Глава II: Билет в один конец.
«Страх — ничто, Ибо вера моя сильна!» © часто повторяемые на мирах Империума первые строки из литании мужества. Сильная встряска разбудила почти всех в спальной камере №386 обитаемой зоны внутренних помещений космического корабля «Всеобъемлющий». В сотне маленьких ячеек, врезанных в железные стены, началось шевеление разбуженных людей. В свете «ночных» фонарей, резко выглянувшая из соседней ячейки, лысая голова показалась зловещей. — Эл! Эл, что это было? — Я знаю не больше твоего, Плик, спроси лучше у Ним, она уже взрослая, может знает. — Ага! А ещё лучше у того дядьки с кучей железных рук на спине, он постоянно что-то ремонтирует. — Это технопровидец, лучше не подходи к нему, а то превратит тебя в тех пускающих слюни болванов. С другой стороны появилась ещё одна лысая голова. — Тихо вам! Сейчас придёт надзиратель! — О! Привет, Ним, ты теперь спишь здесь? — Нет, остолопы, я уже успела докарабкаться до вас, пока вы глазами хлопали как «болотные проглоты». — Ктоооо? — Лучше тебе не знать. Чего ты на меня так смотришь, Плик? Я тебе уже говорила как меня раздражает этот твой третий глаз во лбу. Можешь хотя бы им не коситься? Честно говоря, Плику он и самому не особо нравился, ибо был бесполезен и, как он сам говорит, «Просто живёт в моей голове». Ним, будучи старше их обоих чуть ли не в два раза совсем не походила на взрослых женщин и вела себя скорее как они, постоянно переговаривалась и дурачилась. Несмотря на дружелюбное отношение, Эл всё никак не мог привыкнуть к своему имени и порою забывал откликаться на него, думая что зовут кого-то другого. Тем не менее он старался не терять их из вида, ибо эти двое оказались единственной компанией, на которую он мог рассчитывать в этом месте на протяжении последней недели полёта в некой «пустоте». Большинство из тех, с кем он пытался заговорить либо вообще никак на него не реагировали, продолжая смотреть в стену или бормотать себе под нос абсолютную бессмыслицу, либо начинали вести себя совершенно непонятным образом, как те два парня, принявшихся вместо приветствия раздевать его… А ещё все здесь, кроме надзирателей и экипажа корабля, выглядели почти одинаково: толпа детей, подростков, изредка взрослых людей, полностью лишённых волос и одетых в белую ткань, обёрнутую вокруг их истощённых пытками тел. У всех металлические ошейники и потерянный вид. Эл всё никак не мог уложить у себя в голове тот факт, что они сейчас находятся в огромной летающей машине, перевозящей множество людей по бескрайнему пространству бесконечной черноты и холода и что весь тот мир, который он считал своим домом, за пределами которого ничего нет, оказался всего лишь маленькой песчинкой в бесчисленном множестве мест, отдалённых друг от друга расстояниями, оценить которые его разум был ещё не в силах. Ещё ему не совсем понятно объяснили, что он, как и все здесь присутствующие, какой-то не такой, не как другие люди, оставшиеся в его памяти, он другой, но болезнь это или ещё что плохое только предстояло выяснить. Одно было ясно абсолютно точно: у него не было выбора и шанса оставить всё как есть. Только быть здесь и никак иначе «для его же блага». Вдобавок ко всему вышесказанному, его тяготило безумное чувство вины, простить которую он даже не допускал мысли. Эта тяжесть отравляла его изнутри, заставляя часами прокручивать в голове события, на которые уже никто не мог повлиять, но перестать заниматься этим оказалось выше его сил. Эл начинал думать, что становится зависимым от своих внутренних страданий. Внезапно на потолке загорелись люминосферы и толстая металлическая дверь с лязгом отползла в бок. В проёме показалась высокая женщина в сером балахоне и тёмными, остриженными по шею волосами. — Ниман Чейс, Анкус Мемнор и Влад Бруньков, ко мне! Голос надзирательницы разносился гулким эхом в металлических застенках и Ним, вместе с двумя молодыми людьми подбежала к ней. Их разговора было неслышно, но все и так уже знали, что назначается план на очередной суточный цикл и список провинившихся, которые, надо заметить, особо не менялись изо дня в день. Сначала санитарная обработка в одной общей камере, где люди тоже начинают вести себя порой странно, затем приём пищи, точнее супового концентрата и прессованных сухих белковых брикетов похожих по вкусу на бумагу. Потом начинались изнуряющие песнопения и священнослужения в месте, очень напоминающем часовню бедняги Биринга… прерываемые лишь очередным приёмом пищи или уроками правил языка, называемого «Высокий Имперский готик» или уроками по изучению окружающего мира, законам, порядкам и основным положениям «Имперского кредо». Элу было очень странно слушать про нетерпимость к каким-то мутантам, ксеносам и еретикам, которых он вроде как и не встречал никогда. Про запретные знания и наказания за их изучение, но в особенности, за поклонение ложным богам. Всё это казалось