Северус
Снейп неспешно следовал за Драко, стараясь всегда быть в тени дерева или жилого дома. Его глаза неотрывно следили за передвижениями Малфоя, но мысли были далеко от дела. Северус не мог забыть тот взгляд, которым его одарила Грейнджер, когда он уходил. Как будто боялась за него, переживала. Было тяжело поверить, что у кого-то могут возникать такие чувства к нему. Так некстати перед глазами появился образ раненой и окровавленной Гермионы после проделки влюблённой когтевранки. Он помнил те чувства, которые тогда не мог объяснить: жалость и возбуждение, страх и восхищение. Вот и парк. Драко остановился, пытаясь кого-то рассмотреть в свете луны. Но прошло несколько минут, а ещё никого не было. Северус тоже внимательно следил, дабы не пропустить появления спутников Малфоя, хотя иногда ему мешали собственные мысли. Почему-то он вспомнил, что никогда раньше не боялся за Грейнджер. Да, он переживал за Поттера или Золотое трио в целом, но никогда в отдельности за Гермиону. В тот год, когда пришлось охранять философский камень, ему пришлось спасать Поттера от Квирелла: и на квиддичном матче, и при прохождении своего задания на пути к камню. Гарри так никогда и не узнает, что все испытание специально готовили для него и его команды: Уизли, Грейнджер и Лонгботтома. Да, всё преподаватели были уверены, что Невилл пойдёт с ними, но парень оказался умнее. Все профессора, включая и самого Снейпа, готовили такие задания, дабы их мог пройти ученик со знаниями первого курса, но не прошёл Волдеморт в обличии Квирелла. Все переживали, смогут ли «ребятки» пройти всё или нет. А Северус не думал — он знал, что маленькая мисс Грейнджер разгадает его загадку. Ему и в голову не пришло, что она может просто умереть, если выпьет яд. И на втором курсе он совсем не переживал, когда её чуть не убил Василиск. Тогда его мысли были заняты Наследником Слизерина и Тайной комнатой. На третьем курсе он был так на неё зол, что, даже не поинтересовавшись её самочувствием, назначил недельную отработку. А ведь она тогда пострадала: когда он закрывал детей от оборотня Люпина, Грейнджер случайно потянула его на землю. А когда они падали, оборотень расцарапал ей спину. Он видел это, слышал её тихий вскрик, чувствовал её слёзы… И назначил отработку. На четвёртом курсе ему вообще ни до чего не было дела. Сначала Поттер с его турниром, потом возрождение Лорда… А вот пятый курс он запомнит навсегда. Отстранение Дамблдора, пришествие этой дурочки из министерства Амбридж, битва в отделе Тайн… Он чуть не поседел, когда узнал, что они поперлись туда за Блеком, а потом узнал о смерти Сириуса, тяжелом ранении Тонкс и Грюма, появлении Лорда… И то, что Грейнджер на руках внёс Люпин, его совсем не тронуло, что она еле дышит от боли, что она до последнего защищала Поттера… Наоборот, он был зол на неё, что не смогла убедить Поттера не идти в министерство, что она виновата в смерти Блека… Она тогда плакала, нет, рыдала, когда он, высказав все это, ушёл к себе. А ему было всё равно… Шестой курс Северус плохо помнил, а седьмого у Гермионы не было… Во время своего директорства Снейп переживал за всех: за учеников, за преподавателей, за бестолкового Гарри, который решил пробраться в министерство за медальоном Слизерина, за дурака Уизли, что решил бросить своих друзей, за Полумну Лавгуд и Дина Томаса, что сидели в малфоевских подвалах, за Оливандера… А в Грейнджер он был уверен: сильная волшебница, умная, знала мир магов и магглов одинаково… То, что её пытала Беллатрикс, он не знал. А когда узнал… Пытался забыть и не мог. Только сейчас, именно в этот момент, он понял, что ей сильно досталось. Не хуже всех, но и этого хватало. Он ещё помнил её безжизненные глаза в начале прошлого года: тёмные, пустые, холодные. А потом были те же глаза: тёплые, но такие же тёмные, подернутые дымкой… Страсти? Нет, удовольствия. Ей тогда понравился поцелуй, она сама сказала… И ему понравился… Тихий шорох прервал приятные воспоминания. Из тени дома вышло четверо крепких парней с… волшебными палочками. «Волшебники, — мысленно отметил он. — Грейнджер была неправа». Малфой подошёл к ним и начал разговор: — Хвоста не привели? — Нет, повелитель, всё чисто, — ответил один из магов. Северус дернулся, услышав, КАК назвали Драко — не хватало ещё одного Тёмного Лорда. — Хорошо… Сед, как дела с армией? — спросил Малфой такого же белобрысого мага, как и сам. — Всё в полном