная изоляция субъекта мешает полному анализу. Вероятно, конклав счёл бы целесообразным поместить его под карантин, или полностью уничтожить… — С этим я разберусь, сестра, продолжайте. — Также были найдены следы уникального наркотического вещества, используемого только членами культа. Наркотик обладает мощным психомодулирующим действием, повышая уровень пси способностей, но сильно истощающий организм. Судя по всему, доза была небрежно рассчитана слишком маленькой, потому что предыдущие реципиенты не выживали из-за остановки сердца или будучи разорванными силой имматериума.       Мужчина выглядел очень озадаченным и быстро зашагал по комнате вдоль строя фигур в плащах. — Таааак… получается какой-то босяк с пси потенциалом где-то между «Эта» и «Омикрон» за пару дней, просто прогуливаясь, сделал для нашей миссии больше, чем целая толпа подготовленных оперативников Ордо Еретикус во главе с уполномоченным дознавателем!.. Симеон, ты ничего не хочешь мне сказать? У тебя был целый год на расследование дела, но, если бы я лично не заявился на огонёк, мы бы сейчас удирали, поджав хвосты, от целой орды демонов в этом прогнившем мире! Видимо ты не знаешь, каково это приговаривать свою родную планету к вирусной бомбардировке. Планету, на которой с миллиардами невинных жителей погибнут и твой дом и все твои близкие!       Одна из фигур повернулась в сторону мужчины и из-под капюшона стал виден гладко выбритый подбородок. — Вы правы, сэр, не знаю… и глубоко сожалею о благородной жертве господина Дэ Вуадье и сестры Брилии, но, при всём моём уважении, вы распорядились действовать скрытно и мы… — Довольно! Сестра Жулианна, «Чёрные корабли» уже пересекли границу субсектора? — Да, инквизитор, «Omnibus» и «Fidea litanium» приближаются к нашей звёздной системе согласно штатному протоколу сбора дани. Рассчётное время прибытия 48 часов, 15 минут. — Лорд-Губернатор, надеюсь, уже подготовил группы? — Минуту…       Женщина начала быстро водить пальцами по металлической пластине в руках. — Гильдия Астропатикус докладывает о 125007 случаях несанкционированного использования пси способностей и задержании 73068 новопробудившихся псайкеров, готовых к транспортировке на святую Терру. — Это хорошо, пора и нашему новому другу предстать перед Его светом. Подайте заявку на ещё одного человека. Нам пора. — Да укажет Император вам верный путь. — И деяния наши будут во славу Его.       Все присутствующие скрестили руки на груди и склонили головы, как когда-то любила делать Мэн. А мальчик даже и не подозревал к чему могут вести все эти непонятные разговоры. Единственное на что он сейчас надеялся это то, что самое страшное уже позади.

***