таким бесполезным, но выбора как всегда не было и тех, кто не слушал жестоко наказывали, слишком жестоко… И слишком много новых слов, которые он узнал за эту неделю, пожалуй больше, чем он успел узнать за всю свою предыдущую жизнь. А ещё в помещении, где проходили занятия, были огромные окна наружу, в космос, наполненный бесчисленными множествами звёзд — тех самых белых точек, которые он видел во снах и то огромное чёрное здание с рядами светящихся окон, летящее в пустоте также как и они — космический корабль «Сила молитвы» летел рядом и, как поговаривали, там были точно такие же пассажиры. Эти окна, точнее «Иллюминаторы панорамного обзора», открывались редко. Надзирательница говорила, что только на время нахождения в материальном мире, всё остальное время корабль находился в неком «Варпе», ужасном месте, от которого и призваны защитить все эти бесконечные молитвы тому самому Императору, о котором столько рассказывали здесь. Говорят он бог — такое бесконечно могучее и бессмертное существо, которое следит за всеми нами, говорят он единственная наша защита от гибельных сил, обитающих в варпе… может быть так оно и есть, по крайней мере все вокруг в этом абсолютно уверены. Вот только Эл не привык верить наслово, в его прошлой жизни это было смертельно опасно, а здесь совсем наоборот. Либо ты веришь, либо висишь в холодной тёмной комнате на цепях, больно впивающихся в кожу зазубренными крючками пока не поверишь и это в лучшем случае. Научиться говорить то, что нужно неожиданно оказалось самым важным. Может быть по этой же причине и Биринг иногда на него ворчал? Ним, по крайней мере, говорит что он был «старым больным маразматиком» и что все они такие эти «сукины сыны». Говорила «Радуйся, что он тебя не насиловал», хотя она его совсем не знала… Её, кстати, уже несколько раз наказывали кнутами за «недостаточное усердие в молитве». Честно сказать, Эл тоже не особо старался, но предыдущая жизнь научила его изображать уважение и благоговение достаточно убедительно. Из приятного здесь ему удалось выделить лишь то, что кошмары больше не приходили и, как выяснилось, вообще ни у кого не было снов. Ним говорит это связано с их ошейниками, превратившими их в нормальных людей. Несмотря на мрачную атмосферу вокруг, вызванную тесными тёмными коридорами с пугающими фресками на стенах, предостерегающими от ужасов и соблазнов имматериума, а также жуткими полумеханическими людьми, молча шаркающими повсюду с одним им известной целью. Надзиратели называли их сервиторами, безвольными слугами своих хозяев техножрецов. Некогда они были людьми, но в наказание за совершённые преступления были осуждены на вечное служение в таком виде. Будучи абсолютно покорными и способными выполнять только перечень запрограммированных задач, могли ли они сохранить хоть часть своей прошлой личности? Ответа Эл не знал. Хотя бы вокруг было чисто и воздух немного свежее чем в улье… Улей, раньше он жил там и было крайне волнительно наблюдать в смотровое окно челнока как, казавшиеся раньше гигантскими, здания уменьшаются до маленьких точек, рассыпанных по поверхности планеты. Пока Ним с возбуждённым видом шла к нему с Пликом, он уже догадался что произошло что-то значительное. — Нам нужно собираться и следовать в трюм! Сказали, что течения варпа оказались благоприятны и мы уже прилетели! Мы увидим колыбель всего человечества — святую Терру! — Ты так говоришь будто уже была там и тебе невероятно понравилось. — Да что ты можешь понимать, мелкий. И правда… в этом он точно ничего не понимал.* * *
Шум узлов, опускающегося на полированную ферро-рокритовую посадочную площадку, огромного трапа почти заглушал монотонную речь из динамиков, установленных вдоль дорог, ведущих куда-то вдаль. Едва трюм разгерметизировался как в нос ударил резкий запах гари и кислоты, пробивающийся даже сквозь специальные защитные маски, которые им раздали вместе с плащами перед выходом. Холодная механическая речь разрезала туман и влетала в стальную коробку челнока с неприятным эхом. — Внимание! Особо охраняемая зона! Всем новоприбывшим группам требуется следовать согласно указаниям начальников групп для регистрации в распределительном центре. Неповиновение карается смертью! Повторяю… Волна людей в белом захлопала голыми ступнями по рокритовой дорожке. Когда Эл покинул трюм перед ним открылась перехватывающая дыхание картина грандиозного шествия тысяч людей под пасмурным небом, рассекаемом косяками летательных аппаратов от одноместных спидеров до тяжёлых трансатмосферных грузовых и пассажирских челноков и шаттлов всевозможных форм и размеров. Шествие подобно бурлящим ручьям стекалось от посадочных площадок во всё более крупные потоки, пока в итоге не переходило в один огромный белый океан из десятков тысяч человеческих тел, мерно бредущих к многометровым в высоту и ширину воротам исполинского дворцового комплекса, уходящего