Этого нет во мне, меня нет в этом...

Вы любите вторники? Да и впрочем-то, что особенного в каком-то из дней недели? Если мы и запоминаем какой-то день, то лишь потому...всецело и только потому, что в один из, скажем, типичных вторников что-то случается. Каждый из нас хоть раз в жизни был знаком с этим щемящим и ужасающим чувством в преддверии чего-то. Будто бы само сердце томно замирает накануне перемен. Сегодня был как раз такой "вторник" в жизни Эванс. Она, чуть помятая, после бессонной ночи, босая стояла на пушистом коврике в ванной. Кафель блестел влажным блеском, а воздух был наполнен удушающими испарениями хлорки. Да, ей, бесспорно, удалось отмыть бардовые капли крови от стен, зеркала и пола, но никогда, никогда, не удастся ей отмыть кровь со своих рук. Нет, это было не убийство, убийство случится двумя часами позже, а то и раньше. Речь идет не о милосердном и гуманном прекращении человеческого бытия, а о мучительном и долгом существовании с травмой, не совместимой с жизнью в принципе...с предательством. Гретта осторожно рукой разгладила тугие завитки на голове Брамса. - Немного укоротим, - слабо улыбнулась Эванс, уверенно состригая несколько прядей с головы Брамса. - Мне так приятно, Гретта. Я знаю, что ты стараешься для нашего будущего, - улыбнулся Брамс, отчего марлевая повязка на его лице у уголков губ окропилась в бурыми брызгами. - Брамс! Ну что ты, перестань, тебе же больно, - с досадой прикусила губу Эванс, наклонившись к Брамсу. - Я всё думал, - не обращая внимание на девушку, продолжил Брамс, - каково оно таинство рождения? Я хочу быть рядом с тобой при твоих родах, Гретта...Ты мне обещаешь, что не откажешь мне в этом? Эванс содрогнулась. Тяжелые металлические ножницы выскользнули из ее руки и звонко ударились о кафель. - Вот же чёрт, - Гретта быстро присела, чтобы поднять ножницы. Её пальцы похолодели. В это же мгновение Эванс встретилась взглядом с Брамсом. Он возвышался над ней, угловатый и осунувшийся, будто бы весь из прямых линий, как образы на картинах Хуана Гриса. Его глаза казались особенно темны и глубоки сегодня. Белая марля, покрывавшая большую часть его лица, смотрелась жалким клочком материи на лике величественного идола, высеченного из холодного камня. - Ну почему ты так смотришь на меня? - заискивающе спросила Эванс, не в силах больше выдержать этого тяжёлого, бессмысленного взгляда. - Я представляю нашу свадьбу, и мне становится тоскливо, что это не сегодня, и может быть даже не завтра, - спокойно ответил Брамс, пытаясь изобразить выражение озабоченности на перебинтованном лице. Гретта, немного помолчав, продолжила стрижку. Она никогда не забудет, как срезанные волосы Брамса, падавшие на пол, щекотали ей ноги, как пахли металлом, намокшие в её беспричинно потеющих ладонях, железные ручки ножниц. Половина двенадцатого. Влажный снег лип на лобовое стекло автомобиля, уверенно мчавшего по трассе в город. - Тебе не следует так быстро ехать. Нас теперь трое, - поучительно заметил Брамс, с интересом рассматривая приборную панель автомобиля. - А может четверо! - рассмеялась Эванс, понимая, что ещё чуть-чуть и у неё случится истерика. - Я об этом не думал, - помотал головой Брамс, озадаченно теребя в руках документы покойного брата. - Не забудь сказать доктору, что ты Малкольм, хорошо? Как мы приедем, изобрази боль и страдание, всё остальное расскажу я, - подмигнула Гретта, ей страшно хотелось выскочить из машины прямо на ходу и лишь чувство долга и вины удерживало её в этой машине. Маленький английский город утопал в пушистых шапках снега. Небольшие уютные домишки торчали из заснеженных холмов своими каменными дымоходами в проплешинах красных черепичных крыш. Неоновыми огнями переливались пестрые вывески магазинов, на которые Брамс смотрел с детским восторгом и жадностью первооткрывателя. Это был настоящий праздник, праздник отнятой и отнимаемой жизни. Счастье длиною в миг. Гретта не имела сил отказать этому несчастному полудикому созданию в его непродолжительном празднике. - Нравится, Брамс? - спросила Эванс, опуская окно у сидения Брамса. Ничего не ответив, Брамс, испугавшись, отпрянул, после чего тотчас прильнул обратно к открытому окну, и опьяненный запахом городской суеты, наконец, сказал: - Я люблю тебя, Гретта. Эти слова эхом звучали в голове Эванс, она чувствовала себя так, будто бы её хорошенько ударили по затылку и оглушили. Она и подумать не могла, что будет так тяжело. - Мисс, так Вы говорите, мистер это мистер Хилшер - младший? - учтиво произнес дежурный хирург больницы. - Что? - встрепенулась Эванс. Гретта, погруженная в свои мысли, на мгновение забыла, где находится и что вообще происходит. Рукой она осторожно нащупала холодную клеёнку на жёсткой кушетке в приёмной доктора Моргана, после чего села. - Я говорю, что Малкольм ли это? - добродушно рассмеялся доктор Морган. Этот приятный, харизматичный мужчина лет сорока, источал самолюбивое высокомерие и снисходительность, вместе со спокойствием, присущим только практикующим хирургам. - Да, доктор Морган. Малкольм Хилшер. Он нанял меня, когда...