Я подниму тебя с колен

Ледяные порывы пронизывали до костей. «Чёрт, я снова опаздываю.» Ветер на улице не давал спокойно дойти до Дворца Чемпионов, сбивал с ног. Руки леденели, и Виктор в очередной раз проклинал свою недавно появившуюся непунктуальность, которая не давала нормально собраться и ничего не забыть перед тренировкой. По местным меркам парень жил не так уж и далеко от Дворца, но времени на путь уходило достаточно. Лихая надежда на то, что в этот раз до места выйдет добраться вовремя, обманчиво придерживала за плечи, не давая ускорить шаг. Тревожная мысль наравне с ветром крутилась в мозгу и не давала себя ухватить за хвост, наводя при этом чувство, будто фигурист забыл кое-что важное. Но, увы, возвращаться домой и проверять, все ли форточки и двери закрыты, уже поздно, а выслушивать новый поток криков и нудных лекций с самого утра под силу не каждому. И если скучную речь ещё можно как-то перетерпеть, то отгородиться от раздражающего шума в лице Фельцмана не выйдет. — И всё-таки опять с ним придётся трепать нервы, — нервно закусил губу Виктор, взглянув на дисплей. Внезапно какой-то неосторожный тип резко задел плечом задумывавшегося фигуриста, от чего тот чуть не упал и не уронил свой драгоценный гаджет. — Осторожней! — неизвестный обернулся, смерил молодого человека ледяным взглядом и, ничего не ответив, исчез за поворотом соседнего дома. — «Вроде пожилой человек, а никаких манер.» — пожал плечами Виктор и ускорился, чтобы побыстрее добраться до своей цели. Тёплый воздух окутал с ног до головы, как только он зашёл в здание. Немного взмыленный, лохматый, с волос капала вода растаявшего снега, а на губах уже играла широкая улыбка — тяжёлая маска, которую он надевал очень часто в последнее время перед выходом в свет. Ожидание почувствовать на себе осуждающий взгляд серых глаз, строгое произношение имени на повышенном тоне, утонувшее в гуле разговоров других фигуристов, не оправдалось. В холле не было ни души. Даже гардеробщицы. — И куда все подевались? — немного раздражённо произнёс парень, самостоятельно вешая свою куртку. — Сегодня что, какой-то праздник? К утренней угрюмости прибавилась тревожность, от чего стало немного не по себе. Всё здание молчало. Складывалось ощущение, будто это всё дурацкий розыгрыш, придуманный кем-то из коллег по катку. — Ладно, ребят, хватит. Шутка не самая удачная, но я купился, — в ответ отозвался лишь голос высоких потолков, уходящий куда-то далеко. Окончательно переодевшись, фигурист первым делом решил проверить каток, а заодно и размяться. Так было даже лучше. Никто не мешает, не свистит и не кричит с трибун, заставляя уши сворачиваться трубочкой. Нет взглядов, от которых мурашки расползаются по телу. Эти взгляды никогда не были похожи на те, которыми он окружён на катке во время своих выступлений. Они всегда были смешаны. Кто-то наблюдал за выполнением прыжков с завистью, кто-то открывал рот, восхищаясь плавностью движений, а кто-то просто усмехался или равнодушно отворачивался. Сейчас в момент пустоты ничего этого нет, а значит можно расслабиться и тренироваться так, как хочется тебе. Дойдя до катка, Виктор застыл в дверном проёме и вгляделся в одинокую фигуру, что плавно рассекала лёд. Руки изящно взмывали, словно в полёте, резкий прыжок и мягкое приземление в поклоне перед невидимой публикой. Невидимой для этого неизвестного, но смутно знакомого человека. Это был конец его выступления, из-за чего Никифоров досадно выдохнул, надеясь на повтор. Тёплый светлый шарф кремового оттенка укутывал шею и выглядел нелепо поверх лёгкого черного костюма. На искусственном льду было прохладно, но не настолько сильно, как на настоящем. «Либо снять забыл, либо болеет. Хотя какой фигурист рискнёт с больным горлом выйти на лёд и откатывать программу? Уже после разминки дышать больно. Ай!» Неудачно задетый рукой косяк и тихие ругательства привлекли внимание катающегося. Он резко повернул голову в сторону наблюдателя и начал приближаться. — Доброе