вверх за тучи своими шпилями и в стороны на сколько хватало видимости посреди серой безжизненной пустыни. Из динамиков над дорогой помимо команд и предупреждений начали разноситься хвалебные возгласы в честь святых, которые Элу уже порядком надоели. Он старался держаться поближе к Ним и Плику, боясь потеряться или быть раздавленным в толпе. Ноги начинало немного пощипывать, когда в метрах десяти от него один из молодых людей в толпе начал навязчиво чесать шею и цепляться за свой ошейник. — Чешется! Боже Император, как же чешется! Мне натирает этот ваш чёртов усмиритель! Слышите вы?! Ээээй! Да пошли вы! Никто из сопровождающих надзирателей не реагировал и парень попытался сломать свой ошейник, но как только у него начало получаться раздался протяжный писк, а затем короткий хлопок, после которого тело молодого человека, содрогаясь, упало, забрызгивая всех окружающих алой кровью из рваных остатков шеи. Толпа первоначально расступилась, но под уколами длинных, потрескивающих электричеством, копий вновь сомкнулась и продолжила движение как ни в чём не бывало. Ним растерянно стряхнула с себя кусочек окровавленного скальпа, долетевшего сюда, видимо ещё не до конца поняв случившееся, отчего Плика сразу же вырвало. Но останавливаться было нельзя ибо корчиться на полу под уколами надзирательских копий тоже не самая завидная участь. Эл уже видел смерти людей и воочию и ещё больше в своих снах… гораздо больше, чем можно было вынести без вреда для своего рассудка и поначалу он тоже так реагировал, но потом… его всё чаще стали занимать вопросы выживания, нежели сочувствия и сожаления. Через пару часов монотонной изматывающей ходьбы они уже начали проходить под сводом ворот и избавление от прохладного влажного ветра оказалось подобно великому благословлению. — Как думаешь, что с нами будет? — Ну… раз нам давали еды и пытались чему нибудь научить, значит мы ещё нужны, я надеюсь… — На моей родине некоторых животных специально хорошо кормили, чтобы больше мяса наросло. — А их учили молиться? — Нет, но… — Тихо вам! Сколько раз повторять, что болтовня до добра не доводит? Эл наконец отвлёкся от созерцания спин впереди идущих и посмотрел в стороны. По бокам от дороги, среди череды многочисленных, сияющих золотом, статуй в сотни метров высотой, стояли отряды вооружённых людей и надзирателей, пристально следящих за толпой. Под невероятно красиво расписанными сводами дворца летали целые стаи странных черепов со светящимися глазами и разнообразными механическими приспособлениями внизу. Также Эл заметил огромные фигуры людей в массивных доспехах и почти три метра ростом, они были чем-то похожи на ту, которую ему довелось видеть во время той бойни в ангаре на родной планете, только эти оказались больше и страшнее. В учебных пикт-изображениях про древних людей иногда встречались образы воинов в стальных латах, но сходство было слишком отдалённым. Эти гиганты больше походили на изображения самого императора и его великих детей — примархов, всегда изображавшихся в такой же броне. Священные тексты и иллюстрации к ним были написаны всюду, куда обращался его взор, поэтому ассоциация напрашивалась сама собой. — Группа №386, пройти для распределительного тестирования в сектор 3Н Участок толпы, в которой шагал Эл, отделился в боковой коридор, где каждого стали заводить в отдельную комнату. Внутри было пусто, темно и тесно, но хотя бы с него сняли этот ошейник и оставили одного с небольшим хроном на руке, экран которого начал отсчитывать 5 минут. Вначале не происходило совсем ничего, но постепенно пустота в голове начинала заполняться тихими шёпотами и мимолётными образами во тьме, очень похожими на простую игру воображения. Потом он начал понимать, что такое большое количество ощущаемых людей вокруг сдавливает его и удушает почти также как если бы он продолжал находиться в толпе. С каждым мгновением становилось всё невыносимее и через какое-то время он уже обнаружил себя задыхающимся на четвереньках, а воздуха становилось всё меньше. Впереди виднелась приоткрытая дверь, через щель которой дул свежий ветерок. Вполне естественный позыв пойти к ней сдерживался чем-то, он не знал почему ему было страшно открывать её, но откуда-то взялась уверенность, что не стоит. Снова шёпот за спиной, как всегда непонятный, но уже знакомый. Эл обернулся и обнаружил другую дверь, старую ржавую дверь, чем-то напоминающую его собственную. Он пошёл туда. За дверью оказалось светлое помещение, в котором чувство удушья наконец пропало, но появилось новое, до боли знакомое. В центре стоял столик с едой и напитками коих он никогда не видел и живот скрутило от голода, а во рту пересохло от жажды. Схватив первый попавшийся фрукт, такой мягкий и сочный, он стал спешно откусывать кусок за куском, всё больше отдаваясь своему голоду и усталости. Однако что же будет если время на хроне закончится? Что-то