когда уволилась прошлая экономка. Я не застала отъезд его родителей и ничего не могу сказать по этому поводу, но он регулярно получал от них письма... - с наигранной встревоженностью начала Эванс, слова и эмоции были безупречно отточены путём множества репетиций. - Ну-с, продолжайте, - терпеливо кивнул доктор Морган, присаживаясь рядом с Греттой. - Как всё началось, я и не знаю, - Эванс поднесла руку к губам, силясь проронить хотя бы одну слезу. - О, мисс, может воды? - с фальшивой заботой осведомился доктор Морган. - Нет, не нужно, - помотала головой Гретта, наконец-то вымучав скупую, одинокую слезу, - сначала я не замечала никаких странностей. Малкольм всегда чем-то занимался и исправно платил мне жалование. Потом...потом он перестал уезжать в город и просил меня ездить за продуктами. Я была, конечно, не против, но с каждым днём мне становилось все больше и больше не комфортно в доме...понимаете? Нет, он не приставал ко мне, ничего подобного. Он просто ходил ночами, разговаривал с кем-то...я сначала думала, что по телефону, но сотовая связь в поместье Хилшеров не ловит. Меня это пугало, понимаете, доктор? Малкольм хороший человек и мне было не всё равно на то, что с ним происходит, я предлагала ему ехать в город, но он и слушать не желал... - Что же случилось вчера, мисс?, - взяв на изготовку блокнот и ручку спросил доктор Морган. - Вчера... - Гретта прикусила губу, и опустив глаза, продолжила, - вчера он исполосовал опасной бритвой своё лицо! Я зашла в ванную, чтобы сменить полотенца, а он..., - Гретта расплакалась, и закрыв лицо руками, помотала головой. - Так значит, Малкольм сам себе нанёс эти повреждения? Что же, так и запишем...со слов его экономки...а как Вас кстати? - Алисия Фишбон, - солгала Гретта. Это тоже была одна из частей её плана. - Так, мисс Фишбон, что же было дальше? - Дальше я не помню, я дико перепугалась, только помню, что он попросил забинтовать ему лицо...а утром, утром я даже не была в состоянии подать завтрак, сразу пошла к мистеру Хилшеру и предложила ему ехать в больницу, он согласился и вот теперь мы тут. Доктор Морган встал. Несколько раз измерив шагами приёмную и, сделав пару пометок в своём блокноте, он вновь подсел к Эванс, после чего, с интонацией, присущей университетским лекторам, сказал: - Итак, я, конечно, не психиатр, но здесь, совершенно очевидно, что у мистера Хилшера тяжелое душевное расстройство и он опасен для самого себя и, может быть для общества. Очень хорошо, что Вам удалось доставить его в больницу, мисс Фишбон. Свою часть работы я сделаю, а потом вверю его нашему психиатру доктору Россу. Если это возможно, то не могли бы Вы лично рассказать доктору Россу то же, что и мне? - Доктор Морган, я боюсь, что не справлюсь..., - Гретта покачала головой и опустила глаза. - Ну что ж, не страшно! Вы и без того натерпелись, доктору Россу будет, полагаю, достаточно моих записей, - кивнул доктор Морган, собираясь выйти из кабинета. - Доктор Морган, могу ли я попрощаться с Малкольмом? - Ну, конечно, он, должно быть в перевязочной. Эти белые больничные коридоры...запах хлорки, совсем как с утра в ванной. Интересно, в перевязочной всё покрыто кафелем чтобы удобнее было смывать кровь? Брамс неподвижно лежал на больничной кушетке, глядя в потолок. Гретта подошла к нему осторожно и неслышно. Его похолодевшая рука свисала с края кушетки. Эванс молча прижалась щекой к его шершавой ладони. Слёзы навернулись на ее осоловевшие глаза. Но привычные или искренние? - Гретта, ты пришла, - слабо прохрипел Брамс. Язык его плохо слушался после обезболивающих препаратов. - Ну конечно, любимый. Я пришла попрощаться на пару дней. Мне тоже нужно сходить к врачам насчёт нашего ребёнка, а тебе пока наложат швы... Гретта сухими, горячим губами прильнула к холодному, вспотевшему лбу Брамса. - А как мы снова встретимся, милая моя Гретта? - Я приду за тобой. Через несколько дней Эванс уже была в Америке. Щемящее и противное чувство досады и предательства отступило при виде песчаных пляжей Флориды и яркого, пылающего солнца. Ей казалось, что всё, что случилось в Англии было будто бы не с ней. Может дурной сон или старая кинолента мелькнули в ее памяти, но точно не те ужасные события наяву. По Эванс истосковались прежние друзья, родители и любимый кот Моррис. Всё-таки ее небольшой, но достаточно просторный дом был куда роднее и милее сердцу, чем каменные стены особняка Хилшеров. Все ждали длинных историй и посиделок в английском стиле, но Эванс была непреклонна. Ей в принципе больше ничего не хотелось английского. Жизнь текла своим чередом, ночные кошмары отступали и воспоминания об Англии почти не мучили девушку. Она смогла убедить себя, что поступила правильно и по другому не могла поступить. Но вот однажды, в новостной ленте, Гретта Эванс наткнулась на новость, от которой кровь застыла в жилах. "Ужасная трагедия в английском городе N. Пациент закрытой психиатрической клиники устроил кровавую бойню в ночь на 14 февраля. Обстоятельства дела выясняются. Известно только, что с особой жестокостью убит психиатр - доктор Хьюго Росс и весь медперсонал клиники, также убиты все пациенты. Стены палаты, в которой, предположительно находился больной, имя которого скрывается службами внутренней безопасности, все исписаны обращением к неизвестной девушке, личность которой не установлена: "милая Гретта". Также сообщается, что в настоящее время местонахождение сбежавшего больного не установлено и нет никаких сведений о его направлении..." Гретта выронила из рук телефон. Она отказывалась верить.