утро. Я думал, ты сегодня не придёшь, — хрипловатый голос звучал как-то неестественно. Незнакомец облокотился руками на бортик. Краткий взгляд тёмных глаз скользнул изучающе по тонкому силуэту с сомнением, оценивая. — Доброе, — фигурист немного замялся от неожиданности, что его всё-таки заметили, и вышел из тени. Он ещё раз оглядел трибуны и каток, надеясь найти там хотя бы парочку зрителей в лице тренеров или их подопечных. — А кто вы будете? — Ну, Яков Фельцман приболел немного и попросил меня присмотреть за тобой, — сказал так непринуждённо, будто это какой-то обычный школьный урок, на который поставили замену. — В каком смысле «приболел»? — парень подозрительно прищурился на собеседника. Напряжение сковало тело и мозг, а раздражение едва удавалось сдерживать. Фельцман болел редко, а если и болел, то никогда не брал больничный. А если бы случилось что-то непредвиденное, он бы обязательно об этом сообщил. — В прямом. Видишь ли, сейчас сезон ротавирусных и прочих инфекций, так что твой тренер изволил найти себе замену на ближайшие пару недель. Для Виктора это было весьма некстати. Через пару недель состоится Финал Гран При, а неизвестность нового тренера напрягала. Как он себя поведёт? Какова хватка и характер? Виктор решительно не знал, и самое главное, ни разу не видел его на каких-либо чемпионатах и соревнованиях. Но на сей момент его мучил главный вопрос… — А где все? — получилось громче, чем планировалось, и эхо в знак подтверждения пустоты отозвалось в ответ. — Сегодня же воскресенье. У всех выходной. Кроме тебя, — тут мужчина многозначительно посмотрел в лицо юноши. — С тобой придётся работать в поте лица. — А как вас зовут? — если на лицо узнать не выходит, то может бы его имя даст определённую подсказку. — Меня зовут Иван. Иван Брагинский. Можно просто Ваня, — он протянул широкую мозолистую ладонь, которую Виктор неуверенно пожал. — Моё имя, как я понял, уже известно, — тихо пробормотал он, задумчиво разглядывая испещрённую мелкими шрамами руку Ивана. Некоторые из них создавали узоры, будто от раскалённой сетки, другие были чуть побольше и шли в разброс. — Думаю, можно уже начинать нашу тренировку, — Брагинский отъехал на пару шагов от бортика, вытягивая подопечного за собой. — Знаешь, мне не очень нравится твоё нынешнее состояние. Ты какой-то понурый. Совершенно не сходишься с описанием, которое дал мне Яков, — они уже доехали до середины катка, — надеюсь, твои физические данные тебя не подведут. Я хочу увидеть, на что ты способен. «Не похож он на фигуриста, хоть и катается хорошо, » — размышлял Никифоров. — «Нет, даже прекрасно. Телосложение не совсем то. Фигуры у наших спортсменов хоть и накаченные, но выглядят они, как актёры балета на ледяной сцене, а этот… Боец, а не фигурист, ей-богу. Уж больно крупный.» Щелчок пальцами перед носом развеял накатившие размышления, а перед глазами расплылась лёгкая добродушная улыбка. — Ну, что, ты готов показать мне себя? — А? Да, сейчас, только разомнусь сначала. Разминка проходила без особого интереса. Виктор часто задумывался, «зависал» на несколько минут и частенько поглядывал на своего новоиспеченного тренера, который с отсутствующим взглядом и загадочно-мечтательной улыбкой отрабатывал некоторые элементы, иногда совершая прыжки. Разбег, разворот и тройной аксель. Получился идеально. Но судя по его досадному лицу он хотел покорить четвертной. Наверное, он воображал себя птицей. В движениях тела отчётливо читалось желание взлететь куда-то высоко. Куда-то за стеклянный купол и грифельно-свинцовые облака, что в этот момент укутывали небо. Но при этом, движения этого малоизвестного человека воссоздавали обрывки давно ушедших в историю программ фигурного катания. Нежная плавность в один миг превращалась в страстную резкость и наоборот. Вновь смотря издалека на это разорванное, непонятное представление, которое неуклюже было сшито в одно цельное полотно, Виктор почувствовал, как к нему хоть и ненадолго, но возвратилась душа.