подсказывало, что ответ ему бы не понравился, поэтому, запихав ещё один кусок и скрепя сердце, он направился к следующей двери. Третья комната была заполнена свисающими с потолка тонкими, едва заметными нитями, сквозь которые виднелась следующая дверь. Стоило шагнуть к ней, как от прикосновения первой же нити по телу прострелила такая резкая боль, что он едва не упал, зажмурившись и отстранившись. «Может нельзя касаться каких-то определённых?» Но на вид они все были одинаковыми и он попробовал ещё раз. Когда заделись сразу три нити Эл не сдержав судорог скорчился на полу. В этот момент голова начала гудеть от вкрадчивых настойчивых мыслей, твердивших повернуть обратно, туда, где хорошо. Хрон показывал 2 минуты. Отдышавшись, Эл всё же решился прыгнуть через всю комнату. Терять было всё равно нечего. Разбежавшись как следует он нырнул и приготовился к худшему, но болезненные конвульсии, доведшие до грани потери сознания прошли также быстро, как и появились, а когда он разжал зажмуренные и мокрые от слёз веки, то обнаружил, что висит над бездонной пропастью, держась за небольшой каменный уступ. Сверху кто-то протянул руку, это была… Мэн? «Этого не может быть!» «Нет…» «Что она тут делает? Почему так улыбается?» — Держись же! Скорее, дружище, ну! Сердце сразу же заколотилось бешенным темпом и он схватил её руку. — Как ты здесь оказалась? Я не понимаю… — А так! Потому что кто ещё о тебе позаботится кроме меня? А? И тут он понял, испуганно разжав свою ладонь и падая во мрак… Очнувшись словно ото сна Эл обнаружил, что всё это время стоял в той же тесной комнатке и за ним пришли надзиратели. Ноги ещё не совсем слушались, поэтому неизвестный мужчина в серой робе вел его под руку к большому скоплению людей, поделённых на группы. У каждого на одежде стояла печать чёрными маслянистыми буквами, которые он совсем недавно научился читать, но не понимать. У него прямо на груди блестела расплывающаяся надпись «Sholastica». В соседней группе стоял Плик, одновременно хлопая сразу тремя глазами и разглядывал печать «Navis-Nobilite». Ним удалось заметить уже только когда её группа уходила по длинному коридору под огромной выбитой в камне надписью «Astronomiconum». Из коридора лился приятный белый свет, поэтому Эл решил, что она попала в хорошее место и тут его взгляд попал на группу сервиторов, вывозящих бездвижные груды белых тел на парящих в воздухе платформах из параллельного коридора и заворачивали тех в чёрную ткань, после чего увозили в неизвестном направлении. Через какое-то время к его группе присоединилась ещё пара сотен человек и надзиратели повели их в другое крыло дворца, которое почти ничем не отличалось от предыдущего за исключением ещё более вычурной росписи на стенах, невообразимо высокого потолка и лившегося на ряды скамей яркого света из череды узких вытянутых до потолка окон. В дальнем конце зала виднелся пьедестал на фоне гигантской статуи Императора, горящего золотыми отблесками от пересечения лучей настолько ярко, что почти ослеплял. Только сейчас Эл обратил внимание на то, что больше ни на ком не наблюдалось ошейников. Всю огромную группу людей начали рассаживать по скамейкам, но ему не удавалось усидеть на месте из-за гомона голосов в голове, не прекращающегося ни на минуту и при том, что вокруг была относительная тишина и все молчали. А ещё этот навязчивый зуд, растекающийся тонкими струйками из головы по всему телу, который никак не удавалось унять. По всему залу эхом стал разноситься хор голосов, поющих, уже успевшую набить оскомину, «Литанию покаяния». Как всегда на третьей строфе сразу после «Dominus astra, dominus Terra» нужно было начинать подпевать и он запел. — Imperator nostra, qui es in Terra! Beatus facies adveniat galaxia impera, et omnies… Затем была «Литания очищения», а на псалом «Поклонения Золотому трону» он почувствовал как тело начало неметь. Перед глазами опустилась пелена и в какой-то момент всё вокруг перестало существовать. Он как будто плавал в густой розовой жиже, но при этом спокойно дышал и слышал. Кругом была бесконечность, наполненная переливающимися всеми цветами завихрениями облаков, среди которых блуждали яркие и не очень огоньки разных размеров. Сам он оказался почти незаметным огоньком, и среди водоворота был почти незаметен. Все они кружились и двигались беспорядочно в любых направлениях. Тут его внимание привлёк один самый яркий и невероятно огромный огонёк где-то в далеке. Его свет успокаивал и манил к себе, по мере приближения заполняя собой всё пространство вокруг. Теперь он уже стал обжигать, пронизывая раскалёнными иглами несуществующие здесь части его тела, но при этом даруя необычайное умиротворение. Затем всё резко исчезло.* * *