порядке, повелитель. Ваши слуги только ждут вашего приказа. — Приказ был дан уже давно — ждать до полнолуния! — как-то неаристократично рявкнул Драко. А у Северуса всё похолодело. «Полнолуние?! Это… Того же 25 октября, но почему…» — Простите, господин, мы знаем. Просто Луна уже действует на нас — мы хотим крови… Северус дальше не слушал. Что ещё понадобится, он с помощью легилименции узнает у этих… слуг. А пока нужно было думать… «Значит, армия состоит из оборотней. Полностью или их только несколько?! На них не действуют ядовитые испарения. Тогда как их остановить?» Вопросов было много и ни одного ответа. В душе опять поселилось липкое чувство страха. «Нам не выстоять. Будет много жертв». Разговор постепенно заканчивался. «Сейчас они разойдутся, и придётся проверить их головы на наличие полезной информации. А Драко пойдёт домой… и найдёт там Гермиону». Ругая себя за забывчивость, Северус отошёл от Драко за первый попавшийся дом и вытащил палочку: — Эспекто Патронум! — тихо прошептал мужчина, вызывая своего неизменного защитника.***
Белоснежная лань послушно поскакала в направлении Гермионы, неся ей послание от Снейпа.***
Северус вернулся к наблюдению. Волшебники ещё не разошлись, но это вскоре должно было произойти. Через десять минут Драко быстрой походкой зашагал домой. Его последователи ещё пару минут постояли, стараясь не пропустить возможного шпиона. Но Северус не зря прослужил столько лет Волдеморту, чтобы сейчас так глупо попасться. Тем более у него было задание, а неподвижно стоящие маги были прекрасными мишенями. Без зрительного контакта работать очень тяжело, но практика у Лорда не прошла даром. Пять минут — и каждый маг, даже не почувствовав вторжения, был полностью проверен Снейпом. Но ничего особо нового он не узнал. Только то, что все нападавшие — оборотни, и их примерно сотня. Утешительного было мало, но мужчина не привык поддаваться панике. После того, как команда Драко наконец аппарировала, Северус быстрой походкой пошёл за Грейнджер. «Или за тем, что от неё осталось». Драко уже дома, значит Гермиона должна была выйти. И послать ему патронус. Нет, они не договаривались об этом, но… Она ведь умная… Если ещё жива. За считанные секунды он дошёл до цели — тихий двор, мусор, дома… И ни одного человека. Опять страх. Раньше он хорошо его скрывал: того требовала служба у Лорда. А сейчас эмоции брали верх. «Естественно, она не будет меня здесь ждать — её мог раскрыть Малфой, — пытался рационально думать мужчина. — Тогда где она? Уже в Хогвартсе? Или где-то неподалёку? Где?!» Ему становилось плохо. Ледяной ветер пронзал насквозь всё тело, но холодно было в душе. Повсюду мерещились тени. «Паранойя, Снейп, паранойя». Дрожали руки и ноги. Было трудно дышать. Было холодно, но внутри уже всё жгло. Он не знал, что делать. Даже патронус не мог послать: его могли раскрыть. Но вскоре он и на это пойдёт, только бы узнать, где чертова Грейнджер. Мужчина представлял, как найдёт эту девчонку и будет кричать, ругать, смеяться над ней… «Только бы найти…» А потом раздался резкий треск сухой ветки. Он только успел обернуться, как на него кто-то налетел. Мужчина хотел уже отбросить потенциального врага, как этот кто-то, точнее та, начала шептать знакомым голосом: — Живой, живой… Мозг работал медленно, не понимая, кто же это, но тело всё поняло сразу: руки крепко прижали к себе хрупкое тело Грейнджер. Грейнджер! Это была она: терпкий запах лимонника, тонкие руки, обнимающие его шею, её тихий шёпот… Северус как будто забыл, что обещал сделать, когда найдёт девушку. Он просто сжимал её о объятиях и шептал какие-то глупости: — Всё хорошо… Живой, я живой… Нашлась… Молодец, девочка… А она прижималась и плакала: тихо, но навзрыд, как ребёнок. У Северуса кружилась голова. Было такое чувство, что он сейчас упадёт. В теле была слабость и недомогание. Он обнимал Грейнджер, гладил её по спине, а колени подкашивались. Не удержавшись, он начал сползать на землю, увлекая Гермиону за собой. Девушка от этого пришла в себя. Карие глаза со страхом и тревогой смотрели на слабеющего мужчину. — Профессор?! Что с вами? Профессор, вы ранены? Профессор… Чёрт, Северус! Северус! Но мужчине было уже всё равно. Он почти не слышал её слов. В голове всё плыло, будто каша. Глаза непроизвольно закрывались. Последнее, что помнил Северус — прикосновение холодной руки ко своему лбу, крепкое объятие и ужасно громкий звук аппарации.