Эл очнулся, глотая воздух так жадно, как если бы дышал в первый и последний раз, а сердце нещадно било в грудь. Красные струйки крови текли у него из носа, окропляя белую ткань. Голова стала свинцовой и сильно кружилась, но больше не зудела, а кавалькада голосов словно отошла на второй план. Он попытался встать, но смог лишь забраться обратно на скамью. Рядом сидящие пребывали в таком же состоянии, некоторые вообще не двигались и их остекленевшие взгляды недвижимо уставились куда-то вдаль. На ногах же были единицы, не считая надзирателей и солдат, осматривающих всех и складывающих на носилки тех, кто не двигался. Тех же кто подавал признаки жизни снова собирали в группы и уводили. Неожиданно Эл встретился взглядом с сидящей рядом женщиной, странно и неестественно завалившей голову на бок в его сторону. Её лицо не выражало никаких эмоций, но он почувствовал страх от интонации её ослабленного голоса. — Оно придёт! Оно придёт за тобой ибо видело тебя и попробовало на вкус! Но ты будешь не один… ты уже никогда не будешь один… Затем женщина безвольно сползла со скамьи и больше не двигалась. Воздух стал тяжёлым и защипал нос. Похоже пришла его очередь и мужчина в чёрной форме взял его за шиворот и толкнул в проходящую мимо толпу. Двое детей перед ним всё нашёптывали себе под нос, но он не разобрал что именно. Группа медленно зашагала в один из тёмных коридоров и всего через несколько минут оказалась под огромным стеклянным куполом с которого во все стороны стекали потоки воды, льющейся непроглядной стеной с неба. Эл мысленно поблагодарил судьбу за то, что им не довелось попасть под ливень на улице, потому что эта вода с неба сильно жжётся и оставляет болезненные шрамы. Впереди их уже ожидал шаттл с заведёнными двигателями, создававшими целые вихри горячего воздуха, проходящего сквозь безликую белую массу людей, хлопающих ступнями по полу. Едва Эл успел подумать о том как быстро и непредсказуемо стала меняться его жизнь как днище шаттла уже задрожало под ногами и его начало вдавливать в жёсткое металлическое кресло. Через маленькое смотровое окно было видно как удаляется полностью усеянная огнями поверхность планеты и облака роящихся вокруг неё космических кораблей. Тот, к которому пристыковался их шаттл был сравнительно небольшим, приблизительно 1-2 километра в длину и, в отличие от многих, практически без украшений. На левом борту виднелась потёртая надпись «Грааль». Вопреки всем ожиданиям, жизнь на борту этого корабля оказалась почти идентична предыдущему и суточные циклы снова начали сливаться в один. Только в этот раз с Элом уже никто не хотел разговаривать и ему почему-то тоже. Тишину спальных камер отныне прерывали только команды надзирателей, потому что никто не нарушал порядок и режим. В нём самом тоже что-то изменилось. Эл не мог сказать что именно, но после того как он увидел этот яркий свет во сне… Забыть его уже было нельзя.* * *
— Плохо! Пробуй ещё раз! — Я пытаюсь, но он не двигается. Электрический разряд. Пронзающая боль. Судорога. — Ааааааай яйяй… мммммм… — Ещё раз! - … Электрический разряд. - … — Техноадепт Кинус, требуется осмотреть учебное место R12 на предмет неисправности дисциплинарного электродума. Схолару, приписанному к месту, выйти в общие помещения до момента устранения неисправности. Эл смиренно встал и, вытирая ладонью капельки крови с верхней губы, направился к выходу из учебной комнаты, заставленной изолированными индивидуальными капсулами для тренировки психофокусировки, выглядящими со стороны как кладка огромных угловатых яиц. В коридоре он столкнулся с Ив. Девушка была на пару лет старше, но из-за отсутствия волос разница была незаметна. Здесь в «Sholastica Psaicani Calixis» — огромном учебном центре для несанкционированных псайкеров, то есть людей, способных изменять мир вокруг себя одним лишь усилием воли, но не прошедших всех необходимых ритуалов и обучения. По крайней мере именно так ему и объяснили пару месяцев назад, когда он вместе с остальными новичками прилетел сюда. Она была назначена старшей над его учебной группой, потому что училась здесь уже несколько лет. Центр располагался на глубине в 3 километра под поверхностью ледяной планеты Фавус-Прима и был столь обширен, что обойти его целиком не представлялось возможным, да и шататься просто так не особо разрешали. Но это всё ерунда по сравнению с тем, что он узнал. Пугающая правда о том насколько огромен реальный мир, масштабы которого не идут ни в какое сравнение с жилыми блоками города-улья заставила его содрогнуться, а знание о существовании нематериального мира, который не меньше, а может и больше, реального заставляет его ёжиться до сих пор. Знания росли и вместе с ними росла и тревога. Но Ив каким-то образом всегда удавалось его успокоить и приободрить, при этом ни разу не покопавшись в его голове, в отличии от многих других. Возможно именно поэтому Эл доверял ей гораздо больше. Одногрупник Константин тоже никогда не пытался читать его мысли, но скорее всего просто не умел. — Опять ты начинаешь, Эл? — Что начинаю? Меня просто выгнали, пока чинят кресло. — Ох, Император милосердный, кого ты пытаешься надуть? Я с другого конца Схоластики учую когда ты балуешься. Вдобавок, не стыдно тебе гонять старенького Кинуса? Он и так еле ходит на своих проржавевших протезах. — Я просто не хочу, чтобы у меня лопнули глаза как у Константина. Когда меня заставляют двигать этот гадский камень начинают дико болеть глаза. — Плохое сравнение. Константин пытался прыгнуть выше головы и поднял не маленький камушек, а здоровенного сервитора… Эх, но я не об этом, ты хотя бы потрудись изобразить, что тебе больно, иначе наставники быстро сообразят, что ты втихаря научился приглушать физическую боль. Ну или я им расскажу. — Ладно, ладно. — И вот ещё что, ты же из новеньких? — Угу. — Значит ещё не получал свой фокус? — Нет, а что это? — Безделушка по сути, но бывает некоторым помогает в занятиях. Сходи в инвентариум, скажи что от меня и вот ещё что. Она достала небольшой кусок серой тряпочки с застиранными поблёкшими красными кляксами. — Мне он уже почти не нужен, так что носи этот платок при себе, а то вон уже вся ладонь и лицо измазаны кровью. Все через это проходят, когда пытаются научиться. Эл благодарно принял платок и побрёл по безликим серым коридорам, которые лишь совсем недавно перестали быть для него однообразным лабиринтом. Несмотря на то, что он жил раньше в улье, где сеть тоннелей и коридоров была привычной обстановкой, здесь расположение проходов не поддавалось обычной логике и как будто менялось со временем, что не позволяло хоть как-нибудь накидать план на бумаге или запомнить число поворотов и шагов. И тем не менее бюро инвентариума уже было перед ним. Электронная панель в стене справа от бронированной двери легонько мерцала в режиме ожидания. Эл осторожно приложил руку к панели и за дверью раздалось приглушённое жужжание узлов включившегося сервитора. — Схолар R12… идентификация… доступ закрыт. Щёлкающий голос оставшейся от человека гортани был как всегда неприятным. — Я от Ивилин Через пару секунд за дверью послышались шаги и она со свистом отползла вверх. В проёме стоял полноватый мужчина средних лет с маленькими глазками и редкими засаленными волосами, прилипшими ко лбу. Он был одет в стандартную униформу работников Схолы: серебристый костюм без карманов и знаков отличия, приходившийся конкретно ему не по размеру. По неизвестному стечению обстоятельств писклявый голос мужчины всегда имел извиняющийся тон. — Оооо, не видел тебя раньше, как звать? — Элифас, господин. — Ты сказал тебя прислала Иви, я так понимаю за фокусом? — Да, господин. — Микфи, меня зовут старина Микфи, думаю мы будем часто видеться, пойдём. Жуткого вида сервитор, испещренный проводами и выжженными на коже символами проводил их взглядом безжизненных механических глаз и отключился. В тесном помещении, заставленном грудами инфопланшетов и стопками бумаг всё светилось огнями тумблеров и переключателей. — Присядь, пожалуйста вон в том углу на кучу книг. Ох, всё не хватает времени прибраться с этими отчётами. Со своего места Элу не удавалось разглядеть что набирает Микфи на своём когитаторе, установленном внутри высокого металлического ящика, но скорее всего это были коды. Через минуту он направился к дальней стене, пришедшей в движение и превратившейся от этого в калейдоскоп быстро сменяющихся полок, пока наконец не остановилась. Теперь она представляла собой ряды ячеек с маленькими пронумерованными дверцами. Из одной Микфи достал тряпочный мешочек с камнями размером с фалангу пальца и разложил их на столе перед собой. — Гм… совсем забыл спросить, а почему у тебя его нет до сих пор? Эл лишь пожал плечами. — Эх, как я не люблю, когда на меня спихивают ещё и это! Иди-ка сюда. Эл подошёл прямо под вытянутую руку Микфи, который вдруг замер и закатил подрагивающие глаза. В голове начало покалывать. — Стой! Не двигайся! Мне нужно сосредоточиться. Через минуту Микфи отстранился, приняв нормальный вид и источая запах озона. — Тааак… сильная склонность к биомантии, посредственность при прорицании и телепатии, при определённом усердии можешь стать и телекинетиком, но вот пиромантией лучше вообще не занимайся. Очень нестабильные гармоники. А это значит, что нам нужно что-нибудь с большим содержанием гематита и серебра, но без примесей серы… Микфи сгрёб все камушки со стола и принялся копаться в остальных мешочках. — Вот он. Похоже что он. Мужчина держал в руках вытянутый матово коричневый кристалл размером с мизинец. — Это «Диамантум» минерал, встречающийся иногда на астероидах внешнего пояса. Психоактивные свойства не самые сильные, но отлично подходит к твоему профилю. — Эм… спасибо. — Да не за что, а теперь лучше возвращайся в класс. Эл спрятал камень в складках своей зеленоватой шерстяной мантии и поторопился обратно, надеясь что его кресло ещё не «отремонтировано» и его не ищут. За очередным поворотом он чуть не сшиб двух совершенно одинаковых мальчика в таких же мантиях как у него. На его внезапное появление они обернулись синхронно. Эти близнецы Рин и Рен почти всё делали синхронно, даже говорили, потому что постоянно обменивались мыслями между собой на таком глубоком уровне, что Эл не мог даже осознать и по сути у них была одна голова на двоих, что делало диалог с ними достаточно неприятным для человека не привыкшего к постоянным продолжениям фраз другого или синхронной речи. = О! Привет, Эл! Мы как раз искали кого-то вроде тебя. — Ну привет, только я тороплюсь. — Да — Мы — Не — Задержим — Тебя — На долго. = Мы только хотели тебя попросить выйти, скажем,…по нужде после окончания этого суточного цикла. Потом мы тебе всё расскажем. — Вообще то за нарушение режима строго наказывают… — Не — Волнуйся. = У нас всё схвачено. Ты просто выйди. Обещаем, будет интересно. Эл чувствовал, что пожалеет об этом, но всё равно кивнул и побежал дальше. За следующим углом уже должна быть дверь учебной комнаты. — Повторяю: Схолару R12 немедленно занять своё учебное место! Голос из динамиков не оставлял шанса на возражения и Эл залез обратно в капсулу. Ненавистный кусок гладкого камня лежал как и раньше строго в центре письменного стола. Он всем телом ощущал как наэлектризован воздух от напряжения других схолариев в этой комнате. Как они боятся неудачи и той боли, что она принесёт. Почему они так самоотверженно стараются? Ради чего? Неужели всё из-за того что священники каждый день говорят о том как всё это важно? Например: «Да займут место подле Него сыны любящие и почитающие труд свой как и Его самого» или «Властвующий над разума силами шаг делает навстречу свету Его» Какая-то бессмыслица! И причём здесь этот проклятый камень? — R12, продолжить занятие! «Хорошо, хорошо, только заткнитесь». Эл сжал в руке кристалл. От него исходило тепло и лёгкая вибрация когда Эл проникал в него своими мыслями. «Сомневаюсь, что это может помочь, но других вариантов всё равно нет» Он в очередной раз вцепился взглядом в камень на столе и попытался коснуться его своей волей, заставить его повиноваться своим желаниям на которых нужно было сконцентрировать всё своё внимание, чтобы хоть что-то начало происходить. Камень как обычно задрожал, а свежие капельки крови рядом с ним сразу же свернулись, но в этот раз немного приподнялся над столом и повис в воздухе. Эл не знал чему он сейчас больше радуется. Успеху или тому, что голова больше так не болит.* * *
«Император, сохрани и направь нашу поступь. От всех грязных помыслов и ужасов варпа огради нас…» © Катехизис о защите. Постулат второй. Спальные модули вот уже несколько часов как были закрыты все до одного и Эл осторожно приоткрыл крышку своего. Дверь, ведущая в коридор между спальными помещениями была заблокирована, о чём сигнализировали красные огоньки по краям. Он настороженно оглянулся от странного шёпота, которого уже давно не слышал и вот опять. Похоже именно он его и разбудил. Такое ощущение, что его кто-то зовёт, но кто? И слов не разобрать. Стараясь идти как можно тише он подкрался к двери, которая неожиданно сама по себе разблокировалась и с тихим шипением отъехала в сторону. Странно… Так быть не должно. Коридор впереди освещался приглушенным светом настенных ламп и от абсолютной тишины становилось не по себе. Даже вентиляционные генераторы на время затихли, чтобы остыть, а встроенные в стены пси-подавители лишь изредка потрескивали, возвещая о своей готовности включиться по первой команде. = Мы уже подумали, что ты не придёшь. — раздалось сразу два голоса в его голове за секунду до появления близнецов, одинаково облокотившихся о стену. — А вас не беспокоит, что везде устройства слежения и патрульные сервиторы? — Их — Не — Трудно — Обмануть. = Пойдём с нами. Втроём они пошли по основному проходу в сторону модуля для физических упражнений. К нескрываемому удивлению Эла сервочерепа, пролетавшие мимо, полностью игнорировали их как и датчики движения. Хотя решётки на потолке, ведущие к бакам с нейротоксином, призванном убить их всех на случай если подавители не сработают, по прежнему заставляли его вздрагивать. Хрон над дверью показывал всего 2 часа нового суточного цикла и в это время никого из живых в этих помещениях как правило не бывало. Теперь же, посреди тренировочной площадки стояло семеро подростков, которых Эл не знал. — Как вы это делаете? Никогда бы не подумал что их можно заставить не поднимать тревогу. Вы даже открыто воспользовались телепатией вне учебной комнаты и ни одна сигнализация не сработала. = Нас научила Маннука. - С довольным видом в очередной раз передали мысленное сообщение близнецы. — Кто? = Сейчас всё узнаешь, она тебе понравится. Ты же любишь играть? Эл неуверенно кивнул, не до конца понимая о чём идёт речь и не решаясь пользоваться телепатией для разговора. Когда троица присоединилась к остальным они все вместе образовали идеальный круг по краям необычного рисунка на полу, сделанного не пойми откуда взятой краской. От жирной чёрной точки в центре расходилось десять стрелок по одной к ногам каждого. = Вставай сюда, рядом с Весалием, это он познакомил нас с ней. Повернувшийся к нему молодой человек выглядел очень необычно, причём нельзя было сказать как именно. Набухшие синие вены отчётливо просвечивали сквозь неестественно тонкую кожу прекрасного молодого лица одновременно похожего и на мужское и на женское, а ярко жёлтые, почти светящиеся в полутьме глаза периодически подрагивали. От парня исходил очень приятный сладковатый аромат, при вдыхании которого слегка начинала кружиться голова и пропадали страхи и сомнения. Парень был одновременно привлекателен и противен, отчего не получалось принять определённого решения, однако чем дольше Эл находился здесь, тем большей симпатией проникался к этому… удивительному человеку. — Она пришла ко мне во время занятий и просила никому не рассказывать, кроме тех кого выберет сама. Это теперь наша общая маленькая тайна. Маннука многому нас научила и о многом рассказала во время игр. Мы стали гораздо лучше справляться с учёбой и за успехи нам дали больше свободы. Благодаря чему мы могли ещё больше играть с ней в тайне ото всех. Ты ей очень понравился, Эл и она хочет поиграть с тобой тоже. Эл был в замешательстве. Неужели одна из наставников или старших схолариев решила организовать свой тайный кружок? Врятли кто-нибудь здесь мог на такое пойти, ведь сама мысль об этом могла плачевно закончится для всех участников и привести к участи куда страшнее смертной казни. Уж об этом то на занятиях как раз говорилось во всех подробностях. Тем временем Весалий протянул ему руку с самой искренней и добродушной улыбкой, какую приходилось видеть. — Присоединяйся к игре, друг. После минутного замешательства любопытство всё-таки взяло верх и Эл встал в круг. — Соединись с нами! Эл послал мысленный импульс в сознание каждого из присутствующих и сразу же получил синхронный ответ. Все были готовы и настроились на общий поток. Начинать коллективный спиритический сеанс вхождения в варп (не физически конечно, лишь своим разумом, что было похоже на подглядывание через окно или маленькую щель) было несложно, вот только такие занятия всегда проводились под строгим контролем и в составе группы всегда был опытный преподаватель, обвешанный священными печатями, а всех участников до и после сеанса водили на многочасовые молебны. Так просто он этого ещё ни разу не делал и прекрасно знал что за это будет, но остановиться оказалось не так то просто даже когда он заметил бездыханное тело в углу зала от которого вела смазанная дорожка той самой…«краски». Воздух наполнился густым, тяжёлым ароматом пряностей и сладостей, а мысли стали уноситься ввысь от нахлынувших приятных ощущений, окутавших всё тело. Они были такими необычными и притягательными, что страх улетучился мгновенно, хотя раньше, во время таких сеансов кроме страха он не испытывал ничего. Раньше его практически выворачивало от тех отвратительных образов, которые приходилось видеть. Сейчас же всё было совсем по-другому и почему наставники скрывали от них это прекрасное место в варпе? Может быть потому, что хотели оставить его только себе? Он утопал в мягких перинах и ласкающих ароматах, как лёгкой мелодией слуха коснулся тёплый и заботливый женский голос. — Эл! Нечёткий силуэт впереди образовался из облаков, переливающихся оттенками розового и фиолетового, а вокруг не было совершенно никого. — Дорогой мой, иди же ко мне. Тебе так не хватало простой заботы и любви. Теперь всё хорошо. Пойдём со мной и все тревоги закончатся. Отказать было невозможно. Но все эти удовольствия, как оказалось, имели и обратную сторону. Они были подобны воде в жаркий день. Сначала ты пьёшь её жадными глотками, а потом уже не можешь, потому что ещё один глоток и лопнешь. Вдобавок к этому он стал чувствовать, как чьи-то холодные пальцы опутывают его с ног до головы и даже…проникают внутрь. Это мгновенно отрезвило его и в приступе нахлынувшего отвращения он выплеснул наружу всю энергию, скопившуюся за время сеанса. Это был самый грубый, но единственный известный ему способ закончить всё прямо сейчас без всех этих длительных восстановлений завесы и оберегов. Хоть его и наказывали за это, иногда он просто не мог выдержать увиденного. Всё это было так похоже на его кошмары. Странные существа, безумные люди и неведомые миры… Вот и сейчас он лежал в абсолютной растерянности пытаясь восстановиться от оглушения, вызванного столь резким возвращением разума в реальный мир, который теперь двоился и плыл. Размытые образы окружения пестрели моргающими лампами и криками людей, сквозь которые с трудом пробивалась тревожная сирена и топот нескольких десятков сапог по металлическому полу.